Еще раз о любви. Гороскоп

Любовь – самое мистическое из всех чувств, испытываемых человеком. Ее магнетизм не поддается анализу, он необъясним и, тем не менее, знаком каждому. "Тайна сия велика есть", – говорили о ней мудрейшие. Нет никого, кто устоял бы перед ней, не сдался бы на ее милость, не пал в неравном бою с ней, не стал ее священной жертвой.

Мужчина вы или женщина, вы одинаково безоружны перед ней.

загрузка...

 

 

И в глубине души тоскуете о ее сладостных объятиях. Вы – ее заложник! Она может оказать вам милость, а может отнять последнюю надежду. Она - соль и суть этого мира, такого разного, такого противоречивого. Она – волшебный нектар и смертельный яд, коими полна чаша жизни.

Пейте же из нее, возлюбленные дети Вселенной! Пейте и наслаждайтесь, без сожалений, без опаски. Она выведет вас из любого лабиринта, она подарит вам Вечность, о которой вы молите. Она повсюду или невообразимо далеко в зависимости от ваших мыслей о ней.

Не путайте ее с влечением плоти, хотя и это присуще любви, как непреодолимой жажде существования. Она подарит вам бессмертие, ибо сама себя продолжает. Она бесконечна, ей нипочем преграды, она не знает пределов возможного. Когда вы любите, вы становитесь подобны Богам.

Встреча мужчины и женщины, зарождение их любви друг к другу никогда не бывают случайны. За встречей кроются тайны прошлых, увы, позабытых встреч, тайны вечности. Если заглянуть в себя без страха, можно познать непрерывность бытия. И несказанно удивиться…
Любовь питает все: и звезды, и самую малую травинку, и вдохновение Мастера. Что бы ни было великого написано и создано: будь то музыка, статуя, живописное полотно, стихотворение или книга - все это создано Любовью…



ГОРОСКОП

Софья достала маленький ключик, открыла выдвижной ящик секретера и вытащила оттуда неожиданно тяжелый, холодный, матово поблескивающий пистолет.

Оружие принадлежало ее мужу, господину Кравцову, бизнесмену, владельцу нескольких фирм и сети фирменных магазинов. Она осторожно повернула дуло пистолета к себе и заглянула в его черный, жуткий, круглый глаз… Затылок сразу онемел, сердце подпрыгнуло и суматошно забилось. Что, если приставить это дуло к виску и, ощущая кожей мертвящее прикосновение стали, нажать на курок? Тогда она, по крайней мере, перестанет страдать.

Никогда еще смерть не подступала так близко, так нежно, так интимно дыша в лицо. Такая простая и вместе с тем непостижимая. Никогда еще Софья не была так накоротке с ней, не чувствовала ее рокового притяжения, ее шепота, обещающего спасительную тишину, темноту и забвение.

– Вот так взять и… умереть, – беззвучно, одними губами произнесла Софья. – Воды небытия сомкнутся и поглотят меня в своей бездонной глубине… навсегда, навсегда.

Не выпуская из рук пистолета, Софья подошла к окну и застыла, глядя во двор, на возню синиц, клюющих хлебные крошки, на вымощенную серой плиткой дорожку, на зеленую, ровно подстриженную траву, на кусты самшита и туи, живописно расположенные вблизи каменных валунов. Какой смысл в этой птичьей суете, в этой траве, деревьях, в этих камнях и в этом низком пасмурном небе? Зачем это все? И что оно может дать ей, Софье? Чем утешить, наполнить ее душу?

У Софьи был муж, был просторный богатый дом, была праздность, были деньги, но она не чувствовала, что владеет хоть чем-нибудь. Она ощущала себя пустой, как ореховая скорлупа, ядро которой съедено. Если сейчас она умрет, то ничего не оставит, никакого следа в этом жестоком, бессмысленном и прекрасном мире. Она ничего не создала, не сотворила… Она не написала ни одной стоящей строчки, хотя с отличием закончила журфак; не сделала карьеру; не пережила страстного романа; не родила ребенка.

Ее семейная жизнь сложилась будто бы счастливо, размеренно текла и постепенно стала обузой и для нее, и для Кравцова. Месяц назад они поскандалили, наговорили друг другу гадостей. Дело могло даже дойти до рукоприкладства. Во всяком случае Никиша, как она смолоду привыкла называть супруга, пришел в такую ярость, что с трудом сдержался. Будь он хуже воспитан, драки было бы не миновать. Софья тоже с наслаждением разбила бы пару фарфоровых ваз или расцарапала бы мужу физиономию. Этот истерический всплеск окончательно истощил ее силы, и, стараясь не смотреть в налитые кровью глаза Кравцова, она поняла, что желает только одного – умереть.

Он принял таблетку от давления и уехал в офис, а Софья позвонила частному детективу. «У Никиши есть любовница, – подумала она. – Поэтому он бесится. Я должна знать правду!» Детектив назначил встречу в тесном полутемном кафе, взял кругленькую сумму в качестве аванса и пообещал выяснить «обстоятельства дела».

– За неделю управитесь? – спросила она.
– Дайте мне две.

Ему не удалось уложиться в срок, но вчера он отчитался за проделанную работу, подкрепив свои слова фотографиями. Софья в слезах, дрожащими от волнения руками перебирала страшные свидетельства супружеской измены. Не то, чтобы она ревновала. Чувство ее к Никифору Петровичу давно остыло. Да и была ли любовь? Но эти снимки бесстыжих забав седеющего, лысеющего мужчины с отвисшим брюшком и молодой, грудастой, вызывающе красивой девицы потрясли Софью, повергли в шок. Она посвятила этому человеку всю свою жизнь, а он…

Самое ужасное, что Софье не на что было переключиться, направить отвергнутое Кравцовым внимание. Ее существование сосредотачивалось на муже, на их пусть прохладных, вялых, но все же отношениях. В последнее время платонических, что и натолкнуло ее на мысль о сопернице.

– Кто она? Как ее зовут? – с трудом успокоившись, спросила Софья.
– Бывшая модель, – охотно пустился в объяснения детектив. – Лилия Градова, родом из провинции, в Москве снимает квартиру. Блистала на конкурсах, получила пару контрактов; однако подиум – штука коварная. В модельном бизнесе преуспевают единицы, да и тем не сладко приходится. В общем, девушка перебивается, чем попало. Я в подробности не вникал, потому что задача передо мной стояла другая. Но если надо…

- Адрес ее узнали? – не дослушала заказчица.
– А как же! – кивнул детектив. – Вот, пожалуйста.
Скупые строчки поплыли у Софьи перед глазами, ей стало нехорошо.
– Вам воды? – испугался детектив.
– Сейчас пройдет…

Гладкая сталь пистолета, который Софья любовно прижимала к груди, облегчала болезненные воспоминания. Что, если убить не себя, а ее… наглую, развратную девчонку? Конечно, Кравцов распустил слюни при виде ее юного тела, ее длинных гладких ножек, ее розовой, как лепесток цветка, кожи… Даже имя у нее соответствующее – Лилия!

Госпожа Кравцова оделась, положила пистолет в сумочку и позвонила водителю.
– Отвези меня в город, – велела она.

* * *

Молодая женщина, с которой спутался Кравцов, не сумела скрыть изумления от визита Софьи.

– Я жена Никифора Петровича, – без обиняков призналась та, окидывая брезгливым взглядом замызганные стены квартирки, убогую мебель и саму жиличку. – Или как там вы его величаете? Зайкой, Пупсиком, Ником?

Лилия оказалась рослой стройной красавицей с большими глазами, высокими скулами и чувственными губами. Спортивное трико откровенно облегало ее безукоризненно сложенную фигуру, пышные светло-русые волосы были небрежно забраны в узел. Она молча опустилась на старый диван, жестом приглашая гостью последовать ее примеру.

– Что ж вы живете в такой… нищете? – зло прищурилась госпожа Кравцова. – Мой супруг вам мало платит? Или вы плохо удовлетворяете его потребности? Насколько мне известно, девицы вашего сорта дерут с похотливых старичков крутые бабки.

Девушка вспыхнула, но глаз не опустила, черных, дьявольски прельстительных очей, в которых запылал смутный огонь.
– А я коплю! – вызывающе ответила она. – К тому же Кравцов еще не стар.

При светлых волосах темные зрачки выделялись на ее лице, словно два бездонных колодца. Губы дернулись, раскрылись в ослепительной, отшлифованной в фотосалонах и на дефиле белоснежной улыбке, существующей отдельно от всего настороженного, готового к отпору облика бывшей модели.

Софья решила сразу ее не убивать, а помучить, вынудить блудницу раскаяться перед кончиной.
– Ну, признавайся, зачем моего мужика соблазнила? – придвинулась она к девушке, незаметно опуская обтянутую перчаткой руку в сумочку, которую оттягивал беспощадный мститель – заряженный пистолет.
– Он меня принудил.
– Изнасиловал что ли? – не поверила обманутая супруга.
– Нет… Просто… мне очень нужны деньги. Я попросила, а он… поставил условие.

– Понимаю! – усмехнулась Кравцова, бросая уничижительный взгляд на отставшие обои, обшарпанные кресла с продавленными сиденьями и потертые тапочки на изящных ножках Лилии. – Девонька приехала покорять столицу, и ей необходим спонсор. Богатенький, сладострастный пожилой Буратино!
– Я не то хотела сказать…
– Говори, – милостиво кивнула головой гостья, доставая пистолет. – Осужденному полагается последнее слово.

* * *

– Послушай свой гороскоп на сегодня, – предложила жена, которая увлекалась разными «бытовыми» эзотерическими штучками.
– Оставь! – взмолился Никифор Петрович, поправляя узел модного галстука. – Неужели ты веришь подобным глупостям?

Поведение жены, каждый ее жест и каждое слово раздражали господина Кравцова: сидит дома, клуша-клушей, целыми днями болтает по телефону с такими же пустоголовыми приятельницами и пухнет от безделья. Такую оплывшую, рыхлую фигуру ни за какие деньги не приведешь в божеский вид. Любые сауны, таблетки для похудения, массажи и чудо-пояса бессильны. Разве что лечь под нож пластического хирурга, срезать весь лишний жир, подтянуть все, что можно, подшить, разгладить? Так ведь и это невозможно! У Софьи больное сердце, общий наркоз на несколько часов ей противопоказан.

Мысли о пышных безразмерных формах жены вызывали у Никифора Петровича приступ тошноты. Боже, как ее обезобразили богатство и беззаботность! Вкусная обильная еда, вино, пиво, малоподвижный образ жизни, доступность всяческих благ сделали эту некогда подтянутую, стильную, амбициозную и горячую женщину настоящей медузой. Она шагу не желала ступить, по всякому поводу вызывая машину с персональным водителем, постоянно жевала, валялась на диване, курила, просматривая каталоги товаров или мыльные сериалы. Куда делись ее живость и здоровая, жадная сексуальность? У нее даже мозги заплыли жиром… Не о чем стало поговорить, а в постели она истекала потом, задыхалась, и если наваливалась на мужа, то он напрочь терял всякое либидо и заботился только об одном – поскорее выбраться из-под ее тяжелого скользкого тела.

Господин Кравцов построил большой загородный дом с двумя спальнями – для себя и жены, и супруги перестали делить ложе страсти, встречаясь преимущественно за завтраками и ужинами, лениво перебрасывясь пустыми фразами и расходясь. Он ехал в офис работать, она оставалась дома смотреть часами в окно на оформленный дорогим дизайнером ландшафт из нагромождения камней, искусственных источников, вечнозеленых деревьев и деревянных столбов с грубо вырезанными ликами языческих идолов, на синеющий вдали, за бетонным забором лес, на равнодушное высокое небо. Это созерцание сопровождалось курением или пережевыванием пищи, вкус которой настолько приелся госпоже Кравцовой, что она перестала его чувствовать. Изредка она бранилась с прислугой или отчитывала кухарку, а когда совсем уж одолевала скука, включала телевизор или бралась за телефон. Так проходила ее жизнь, день за днем, месяц за месяцем.

В молодости муж, тогда еще бойкий, подающий надежды комсомольский вожак, заставил ее сделать два аборта, и больше она забеременеть не смогла. Счастье материнства обошло ее стороной, профессионально она тоже не состоялась, так как Никиша решительно потребовал от нее уволиться из редакции и заниматься хозяйством, заботиться о «домашнем очаге». С годами нужда в этой заботе отпала, появился достаток, домработница и прочие прелести обеспеченной жизни. Когда им обоим перевалило за сорок, Кравцову захотелось иметь ребенка, и он предложил воспользоваться услугами суррогатной матери. У жены случилась истерика, в первый и последний раз она устроила неожиданно громкий, бурный скандал, кричала, что он испортил ей жизнь, превратил ее в никчемный придаток к своему бизнесу, растоптал ее молодость, лишил ее интересов и желаний, и вообще… погубил ее тело и душу.

– Посмотри, на кого я стала похожа! – размазывая по щекам злые слезы, рыдала она. – У меня же ничего не осталось!
– По-моему, я обеспечил тебя с головой, дорогуша! – взревел Никифор Петрович. – Кем ты была, когда выходила за меня? Бедной журналисткой из третьесортной газетенки, которой не хватало на приличные туфли и парикмахерскую! Ходила с обломанными ногтями и красила волосы чернилами! А сейчас?! Сколько стоят бриллианты в твоих очаровательных ушках? А маникюр, а косметичка, которой ты платишь из моего кошелька, а…
– Замолчи! Закрой свой поганый рот! – расплакалась Софья. – Что мне с этих серёг? И никакие косметические маски не остановят мою старость! Зачем я живу, скажи?

– Давай разведемся, – словно ледяной струей окатил ее Кравцов.
«Я могу иметь молодую, красивую жену, – мстительно подумал он. – Она может родить мне сына. Или маленькую хорошенькую девочку. Кому я оставлю свой капитал?»
«Я ненавижу его, – подумала она. – Ненавижу! Начинать жизнь с начала поздно. Но я еще успею наказать его!»
Такие мысли появлялись у обоих все чаще, накладывая незримую, холодную тень отчуждения на все вокруг.
– Я прочитаю тебе гороскоп, – настояла госпожа Кравцова, и крупные бриллианты в ее ушах зловеще вспыхнули.
– Ладно, давай, – решил не спорить Никифор Петрович.

Он уже предвкушал страстные поцелуи, сладкий вкус молодых губ, упоительную свежесть гладкого, упругого тела… Он едва не испытал оргазм от одних только мыслей. Особенно его возбуждало то, что Лиленька не желала, но подчинялась, покорно исполняла любую его прихоть.

«Сегодня вам следует быть весьма осторожным, – вслух прочитала жена. – Если вы не остановитесь, вас ждет крупная неприятность!»
– Чушь! Тебе не надоели всякие бредни?
Кравцов не остановился… Его манили эротические фантазии, которые этим вечером снова станут реальностью. Кто говорил, будто любовь за деньги не купишь? Все это выдумки обозленных неудачников!
После полуночи в спальне Софьи раздался телефонный звонок. Хриплый голос начальника охраны ее супруга сообщил, что господина Кравцова нашли мертвым в его машине… в загородном лесу…

– Неужели, инфаркт? – плача, спросила она. – Никиша совсем не берег сердце!
– Он… покончил с собой, – растерянно произнес начальник охраны. – Застрелился.
– Господи! Его убили! Убили! – завопила новоиспеченная вдова. – Куда же вы смотрели? Зачем вы отпустили его одного?
– Это самоубийство, Софья Ивановна. Нет никаких сомнений. Выстрел произведен в упор из личного пистолета Никифора Петровича… Оружие он держал в руке… Отпечатки пальцев на пистолете только его…
– Горе, горе-то какое… – рыдала госпожа Кравцова. – Как же это он? Почему?..

* * *

Известие о смерти господина Кравцова удивило детектива, которого нанимала его жена, а теперь вдова. И потому он аккуратно навел справки.

Софья Ивановна оказалась вне подозрений. Она весь тот вечер и ночь провела дома, что подтвердили прислуга и охрана. Было проведено формальное разбирательство, не давшее оснований усомниться в самоубийстве предпринимателя. Странно, но вдова ни словом не обмолвилась о молодой любовнице покойного мужа. Оно и понятно – кому понравится выносить сор из избы? Да и порочить честь умершего вроде как неуместно. И все же…

Чисто из профессионального любопытства детектив отыскал Лилию Градову и удивился еще больше. Девушка переехала в квартиру с ремонтом, привезла из ростовской области молодого человека весьма болезненного вида, который передвигался на новенькой инвалидной коляске. Однажды детектив выбрал удобный момент и подошел к ней на улице.

– Хочу поговорить о Кравцове, – сказал он.
– Кто это? – распахнула она восхитительно длинные, загнутые вверх ресницы.
– Не прикидывайся! Откуда у тебя деньги появились? Никифор Петрович все-таки дал?
– Нет. Я не понимаю…
– Значит, Софья Ивановна. За то, что ее ты муженька ухлопала. Пистолет она тебе сама принесла, а все детали вы обсудили вместе. Ловко!

Бывшая модель молча стояла, не отрицая, но и не подтверждая предъявленных обвинений. Детектив пустил в ход веский аргумент – вытащил и развернул веером сделанные им компрометирующие фотографии. Краска залила лицо девушки.

– Теперь я смогу заплатить за лечение, – волнуясь, сказала она. – Антона придется везти в Германию, но он поправится. Мы поженились еще до того, как его забрали в армию. Мне по условиям контракта запрещалось вступать в брак… Вот мы и обвенчались… тайком. Видите, какой он вернулся? – она запнулась. – Вы ничего не докажете!
– Я и не собираюсь, – вздохнул детектив. – Как ты жить-то с этим будешь?
Она отвернулась, сдержала слезы.
– Я свой грех искуплю.
«Чем?» – хотел спросить детектив. Она его опередила.
– Чистой любовью… – прошептала. – Пусть Бог нас рассудит.

Детектив целый день размышлял об этом разговоре. "Что есть грех? – думал он. – Что есть искупление?"
Вечером он не выдержал, позвонил госпоже Кравцовой, многозначительно произнес:
– Я все понял. Чужими руками достали каштан из огня…
– Вы о чем? – усмехнулась она. – Кстати, вы верите в гороскоп? Прочитать вам прогноз на завтра? Рекомендую…

Автор: Наталья Солнцева

Официальный сайт Натальи Солнцевой
О тайнах говорить никогда не скучно. Тем более писать книги.
Наталья Солнцева - самый таинственный автор 21 века. Тонкая смесь детектива, мистики, загадок истории и любовной лирики...



Статья о интимных отношениях получена: www.myJane.ru

загрузка...