Амадей I Испанский. Предыстория выборов монарха

Монархия Амадея I была революционного происхождения. Ее предыстория началась с «Сентябрины», или «Славной революции», как звучит историческое прозвище политического переворота 1868 года. Острый правительственный кризис 1863 года драматически ухудшил настроения в стране, а последствия экономического кризиса 1866 г. полностью подорвали престиж правительства и династии. Оппозиция, руководители которой в эмиграции — главным образом в Португалии, Англии, Бельгии и Швейцарии — ожидали сигнала к действиям, посчитали, что их час пробил.

 

 

Остендским пактом от 16 августа 1866 года приблизительно пятьдесят представителей прогрессистов и демократов, в том числе видные военные, составили заговор. Девизом стал лозунг: «Abajo lo existente» (Долой существующее!). Когда же антидинастическое движение поддержала еще и большая часть «Либерального союза», после смерти Леопольде О'Доннелла (5 ноября 1867 года) вынужденного сменить ориентацию, на стороне переворота оказались почти все слои буржуазии.
Революция началась с Кадисского пронунсиаменто 17 сентября 1868 года. Уже первая крупная стычка между восставшими и правительственными войсками у моста через Гвадалквивир близ Альколеа оказалась решающей. Дело революции быстро восторжествовало, и по всей стране были организованы революционные комитеты. 8 октября сформировалось Временное правительство под председательством победителя Альколеа и вождя унионистской партии генерала Франсиско Серрано. Трехпартийный союз либералов-унионистов, прогрессистов и демократов-монархистов, объединенных двойным интересом: конституционно узаконить доставшуюся им власть и подавить реставрационные, равно как и республиканские силы, времени не терял.
Раздел правительственных ресурсов между ведущими представителями «национальной коалиции», как вскоре начнет именоваться пакт победителей, позволил до некоторой степени сбалансировать и личные властолюбивые амбиции. Учредительные кортесы — созванные на основе всеобщего избирательного права всех граждан старше 25 лет, т. е. почти четверти населения Испании (т. е. в девять раз большего количества избирателей, чем на «предреволюционных» выборах 1865 года), — 1 июня 1869 года приняли Конституцию, которая благодаря статье об основных правах и включению принципа разделения власти могла претендовать на звание самой либеральной в тогдашней Европе. 33-я статья, принятая 214 голосами против 71, провозглашала «формой правления испанской нации монархию». Таким образом, наряду с другими проблемами, возникшими из необходимости законодательного и административного оформления конституционного строя, на центральное место в испанской политике выдвинулся вопрос престолонаследия. Кто мог и должен был стать испанским королем?
Начавшиеся теперь поиски кандидата были весьма затруднены, поскольку при всей секретности, с которой их старались производить в каждом конкретном случае, они не могли происходить в отрыве ни от непрерывно развивающейся внутриполитической ситуации, ни от состояния отношений между великими европейскими державами. Большинство революционных вождей настаивали на смене династии. Для них не могло быть и речи о двенадцатилетнем принце Астурийском или герцоге Монпансье из Орлеанского дома, с 1832 года женатого на младшей сестре Изабеллы II, не говоря уже о считавшемся врагом нации Доне Карлосе, претенденте карлистов. Однако определенное число алъфонсистов и монпансьистов среди членов правительственной коалиции все же было. Крайне неохотно, из страха перед республикой, принимали они линию большинства, лозунг которой был выражен генералом Хуаном Примом, с 1864 года являвшимся председателем правления партии прогрессистов и «главным вождем» Сентябрьской революции, в его знаменитой отповеди так называемых трех «jamas» (никогда): «Никогда не бывать на троне Бурбонам, Дону Карлосу и Монпансье!»
К кандидатам, представлявшимся подходящими по национальным и международным критериям, а также достойным испанского векового величия, принадлежали в первую очередь принцы Савойского дома, считавшегося с 1713 года династическим, которые в данном случае могли занять место Бурбонов. Еще одним фаворитом на первом этапе был также пятидесятитрехлетний бывший король и регент Португалии Фердинанд (II) Сакс-Кобург-Саальфельдский, после совершеннолетия Петра V (1855) удалившийся на покой. Заключенный в 1861 году брак его дочери Антонии с принцем Леопольдом из династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов привел в ходе поисков короля к «гогенцоллернской кандидатуре», вызвавшей германско-французскую войну 1870-1871 годов.
Хотя антибурбонская оппозиция в ходе подготовки переворота еще с середины шестидесятых годов в Турине и Лиссабоне начала зондировать почву, решить вопрос о престолонаследии после многочисленных отказов потенциальных кандидатов удалось лишь на гребне германско-французского конфликта, ибо испанские запросы нигде не встречали радостного приема. И лишь отчасти это объяснялось личными причинами. Еще свежи в памяти были конец правления Отто Баварского в Греции (1862) и злополучное императорство Максимилиана Австрийского в Мексике (1867), вызвавшие определенный устрашающий эффект. Но решающее значение все же имела нестабильная и переменчивая внутренняя ситуация в самой Испании, на каждом шагу напоминавшая, по какой зыбкой почве ходит коалиция «шестидесятников».
На крайнем правом фланге политического спектра вновь зашевелились «окопавшиеся» в Стране Басков, Наварре, Арагоне и Каталонии карлисты, в нерешенном вопросе о короле увидевшие возможность путем нового военного похода утвердить свое понимание традиционалистской христианской монархии.
Слева оживились республиканцы: воодушевленные революцией и либеральной Конституцией, они с самого начала боролись против «демократической монархии», и не только путем эффектных выступлений в парламенте, где составляли добрую пятую часть депутатов, но также пропагандистской работой через многочисленные боевые листки и политические клубы.
Вскоре после Сентябрьской революции республиканское движение под руководством Эмилио Кателяра, Франсиско Пи-и-Маргалла и Эстанисло Фигуэраса прочно утвердилось в портовых городах средиземноморского побережья и в селениях Андалусии, причем зачастую наибольшим влиянием пользовались леворадикальные группировки.
В либеральной атмосфере Сентябрьской революции распространились также социалистическая идеология и организации, прежде всего среди возросшего с середины столетия промышленного и сельскохозяйственного пролетариата Каталонии и Андалусии. Еще при Амадее I испанское рабочее движение, после основания в 1868 года испанской секции 1-го Интернационала, избрало преимущественно анархистское направление.
К сильно запутанной партийной борьбе и социальному напряжению, выросшему из расшатывания традиционной экономической структуры, добавился еще и колониальный конфликт, разразившийся вокруг отмены рабства и привилегий Кубы и Пуэрто-Рико. Сентябрьская революция вызвала восстания и в испанских заморских владениях, причем на Кубе дело дошло даже до настоящей гражданской войны. Но государство, которому предстояло покончить со всеми этими проблемами, было почти бессильно, парализованное сильным бюджетным дефицитом и огромным государственным долгом, увеличивавшимся из года в год в геометрической прогрессии. С таким приданым, право, достоинство «должности» испанского короля едва ли выглядело желанным. Так что в краткой истории царствования Амадея I, видевшей три состава кортесов, семь кабинетов министров и более ста смен министров, отразились не только неудачи личных тщеславных амбиций, но и незрелость испанского общества на долгом пути к современности.
Статья получена: www.world-history.ru