Август. Положение после Гражданских войн

Гражданские войны закончились. Хилый и болезненный, плохо разбиравшийся в военном деле, Октавиан одолел всех своих врагов и соперников и достиг высшей власти. Ему было в этот момент тридцать три года. Его юность прошла в интригах и войнах, в расправах и казнях. Он видел, как измены и предательства совершались на каждом шагу, сам страдал от предательства и, случалось, привечал предателей; он не мог не сознавать, что староримские «верность» и «благочестие» хороши как лозунги, рассчитанные на рабов, на одурачивание толпы, но в политической борьбе им давно уже нет места; здесь все движет личная корысть и все дозволено.

 

 

Жизненный опыт научил его не верить никому и ничему, быть осторожным и осмотрительным, безусловно рассчитывать только на себя самого. Октавиан хорошо понимал, что при первой же неудаче друзья покинут его, как покинули Антония и Секста Помпея. Он помнил хорошо, как друзья, подобно коршунам, набросились на Цезаря. Перед ним стояла задача неимоверной сложности — укрепить свою власть и сделать ее недосягаемой для каких-либо покушений. Она была тем более сложной, что явных врагов у него не было: все трепетало, все ожидало...
И все же Октавиан опасался возможного соперничества. Опасным претендентом на власть ему казался Цезарион, сын Цезаря и Клеопатры. Мать упрятала его на юге Египта, и оттуда он должен был удалиться в Индию, однако его педагог Родон уговорил его вернуться, расписывая, как Октавиан отдаст ему царство его матери. По дороге на север Цезарион был захвачен и убит. Говорили, будто Октавиан какое-то время колебался, но в конце концов принял свое решение, сказав: «Нехорошо многоцезарство». Казнены были и римляне — военачальники и приближенные Антония и Клеопатры. Орозий называет, в частности, Публия Канидия и сенатора Кассия Пальменсис. Дети Клеопатры от Антония — Александр Гелиос, Клеопатра Селена и Птолемей Филадельф — были проведены в триумфе и впоследствии, как и другие дети Антония, находились при дворе Октавиана. Их, по всей видимости, можно было не опасаться.
Тревожно было и в Риме. Сын бывшего триумвира Лепида, тоже Марк Эмилий Лепид, замыслил убить Октавиана по его возвращении из Египта. В заговор была посвящена и его мать Юния, сестра Марка Юния Брута; отец, по-видимому, ничего не знал. Заговор был раскрыт Меценатом, управляющим Римом и Италией; Лепид-старший умолил консула Бальбина пощадить его жену, но сын был отправлен к Октавиану и там казнен.
Значительный интерес представляет судьба Египта. Октавиан не допустил разграбления Александрии (вместо этого он выдал каждому солдату по 250 драхм) и даже расширил ее, основав в непосредственной близости от нее город Никополь в ознаменование своей победы. В Александрии был достроен храм, ранее предназначавшийся для культа Антония, и посвящен обожествленному Цезарю. Но и без ограбления Александрии добыча, захваченная в Египте, позволила оплатить все расходы на войну и отменить взыскание недоимок.
Находясь в Египте, Октавиан счел необходимым посетить гробницу Александра Македонского в Александрии и возложить на нее венок. Посетить погребение Птолемея I, основателя египетско-эллинистической царской династии Птолемеев, он отказался, заявив, что желает видеть царя, а не мертвецов. Пренебрежительное отношение Октавиана к самой Клеопатре и к царскому дому, к которому она принадлежала, было проявлено с подчеркнутой демонстративностью. Совершил Октавиан и поездку по Египту. В Мемфисе, древней столице страны, он также не счел нужным совершить поклонение Апису (египетский бог, почитавшийся в облике быка); он привык поклоняться богам, а не быкам, будто бы сказал он.
В своих политических документах Октавиан неоднократно заявлял, что он подчинил Египет власти римского народа. Действительность, однако, была иной. Египет, откуда в Рим и в Италию поставлялся хлеб (ежегодно 1340 тыс. гектолитров зерна), был слишком важен, чтобы оставлять его на произвол различных политических случайностей. Страна была подчинена непосредственно Октавиану, который рассматривал себя здесь как прямой преемник Птолемеев и древних египетских фараонов. Непосредственное управление Египтом от имени Октавиана осуществлял назначавшийся им чиновник (префект), обычно из всадников. Он замещал верховного владыку и на всех сакральных церемониях. В остальном система управления Египтом и взимания податей не претерпела изменений; впрочем, власти заботились о благосостояния Египта — уровне воды в Ниле, строительстве дорог, торговле Египта с Южной Аравией, Индией и Восточной Африкой и т. п.
Эта организация завоеванного государства послужила тем образцом, которому Октавиан станет неукоснительно следовать в будущем (выделение провинций, непосредственно подчиненных императору). Она показала и другое: Октавиан действовал здесь в конечном счете в своих личных интересах.
Неотложные дела призывали Октавиана в Рим. Незадолго до отъезда из Александрии к нему явился иудейский царь Ирод. Ранее он был союзником Антония, но потом немало помог и Октавиану; последний счел возможным поощрить его, отдав ему все побережье Палестины от границ Египта до Тира, которое прежде Антоний присоединил к Египту, а также Самарию и северные области Палестины. 400 солдат-галлов, ранее служивших Клеопатре, были переданы Ироду.
Во время поездки по Сирии Октавиана также сопровождал Ирод; вся Сирия изъявляла покорность; все ее города переходили на исчисление лет от битвы при Акциуме. В Сирии, как позднее и в Малой Азии, Октавиан не менял или, точнее будет сказать, почти не менял существовавшие до него политические структуры. И, разумеется, он повсюду щедро одаривал своих сторонников. Ирод вовсе не был исключением из правила. Не менее характерна история тирана Клеона, который был для своего времени чрезвычайно колоритной фигурой. Страбон называет его предводителем разбойничьих шаек (он действовал на западе Малой Азии). Он оказал значительные услуги Антонию, однако в битве при Акциуме перешел на сторону Октавиана. В результате своих действий Клеон оказался властителем крупных территорий: он был жрецом мисийского божества Абреттенского Зевса, владел частью Морены (также область в Мисии; Мисия — одна из провинций Малой Азии), а затем получил и должность верховного жреца в понтийской Комане. Понятно, эти жреческие титулы были сопряжены с положением главы соответствующих государственных образований (гражданско-храмовых общин). Как видим, Клеон не только сумел воспользоваться союзническими отношениями с Антонием, чтобы под покровительством последнего сколотить себе небольшое государство, но и, вовремя сменив политическую ориентацию, сохранил при Октавиане и даже, несомненно с его благословения, расширил свои владения. К врагам Октавиан был беспощаден. Так, в Гераклее Понтийской местный правитель Адиаторикс, устроивший перед битвой при Акциуме массовое истребление римлян (он утверждал, что по приказу Антония), был захвачен и отправлен в Рим для участия в триумфе; в Риме Адиаторикс был убит вместе с сыном. Повсеместно в городах Малой Азии ставленники Антония лишались власти. Вместе с культом богини Рима в Малой Азии утверждался и культ обожествляемого Октавиана.
Наконец, после посещения островов Архипелага, Коринфа, Брундисия, Неаполя и Капри в секстилии (августе) 29 г. до н. э. Октавиан вернулся в Рим. Там был торжественно отпразднован триумф, продолжавшийся три дня, и были совершены торжественные жертвоприношения. Октавиан получил совершенно неслыханные почести: его имя было включено в сакральные песнопения наряду с именами богов, одна из триб (племена, из которых состоял римский народ) была названа Юлиевой, на всех праздниках он мог появляться в венке, день его вступления в Рим должен был стать праздничным на вечные времена. Октавиан получил разрешение по своему усмотрению и без ограничений пополнять коллегию жрецов. Возвращение Октавиана в Рим вылилось в грандиозный праздник, который завершился закрытием храма Януса: по всей Римской державе водворился мир. В Риме широко распространялась официальная версия, будто государство избавилось от смертельной опасности, будто Клеопатра собиралась захватить Рим и срыть Капитолий, а Секст Помпей — сделать римлян рабами. Всеобщая радость была, вероятно, искренней; тяга к миру была настолько сильна, что тени жертв многочисленных репрессий и террористических актов, казалось, поблекли. К тому же солдатам и всему народу были розданы громадные деньги.
Статья получена: www.world-history.ru