Эрнст Барлах

Эрнст Барлах родился 2 января 1870 года на севере Германии в небольшом провинциальном городке Веделе (Гольштиния) в семье уездного врача.

Эрнст был старшим из четырех сыновей в семье и не единственным профессионалом-художником в семейной хронике Барлахов. Отец рано умер, оставив довольно большую семью почти без средств. Любовь к искусству заставила Барлаха преодолеть многие трудности, чтобы поступить учиться сначала в Художественно-промышленное училище в Гамбурге (1888-1891), затем в Дрезденскую академию художеств (1891-1895).

Начинающему скульптору пришлось испытать на себе тяжесть академической профессиональной выучки.

 

 

Немецкая художественная школа не зря славилась ежедневным изнурительным тренажом. Особенно трудно приходилось Эрнсту в Гамбурге. Здесь он совмещал посещение скульптурного класса с вечерней работой в мастерской преподавателя - местного скульптора Рихарда Типе.

В конце девяностых годов Эрнст дважды совершает поездки в Париж. Правда, первое знакомство Барлаха с Парижем не произвело на него впечатления. «Более того, - пишет Ю.П. Маркин, - он резко отрицательно воспринял при очном знакомстве именно естественность, физиологический натурализм импрессионистического ощущения природы, против чего программно восставала его душа символиста».

1896 год Барлах в основном проводит в Фридрихроде, испытывая проблемы и творческие, и финансовые. Его выручает Карл Гарберс, предлагающий ему работу в Париже в качестве помощника по заказу гамбургского магистрата.

Год самостоятельной работы в Париже познакомил художника с европейским искусством и его проблемами, укрепил волю в решении искать собственный путь в искусстве, но в 1898-1902 годах он безуспешно пытается добиться признания в Гамбурге и Берлине.

В 1902 году Барлах заканчивает надгробие Мёллер-Ярке. Это сложное, многочастное произведение, стоящее отдельно в ряду ранних его работ. «Молодой скульптор остановился на традиционном мемориальном решении в виде архитектурной стелы, имитирующей преддверие склепа, - пишет Ю.П. Маркин, - перед которым он по традиции поместил объемную фигуру плакальщицы - прием, найденный Кановой веком раньше».

Из Берлина Барлах возвращается в родной Ведель с ощущением полной неудовлетворенности шестилетней самостоятельной практикой. Скульптору уже за тридцать, а он пока не может похвастать большими успехами.

Наконец тяжелый творческий кризис, наступивший в 1906 году, заставил его совершить двухмесячную поездку по югу России, в места, где работал в то время брат художника.

В России Барлах в зримом образе ощутил то, что давно волновало его душу и занимало его философски настроенный ум, - судьбу страдающего человека. В толпах разоренных крестьян, выброшенных кулаками-хозяевами на просторы русских дорог просить подаяние, Барлах углядел не столько социальную трагедию, сколько трагедию человеческого бытия горькую жизнь покинутых и отверженных людей. Вернувшись на родину, художник нашел для своего нового понимания человека адекватный по силе выразительности образный язык не только в графике и скульптуре, но и в первой своей литературной драме «Мертвый день». Многосторонне одаренный, с этих пор он проявил себя и в изобразительном искусстве, и в литературе как художник-новатор, близкий по своей творческой манере экспрессионизму.

Отклик на новую манеру Барлаха последовал быстро. «Всех переполошил только Барлах двумя терракотами русских нищих, - писал К. Шефлер в обзоре весеннего Сецессиона 1907 года. - Сильный талант... известный небольшому кругу людей. Еще не было повода говорить о нем, ибо одно лишь трудолюбие и противоречивость поисков не позволяли пока создать что-либо зрелое. В этих фигурах сказалось потрясение художника своим материалом, человеческое переживание одновременно вылилось в художественное переживание формы. Социальная характеристика тоже присутствует здесь». В поддержку работ Барлаха выступил также известный скульптор-анималист А. Гауль. В том же 1907 году на Немецкой национальной художественной выставке в Дюссельдорфе фигурировали «Нищенка с чашкой» и «Слепой нищий».

В дальнейшем Барлах не раз перефразировал образные и композиционные приемы из произведений 1906-1908 годов «Лежащий мужик» (1908) узнается в «Отдыхающем страннике» (1910), «Нищая на корточках» (1907) - в «Экстатирующей» (1920), «Сидящая женщина» (1907) - в «Сидящей старухе» (1933). Женский тип, найденный в России, с определенностью ощущается в некоторых собирательных образах конца десятых - тридцатых годов в «Зябнущей девушке» (1917), «Закутанной нищей» (1919), «Степнячке» (1921), «Плачущей» (1923), «Мерзнущей старухе» (1937), «Годе 1937-м» (1936).

Пребывание в Италии (1909) завершило его профессиональное формирование скульптора-практика, хорошо знакомого с капризами и радостями своего трудного ремесла.

С 1910 года Барлах жил и работал в Гюстрове, здесь начался расцвет его таланта, и здесь же он испытал жестокое разочарование. «В Гюстрове великолепная деревянная пластика и каменная тоже», - объяснял скульптор одну из причин своего выбора.

За двадцать восемь лет, прожитых в Гюстрове, Барлах написал восемь драм, два романа, много прозаических эссе и очерков, создал свыше ста пятидесяти скульптур, в том числе и три своих знаменитых памятника. В Гюстрове мастер по-прежнему предпочитал проводить свободные часы в уединении с природой, на редкость гармонирующей в своем здешнем варианте с его душевным настроем. Все это время художник почти не покидает города. Иногда Барлах совершает поездки по средневековым городам. Так, в 1924 году Барлах едет в Любек, Ратцебург, Мёльн, в 1925 - во Франкфурт, Шпессарт, Нюрнберг, а в 1926 - в Ноймюнстер и вторично в Любек.

Первая мировая война потрясла Барлаха. Сам он по состоянию здоровья не подлежал мобилизации. Но каждая встреча с инвалидом войны повергала его в отчаяние. «Невозможно от них отвлечься! Трехногий бедняга надвигается на тебя с вопросом «Каково пришлось бы тебе на моем месте» Мы должны оказаться состоятельными по отношению к ним, к их жестам, которые ужаснее пафоса нищеты или разбойничьего свиста...» В стремлении оказать хоть какую-то действенную помощь людям Барлах даже поступает работать в гюстровский сиротский приют.

После того как в 1919 году Барлаха избирают членом Прусской академии художеств и приглашают переехать в Берлин. Ему предлагают стать профессором в академических мастерских. В 1925 году художник избирается в почетные члены Мюнхенской академии художеств.

Барлах отвергает все лестные приглашения, отказываясь покинуть полюбившийся ему Гюстров. Лишь несколько человек имеют доступ в его мастерскую, самые верные его друзья учитель Фридрих Шульт, скульпторы Бернгард и Марга Бемер, коллекционер Курт Драгендорф.

В двадцатых годах Барлах создал ряд программных произведений, так или иначе связанных с евангельскими темами надгробие матери, «Отдых» (1924, дерево и бронза), рельеф «Апостол» (1925, дерево), «Смерть» (или «Группа из трех фигур», 1925, бронза), «Встреча» (1926, дерево и бронза), а также знаменитые памятники для Киля (1921), Гюстрова (1927) и Магдебурга (1929).

В 1929 году, когда был установлен памятник в Магдебургском соборе, вокруг него сразу началась жестокая борьба. Фашисты не могли сразу же вышвырнуть его вон - для этого Барлах был слишком прославлен.

Началась самая трудная и мрачная пора жизни Барлаха. Его скульптуры выбрасывали из музеев, ему запрещали участвовать в международных выставках. Гюстровскому памятнику была предназначена самая зловещая для скульптора судьба - его переплавили на снаряды.

В 1938 году запретом была прервана последняя работа мастера - крещальная купель для церкви Иоанна в Хамме (Вестфалия), уже опробованная в гипсе в двух вариантах. Запретив работать Барлаху, фашисты надеялись принудить его к эмиграции. Однако скульптор отказался «Я - немец и останусь в Германии».

24 октября 1938 года Барлах умер от инфаркта в частной клинике в Ростоке и был похоронен в городке Ратцебург.