Ну вам же тут так некомфортно

О том, как исчезают "ненужные" госучреждения

Земля в пределах Садового кольца сегодня стала уже даже не золотой, а как минимум платиновой. За последние годы отсюда тихо исчезло немало жилья, уютных маленьких магазинчиков, добрая половина госучреждений и практически все НИИ. Их место заняли шикарные банки и штаб-квартиры компаний, которые переделывают старые здания по своему вкусу (не забывая и прилегающую территорию, причем частенько к данному домовладению отношения не имеющую).

Способы выживания неугодных учреждений - самые различные. Один из наиболее распространенных был изобретен еще одним из героев "Золотого теленка" - геноссе Полыхаевым: использование Его Величества Штампа.

 

 

Но с тех пор прошло некоторое время, и на место любимой "резинки" товарища Полыхаева "Тише едешь - дальше будешь" встала всемогущая троица "Культурной ценности не имеет", "Некомфортно для проживания" и "Находится в ветхом или аварийном состоянии". Но из всякого правила находится, по меньшей мере, одно исключение. Вот одна совершенно невыдуманная история. В пяти минутах от метро "Кропоткинская", в одном из зданий XIX века вот уже несколько десятилетий располагается некий НИИ, в котором люди как сорок лет назад работали, так продолжают работать и сегодня. Как ему удалось уцелеть в таком лакомом месте? Этот вопрос мы задали заведующему одной из лабораторий, профессору, своему хорошему знакомому, краткий монолог которого далее и приводим.

НЕУМЕСТНОЕ СОСЕДСТВО

"Как уцелели? Да чудом: В 90-е годы было можно все. Желающих на наше здание было и есть великое множество. Но без минимальной предварительной подготовки даже в те времена поделать с нами было ничего нельзя. Дело в том, что мы - институт не московский, а российский, то есть федерального подчинения. А у федералов с городскими властями в те времена были весьма непростые отношения (впрочем, как и сейчас). И поэтому инициатива должна была исходить изнутри, то есть из самого министерства, которому наш институт подчиняется.

Организовать таковую инициативу взялся некий очень крупный чиновник министерства (ныне покойный). Речь шла, как вы понимаете, об очень большой сумме. Сразу выяснилось, что здание почему-то не имеет НИКАКОЙ исторической ценности. Хотя оно было построено в XIX веке купцами третьей гильдии для проведения собраний, которые там и проходили не один десяток лет. Посмотрите на нашу парадную мраморную лестницу и на зал заседаний. Если уж и это не история, то что тогда история - я не понимаю. Аварийным здание при всем желании "заинтересованных лиц" признать не удалось: купцы толк в строительстве знали и строили для себя, то есть на века.

БЫЛА БЫ ЦЕЛЬ, ПРИЧИНА НАЙДЕТСЯ

Оставались "жизненная необходимость капитального ремонта" и пресловутая "некомфортность". Попытались поднять волну "снизу". Приходило великое множество разнообразнейших комиссий и ласково так нас спрашивали: "Как же вы, господа ученые, в таких условиях работать можете? У вас ведь всего один санузел на этаж, в каждой комнате "прописано" по пять человек минимум, да и из окон дует?" На что господа ученые радостно отвечали: "Не беспокойтесь, ради бога, нам вполне комфортно, половина народу у нас всегда "в поле": специфика института - программисты наши предпочитают работать ночью, потому что профессия эта уж так устроена. А одного санузла на этаж нам вполне хватает. Ремонт кое-какой, конечно, сделать бы стоило, и жалко, что у страны денег на это нет, но тут мы и сами как-то выкручиваемся: то окна заделаем на зиму, то обои подклеим".

С течением времени члены комиссий, не получая желаемого результата, стали все больше приходить в неистовство от буддистской нетребовательности господ ученых к бытовым условиям. В "некомфортный институт" нанесла визит Ее Величество Санэпидемстанция. Вердикт был жесточайшим: "до эпидемии остались считанные дни, и хорошо, если их больше, чем два". Как этот вердикт можно было обосновать - для меня до сих пор "тайна сия велика есть". Мы - не микробиологи, и не работаем не только с вирусами, но и с одноклеточными. А из животных - у нас на весь институт один кот (ну, и те мыши, которых он доесть не успел). Здесь директор взял полную ответственность на себя. Он подписал документ, смысл которого был в том, что если в скором времени в институте вспыхнет эпидемия холеры или дизентерии, то отвечать за неё будет именно он, директор. Ее Величество Санэпидемстанция с оскорбленным видом величаво удалилась.

Но тут наступила зима, а в том году была она весьма холодной. И институту (не помню уже под каким предлогом) вырубили отопление. Здесь, признаюсь, господа ученые несколько приуныли. И отнюдь не из-за себя ("полевикам" со стажем такой мороз особых проблем не доставляет, в конце концов, еще будучи студентами все мы по паре сезонов практики в Заполярье проходили. И ничего, все выжили.). Но техника - дело другое, и мы за нее очень боялись, поскольку далеко не вся она рассчитана на работу "в полевых условиях", а добрую половину приборов уже никто в мире сделать не может - Союз-то развалился.

Но тут ситуация стала развиваться совершенно неожиданным для всех заинтересованных сторон образом. На улице мороз, уже месяц как не топят, а ни в одной лаборатории температура ниже восемнадцати градусов не падает. Оказалось, что купцы, которые наше здание строили, перебои с теплоснабжением предвидели (ну, там, дрова не завезли, Наполеон приходил, и так далее:), и старые стены тепло держат в этих условиях более чем хорошо.

Дальше - сцена, один в один содранная из классической русской сказки "Морозко": пришли господа члены очередной комиссии поздравить нас с Новым годом и спросили: "Тепло ли вам, господа ученые, тепло ли вам, милые?" На что господа ученые абсолютно искренне отвечали: "Тепло, господа члены комиссии, тепло, батюшки!" В Новый год первый бокал шампанского был поднят за купцов третьей гильдии. А те, которые верующие, в храм сходили и свечку поставили за упокой их души и пожелали им царствия небесного.

Отчаявшись справиться с господами учеными мерами, так сказать, позиционными, прочие заинтересованные стороны пустили в ход последний довод министров: пресловутый административный ресурс, и поскольку тогдашний директор позицию своих сотрудников полностью поддержал (а руководитель госучреждения до сих пор имеет весьма немалые права), то его срочно потребовалось сменить. Что и было сделано. После этого в кратчайшие сроки была полностью подготовлена сделка. Выглядело это так: здание признается непригодным для работы и сдается в долгосрочную аренду некоей фирме, которая обязуется за время своего в нем пребывания полностью это здание отремонтировать, а там видно будет. Правда, это означало полную гибель института, но в таких вопросах людям не до науки - сами понимаете, "Кропоткинская".

НУ ЧТО ТЫ БУДЕШЬ С НИМИ ДЕЛАТЬ?

Сделка сорвалась из-за элементарной жадности нашего крупного чиновника, который пообещал новому директору всего пять процентов от полученной суммы. Директор обиделся, развернулся и ушел. Потом, правда, говорят, долго жалел, но сделанного не воротишь. Директора опять сменили, но на этот раз неудачно, ибо очередной директор неожиданно для министерского персонала оказался человеком порядочным (и, что самое страшное, вполне готовым свои взгляды активно защищать, чем неприятно разочаровал ставивших его на эту должность, ибо надеялись они, что в связи с преклонным возрастом будет он не особо активен и достаточно сговорчив). Словом, на подобные сделки идти он отказался категорически. К нему был применен элементарный бандитский наезд с угрозами. Но старичок оказался крепким орешком, хоть и было ему за семьдесят. Когда ему приставили пистолет к голове, он гордо сказал: "Я воспитанник товарища Сталина! Стреляй, гад!" Бандиты-девелоперы, понятно, удивились, расстроились и больше не появлялись.

Непонятно, чем бы дело кончилось, но тут наш чиновник умер от сердечного приступа (все-таки, жизнь в министерстве - штука нервная), и дело затихло. Так мы и остались с тех пор некомфортными и исторически не ценными. И живем с тех пор относительно тихо, правда, рецидивы чиновничьей ветхоаварийной активности до сих пор иногда бывают: приходят какие-то невнятные комиссии, составляют акты, грозятся пожарами и наводнениями и прочими стихийными бедствиями: Да я и сам понимаю, что в окружении банков и крутых фирм смотрится наш НИИ странно: ходят всяческие профессора мимо фешенебельных банков да штаб-квартир в своих стареньких курточках, гармонию нарушают. Но пока ничего, живы: А что касается некомфортности, так, знаете, живу я на двадцать втором этаже: В прошлом году протекла у нас крыша, и вся проводка полыхнула, а лифт у нас ломается раз в неделю как минимум. А мне, знаете, с сумочкой на двадцать второй этаж: Но, как сами понимаете, эта некомфортность никого не интересует, поскольку денег на ней не сделаешь:".

М.Оськин Квартира. Дача. Офис
Статья о недвижимости получена: IRN.RU

загрузка...