Пионеры штата ЮТА

«Горные штаты» — Монтана на севере, Аризона и Нью-Мексико на юге — сильно к западу от Восточного побережья, чуть-чуть к востоку от Западного — точно укладываются в понятие «американская глубинка». Малонаселенные, с одноэтажными городами, с белым, в основном, населением. Здесь не запирают дома, здороваются на улицах, много и добросовестно трудятся. Штат Юта — один из таких типичных «горных штатов». Отличается он от соседей — Вайомиога, Колорадо — религией большинства своего населения.

 

 

В Юте живут мормоны.

Впервые о мормонах я прочитал в детстве в «Записках о Шерлоке Холмсе». Герой рассказа «Этюд в багровых тонах» мстит мормонам, сгубившим его невесту в своих гаремах. Сюжет рассказа я почти забыл, зато странное слово «мормон» прочно засело в памяти, окрашенное в самые мрачные тона: многоженцы, пьяницы, заговорщики. И конечно, угнездилось это не только в моей памяти. Сразу скажу, что Конан Дойл оклеветал мормонов самым беспардонным образом; слишком уж странными они казались ему из британского далека. В штате Юта — «Стране Святых» (см. А.Конан Дойл) он никогда не бывал.

Спустя много лет я встретил первого мормона. Профессор-географ, он стажировался в Москве несколько лет. Это был очень доброжелательный и знающий человек, но когда мне сообщили о его вероисповедании, я немедленно спросил: «А сколько у него жен? Он тут со всеми?» Я был неоригинален до неприличия; то же спрашивали все (прописью: все!), кто об этом узнавал. Что-что, а «Шерлока Холмса» у нас читали! Кстати, больше на эту тему читать было почти нечего, не считая идиотской редакционной сноски в том же «Холмсе», гармонично дополнявшей невежество сэра Артура: «Мормонская вера — смесь христианства, ислама и буддизма», да коротких заметок в справочниках.

Чем больше, однако, мы узнавали профессора Леона Грира, тем стыднее становилось за первую (стандартную и банальную) реакцию. Отличался он от известных нам людей лишь тем, что не пил ни кофе, ни чая и, конечно, не курил и не потреблял спиртного.

Старинный мой университетский друг, физик и математик Виктор Привальский, последние несколько лет работает в Юте. Во время его очередного отпуска в Москве мы обсуждали план моего возможного приезда в США. Доктор Привальский установил прекрасные связи с индейцами хопи в северной Аризоне и готов был свозить меня туда. А жизнь штата Юта, куда не ступала нога нашего корреспондента? Вся его история и нынешняя жизнь тесно переплетены с Церковью Иисуса Христа Святых Последних Дней — таково полное название мормонской церкви. Так что встреча с мормонами была предопределена.
Более того: согласована с ними по всем правилам.

Вязкая земля долины

Ясным утром воскресенья 9 марта сего года я сошел с самолета в Солт-Лэйк-Сити — столице штата Юта. Гостиничный микроавтобус забрал меня через полчаса, и по безлюдным улицам пригородного типа я поехал в гостиницу. Все время казалось: вот сейчас въедем в центр, но этого так и не произошло — появилась светлая громада храма, несколько огромных стеклянных зданий, а потом опять вполне окраинная улица, где мы остановились. И все время, пока ехали и когда я вышел, взгляд упирался в горные цепи, словно присыпанные сахарной пудрой. То были Скалистые горы, и где бы я ни был в Юте, Скалистые горы замыкали горизонт, даже когда пересекаешь их: за хребтом высится следующий. Горы — сквозь сахарную пудру — коричневые и коричнево-серые — замыкают со всех сторон Долину Соленого Озера. Небо было прохладно-голубым.

Программа начиналась с завтрашнего утра. С минуты на минуту должны были приехать друзья: супруги Грир и Привальские и с места в карьер начать знакомить меня с городом и его достопримечательностями. Здесь, в этом штате история началась 150 лет тому назад, в 1847 году.

Мы съехали с шоссе на более узкую, но не менее обустроенную дорогу и, несколько поднявшись в гору, остановились у монумента. На высокой квадратной колонне стояли бронзовые люди в сапогах и широкополых шляпах. Более низкие постаменты венчали всадники, барельефы изображали огромные фургоны, влекомые волами, мужчину с женщиной, тащущих двухколесные тележки, нагруженные скарбом. Тележку подталкивал мальчик. Были изображены не символы, а реальные люди. Жилы напряглись на лбу мужчины, обширная шаль облегает плечи женщины, и видно, что шаль пропотела; грубые башмаки и толстые чулки подростка задубели от пота и грязи.

— Места эти, — профессор Грир начал лекцию, которую я ждал, — были безлюдными, но переселенцы, шедшие на сулящий надежды Запад, проходили через Долину. Немногим это удавалось. В 1846 году здесь застряла группа Доннера: снег завалил перевалы, оползни их закупорили. И не было никаких средств к пропитанию. Пришлось есть друг друга. Буквально. Остатки группы вывел весной охотник-траппер, торговавший в этих местах с индейцами. Трапперам-одиночкам добраться сюда было легче, чем переселенцам с семьями и скарбом. Индейцы тут появлялись только для охоты в горах: проклятыми считались места. Поэтому траппер был поражен, когда на следующий год встретил в Долине наших предков-мормонов. Еще больше он удивился, узнав, что они намерены здесь поселиться. А когда узнал, что они посадили пшеницу и кукурузу, совсем развеселился и обещал сто долларов, если что-нибудь взойдет и созреет. Сто долларов по тем временам были большие деньги. За них можно было купить здорового раба.

— А здесь торговали рабами? — спросил я.
— Нет. Мормоны были решительно против рабства, и те, у кого рабы были, придя в Юту, тут же их освободили. Таких было немного; у моих предков, например, были. Для всех, как я говорил, это была проклятая земля. Для мормонов — Земля Обетованная, куда вывел их Бригем Янг, второй пророк, четко выполнявший заветы первого пророка — Джозефа Смита. Все соответствовало здесь библейским описаниям Святой Земли: Соленое Озеро — аналог Мертвого моря (в Библии — Соленого озера), река, впадавшая в него и вытекавшая подобно Иордану из пресного озера Юта (реку нарекли Иорданом), пустынные засушливые земли. Все это предсказал Смит, и все это подтвердилось. Через некоторое время обнаружили залежи меди, точь-в-точь, как в Израиле. Только размеры куда больше.

Бригем Янг осмотрел Долину и сказал, что здесь — на том самом месте, где мы стоим, — будет заложен город. Точно по плану, составленному Джозефом Смитом. Янг был справедливым и крутым человеком, руководил всем. Он был, как и другие его единоверцы, многоженцем и отцом пятидесяти одного ребенка. И он же отменил полигамию, чтобы не злить федеральные власти. Отношения с ними налаживались с трудом. Многоженство было введено самим Смитом: ветхозаветные патриархи и цари истово его придерживались, а они были главным образцом. Кроме того, мужчины умирали и погибали чаще, и многие женщины оставались одни, без поддержки и супружеской помощи. Увы, этот обычай стал одной из причин напряженности между мормонами и их соседями. И одним из устойчивых стереотипов, связанных с сынами созданной Смитом Церкви. Но о вере мормонов — в самом кратком виде — мы поговорим ниже. Просто, говоря о Деревне Переселенцев — музее под открытым небом, — никак не обойтись без упоминания о Бригеме Янге.

Широкая коричневая долина, окаймленная горами, собственно говоря, и была Деревней Переселенцев. Дощатый настил заменял тротуар, а вдоль от него тут и там чернели избы. Невысокие, бревенчатые, проконопаченные белой глиной (но с хорошими окнами), они едва возвышались над человеком даже среднего роста. За ними стояла церковь, потом общинный дом — уже обшитый досками и заботливо покрашенный. И вполне комфортабельный, как и жилые дома, построенные сразу после того, как люди обжились. Избами их называть уже не стоило.

А к концу улицы деревня стала просто уже цивилизованной, разве что с деревянными мостками. Таким, кстати, и был город Солт-Лэйк-Сити лет сто тридцать назад.

И кукуруза и пшеница все же взошли. Но у траппера вдруг появился шанс сохранить свою сотню: когда колосья стали тяжелыми, внезапно налетела саранча — совершенно как в Ветхом Завете. И когда казалось, что труды пошли прахом, произошло чудо: прилетели тучи чаек и склевали саранчу. С тех пор чайка — символ штата Юта. А второй символ — улей. Ибо пчелиное трудолюбие — одна из главных добродетелей верующих. И отрицать этого не стал даже сэр Артур Конан Дойл (что хоть чуть-чуть оправдывает его в наших глазах вместе с блестящими сюжетами).

Заслушавшись рассказами потомка пионеров (истинного географа!), интересными и подробными, в которых импровизация зиждилась на обильных знаниях, я нечаянно сошел с мостков и ступил на коричневую, казавшуюся сухою, землю. В тот же момент мой башмак с хлюпаньем вошел вглубь, и вытащить его еле удалось — пуд грязи налип на него. Земля оказалась вязкой и опасной. Как же шли по этой земле, подталкивая фургоны, волоча тележки, 17 тысяч человек! Они прошли 1300 миль от Миссисипи, двигаясь на Запад, в полную неизвестность. Я, сделавший всего один шаг, не могу себе этого представить, но если каждый из миллионов их шагов был таким же, то это был подвиг. Из десяти отрядов с тележками дошли — с потерями — восемь. Два погибли.

У них не было пути назад. Они уже покинули — по очереди — штаты Нью-Йорк, Огайо, Миссури и Иллинойс.

Мормоны

(самые краткие сведения)
Скажу сразу: все, что я сообщаю, взято мною из источников, изданных самой Церковью. Я был всем этим заботливо снабжен.
Мормоны — христиане, они верят в Вечного Бога-Отца, в Сына Его, Иисуса Христа, и в Святого Духа. Вот — дословно — некоторые основные символы:

«8. Мы верим, что Библия — слово Божье, поскольку она переведена правильно; мы также верим, что Книга Мормона является Словом Божьим».
«10. Мы верим в подлинное воссоединение Израиля и в восстановление десяти колен; в то, что Сион (Новый Иерусалим) будет основан на Американском континенте; что Христос будет лично царствовать на земле и что земля обновится и получит свою райскую красоту».
...В 1805 году в штате Вермонт родился мальчик по имени Джозеф Смит. Лет через девять его отец переехал в штат Нью-Йорк. Народ в тех местах жил крайне религиозный, протестанты различных сект, очень озабоченные тем, чья секта лучше. Юного Джозефа отвращала от всех их вражда проповедников и верующих между собой. Он посещал разные церковные собрания, но держался в стороне. И решил обратиться прямо к Богу. Лет в четырнадцать с небольшим Джозеф молился в уединенном месте в лесу. Страшная тьма вдруг окутала его. В тот момент, когда он готов был отчаяться, увидел у себя над головой столп света ярче солнца и двух персон, стоявших в воздухе над ним. Один из них назвал Смита по имени и сказал, указывая на другого: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный. Слушай Его!» Они запретили ему вступать в любую секту. (Все это и далее — пересказ собственного рассказа Джозефа Смита.)

Следующее видение было года через четыре. Тогда к его кровати ночью явился из воздуха человек, осветивший комнату ярче солнца. Он сказал, что имя ему Мороний и что у Бога есть поручение для Джозефа Смита. И рассказал о сокрытой книге, написанной на золотых листах и содержащей историю прежних жителей Америки. Мороний являлся еще два раза вьяве. И еще раз — голосом с неба. Смит точно нашел место, где хранилась книга и два камня в серебряных оправах — Урим и Туммим; эти камни (из тех, что носили на нагрудном щите первосвященники Иерусалимского храма) должны были помочь ему в переводе. Но время для извлечения листов из хранилища еще не пришло. Следовало прийти через год, потом — снова через год. И снова. Несколько лет разрешения не поступало — оно пришло лишь в 1827 году, когда Джозефу Смиту было 22 года и он обзавелся семьей. Полученный дар нельзя было никому показывать. Люди, избранные для этого, будут названы. Когда Смит переписал письмена на бумагу — оказалось, что это — несколько измененные египетские иероглифы. — Морони забрал сокрытую книгу.

В апреле 1829 года в дверь дома Смитов постучал дотоле неизвестный им человек по имени Оливер Каулерп. Он слышал историю о золотых листах и хотел узнать все из первых уст.

Через два дня оба сели за работу: Смит переводил, а Каудери записывал. Через шестнадцать дней перевод был закончен. После этого позволено было показать золотые листы трем свидетелям и еще раз — восьми. О чем они, с характерным для англосаксов уважением к документам, и составили свидетельства с подписями и печатью.

Так появилась «Книга Мормона». И вот самое краткое ее содержание.
«Книга» рассказывает об израильтянине Легии, жителе Иерусалима, человеке праведном. Бог повелел ему покинуть в 600 году до Рождества Христова осажденный Иерусалим. Иерусалим вскоре был разрушен. Легий же «со чады и домочадцы» построил корабль, Божьей волею ведомый, пересек океан и высадился где-то на Американском континенте.

От него и сыновей его Нефия и Ламана пошли два могущественных народа: Нефииты и Ламаниты. Причем Нефииты остались богобоязненными, ламаниты же впали в грех и питали к своим родственникам вражду. Нефииты сохранили свою культуру и берегли записи об истории Народа Израилева до дней, когда предки их покинули Иерусалим, и истории других народов, и письменность их. Пророки и священники учили их морали и вере. И Спаситель посетил этот народ в Америке сразу же после Воскресения. О чем прямо говорится в «Евангелии от Иоанна»: «Есть у Меня и другие овцы, которые не от сего двора, и тех надлежит Мне привесть». Спаситель учил Нефиитов тому же, что и народ в Палестине, и основал Церковь.

Пока люди следовали заповедям Христа, они процветали. Но чем более богатели, тем слабее становилась их вера. Пророки предупреждали Нефиитов об опасности неверного пути. Среди сих пророков был и Мормон, который хранил хроники своего народа. Он свел их воедино, записал на золотых листах и отдал своему сыну Моронию. Судьбе было угодно, чтобы Мороний пережил гибель соплеменников от рук родственных ламанитов. И незадолго до смерти своей закопал листы в холмах именем Кумора, что оказались спустя четырнадцать столетий в штате Нью-Йорк, округе Вейн — недалеко от города Пальмира.
Такова краткая история «Книги Мормона».
Следует добавить, что остатки народа Ламанитского стали предками многих индейских племен.

Исход

Весной 1830 года «Книга Мормона» вышла в свет — пять тысяч экземпляров. И тысячи людей приняли новое учение. В апреле 1830 года шесть человек из числа трех и восьми свидетелей, узревших золотые листы, основали новую Церковь и провозгласили Джозефа Смита «провидцем, пророком и апостолом Иисуса Христа».

Еще большее количество людей приняло мормонов в штыки. Сразу после создания Церкви Смита арестовали. Его проповеди якобы создавали беспорядки, «вызываемые чтением Книги Мормона». Правда, очень скоро и выпустили. Затем начались преследования, сопровождавшие пророка до самой смерти.

В 1831 году старейшины решили переселиться к западу, чтобы там основать общину: в штате Нью-Йорк им бы этого сделать не дали.
Не удалось им это и в Миссури. Тут к религиозным расхождениям прибавилось еще одно важное обстоятельство: Миссури штат сугубо рабовладельческий, а мормоны, как говорили, были решительно против рабства. Тем не менее мормоны прожили в Миссури около семи лет и построили в городе Кертланд первый Храм, пока толпы погромщиков не разгромили их дома. Пророка выволокли на улицу, избили до полусмерти, вымазали смолой, обваляли в перьях и бросили умирать. Пророк выжил. Но оставаться в Миссури стало невозможно. Тем более, что губернатор штата Боггс распорядился изгнать мормонов или уничтожить их.

Перейдя замерзшую реку, верующие оказались на иллинойском берегу Миссисипи. Здесь, в болотистой местности был построен ими город Наву, что на известном пророку библейском языке значило «Прекрасное поселение». Сюда стекались уверовавшие: из восточных штатов, из Канады, из Англии. Вырос Второй Храм. К 1844 году город Наву стал самым благоустроенным и крупнейшим в штате Иллинойс: двадцать тысяч жителей! В немощеном Чикаго тогда обитало двенадцать тысяч.

Мир в Наву продолжался недолго. Религиозная нетерпимость — казалось бы, странная у потомков людей, самих вкусивших ее в Европе, — вспыхнула вновь. Джозефа Смита с братом заключили в тюрьму города Карфаген. Стены тюрьмы должны были защитить их от народного суда Линча. 27 июня 1844 года оба были застрелены убийцами с завязанными платками лицами.

Характер верующего человека тем и отличается от характера неверующего, что преследования — так похожие на те, что вынес ветхозаветный Избранный Народ! — лишь укрепляют его веру. А мученическая смерть пророка? Разве не умер Моисей, не узревший Землю Ханаанскую? Разве не были мучениками христианские святые?
И число мормонов лишь выросло.

Чем больше я читал об истории мормонского исхода, тем больше думал: в чем же причина вражды, которая окружала их в восточных штатах? Наверное, несхожесть их учения с теми, что буйно — секта на секте — цвели в этих местах. Слово «Америка» отсутствовало в Священном писании: а для протестантов Библия — основа всего и вся. Почему-то мне стало казаться, что не последнюю роль сыграло и то, что пророк — современник и соотечественник, а также его простецкая фамилия Смит. У пророка должно быть какое-нибудь неудобопроизносимое древнееврейское, древнегреческое или арабское имя. И что это за чудеса? В наше время?!

И конечно, раздражало многоженство, особенно дававшее тему для пересудов и возмущения. В этих пересудах оно, кстати, присутствует и по сей день.

Вторым пророком стал Бригем Янг, и под его водительством 17 тысяч человек в феврале 1846 года пересекли замерзшую Миссисипи. Началось Великое-Переселение-в-Фургонах-на-Запад. Как предрек Джозеф Смит, «в сердце Скалистых Гор вы станете великим народом».

Ужин у Блэнчердов

Каждое утро, тщательно начистив ботинки, я, как на работу, приходил в административное здание Церкви. Я проходил мимо Львиного дома — бывшего особняка Янга, мимо его монумента. На постаменте выгравированы фамилии всех глав семей, пришедших с ним, включая трех «цветных служителей» — негров-рабов. Золотыми звездочками отмечены те, кто дожил до пятидесятилетия основания города. Среди них — один цветной, сразу же освобожденный в Юге. В воротах Храмовой площади улыбались молоденькие, скромно одетые девушки, всегда по двое:

— Доброе утро! Вам нужна помощь?
Проходили плечистые парни в галстуках, тоже вдвоем:
— Вы что-то ищете, сэр?

Ровно в десять я входил в фойе, но не успевал дойти до кресла, как из лифта выходил Дон ЛеФевр из отдела по связи с прессой, подтянутый пожилой джентльмен. Он опекал меня все время в городе: возил в город Прово в университет; договорился со своей соседской семьей.

— Я бы вас пригласил к себе, но вам интереснее семья с детьми, а наши уже разлетелись из гнезда. У нас было трое, жена потом рожать не могла, и мы еще двоих усыновили. Все уже выросли...

В семье Блэнчерд детей было семеро. Я застал дома пятерых: двое старших уже отправились миссионерствовать. Миссионерство — религиозный долг, и каждый отдает ему два года. Поэтому в разговорах с мормонами миссионерство — такая же временная отметка, как у нас служба в армии. Услышав «Это еще до миссионерства было» или «Только, помню, я из миссии вернулся», — сразу понимаешь, что собеседнику тогда исполнился 21 год. И также понимаешь, что тогда он женился.

Один сын Блэнчердов трудился на филиппинском острове Себу. Второй — в еще более трудных условиях: в южной части Бронкса в Нью-Йорке. Себуанскому сыну как раз исполнился 21 год, и вся семья собралась, чтобы отметить это.

Стол был обильный и американский, а вода — единственный за весь вечер напиток — напоминала мне, что я в мормонском доме. Чая и кофе мормоны тоже не пьют, и помнится, отыскать в городе кофе, а тем более приличный, оставалось вечной моей заботой.

В конце вечера записали на магнитофон письмо юбиляру. Кто пел, кто рассказывал. Мне это очень напомнило старательно отрепетированный концерт самодеятельности. Попросили сказать пару слов и меня. Я пожелал парню добра, извинился за произношение и честно признался, что чувствую себя в его семье очень тепло и хорошо.

Долго мы бродили по здешнему музею: собрано в нем все, что накопила недолгая история Юты. Штат довольно большой — пол-Франции с гаком, а народу всего — два с половиной миллиона, в столице — сто семьдесят тысяч.

— И все мормоны? — спросил я.
— Не все, — отвечал мистер ЛеФевр, — но большинство. А всего-то нас в мире 10 миллионов. Пойдемте в Археологический зал.
Сначала он не привлек моего внимания: видал я археологию побогаче. Потом стал смотреть с большим интересом — находки доколумбова периода: какие-то изображения бородатых людей с просто-таки ханаанскими лицами, восточные монеты. Под каждой — дата. Что-то меня смутило в ней. Я все старался понять: что? Найдено в нашем веке, в основном. В нашем веке? И Джозеф Смит не мог об этом знать.

Разговор с апостолом о чудесах

Меня согласился принять апостол. Апостола звали Джеффри Р.Холланд.
Согласитесь, мало кто может похвастать тем, что беседовал с живым апостолом. Когда я рассказывал об этом дома, все воспринимали как розыгрыш. В Москве не привыкли к тому, что в наши дни апостолы ходят по земле и общаются с людьми. Они ходили в другие времена и в других местах. Кстати, тут москвичи особенно ошибаются: именно в Москве Джеффри Р.Холланд побывал и поработал. Но заблуждения москвичей простительны: где Солт-Лэйк-Сити, а где наша столица! Американские знакомые тоже слушали меня недоверчиво. Они-то могли бы знать реальность своей страны и получше.

Но и американцам недоверчивость простительна. Просто и мы, и они не вдумываемся в смысл слова «апостол», что по-гречески значит «проповедник», «посланник». И двенадцать апостолов Библии были вначале обычными людьми — рыбаками к примеру. Но, став учениками Иисуса, они были призваны проповедовать истину и оставили свои обыденные дела. Мормоны же считают, что они восстановили христианство в том виде, каким оно было во времена Иисуса. А потому высший их орган называется Советом Двенадцати Апостолов. Выше его только Президент Церкви. Его называют Пророком.

Обо всем этом я прочитал заранее и многому уже не удивлялся; к примеру, что епископом здесь, как и во времена первых христиан, зовут человека, который в других местах именуют приходским священником. Но все же... Все же не каждый день рядовой человек встречается с живым апостолом. Заранее я осведомился у мистера ЛеФевра, как мне следует к нему обращаться: «апостол» просто, «апостол Холланд» или как еще? Следовало говорить «элдер Холланд», старейшина.

В назначенное время в приличествующем случаю пиджаке и неярком галстуке я вошел в приемную. Тут сидели два референта: в приемную выходили кабинеты двух апостолов. И через минуту меня приветствовал средних лет мужчина в отлично сшитом костюме. Он был любезен и доброжелателен. И конечно же, очень занят. Поэтому мы сразу договорились, что я отниму у него полчаса. Это было мое предложение, но, думаю, если бы я попросил времени больше, он бы согласился. В конце концов, объяснять правду незнающим было его делом. И призванием: до того как стать апостолом, он был профессиональным педагогом — ректором университета Бригема Янга в городе Прово, час езды на машине отсюда.

Мы договорились, что элдер Холланд начнет с некоторых постулатов, особо важных для общего понимания, а потом постарается пояснить то, что остается для меня непонятым.

— Прежде всего, — сказал он, — запомните: наша Церковь — не протестантская. Протестантизм возник в недрах католичества, мы же восстановили живую Церковь Иисуса Христа тех времен, когда никакого раскола в христианстве не было. Да, мы знаем, что многие считают нас одной из протестантских сект. Но если вы усвоите наше отличие, вам будем нас легче понять.

Я почувствовал себя студентом, и это было приятное ощущение: студент имеет право задавать преподавателю любой вопрос, не опасаясь показаться глупым и невежественным.

Я задал свой первый вопрос.
— Элдер Холланд, — спросил я, — а почему надписи на листах, имевших вид золотых, данных Смиту, были на египетском языке? Почему не на древнееврейском или древнегреческом, как водится в священных книгах?
— Интересный вопрос, — одобрил меня апостол, — я сам пытался это объяснить. И знаете к какому выводу пришел? Египетские иероглифы — каждый целое слово — гораздо экономнее букв: на меньшем количестве пергамента или металла можно записать больше. А читать это могли многие. Он был языком коммерции Древнего Востока. Его, конечно же, знал Авраам. В Египте он общался со жрецами. С родом Легиевым египетский язык попал в Америку.

Эту тему элдер Холланд, несомненно, знал и любил.
— Я занимаюсь исследованием «Книги Мормона» много лет. И вижу в ней много чудес. Наверное, она выглядела так,
— он передал мне стопку миниатюрных медных листков на красивой подставке, — студенты сделали в подарок.
Каждый листок был покрыт аккуратными иероглифами.
— Посмотрите, на каждом маленьком листочке — несколько фраз, а все можно разобрать. Вы читаете по-египетски? Я тоже нет. А мы с вами образованные люди. Явление Смиту было в четырнадцать с половиной лет. Бог избирает молодых. Фермерский парнишка, в школу ходил две зимы. А перевод он сделал — с древнеегипетского! — за 16 дней. Это ли не чудо?

Хорошо, говорят наши противники, не перевел, а сам сочинил. Но даже если бы это было так, как смог это сделать необразованный сельский мальчишка?

Я — профессор, к моим услугам компьютер, помощники. Написал две книжки. Сколько я их писал? И кто будет о них помнить? А ведь я всего лишь анализирую его книгу. Дальше. В тексте Смита полно гебраизмов и египтизмов. Заверяю вас, что в церковно-приходских школах никогда не учили ни древнееврейского, ни древнеегипетского. У него описание монетной системы — мы до сих пор толком не можем это объяснить по-английски. В 24 года он женат, содержит семью, выпускает книгу. И создает план Града Сионского — один к одному нынешний Солт-Лэйк-Сити. Как вы знаете, он никогда не был в Юте, он не вошел в нее со своим народом, как Моисей в Землю Обетованную, но он все точно знал: Соленое озеро, нашу реку Иордан.

Я не перебивал апостола, хоть и не все до меня доходило. Вопрос чудес очень важен в любой религии, и нет религии без чудес. Я имею в виду то, что нельзя объяснить ни опытом, ни знаниями. Кстати, знаменитое выражение «Верю, ибо это нелепо», над которым потешались многие поколения научных и не очень атеистов, понимать-то следует, как «если что-то существующее не укладывается в рамки моего сознания, мне остается только верить, а не пытаться объяснить».

— Ну и наконец. Вы видели рукопись Джозефа Смита в музее?
Я видел ее накануне. Четкий почерк, ровные строки без помарок. Кажется, самый ценный экспонат.
— А теперь слушайте. В ней нет ошибок. Так, отдельные диалектизмы, — голос элдера Холланда набрал профессорскую торжественность. — Могу сказать вам, что это подлинное чудо. Я тридцать лет преподавал английский язык. И за это время не видел человека среди самых образованных, кто бы выражал мысли по-английски без ошибок!

Окруженный горами

В городе Солт-Лэйк-Сити так мало курящих, что встретившись на улице (а больше их нигде и не встретить), они приветствуют друг друга стыдливой улыбкой: «Привет тебе, о брат мой отверженный!» Некурящее подавляющее большинство тоже здоровается с незнакомым путником на своей улице.

Город, по которому я много гулял в свободное от работы время, оказался гораздо разнообразнее, чем при первой встрече. Стоит отойти от двух центральных улиц, от Храмовой площади, как углубишься в кварталы, незаметно переходящие друг в друга. Очень чистые, малолюдные, с серебрящимися горами в конце, они вроде бы и не так уж отличались друг от друга, но углубляясь в следующий, я наблюдал, как эти различия нарастали, пока их количество не переходило в качество.

Эвенюс Куортер — двухэтажные дома из великолепного кирпича разбросаны среди мягких холмов, осененных старыми деревьями, — богатый квартал в Англии, да и только. Проехавший на велосипеде человек в форме полиции штата Юта — «Хай! Как дела?», — напоминает, что до Старой Родины — Англии далеко. И все-таки здешние кривые улицы такие европейские...

А чуть дальше — и дома хорошие, но чуть пожиже, и улицы прямые. Дальше — дома еще чуть послабее, одноэтажные и через две улицы выходят на шоссе. Все встречные — белые, других почти и не увидишь. Лишь раза два я встречал чернокожих — в деловых пиджаках и галстуках, вдвоем, с любезными улыбками, они, скорее всего, были мормонскими священниками. То, что город — столица Церкви Иисуса Христа, подтверждают и светлая громада Храма, и памятники, и даже над горсоветом — учреждением светским — сверкает золотая статуя ангела Морони, подсвеченная ночью прожектором.

Однако я издали находил дорогу в гостиницу по высокому шпилю с католическим крестом; для кого-то же продавался в редких местах и приличный кофе.

Как-то, идя по совсем незнакомой улице, я заметил здание восточной архитектуры. Я даже подумал, что такое мог построить себе состоятельный индус. Но с противоположного тротуара увидел прикрепленный над входом православный крест и застекленную икону Богоматери. С ориентальным обликом строения это не очень вязалось. Но уж совсем не вязалась идущая дугой по фронтону еврейская надпись: «Община Монтефиоре».

Я перешел на ту сторону. Объявления принадлежали православным: по-английски и на сербском языке, но латинскими буквами и без должных значков. Прошла, направляясь в церковь, немолодая женщина.

— Простите, — спросил я по-русски, — это чья церковь?
— Не понимаю, — отвечала дама, — папа мой хорошо знал церковнославянский, а я только английский.
Я повторил вопрос.
— Как чья? — удивилась она. — Православная. Русская, украинская, сербская, болгарская. Разницы нет, а говорим все по-английски.
— И греки сюда ходят?
— Они же тоже православные, — подтвердила женщина и махнула рукой. — У них все-таки свой храм. Они хоть и тоже говорят больше по-английски, но любят, чтобы служба была на греческом. Я здесь родилась, так всегда было.

На таблице у входа я прочитал, что здание это строили как ортодоксальную синагогу в начале века. Когда же община ослабела (то ли уехало большинство прихожан, то ли обратилось к более модернистским формам иудаизма), дом стал ветшать. Но в Юте, бережно относящейся к памятникам своей не Бог весть какой древней истории, его отреставрировали, а потом уступили разросшейся славянской православной общине.

Как и каждый небольшой город, Солт-Лэйк-Сити не узнаешь и не поймешь с первого взгляда: жизнь его куда сложнее и разнообразнее, чем кажется залетному гостю.

Семейная история

Я думаю, что одно из самых интересных мест, которые мне довелось увидеть в Солт-Лэйк-Сити, — Библиотека семейной истории. Ее еще называют Генеалогическим центром.

Еще в Музее я обратил внимание на то, что реализму здешних живописцев позавидовал бы сектор наглядной агитации и пропаганды Главного политического управления Советской армии. Мне даже показалось, что подобные полотна и плакаты я хорошо изучил в далекое время своей армейской молодости. Мистер ЛеФевр со мной согласился: он служил в армии потенциального противника примерно в то же время. Это искусство ему нравилось.
— Пикассо у нас точно нет, — заметил он, — зато каждому понятно и доступно. А это главное.

В этот момент мы стояли перед обширным полотном. В левом его нижнем углу взрослые люди свежего вида в белых одеждах протягивали руки нестарым женщине и мужчине и детям — в центре картины, а те, принимая пожатие одной рукой, другую протягивали в правую верхнюю часть картины. Оттуда, в свою очередь, к ним тянулись люди разных возрастов.

— Связь поколений? — предположил я.
— Точно. Мы считаем, что ушедшие, живущие и будущие поколения сосуществуют. И умершие воскреснут во плоти и крови. Связь поколений между собой — не только духовная, но и физическая, крепка. Человек должен знать своих предков. Он несет ответственность не только за потомков, но и за них.

Все сказанное можно было бы принять за декларацию («Вернуться к истокам! Помнить заветы предков!»), если бы я имел дело с кем-нибудь другим, кроме Церкви Иисуса Христа Святых Последних Дней. В Церкви к генеалогии (как, впрочем, и ко всему остальному) относятся серьезно и конкретно и поставили на широкую ногу. С привлечением всех достижении науки и техники.

Америка — страна иммигрантов, корни ее жителей в Старом Свете. И мормонские миссионеры во всех — где возможно — странах мира снимают копии с церковно-приходских, общинных и муниципальных книг. Потом все данные закладывают в компьютер. Сейчас в нем заложено 2 миллиарда имен.

Меня интересовала сама работа собирателей генеалогий, тем более, что их плодами может пользоваться любой желающий, но, в отличие от членов Церкви, за плату. Правда, довольно умеренную. Из-за расхождений мормонов с другими христианами сведения представляют им далеко не во всех церковных приходах мира. Не дают своих данных и ортодоксальные еврейские общины: прежде всего потому, что человек, принимающий мормонскую веру, крестит и всех своих предков.

Церковные и общинные книги — вещь очень даже полезная. Ведь в них записывали не только кто, где и когда родился, женился и умер, но и указывали причину. И если это крепко, по науке свести в компьютере, получается интереснейшая картина — интереснейшая, к примеру, для врачей, определяющих наследственность заболевания. Кстати, медики и составляют немалую часть платных пользователей Библиотеки.

Библиотека была совсем рядом — через дорогу от административного здания. Она даже не показалась столь большой, как можно было предположить по обилию хранимого материала. Выяснилось, что два ее этажа под землей. Но это я узнал потом, когда меня отвела туда любезная и очень знающая дама по имени миссис Шокетт — ударение на последнем слоге и с французским «ш».

Французская эта фамилия, кстати, — мужнина, сама же ее носительница — шведка родом из Финляндии, да еще и с каплей то ли русской, то ли карельской крови. Во всяком случае, фамилия одного из ее дедов была Нифонтов. Она говорила по-английски, по-французски, по-шведски, по-фински. И совсем неплохо по-русски с очень симпатичными старомодными оборотами. Дед Нифонтов, судя по ее разговору, был человеком образованным.

Мы начали с компьютеров.
— Как пишется ваша фамилия? «Mints» в английском написании? Сейчас посмотрим, сколько у вас однофамильцев на Западном побережье США.
Оказалось, что в бережливой памяти машины хранятся и все телефонные книги Штатов и Европы. Экран замелькал, из принтера полезла бумага. С полстраницы ее занимали Минтсы, никакого ко мне отношения не имеющие. Я все же вглядывался с надеждой. А вдруг? После Дэйвида, Роберта и совсем никуда уже не лезущего Кристофера Минтса, промелькнули Минчев Атанас и Минченко Леонид. Зато фалангой пошли Минцулисы: Ангелос, Ангелос, Ангелос, Деметриос. За Деметриосом Минцулисом двинулись ровные ряды Минцопулосов: Ангелос, Андреас и прочая. На Минцопулосе Агамемноне я попросил остановить машину. Агамемнона у меня в родне, даже дальней, не водилось.

Не знаю мормонского описания рая, но для любого человека, интересующегося наукой об именах — ономастикой, он расположен в подземных этажах Библиотеки. Там в скандинавском и славянском отделе и трудится госпожа Шокетт.

На стеллажах лежали стопки книг. Скандинавские приходские книги, своды образцов писарского почерка (и не за один век!), справочники типичных и нетипичных ошибок. Оказывается, простецкое мужицкое имя Юхан (где тут ошибиться?) можно переврать семью разными способами. Если же учесть, что за свою долгую историю Швеция успела побывать частью Дании, Норвегия — Швеции, а Финляндия, будучи объединена с Россией личностью монарха, языком делопроизводства, оставила шведский, замененный финским, и названий каждый населенный пункт имел по два (помните: Турку — Або), да к тому же писарь мог плохо владеть предписанным языком, вы поймете, какое обширное поле деятельности у миссис Шокетт.

— Это еще не все, — уточнила она. — Там ведь и фамилий почти не было. Нильсен, Свенссон, Хансен — это отчества, пойди разберись.
Я представил себе одних лишь Александровичей и Александровен, которых я знаю, и мысленно возблагодарил то наше правительство, которое (тоже, кстати, относительно недавно) присвоило гражданам разнообразные и благозвучные фамилии.
— Но в Америке это становилось фамилией? — спросил я. — А здесь все-таки Хансенов и Свенссонов не такой процент, как на старой родине. Так что вам полегче.
— Если бы, — вздохнула миссис Шокетт, — многие приехали с более сложными фамилиями. А англосаксы выговорить иностранное слово не в силах. Так что многие их меняли, а то и просто вынимали середину и ходили с остатком. Звали человека Грим мал ьдурссон — стал Гримсон. Хорошо хоть, если еще об этом помнит.

Она показала мне готовое генеалогическое древо. Ей-Богу, это выглядело не хуже, чем у августейших персон. Разве что вместо герцогов Ангальт-Цербтских и герцогинь да-Браганса-э-Фуншал в ветвях дерева гнездились простые Линдгрены и Райнарсудссоны. Фамилии менялись, но древо рода оставалось одним и тем же. Я повел пальцем по изменениям: миссис Шокетт кивнула.

— Почти все гласные были сверху украшены значками, их убирали, и фамилия как бы лысела, а сочетания букв были столь непривычны, что, найдя свои корни, произнести их американец во втором поколении не сможет даже под угрозой смертной казни.

Я представил себе, как приходит к ней этакий старичок, вовсе не мормон, а просто на старости лет решивший приникнуть к корням и способный заплатить за это 200 долларов. Ему составили древо, компьютер выдал данные, и осталось одно: узнать, а как исконное имя звучит. Сам-то он себя именует мистер Вид.

Миссис Шокетт смотрит в бумажку и говорит:
— Это, мистер Вид, пишется Аскольгрустенвид. А читать нужно, видите «а» с кружком, это — почти «о»: Ошйоолгруушнвий.
— Как? — спрашивает потрясенный клиент дрожащим голосом. — Ошк... Ошйо... Нет, это невозможно! А из какого прихода предки?
— Это совсем несложно, — отвечает миссис Шокетт, — они, кажется, из Финляндии? Сейчас посмотрим. А, вот. Ванхатурмосъярви.
— Как?! — бедняга падает в обморок.

Или примерно так. Я, кажется, выдумал слишком простой пример.
Насчет себя я почти ничего не выяснил — по причинам, приведенным выше. Но что-то все-таки узнать удалось. И надеюсь, что узнаю больше. Во всяком случае, каждый вечер, когда возвращался в гостиницу, портье передавал мне пакет из Библиотеки с новыми деталями.
Последнее письмо оттуда я получил уже в Москве.