Марина Ладынина

Особо одаренная

МАРИНА Ладынина родилась в небольшой сибирской деревне Назарово близ города Ачинска Красноярского края. В семье было четверо детей, и Марина, как старшая, рано познала нелегкий деревенский быт. Ей приходилось и убирать, и стирать, и полоскать белье в проруби, носить воду с речки на коромысле. Работала и по найму: летом у местной фермерши ежедневно доила коров. А зимой ходила в соседнее село в школу, так как в родной деревне школы не было.

 

 

С детства девочка очень любила читать, а потом пересказывать прочитанное. Читала при керосиновой лампе, иногда при отблеске огня из печки, пока не догорят последние угольки…

Без нее не обходился ни один детский праздник, юбилейный вечер, любительский спектакль. Она играла на балалайке в оркестре народных инструментов, пела, плясала… Когда на базарной площади выступали цыгане, малышка выскакивала из толпы зрителей и плясала вместе с ними.

Дети дразнили ее артисткой. А она воспринимала это как комплимент. В Ачинске, где Марина заканчивала школу, на берегу реки Чулым располагался старый драматический театр. Кроме постоянной труппы, на его сцене часто выступали гастролеры, и способную девочку иногда приглашали на подмену заболевших артистов. Нередко после спектакля режиссеры звали ее уехать с их коллективом… Все помыслы и устремления ее детства и юности были направлены к сцене, театру, но она твердо знала: этого делать нельзя. Для того чтобы стать настоящей актрисой, надо учиться.

Окончив девятилетку, Марина подалась в сельские учительницы — нужно было помогать матери поднимать братьев и сестер. Однажды в село, где она преподавала, приехал в отпуск артист театра Мейерхольда Сергей Фадеев. Увидев в девушке задатки актрисы, Фадеев оставил ей адрес ГИТИСа и подарил книгу К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве».

В 1929 году судьба улыбнулась Ладыниной: по путевке волостного комитета комсомола ее командировали в Москву в Педагогический институт. Но она решила иначе: пошла в ГИТИС. Члены экзаменационной комиссии: А. П. Петровский, И. М. Москвин, М. М.Тарханов, С. Г. Бирман, прослушав Ладынину, были настолько потрясены ее дарованием, что сделали в экзаменационном листе пометку: «особо одаренная» и освободили ее от сдачи общеобразовательных предметов.

У белобрысой плохой характер

УЧЕБА только началась, а ее уже приглашает сняться в своем новом фильме «Просперити» знаменитый в то время Желябужский, правда, на эпизодическую роль слепой цветочницы. «Тебе ничего не придется особенно делать, — говорил режиссер, — так: немного постоишь перед аппаратом, скажешь несколько реплик, тебя щелкнут — и все!» Каково же было удивление студентки, когда в день премьеры фильма она обнаружила у входа в кинотеатр «Колосс» огромный рекламный щит со своим изображением. Пока плакат не заменили, она часами простаивала около него в надежде, что прохожие ее узнают. Ребята в общежитии, зная это, спрашивали, смеясь: «Ну что, Ладынина, узнал тебя кто-нибудь сегодня или нет?»

После института ее зачислили в труппу Московского Художественного театра, и она была счастлива. На сцене МХАТа в ту пору сияли такие звезды, как Качалов, Книппер-Чехова, Тарханов, Москвин, Леонидов, Кторов, Еланская, Андровская… Попав в это созвездие имен, 25-летняя Ладынина не растерялась и с успехом сыграла свою первую роль: монашку Таисию в пьесе М. Горького «Егор Булычов и другие». Затем последовала хотя и не главная, но серьезная роль в спектакле «В людях». Не было отбоя и от предложений сниматься в кино. А она… Она ушла с кинопроб у Юлия Райзмана (у которого, кстати, любая актриса после первого же фильма становилась знаменитой) на главную роль в фильме «Летчики», не дождавшись их окончания, так как опаздывала в театр на репетицию. После этого случая Юлий Яковлевич говорил, что «у белобрысой плохой характер». И только в 1935 году, когда у нее оказалось немного свободного времени, Ладынина сыграла две драматические роли в картинах: «Вражьи тропы» и «Застава у Чертова брода». «Заставу…», увы, зритель не увидел: фильм по идеологическим соображениям запретили к широкому показу, а во время войны и вовсе потеряли… Когда она отпрашивалась на съемки у Немировича-Данченко, он отпускал со словами: «Ну что же, сняться надо иногда, заработать там, и все такое. Но никогда не забывайте, что вы — наша, никогда не бросайте театр».

Она и не собиралась этого делать. Однако жизнь распорядилась иначе…

«Богатая невеста»

К СЕРЕДИНЕ 30-х годов в Москве закрыли театры: Корша, имени Мейерхольда, 2-ю студию МХАТа… Многие актеры, талантливые и знаменитые, перешли в Художественный театр. Именно тогда Станиславский сказал: «Этот театр уже не мой». А Ладынину неожиданно вызвали на Лубянку, где без объяснения причин объявили, что во МХАТе она больше не работает.

Оставшись без работы и средств к существованию, она вынуждена была брать у знакомых что-нибудь постирать, ставила с домработницами к праздникам домашние спектакли… В это трудное время и произошла ее встреча с Пырьевым. Они случайно встретились у общих друзей. В первый же вечер, провожая девушку домой, Пырьев сделал ей предложение стать его женой. И не оставил в покое ни на один день до тех пор, пока не увел от первого мужа, артиста Малого театра Любезнова и не привез в Киев на съемки «Богатой невесты». На съемках, уже будучи мужем и женой, они ничем не демонстрировали свои отношения. Случалось, Ладыниной доставалось от режиссера на съемочной площадке наравне с другими актерами. И только после съемок, уже в машине, когда они возвращались домой, Пырьев говорил: «Ну, здравствуй, мы сегодня еще не виделись с тобой».

Фильм «Богатая невеста», вышедший на экраны страны в 1938 году, имел у зрителей огромный успех. Однако прежде чем картина вышла на большой экран, вокруг нее разгорелся нешуточный скандал. Фильм снимался на Украине, на базе «Украинфильма», и в разгар съемок руководящие товарищи киностудии вдруг озаботились тем, что «москали» якобы издеваются над украинским языком. В результате в двух центральных украинских газетах — «Коммунист» и «Пролетарская правда» — появились статьи на украинском — «Шкидлывый фильм» и русском — «Вредный фильм». После этого все обслуживавшие картину организации перестали сотрудничать с участниками съемок, покинула съемочную площадку даже часть украинских артистов. Фильм оказался на грани срыва.

И все же Пырьеву в этих обстоятельствах удалось доснять картину. Казалось, все неприятности позади. Но не тут то-было. Картина была положена на полку. Помог случай. Весной 1938 года сменилось руководство Кинокомитета: вместо Б. Шумяцкого пришел С. Дукельский. Последний посмотрел «Богатую невесту», пришел от нее в восторг и тут же послал в Кремль. Сталину картина тоже пришлась по душе: фильму была дана зеленая улица. А режиссер и исполнительница главной роли награждены орденами Ленина.

Хочу в ваш колхоз

К МОМЕНТУ выхода «Кубанских казаков» Ладынина снялась уже в 8 фильмах своего мужа и четыре раза становилась лауреатом Государственной премии СССР (1941-й — за роль Марьяны Бажан в фильме «Трактористы»; 1942-й — за роль Глаши Новиковой в фильме «Свинарка и пастух»; 1946-й — за роль Вари Панковой в фильме «В шесть часов вечера после войны»; 1948-й — за роль Наташи Малининой в фильме «Сказание о земле Сибирской»). Пятую и последнюю Сталинскую премию она получила в 1951-м — за роль Галины Пересветовой в «Кубанских казаках». Годом раньше ей было присвоено звание народной артистки СССР.

После выхода на экран фильма «Кубанские казаки» актриса получила огромное количество благодарственных писем от поклонников, среди которых было и письмо от ученика 6-го класса г. Баку. Мальчик обращался непосредственно к «председательнице колхоза Галине Ермолаевне Пересветовой»: «Мне захотелось в Ваш колхоз, там, где можно работать. Я смотрел кинокартину «Кубанские казаки», и мне понравилась та колхозная жизнь, в которой Вы живете… Вот как я говорю про ваш колхоз, в котором я не был: «Где трудятся люди, где весело жить. Где нужно работать, где можно любить». Я хочу в Ваш колхоз. Нас дома трое, я, бабушка и мать. Мать будет работать счетоводом, бабушка в поле кем-нибудь, я буду учиться на тракториста».

Сама же Марина Ладынина, воплощая на экранах идеализированные образы колхозниц, прекрасно понимала всю их фальшь и несостоятельность и не питала никаких иллюзий насчет «светлого будущего».

Если повесят, то в хорошей компании

ОДНАЖДЫ в квартире Ладыниной и Пырьева раздался звонок: «Это Вучетич. Разрешите зайти? Я у вашего подъезда». За несколько дней до этого визита супруги должны были лететь в командировку в Венгрию. И вдруг известие — в Венгрии восстание. Это был как раз 1956 год. Вучетич, который, кстати, много раз собирался «лепить» Ладынину, пришел по делу: привез обращение к советскому правительству, что пора начать «завинчивать гайки» и покруче обращаться с интеллигенцией. Иначе в нашей стране может произойти то же самое, что и в Венгрии, и тоже начнут вешать. Под обращением уже стояли две подписи: Константина Симонова и Ильи Эренбурга. Закончив читать, Ладынина молча передала письмо мужу и произнесла: «Ну что же, если нас повесят, то хоть в хорошей компании».

Вучетич ушел ни с чем. А позже Пырьев рассказывал друзьям, что в тот момент подумал: «Если я сейчас подпишу, то Маша начнет собирать чемоданы, мне надо будет ее уговаривать, стоять на коленях, говорить, что я без нее жить не могу, — и решил, что все это будет для меня слишком хлопотно и лучше все-таки до этого не доводить…»

А вот как вспоминала о том случае сама Марина Алексеевна: «Иван — человек очень властный и самолюбивый — прислушивался к моему мнению и высоко его ценил. Для него, например, достаточно было моего присутствия в зале, чтобы он отказался от чтения доклада, в котором «разоблачались» космополиты. Хотя по должности, которую он занимал, он обязан был это делать. Я помню, как на одном таком собрании все очень активно нападали на Сергея Юткевича, даже евреи, даже его бывшие друзья-товарищи. Особенно усердствовал Донской. Я не смогла досидеть до конца его «речи» — меня буквально тошнило от ужаса. Донской был нашим соседом по дому и часто приходил играть с мужем в шахматы. Но после этого случая я сказала мужу: «Имей в виду, когда он будет приходить к нам, я могу собрать вам на стол, но я уйду, так как ни общаться, ни просто быть в одной комнате с ним не хочу!»

В связи с этим хочется рассказать одну малоизвестную, но очень хорошо характеризующую Ладынину историю. Над сценарием фильма «Богатая невеста» вместе с Евгением Помещиковым работал молодой талантливый киевский писатель Аркадий Добровольский. Его арестовали, сослали в лагеря. Марина Алексеевна не оставила Добровольского в беде. Она тайно отправляла в лагерь посылки, чем, наверное, во многом и помогла ему выжить. Он писал: «Кроме того, что Ваше имя светит через толщу шахт, считайте, что своими письмами Вы ставите перед иконой свечку за то, чтобы Вас миновала эта кара». После освобождения через 25 лет он пришел к Марине Алексеевне, встал у порога на колени и сказал: «Я поклялся себе, что первый человек, к которому я приду на свободе, будете Вы».

«Испытание верности»

ИВАН Александрович Пырьев был человеком в работе безжалостным и к себе, и к другим. Вместе с тем он обладал поразительной интуицией и безошибочно угадывал: на кого его окрик окажет подталкивающее действие, а на кого — наоборот. Со слов очевидцев известно, что во время съемок фильма «Любимая девушка» Фаина Раневская в течение нескольких дней, приходя на съемочную площадку, только и делала, что подробно рассказывала Пырьеву о том, что у нее болит живот, она плохо спит, у нее оторвались набойки на всех туфлях и так далее и тому подобное. Пырьев терпеливо ее слушал и ни разу не перебил. Но однажды, когда Раневская в очередной раз появилась на съемочной площадке, сказал ей: «Фаина Георгиевна, я внимательно выслушал все ваши проблемы, но с сегодняшнего дня прошу: больше никаких посторонних разговоров. Будем работать». На что обиженная Раневская заметила: «Я пью очень много лекарств. Теперь будет еще одно — «антипырьин».

Во время съемок «Трактористов» у Ладыниной никак не получалась одна сцена. Атмосфера накалялась. Пырьев все больше приходил в ярость, и в какой-то момент показалось, что он вот-вот запустит в жену яблоком, которое держал в руках. Ладынина молча встала из-за стола и, пройдя мимо него, вышла из павильона. Вся съемочная группа застыла в ужасе. В молчаливом оцепенении прошло несколько минут. Наконец Пырьев тихим спокойным голосом обратился к своему ассистенту: «Пожалуйста, пойдите и попросите Марину Алексеевну вернуться в павильон. Скажите, что я ее приглашаю».

Учитывая взрывной характер Пырьева, семейные отношения двух звезд никогда не были простыми и безоблачными. Однако они прожили вместе более 15 лет. В 40-х у них родился сын Андрей. Что же послужило причиной развода? Судя по всему, решающую роль сыграли многочисленные амурные связи Ивана Александровича на стороне. В начале 50-х, например, у него был громкий роман с молодой ленинградской актрисой. Об этом романе знали все, так как Пырьев, практически не таясь, посещал свою возлюбленную в одном из номеров гостиницы «Москва».

В 1953 году, когда Пырьев задумал снимать новую картину «Испытание верности» (девятую по счету с Ладыниной), внезапно вышел приказ председателя Госкино о том, что режиссерам запрещено снимать своих жен. Пырьев собрал фотопробы других актрис на главную роль, принес их в Госкино и спросил: «Что, эти актрисы выглядят лучше Ладыниной?» И актрису Ладынину отстоял, а вот жену потерял. Фильм «Испытание верности» вышел в прокат в 1954 году. Ирония судьбы: первый фильм Пырьева с Ладыниной в главной роли назывался «Богатая невеста», а последний, вышедший в 1954 году, — «Испытание верности». Брак зведной пары распался, не выдержав испытания верности.

Больше Марина Ладынина не снялась ни в одной картине.

Ошибки или невезение?

КАКОЕ-ТО время ее приглашали в свои фильмы другие режиссеры. «В большинстве того, что предлагали, — как рассказывала сама Марина Алексеевна, — не было никакой темы, так — отдельные кадрики, никакой психологии, одно «сплошное строительство коммунизма». Это было не кино и не театр, а какой-то новый вид искусства… Было несколько неплохих предложений, которые я по тем или другим причинам не приняла. Я всю жизнь была склонна к ошибкам, возможно, я ошиблась, отказавшись от них. Еще и просто не везло… в 1965 году я снялась в телевизионном фильме «Люди остаются людьми» по повести Пилляра — его «положили на полку». Очень хотел меня снимать Родион Нахапетов, но когда мы встретились, то оказалось, что я выгляжу гораздо моложе, чем он себе представлял. Никита Михалков спрашивал: «Согласитесь ли вы? У меня есть для вас роль в фильме по Лермонтову». Кажется, это должен был быть «Герой нашего времени». Но в результате снимать его так и не стал…»

Однажды она сидела в ресторане ВТО и к ее столику подошел незнакомый мужчина: «Вы перед всеми нами, зрителями, виноваты. Почему так долго не снимаетесь?» Ладынина ответила: «Я без вины виноватая!»

***

Она страстно мечтала вернуться на сцену. Обращалась в разные театры, но… «Я с удовольствием взял бы тебя, — говорил ей очередной режиссер. — Но меня разорвут на части мои первые актрисы — жена и любовница». «Или я, или она», — поставила ультиматум прима Театра имени Вахтангова Рубену Симонову. У других главных режиссеров находились еще более «веские» причины для отказа… Одному нужно было взять актрису, пьесу мужа которой, известного на всю страну поэта и драматурга, собирался ставить театр; второй — «вообще не любил и боялся киношников». Ей было очень горько от всего этого. А ходить по инстанциям, просить чиновников, заводить нужные знакомства она никогда не умела.

Я долго не могла взяться за книгу, думала: что же мне мешает? И только потом поняла… Я не считала свою личность настолько выдающейся, чтобы всерьез думать о написании книги. Меня никогда не увлекали исключительные какие-то условия, особое, в чем-то преувеличенное внимание окружающих. Писать книгу только для того, чтобы еще раз себя утвердить, — это не для меня. Я не хочу заниматься саморекламой. Я не считаю популярность мерилом чего-то настоящего. С тех пор как меня однажды чуть не раздавила толпа, я массовые комплименты не ставлю ни во что… Несмотря на мешки писем, у меня никогда от этого не кружилась голова, я оставалась трезвой. Другое дело — внимательная, уважительная к твоему труду любовь зрителей. Но и ее я считала скорее проявлением любви нашего народа к искусству в целом. Я совершенно лишена тщеславия…

Понятие «скромность», как и все нормальные, непосредственные человеческие качества, давно уже в определенных кругах стало каким-то постыдным. А естественным кажется — разбой, хаос… Быть скромной в приличном уже возрасте — стыдно. А нескромные — молодцы. Они сосчитали всех своих мужей и любовников… получили за свои (и чужие) заслуги всевозможные регалии, награды и премии. И то, что их нескромность зачастую граничит с пошлостью и бесстыдством — люди уже не задумываются над этим — ведь, добившись всего, «нескромные» стали «исключительными». Что же, наверное, это — правильно… Потому что в жизни надо… побеждать. Но я спрашиваю себя: счастливы ли эти люди тем, к чему они так стремились? Выжимание из всех максимума все равно жизнь не делает. Жизнь делает собственный дух.

Я не выношу одиночества. И я не могу быть одинокой совсем — я должна общаться, и все то, что я чувствую, — я этим обязательно должна поделиться. Жизнь другого человека интересовала меня больше, чем моя собственная… Я всегда очень высоко ценила дружбу — она для меня значила даже больше, чем любовь. Это было единственное, что мне никогда не надоедало. У меня были замечательные друзья. Я могла приехать к ним и остаться жить навсегда — я бы им не помешала. И если у меня происходило какое-то несчастье, они могли бросить все свои дела и постараться быть вместе со мной в это время, чтобы мне было легче. Конечно, таких друзей было немного — много их и не бывает, но они были. Всякий раз любого человека, с которым впервые сталкивала меня судьба, я встречала с любовью. И хотя я знала, что потом в жизни он может оказаться совсем не такой, а даже резко другой, и мне будет больно, и придется долго расплачиваться за свою ошибку, — это не могло изменить моего доброго восприятия каждого человека…