Маисовый рай

Жители Мексики до сих пор верят в то, что в каждом початке маиса воплощена богиня плодородия — Chicome coatl. Культовой Кукурузница стала с тех времен, когда маис был основным продуктом питания ацтеков. И сегодня, поедая кукурузную лепешку, благопристойный мексиканец обязательно вспомнит богиню предков. Для него, как и когда-то для них, она присутствует повсеместно: в зеленом стебле — в образе юной девушки, во время сбора урожая — в виде старой и мудрой девы. Ее солнечным светом согреты и каша, и тартилья на мексиканском столе.

 

 

С самой большой испаноязычной страной путешествующий соотечественник продолжает знакомиться до сих пор. Далекая родина майя, ацтеков, ольмеков, а также текилы и тартильи — с детства знакомая площадка для съемок фильмов в стиле вестерн— все еще остается малоизученной. Ее, конечно, не увидишь на пляжах Канкуна, не разглядишь и в 20-миллионном Мехико. И даже знаменитые пирамиды майя –– всемирно известная туристическая Мекка –– придадут лишь отдельные штрихи к части ее истории. Узнавать настоящую Мексику можно только изнутри, отмеривая сотни километров по серпантинам каньонов, горных перевалов, по пустыням, деревушкам, небольшим городкам, сравнивая с предыдущим днем дневной пробег автомобиля.

Наше путешествие, на подготовку к которому ушло ни много ни мало 4 месяца, началось с мыса полуострова Юкатан –– с города Канкуна –– и завершилось в регионе Баха Калифорния. Общая протяженность маршрута составила 6 000 км. Его успех зависел прежде всего от хорошо подобранных машин и правильно составленного маршрута.

Как ни странно, но во многих странах, например в Монголии или Китае, арендовать хорошие внедорожники нелегко, их приходится либо заказывать заранее, либо пригонять из сопредельных государств. Такая же история произошла и в Мексике: часть машин у нас была мексиканская, другая — американская. У первых на поверку не оказалось даже фаркопов (крюков для тросов), поэтому нашей группе пришлось отказаться от части сложного маршрута по дюнам, потому как, начав его, одна из машин застряла в песке, и кроме как на руках вытащить ее было невозможно. И все же отсутствие дюн никак не отразилось на впечатлениях о путешествии в целом.

Стартом конвоя стал отрезок пути из Канкуна к руинам майя и к городу Кампече. Именно этот участок дороги с первых километров развеял все былые представления об однородном ландшафте этой страны с едва встречающимися живописными уголками джунглей. Мексика — другая, она полна цвета и пестрой живности, особенно здесь, на Юкатане, в тропических дождевых лесах, где растительность приспособилась обходиться без рек. Их на полуострове действительно мало, но корням хватает грунтовых вод, а также ручьев, бегущих из небольших источников. Рассматривая местные пейзажи, невольно приходишь к выводу, что здесь трудно не быть художником, хотя бы в душе. Цветовая палитра природы и быт мексиканцев удивительно разнообразны, возможно, именно это буйство красок и взрастило стольких живописцев в здешних местах.

Подъехав к заросшим джунглями пирамидам Чичен-Ица, некогда городу майя, а теперь одному из трех главных исторических комплексов Юкатана, мы рассматривали Каменную фигуру в Храме воинов. Местные гиды рассказывают много интересных версий относительно времени и идеи создания как этого памятника, так и пирамид. Варианты этих версий существенно отличаются и друг от друга, и от официальных трактований. Да и можно ли требовать от столь далекой истории предельной точности? Мнения многих сходятся лишь в одном: расцвет цивилизации майя пришелся на III—X столетия.

Покинув пирамиды, мы двинулись в путь по направлению к «спрятанному городку» –– Паленке и Сан-Кристобельде-лас-Касас, которые расположены в самом бедном и мятежном штате Мексики — Чьяпас. Здесь периодически возникают волнения индейцев, и реально существует партизанское движение, которое возглавляет команданте Маркос. Говорят, что мятежно настроенные жители представляют троцкистско-коммунистическое направление и могут быть опасны, так как лет пять назад они захватывали губернскую столицу и удерживали ее в своих руках в течение нескольких недель. Поэтому в целях безопасности на местных дорогах выставлены посты военной жандармерии, проверку которых пришлось испытать на себе и нам. Что касается населения этого штата, то живет оно действительно крайне бедно, занимаясь в основном сельскохозяйственным трудом. По дороге помимо разбросанных деревушек и пастбищ мы, к огромному своему удивлению, увидели невероятное и непонятное для всеобщей бедноты количество рекламы кока-колы и пепси-колы. Особенно примечательным нам показался тот факт, что, например, машины с топливом в эти места идут в сопровождении жандармерии, а машины с названными напитками проезжают свободно. Ответ на вопрос отыскался сам собой после посещения уникального католического храма, который находится в селении Сан-Хуан-Чамула. Он интересен тем, что культ христианства в нем перемешался с древними шаманскими традициями доиспанской Мексики. В целом относительно Церкви стоит отметить, что индейцы придерживаются такого мнения: конкистадоры всегда были плохими — обижали и унижали население, а Церковь была хорошей — помогала и защищала, познакомила с религией и с Богом. Но, рассуждая таким образом, сельчане, по всей видимости, забывают о том, что комиссарами в отрядах конкистадоров зачастую были священники.

Храм «смешанных религий» в селе построен в католических традициях, его пол устлан сосновой хвоей. А за стеклянными витринами стоят множество святых, на шее которых прикреплены зеркала. На полу храма располагаются семьи индейцев, приходящие замаливать свои болезни и грехи, общаться с Богом, просить удачи в нелегкой жизни. Прихожане ставят вокруг себя огромное количество свечей, пьют местную довольно крепкую самогонку и, впадая в некий транс, запивают все это кока-колой. Последняя, оказывается, очень схожа с традиционным мексиканским напитком, который здесь употребляют с незапамятных времен. А может быть, она даже лучше местного питья, потому как вызывает… сильную отрыжку, которая и является, по представлениям верующих, символом того, что боги их услышали. А вот после такого контакта с небожителями прихожане подходят к витринам святых и… плюют на них. В результате все стекла в храме заплеваны до такой степени, что лики святых почти неразличимы. Зеркала же на их шеях висят для того, чтобы все болезни и напасти не насылались непосредственно на божьих слуг. Все святые — разумеется, католические — сделаны из алебастра и ярко раскрашены.

Помимо этого шаманского действа существуют здесь и другие давние традиции: если, например, у прихожанина сильная болезнь или его одолели большие напасти, то нужно прямо в храме принести жертву в виде черной курицы, если же болезнь несильная –– обезглавливают белую. Пройти в храм сложно, снимать в помещении запрещается категорически. Священник храма выбирается из местного населения самими прихожанами и относится к своим обязанностям без особого рвения.

Постепенно мы продвигались ближе к центру страны, объезжая Мехико.

К большому удивлению, за 200 км от этого мегаполиса мы увидели такой столб смога, что были бесконечно рады отсутствию мексиканской столицы в нашем маршруте. Чем севернее мы поднимались, тем очевиднее ощущалась перемена ландшафта. Стали появляться горные перевалы и всевозможная хвойная растительность с такой концентрацией хвойного воздуха, что у нас с непривычки кружилась голова.

На одном из таких перевалов, в Вилья-Эрмосе, собрана большая коллекция памятников одной из самых загадочных и древних цивилизаций Центральной Америки –– ольмеков. Многотонные головы и статуи людей-ягуаров привезены сюда из джунглей Юкатана. Неподалеку от Вилья-Эрмосы расположена старая мексиканская табачная фабрика, где сигары и сигариллы делаются только вручную. Технология осталась прежней с давних времен.

На следующем перевале, возле озера Катемако — центра шаманизма Мексики, –– нам пришлось принять участие в так называемом обряде вызывания духов во главе с вождем ольмеков, который больше был похож на адвоката. Он, конечно, облачился в национальную одежду и принялся за обряд. Когда все духи были вызваны, некоторые отчаянные головы из нашей команды были раздеты до плавок и вымазаны местной грязью, а чуть позже покусаны муравьями и в конце концов приведены в баню в виде шалаша. В этой индейской бане было во много раз жарче, чем на улице, пол ее был устлан пальмовыми листьями, которые вместе с испарениями добавляли одуряющей жары. В общем, «обряд очищения» потребовал от участников не только определенной фантазии, но и сил все это выдержать. Говорят, что тот, кто не доходит до конца обряда, духов так и не видит…

По дороге после Вилья-Эрмосы стали появляться заросли кактусов и агавы, из которой делают знаменитую текилу. У нас в России известно лишь несколько видов этого напитка, которые почему-то делят на золотую и серебряную серии. На самом деле в Мексике выпускается более 420 сортов текилы. В каждом регионе –– она своя, как флаг или герб. Есть еще текила, которая делается на специальных заводах. Одна из самых дорогих носит название «Дон Хулио».

После кактусов, дюн и трехчасового рафтинга по Рыбной реке (в отличие от Юкатана на севере Мексики много речек, которые будто специально созданы для рафтинга) был автопробег до самых грандиозных пирамид доиспанской Мексики — Теотиуакан.

Так получилось, что время нашего путешествия по этой стране совпало с датой любимого мексиканцами праздника –– Днем мертвых. К этому празднеству готовится все население от мала до велика. На рынки специально привозятся и раскупаются желтые и красные цветы. А потом с венками из этих цветов мексиканцы посещают кладбища. Такие посещения немного похожи на наши дни поминовения усопших, но сама философия этого действа совсем иная. Мексиканцы, особенно индейцы, к смерти относятся по-особому. В их сознании, по всей видимости, сохранились не только архаические представления о конце жизненного пути, но и желание соблюсти некую ритуальную маскарадность. Так, например, на автозаправочных станциях в этот день специально выбрасываются чучела людей, якобы сбитых машинами. Для чего это делается?

Возможно, для того, чтобы попугать или же предостеречь водителей и пешеходов и, конечно, улыбнуться над «сеньорой с косой». Все города и деревушки в этот день украшаются гирляндами из скелетов, всевозможных костей и тому подобного. Нетрудно догадаться, что самым популярным атрибутом этого праздника является череп. Кстати, скелеты и черепа развешиваются повсюду, в том числе они бряцают и над входами в кафе и рестораны.

Неожиданное зрелище, опять же на тему мексиканского отношения к смерти, ожидало нас и в городке Гуанахуато. Здесь мы заметили особый культ этой темы, посетив Музей мумий, причем мумии эти отнюдь не древние, многие из них были современниками старожилов этого города. Дело в том, что не так давно в Гуанахуато добывали серебро. Весь город был изрезан серебряными шахтами, переоборудованными сегодня в тоннели. А недалеко от центра города было кладбище, которое по новому плану застройки стали сносить, обнаружив при этом сохранившиеся мумии усопших. Говорят, что именно серебро, содержащееся в почве, способствовало такой природной мумификации. Вот этих усопших всех возрастов мексиканцы и снесли в музей, который теперь пользуется небывалой популярностью. В него съезжаются со всех уголков страны, особенно в День мертвых, когда народ танцует, поет и веселится на улицах города. Мы же, выйдя из музея, пребывали в непонятном состоянии: нам почему-то было жаль всех лежащих за стеклом, кого с таким нескрываемым любопытством разглядывала празднующая толпа. Но у мексиканцев другие традиции, другая жизнь и мировоззрение.

Общее недоуменное состояние развеялось лишь ближе к городу Дуранго — родине фильмов в стиле вестерн. Трудно подобрать более подходящее место для настоящих ковбоев, поскольку величественный горный массив Сьерра-Мадре –– лучшее место для демонстрации силы духа и ловкости. На подъезде к городу Идальго-дель-Парраль мы без гида поняли, что подъезжаем к месту гибели героя-разбойника мексиканской революции Панчо Виллы — так много его портретов смотрело на нас с плакатов и щитов. Для простых мексиканцев он был в некотором роде Робин Гудом, и когда прогремела революция, он присоединился к повстанцам, став генералом. Здесь, в Паррале, мы посмотрели родео, культура которого продолжает существовать в этих краях. Стоит отметить, что по окончании того или иного номера ковбоев на арену летели женские сумки, кофты, туфли — как знак признания мастерства и желания познакомиться.

После ковбоев была Калифорния, где нас ждали уже не машины, а квадрациклы — четырехколесные мотоциклы. Признаться, ехать на таком транспорте было нелегко, кстати, ваш покорный слуга свалился с моста, не заметив размытой дороги. Хорошо, что на голове был шлем…

Здесь же мы увидели еще одно чудо мексиканской природы –– слоновые деревья. Странные, извилистые, с толстыми стволами, но без листьев.

На квадрациклах мы добрались до района Баха Калифорния — необыкновенно красивого горного места. Горы тоже имеют весьма красивое название Сьерра-де-ла-Лагуна, или горы Озера.

Горячий калифорнийский воздух, непосредственная близость гор и океана смешиваются здесь в странный терпкий аромат, а на небе ночью рассыпается столько звезд, что они кажутся ненастоящими. Южные города Калифорнии — Кабо-Сан-Лукас и Сан-Хосе-дель-Кабо показались нам крайне гостеприимными. В целом о людях, повстречавшихся нам на пути, можно сказать так: это были разные мексиканцы. У индейцев один нрав, у метисов –– другой. Но, как нам сказали, население не очень смешивается «цветом кожи». Однажды в высокогорном, довольно пустынном районе мы повстречали вертолет без опознавательных знаков. Вскоре его появление нам стало понятно: в горах выращивают марихуану. Наши догадки подтвердились, когда мы увидели в окрестном поселке на редкость хорошую школу и детский сад, будто отстроенные рукой невидимого спонсора. И все же мы решили спросить у местных жителей: «Кто эти люди?» На что нам спокойно и очень мило ответили: «Наверное, геологи». Мы оценили ответ.

Отдельно нужно сказать о детях: их в Мексике огромное количество. В индейских семьях по 5—6 детей. Но в отличие от своих сверстников из ряда азиатских стран мексиканские дети не просят денег и подарков. Будучи весьма доброжелательными и улыбчивыми, они ведут себя очень достойно — и это трудно было не заметить.