«С любимыми не расставайтесь»

Cпектакль «С любимыми не расставайтесь»
по пьесе А. Володина
Режиссер В. Рыжаков
Школа-студия МХАТ

Для меня профессия режиссера всегда была созвучна с профессией психо­лога. И на психологе, и на режиссере лежит огромная ответ­ственность за душу. Становление личности - это очень сложный процесс, похожий на рождение ребенка или на проведение труднейшей операции.

 

 

Судя по многим увиденным мной за последнее время спектаклям, поче­му-то стало немодно выводить на сцену авторский текст. Наоборот, стараются всеми мыслимыми способами перебить его, вывести на пе­редний план режиссерские ходы и актерскую игру. И режиссура в спектак­ле начинает существовать не как художественный прием, с помощью ко­торого зритель легче воспринимает то или иное литературное произведение, а сама для себя. Безусловно, в любом драматическом спектакле должен быть ви­ден почерк режиссера, дополненный актерской игрой, но авторский текст стал уходить далеко на задний план, практически от него остается только сюжет. А ведь у каждого автора в произведении царит своя, характерная его времени и мировоззрению атмосфера. По-моему, задача режиссера - через собственное восприятие создать ее на сцене, а задача ак­теров - воспроизвести и передать, сохраняя саму суть того, что хотел сказать автор.

На мой взгляд, как раз это произошло в спектакле «С любимыми не рас­ставайтесь» В. Рыжакова. Весьма жизненные проблемы поднятые А. Володиным, помещенные им во вполне бытовое общество, такое же реаль­ное и осязаемое, как наше, режиссер решил довольно не бы­товым способом.

Ставя достаточно бытовую историю Кати и Мити, режиссер не пытался бороться с бытом на сцене, но и не стремился сделать быт одним из основных героев постановки. Почему-то существует тенденция борьбы с бытом на сцене, но ведь быт - это не хорошо и не плохо, это просто данность. Быт в пьесе А. Володина - это неотъемлемый элемент человеческой жиз­ни, от которого нельзя отказаться, и который можно только принять. Быт в постановке В. Рыжакова - это среда социального и природного обитания. Режиссеру удалось, не отказываясь от быта, сохранить жизнь на сцене.

Есть проблемы и «болезни», во все времена и при любых политических ре­жимах волновавшие молодое поколение. Они были актуальны в 70-е годы ХХ в., они актуальны и для актеров нового поколения, которые теперь играют Катю, Митю, Иру и других персонажей пьесы. Ре­жиссер взял современных молодых людей, одел их по моде 70-х годов и окунул в атмосферу танц-площадки тех лет. С тою толь­ко разницей, что современную светомузыку он заменил гирляндой из раз­ноцветных лампочек и такой музыкой, как Летка-Енка, «Ямайка» и Пинк Флойд. На сцене два массовика-затейника, он и она, которые на современ­ном сленге назывались бы диск-жокеями, и у которых впоследствии тоже оказывается своя история. Между сценами - подвижные игры и танцы. Для старшего поколения музыка, звучащая в спектакле, - это возврат в свои студенческие годы. Уверена, что у каждого возникают свои ассоциа­ции, связанные с ней. Для молодых актеров - это возможность испытать на себе образ жизни студентов 70-х, посмотреть на свои проблемы через призму опыта своих родителей. Режиссер организо­вывает очную ставку между детьми и родителями, которые не могут по­нять друг друга, тем самым объединяет их, давая шанс для взаимопонима­ния.

На сцене нет ни одного современного аксессуара - бутылка кефира с крышкой из фольги, полбатона, папиросы, сетка для похода в магазин, вкручиваю­щаяся лампочка. Мы видим, что 70-е не особенно отличаются от условий нынешних, в которые помещены студенты. Они все так же голодны, у них такие же проблемы с жилплощадью, они точно так же любят танцы и му­зыку, и так же неуклюже делают первые шаги во взрослую жизнь, так же «наламывают дров».

Текст пьесы А. Володина самобытен, и студенты осторожно адаптируют, приживают его к себе, чтобы донести его полностью до зрителя и при этом присвоить его, то есть говорить, как от самого себя. Язык пьесы вполне приемлем для артистов, даже жаргон, на котором общаются герои, не выглядит пошлым.

В спектакле есть воздух и атмосфера. Если бы тот же спектакль, решенный в таком же ключе, играли бы опытные актеры, неизвестно, был бы он таким же легким и воздушным. А, может быть, этот воздух - это тот самый «студийный дух азарта», про который когда-то написала известный критик Инна Соловьева. Одно ясно, что когда за неопытные студенческие этюды берется рука мастера, компонует их, кор­ректирует и помещает в точный рисунок, то спектакль становится доступ­ным для восприятия. Это спектакль-игра, где режиссер хулиганит вместе с актерами, вовлекая в игру и художника.

Все происходит легко, юмор нетяжеловесен, у актеров достаточно свободы, чтобы импровизировать, не отклоняясь от основного режиссерского рисунка. Они с удовольствием пробуют новые приспособления и свои собственные силы. Спектакль напоминает живой родник, наверное еще и оттого, что студенты не успели пока приобрести определенные штампы и приемы. Они удивительно точно попадают в дух и тональность володинской истории. Действие про­текает легко и ненавязчиво, но несколько раз за спектакль сжимается серд­це и застревает комок в горле, а на финальной сцене, ярко сыгранной глав­ными героями, зал сопереживает. Даже я, хоть и смотрю спектакль кото­рый раз подряд, не могу удержаться от того, чтобы не смахнуть слезу.