- Девочка моя, кто сделал это? – Оралов удивился ровности звучания своего голоса.
Ксюша слабо покачала головой.
- Убьют, если я скажу, убьют.
«Значит, не просто грабители»,- осознал он.
- Мне ты можешь сказать, - Оралов наклонился к жене, спокойно, без ужаса посмотрел в ее лицо. – Это же я, Ксюша. Ты узнаешь меня?
- Да, - проговорила она, потеряв половину гласной «а».
- Скажи мне, что случилось, - ласково попросил Оралов.
- В метро… документы… не было… сказали… шлюха… укол…
Более подробно суть вышесказанного сводилась к следующему. На одной из станций метро к Ксюше подошли двое… сотрудников милиции и попросили документы. Паспорта с собой у Ксюши не было. Ее забрали в отделение, ограбили и избили. Объяснив ей, что она шлюха, пьяница, проститутка и многое другое. Затем. Ей сделали укол. С того момента Ксюша вовсе ничего не помнит.
Но! Дяди… милиционеры подробнейшим образом объяснили девочке. Что. Если она кому-нибудь расскажет… Кто. Разъяснил ей «сущность ее личности». То. Одной девочкой в этом прекрасном мире станет меньше.
Оралов делал Ксюше компресс и думал. Он думал. Мысль шла. Шла злая. Этой маленькой хрупкой девочке можно причинить зло?.. Оралов такого представить не мог. Но кто-то мог.
Эта девочка всегда так доверяла погонам и мигалкам. Она бежала к ним с любой бедой. Заблудилась. Нужно спросить дорогу – к милиционеру. Нашла в вагоне метро забытую вещицу – к милиционеру. Пристал пьянчужка – позвать милиционера. Если рядом дежурит некто в форме… с такой доброй-доброй улыбкой на плотно сжатых губах. Значит, ничего случиться не может. Никто не посмеет обидеть маленькую девочку, бегущую по большой улице.
Да. Никто не обидел. Только дядя в форме вдруг разомкнул свои плотно сжатые губы и показал… белые зубы.
Сегодня этот… с зубами. Войдет в свой дом и скажет… Он скажет:
- Милая-ненаглядная, дорогая-единственная!.. замечательная-великолепная!.. Я принес тебе эти сережки, это колечко, эти туфельки, правда, истоптанные маленько. Но это не беда. Зато как ты будешь в них смотреться!
И если бы она, эта милая-ненаглядная, была подружкой вора в законе… Но воры в законе не ведут себя как падаль без понятий. А эта милая-ненаглядная, что, может быть, наденет колечко, а, может быть, сережки - мила «менту».
- Ствол есть? – Оралов посмотрел на задремавшую под действием снотворного Ксюшу.
Кирилл ответил ему сумрачным молчанием.
«Ствол», то есть оружие, у него был. И он умел им пользоваться. Но Оралов. Чтобы Оралов, который всю жизнь спасал и лечил, вдруг взял «ствол» и пошел калечить и убивать?.. Полчаса назад Кирилл в такое бы не поверил. Но это было полчаса назад.
- Есть, - произнес он.
Оралов не знал, не понимал, как, почему, за что… это случилось с его женой. С безобидной, безвинной девочкой. Почему это может случиться с торгашом, хулиганом, пьяницей, он хотя бы понимал. Но тут. Это была только женщина. Слабое существо, которое бить нельзя хотя бы потому, что это, черт подери, женщина!
И было неважно, что есть люди, которые бьют своих жен. Есть садисты, насильники… Убийцы, наконец. Есть бандиты. Обычные отморозки, для которых женщина – ничто. Есть. Но его это не волновало.
Сейчас. В этой квартире. На этом столе есть она. А где-то есть они. Это звучит настолько сильно. Что больше нет ничего.
Они чувствуют себя хорошо. С чувством полного морального удовлетворения хлещут водку, а то и курят наркотики. Гордятся собой. Гордятся. Как, наверное, гордилась немецкая фирма, платившая Ксюше семь с половиной копеек.
А потом. Они пойдут к своим женщинам… Ведь у такой падали может быть женщина. И эта женщина может любить его... Кажется, невероятным. Как можно жить с женщиной и делать такое?! Оралов не понимал.
Злость множилась. Желание уничтожить, раздавить, а потом размазать. Давить, давить, давить, как поганого жирного таракана. Это желание разрывало его. Казалось, жажда крови прилипла к кончикам пальцев, пальцы затвердели, вытянулись, потом сжались от напряжения. Они уже ощущали курок.
Хочу убить. Убить. Убить.
Видеть, как эти тараканы корчатся, извиваются гадюкой от боли и страха. Это даже не ненависть. Просто желание убить. Изничтожить. Жажда крови.
И ведь если эти… «менты» так поступили с Ксюшей. Вряд ли это был первый раз. И уж, конечно, не последний. Кто сделал это однажды. Сделает снова. А если бы Оралов не увез Ксюшу во Францию. Что было бы с ней?.. Она осталась бы жить... в страхе. Ее пугал бы каждый человек в форме, каждый мужчина, каждый…
«Жажда крови. Я людоед».
Оралов успел лишь взглянуть на Кирилла.
- Одни не поедем, - быстро среагировал тот. – Время еще есть. Погоди. Пацанов своих соберу. Ксеню к нам закинем. С вещами сразу.
- Хэй, город, хэй! Бриллиантов не жалей! Сколько их в танце фонарей. Шепчет листва непонятные слова. Это ты мой город Москва.
Радио веселилось. Сегодня это было воинственно агрессивное веселье.
Автомобиль скользил по московским льдам. Оралов молча сидел рядом с Кириллом и думал только об одном. Лицо. Я хочу увидеть их лица такими же, как ее. Нет. Хуже. Много хуже. Я хочу стереть их лица, как мел со школьной доски.
В отделение людей с автоматами впустили… без серьезного сопротивления. Небольшой разгром с применением грубой физической силы – этим бы все закончилось, если бы… Если бы этот рослый, белобрысый, коротко стриженый детина без определенного возраста не произнес одну фразу. Одну единственную фразу.
До этой секунды Оралов стоял в стороне и смотрел. Смотрел безразлично, но жадно. Он запоминал все, что видел. Да. Он хотел это помнить, потому что сегодняшнюю Ксюшу он не забудет никогда. Он стоял, вложив пистолет в руку, а руку в карман пальто. Стоял неподвижно. Вовсе не шевелясь.
Но этот человек, крепкий, сильный… Человек с лицом картофелины, выдолбленной из деревяшки, и носом дятла с вывихнутой шеей. Этот человек сказал фразу.
- Насиловал не я, - проронил он.
Щелчок. Он упал с простреленной грудью.
Это произошло невольно. Механически. Оралов в тот миг даже не думал об убийстве. Он был здесь, но его здесь не было. Все видел, все понимал. Но не ощущал себя частью ситуации.
- Уходим, - коротко бросил Кирилл.
Они снова ехали молча. Оралов смотрел прямо перед собой. И ощущал усталость, опустошение… И более ничего. Ведь он убил человека… Человек был жив - и его нет. Должен же он, врач, спасавший человеческие жизни. Должен он что-нибудь ощутить. Ничего. Он твердо осознавал, что никогда убитый сегодня человек не будет являться ему в ночных кошмарах. Это ужасало. Он не запомнил лица, голоса… Только туман. И красная пелена в глазах.
- Вот ее вещи, - сказал Кирилл, положив перед Ораловым колечко, сережки, пакет с туфлями.
Оралов взглянул на них, как на тела пришельцев. Странно видеть трофеи своего поражения. Он взял в руки Ксюшино обручальное кольцо. Задумчиво повертел его меж пальцев.
- Только не говори, что собрался вместо Парижа отправиться на нары! - внезапно взорвался Кирилл.
- Нет, - Оралов едва качнул головой. - Знаешь, я ведь врач. И как мне теперь к людям подходить?
- А если бы они ее убили, - бесновался Кирилл, – Ты бы нормально подходил!? Тебе бы не хотелось каждого убить, будто это он виноват? Мне бы хотелось.
- Но они не убили…
- Могли, - оборвал Кирилл.
- Но теперь… каждый, кто это видел, ты думаешь, он не пойдет убивать… - Оралов вопросительно посмотрел на друга.
Кирилл отвел взгляд.
- Витя, - выговорил он, покусывая нижнюю губу. – Ты пойми… Убивать, - он вздохнул. – Убивать никто не пойдет.
Оралов смотрел на него как обычно. Спокойно, внимательно, даже тепло. Это был врач, а не убийца. Выстрелил пистолет, а не Оралов. Это, можно сказать, было самоубийство. Заговорив, парень сам себя убил.
- Витя, - вкрадчиво заговорил Кирилл. – Поезжай во Францию. Не было никакого убийства. У тебя холостые были. Поезжай.
- Как? – усомнился Оралов. – Я же видел.
- Да показалось тебе. У тебя зрение плоховатое… тут еще состояние аффекта. Он упал, это не значит умер. Бери Ксеню и вези ее в Париж. Пока… самолет не улетел.
Таможенный контроль. Кирилл наблюдал эту сцену издалека. Ксюша смущенно сняла темные очки. Лицо таможенницы перекосилось. Она быстро вернула Ксюшины документы и отпустила. Во Францию с миром.
Они уходили. Ксюша, прихрамывая. Оралов, оглядываясь. Кирилл помахал им рукой. Доктор угомонился и повел жену к платьям от Шанель.
Кирилл набрал на сотовом нужную комбинацию цифр и хрипло бросил:
- Колян, все гладко у вас?
- Чисто. Концы подрезали, - ответил голос на связи.
- Что… всех? – зачем-то спросил Кирилл. Он ведь знал ответ.
- Все чисто, - настойчиво повторил голос.
Кирилл отключил телефон, неторопливо вышел к автостоянке, закурил и взглянул на небо.
- Кажется, снег собирается, - рассеянно проговорил он. – Надо будет глянуть на цветы. Маринка любит розы во время снегопада.
Самолет оторвался от взлетной полосы и взмыл в ночное небо, держа курс на башню из голубых огней.
Материал является оригинальным авторским произведением. Все права защищены. All rights recerved.
Автор: Блохина Светлана
Статья о интимных отношениях получена: www.myJane.ru