Лучшие друзья банкира

SmartMoney /

Кестутис Саснаускас до сих пор удивляется. “Когда мы начинали, сумма активов всех российских банков была всего на 60% больше активов шведского банка Svenska Handelsbanken, — вспоминает один из основателей шведской инвесткомпании East Capital. — Это далеко не самый крупный банк по европейским меркам”.

Микроскопический размер российского рынка — обреченного в силу этого на быстрый рост — и стал в конце 2005 г. главным аргументом для инвесторов, вложивших $400 млн (€327 млн) в East Capital Explorer Financial Institutions Fund (ECEFIF), который специализируется на покупке пакетов акций небольших российских банков.

 

 

Сегодня эта инвестиционная идея уже не выглядит новаторской. Стратегические инвесторы готовы платить все дороже за вход на перспективный рынок, российские банки занимают все больше строчек в рейтинге The Banker, неконтрольными пакетами российских финансовых институтов интересуется все больше портфельных инвесторов. Рост спроса подстегивает амбиции отечественных банкиров, и торговаться с ними все труднее. Но аппетит инвесторов к акциям средних и мелких банков от этого не убавляется.

ДИСПОЗИЦИЯ

ECEFIF — один из самых больших фондов прямых инвестиций (private equity), собранных “под Россию и СНГ”, и первый, но уже не единственный фонд, специализирующийся на инвестициях в финансовый сектор. “Мы подсчитали, что сумма выданных в России ипотечных кредитов была равна сумме mortgage в маленькой Эстонии. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать, куда будет двигаться рынок”, — рассказывает Саснаускас.

То, что еще пару лет назад звучало как гипотеза, нуждающаяся в проверке, сегодня становится общим местом. В недавнем обзоре Merrill Lynch российский финансовый рынок назван самым привлекательным в четверке BRIC (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Покупка банковских активов в России проще, дешевле и сулит большие прибыли по сравнению с приобретением банка в Китае или Индии. По большинству параметров Россия стартует с беспрецедентно низких позиций, уступая не только странам Восточной Европы и относительно благополучной Бразилии, но и более бедным Китаю и Индии. Например, отношение банковских активов к ВВП составляло на конец 2005 г. в России 42% (Индия — 78%, Китай — 182%), а сумма выданных ипотечных кредитов не превышает 0,6% ВВП по сравнению с 10% ВВП в Китае. Поднебесная опережает нас и по количеству кредитных карт на тысячу человек: 27 против 18 (правда, средний долг на карточку у нас в 3 раза выше — $437 против $149). Отношение среднего долга одной семьи к располагаемому доходу в России — 9%, тогда как в Бразилии — 20%, в Китае — 26%. Рисков и потенциальных проблем у покупателей банковских акций, по мнению исполнительного директора инвестбанковского управления группы “Тройка Диалог” Золтана Салаи, не очень много: кредиты и депозиты от связанных с акционерами компаний, отсутствие надежных данных по доле просроченных кредитов, проблема-2008. Но движение вперед к китайским ориентирам стартовало, и быстрое развитие банковской системы продлится, по прогнозу Саснаускаса, как минимум пять лет, при этом она будет расти быстрее, чем экономика в целом. Правда, повторить успех, который принесло East Capital вложение $2 млн в акции Банка Грузии, шведским инвесторам вряд ли когда удастся. В момент покупки два года назад это был второй по величине банк страны стоимостью около $20 млн. После размещения в конце прошлого года на Лондонской фондовой бирже, стоимость грузинского банка, который к тому времени стал номером один на национальном рынке, подскочила до $720 млн. 36-кратный рост за два года — это, вне всяких сомнений, незаурядный результат.

НА СТРАЖЕ РОДНЫХ АКТИВОВ

Акции российских банков могли стать ликвидным товаром и раньше. В конце концов, кредитная лихорадка, возникшая на потребительском рынке с легкой руки Рустама Тарико, и волчий аппетит к заимствованиям со стороны крупнейших российских компаний были видны невооруженным глазом еще в 2003 г.

Увы, развернуться инвесторам, даже таким опытным, как East Capital, на российском банковском рынке было попросту негде. East Capital пришла в Россию сразу после августовского кризиса 1998 г. Хотя у нас она менее известна, чем американская Hermitage Capital Management или шведская Prosperity Capital Management, денег под управлением у нее больше — около $5 млрд (по сравнению с $4 млрд в Prosperity и $3,4 млрд у Hermitage). До поры до времени фонды East Capital сколько могли покупали акции Сбербанка. Еще до появления ECEFIF 15% активов фондов было вложено в акции банков Балтии и СНГ, торгуемые на бирже. В России же на пути иностранных покупателей стояло серьезное препятствие: на покупку даже одной акции банка они должны были получать разрешение ЦБ. Для получения такого разрешения необходимо было раскрыть имена инвесторов, вложивших деньги в фонд. Раскрывать их по сложившейся практике управляющие не могли. Замкнутый круг.

Либерализовался банковский рынок только в этом году: теперь и отечественные, и иностранные инвесторы могут покупать до 20% акций банка, не прося разрешения у ЦБ, а просто ставя его в известность. И хотя любимец фондов, приобретающих акции с рынка, — Сбербанк — во время последнего размещения увеличил свой free float, большая часть банковских активов до сих пор доступна только фондам прямых инвестиций: из более чем 1000 банков на бирже котируется меньше 10.

МЕНЬШИЕ БРАТЬЯ

Исходя из размеров любого фонда private equity, как правило, несложно посчитать примерный объем одной инвестиции. Обычно деньги вкладываются примерно равными порциями не меньше чем в семь компаний-целей — ради диверсификации. И не более чем в 15: иначе можно выпустить из рук контроль за ситуацией (ровно столько банков планируют проинвестировать в East Capital). Соответственно, разовая инвестиция ECEFIF должна составлять от $25 млн до $60 млн. На самом деле из шести сделок, совершенных за год и три месяца с акциями российских банков, только покупка 10,25% в Пробизнесбанке за $38 млн попадает в эти рамки. За доли в других банках шведские инвесторы отдали существенно меньшие деньги. Например, 19,99% акций Акибанка из Набережных Челнов приобретается всего за $12 млн, по 20% акций двух банков — “Колыма” и Азиатско-Тихоокеанского банка, входящих в группу, созданную золотодобытчиками Питером Хамбро и Павлом Масловским, вместе стоили шведам $23 млн. Расходы на покупку долей столичного ЛОКО-Банка, сделавшего ставку на кредитование среднего бизнеса (11,06%), и красноярского “Кедра”, начинавшего как кэптивный банк местных железнодорожников (13,75%), не превысили $15 млн и $13 млн соответственно.

В России фондам прямых инвестиций приходится иметь дело с куда меньшими величинами, чем в соседних странах СНГ. ECEFIF купил 3,5% казахстанского банка “Туран-Алем”, наследника советских Внешэкономбанка и Промстройбанка, за $82 млн. А 6,74% украинского банка “Надра” обошлись ему в $49 млн. Эти банки, конечно, лидеры на своих рынках, а российские все до единого по размерам находятся за пределами первой полусотни: самый крупный, Пробизнесбанк, занимает место в седьмом десятке, а самый крохотный, “Колыма”, не попал и в первые четыреста банков. Если на Украине и в Казахстане шведы приобрели доли в банках, уже занимающих существенные доли рынка, то в России покупаются заявки на будущее: лидирующие позиции в регионе (“Кедр” — в Красноярском крае, Акибанк — в Татарстане, Азиатско-Тихоокеанский банк и “Колыма” — на Дальнем Востоке) или продвинутость в определенных нишах (ЛОКО-Банк — кредитование среднего и малого бизнеса).

В ТЕСНОТЕ, НО БЕЗ ОБИДЫ

Прошлой зимой у ECEFIF появился конкурент. Подразделение инвестбанка “Ренессанс Капитал” по управлению активами, Renaissance Investment Management, собрало $200 млн в аналогичный фонд, RenFin Fund. Фонд взял с места в карьер: за четыре месяца проинвестировал четыре банка (хабаровский “Восточный экспресс”, ростовский “Центр-Инвест”, столичные Пробизнесбанк и Конверсбанк). Впрочем, содиректор фонда Сергей Назаров не ожидает ожесточенной конкуренции: “Антагонизма нет никакого”. Ведь и количество потенциальных банков-целей, и потребности банков в финансировании существенно превышают возможности фондов.

Назаров называет свой фонд оппортунистическим. “Мы не ставим себе ограничений — например, не искать за пределами Top-200, — объясняет он. — Если найдем банк — будущий бриллиант на 450-й позиции, то с удовольствием в него инвестируем”. Впрочем, так низко в поиске объектов для покупки эмиссары RenFin еще не забирались. К тому же совладельцем трех из четырех проинвестированных “Ренессансом” банков — “Центр-Инвеста”, Пробизнесбанка, “Восточного экспресса” (“дочки” УРСА-банка) — еще с 2004 г. является Европейский банк реконструкции и развития, после дефолта 1998 г. весьма требовательно выбирающий партнеров в российском банковском бизнесе. Назарову, который пришел в RenFin из ЕБРР, не требовалось тратить время на изучение ситуации в этих банках. А долю государства в Конверсбанке, который не вошел в систему страхования вкладов, фонд приобрел очень недорого — с коэффициентом 1 к капиталу. Акции “Конверса” государство безуспешно пыталось продать уже несколько лет, RenFin решился их купить после того, как достиг консенсуса по поводу будущего банка с его основным владельцем — Владимиром Антоновым.

Теперь, когда инвестировано более четверти фонда, для RenFin начинается самое трудное — искать те самые “бриллианты”, о которых говорил Назаров.

НЕ БОЙСЯ И ПРОСИ

Понятно, чего ожидают инвесторы, наслушавшиеся оптимистичных рассказов о перспективах российского банковского сектора. Но на что рассчитывают хозяева российских банков, получая относительно небольшие вливания и в нагрузку приобретая настырных акционеров, цель которых (и они ее не скрывают) — побольше заработать на последующей перепродаже своего пакета?

Вот типичные выгоды, которую сулят фонды прямых инвестиций. Это так называемая отраслевая экспертиза (знание всех отраслевых ходов-выходов и решения типичных проблем) плюс доступ к дешевому финансированию. На сильно фрагментированном банковском рынке эти ресурсы и вправду в большом дефиците. East Capital может предложить российским банкирам помощь крупнейшего из своих клиентов — Svenska Handelsbanken, который вложил в “банковский” фонд около $70 млн.

До недавнего времени скандинавские банкиры, за исключением Nordea, были не очень активны в России. При том что в Прибалтике, на Украине и в Восточной Европе они достаточно успешно противостояли лидерам-австрийцам. Раскрыв — вопреки традициям индустрии private equity — свое участие в ECEFIF, Svenska Handelsbanken решил применить разведку боем как метод ускоренного овладения правилами игры. Россиянам могут пригодиться его розничные технологии: Саснаускас говорит, что вскоре менеджеры среднего звена одного из российских банков отправятся на учебу в Швецию. Именно на этом уровне квалификации наши банкиры заметно проигрывают своим казахстанским коллегам. По словам Саснаускаса, в Казахстане банки воспользовались программами западной помощи для того, чтобы “натаскать” именно этот контингент. Обещают менеджеры ECEFIF и содействие в получении дешевого финансирования. Вот ЛОКО-Банк 20 февраля разместил еврооблигации на $100 млн. Не сказать, что очень дешево — по 10%, — зато это самый маленький российский банк, вышедший на международный рынок заимствований. Саснаускас утверждает, что здесь есть заслуга и ECEFIF.

Вообще, прямые инвестиции в российские компании — работа не для слабонервных. Ветеран российского рынка private equity Baring Vostok Capital предпочитает получать контроль в проинвестированных компаниях, особо не афишируя, ведь это против правил, принятых в отрасли. East Capital и RenFin не получают даже блокирующего пакета, поэтому должны заранее минимизировать вероятность конфликтов. Именно поэтому они предпочитают работать в пуле с другими инвесторами, получая в итоге блокпакет. В ЛОКО-Банк ECEFIF “зашел” вместе с IFC, в “Кедре” вместе с ЕБРР фонд приобрел пакет больше блокирующего (32,5%), в Пробизнесбанк он инвестировал с Merrill Lynch, Argo Capital Management и несколькими фондами Renaissance Investment Management.

ИДЕАЛЬНЫЙ ОБЪЕКТ

Искать подходящий объект для инвестиций — не легкая прогулка. С шестью банками из семи переговоры ECEFIF заканчивались ничем: фонд был не готов платить за акции столько, сколько просили владельцы. И для покупателя ситуация будет все более напряженной, ведь на рынок станут выходить новые игроки.

Привлекательных активов на рынке не много. Банки из первой сотни с активами от $500 млн до $2,5 млрд привлекают стратегических инвесторов — с ними фондам прямых инвестиций конкурировать непросто. Салаи из “Тройки Диалог” классифицирует требования стратегов на основе анализа прошедших сделок: во всех сделках доля розницы в активах приобретенных банков составляла не менее 40%. Сеть насчитывала как минимум 25 универсальных отделений, а ежегодные темпы роста бизнеса превышали 50%.

Ниша фондов — это скорее банки из второй сотни. Кредитный аналитик Standard & Poor's Евгений Тарзиманов соглашается с Назаровым из RenFin: привлекательным объектом для инвестиций вполне может быть банк, который не покинул пределы даже родного города, зато отшлифовал до совершенства свою не слишком широкую линейку финансовых продуктов.

Основная причина отказа от переговоров у East Capital, по словам Саснаускаса, это даже не сумма, запрашиваемая продавцом, а несовпадение взглядов на будущее. Большая часть переговоров (если не считать глубокого due diligence) посвящена обсуждению стратегии развития.

Правильное видение будущего — это актив, который трудно переоценить. Неизбежная консолидация банковского сектора, по мнению Салаи, необязательно будет проходить в виде сделок по покупке банков. Самые беспечные будут просто умирать, потеряв клиентов и рынок. Фонды прямых инвестиций предлагают банкирам курсы самоспасения, но если люди не чувствуют неотвратимой угрозы, их не спасти ни за какие деньги.

Статья получена: Клерк.Ру

загрузка...