Гений места

Бывают в жизни моменты, когда кажется, что окружающая нас действительность настолько трагична, что и исхода нет. И когда ищешь опору в ускользающем настоящем — протягиваешь руку в прошлое. А там живут Толстой, Фет, Гончаров, Лесков, Тургенев... В те времена существовал феномен, так до конца никем не изученный, — феномен русской «усадебной культуры». Из него «выросли» все из перечисленных титанов русской культуры, да и многие, многие другие, коим несть числа.

 

 

«...Только и думаю о возвращении весной в возлюбленный Мценский уезд. То-то мне будет приятно увидеть снова эту старую дребедень, лучше которой всё-таки нет ничего для нашего брата, степняка. Егорьев день, соловьи, запах соломы и березовых почек, солнца и лужи по дорогам — вот чего жаждет моя душа!»
И.С. Тургенев (Из письма О.Д. Хилковой. Париж, 1861 год)

«Вам хотелось бы представить себе вид моего жилища?.. Это деревянный дом, очень старый, обшитый тесом, выкрашенный клеевой краской в светло-лиловый цвет; спереди к дому пристроена веранда, увитая плющом; обе крыши железные и выкрашены в зеленый цвет...»
И.С. Тургенев (Из письма Г. Флоберу. Спасское, 1876 год)

Если у Вас есть атлас, отыщите в нем карту России и проведите пальцем от Москвы по направлению к Черному морю; на Вашем пути — немного севернее Орла — Вы обнаружите город Мценск. Так вот! Моя деревня находится в десяти километрах от этого места с довольно труднопроизносимым, как видите, названием. Это совершенная глушь — тихая, зеленая, печальная». Так говорил о Спасском сам Тургенев.

Предки писателя стали спасскими помещиками с тех пор, как Иван Грозный пожаловал село Ивану Лутовинову. В конце XVIII века отставной секунд-майор И.И. Лутовинов основал тут новую усадьбу рядом с церковью Спаса-Преображения и могилами своих предков. Центром ее стал большой двухэтажный дом с многочисленными хозяйственными пристройками, окруженный просторно раскинувшимся парком с липовыми аллеями и прудами. С детских лет и до последних дней писателя Спасское оставалось самой дорогой для него частичкой. Из этой наблюдательной точки он обозревал, осмысливал мир. В уединении наваливалось вдохновение.

После того как писателя не стало, многое здесь, конечно, изменилось. Таков непреложный закон времени. Маленький дубок, посаженный им, стал старым раскидистым исполином, юные липы превратились в инвалидов, на стволах их — воротники мха и лишайника. Но природа Спасского не оставляет равнодушным. Вспоминаешь тургеневские слова: «Не в одних стихах разлита поэзия: она везде. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота, там и жизнь...» А Спасское — все отмечено тургеневским духом.

Мемориальный тургеневский дом, сгоревший в 1906 году, восстановлен на прежнем месте и в том виде, каким застал его Иван Сергеевич в свой последний приезд сюда летом 1881 года. Резные узорчатые веранды в зелени плюща, маленькие окошки мезонина, крылечки, анфилада комнат и их внутреннее убранство — все это он и видел таким.

«Ампирная» мебель удивляет изяществом линий. Теплом наполняют комнаты блики красного дерева и карельской березы. Уютно тикают в углу столовой старинные английские часы, нарушая тишину мелодичным звоном. На своем месте, в малой гостиной огромный диван «самосон», любимый писателем и памятный гостям Спасского. В рабочем кабинете — письменный стол, обычный и даже скромный по нынешним временам. Однако именно за этим столом «пишется хорошо только живя в русской деревне. Там и воздух-то как будто «полон мыслей»!.. Мысли напрашиваются сами». Над столом — старинная икона Спаса Нерукотворного.

«В деревне я провел три дня безвыходно в саду; я ничего не знаю прелестнее наших орловских старых садов — и нигде на свете нет такого запаха и такой зелено-золотистой серости... под чуть-чуть лепечущими липами в этих узких и длинных аллеях, заросших шелковистой земляникою.Чудо!»
И.С. Тургенев (Из письма П.В. Анненкову)

Тургенев писал: «Воздух родины имеет в себе что-то необъяснимое, он хватает вас за сердце. Это — невольное, тайное влечение плоти к той почве, на которой мы родились». И мы знаем, что почва и воздух остались те же вокруг. Прекрасен Тургенев прочитанный. Но Тургенев, узнанный в роще, парке Спасского-Лутовинова, становится абсолютно реальным. В тенистых аллеях вспоминаются и его романы, и письма, и разговоры с друзьями. Спасский дом был гостеприимен. Камердинер писателя Захар Балашов вспоминал: «А вон на той скамейке... частенько в прежнее время, когда Иван Сергеевич подолгу в Спасском проживали, сиживали гости: Панаев, Некрасов, Григорович, Полонский, Шеншин — они же Фет... Граф Лев Николаевич тоже, бывало, наезжали». Бывали в усадьбе И.С. Аксаков, М.С. Щепкин, А.В. Дружинин и В.П. Боткин... Спасское собирало аристократов духа, последних представителей русской дворянской «усадебной культуры», чье историческое время неумолимо кончалось, сменясь культурой «городской и простонародной».

«Эти деревья, эти зеленые листья, эти высокие травы заслоняют, укрывают нас от всего остального мира; никто не знает, где мы, что мы — а с нами поэзия, мы проникаемся, происходит важное, великое, тайное дело...».
И.С. Тургенев. «Пунин и Бабурин»

Облик старинной усадьбы дополняют хозяйственные постройки: конюшня с лошадьми, каретный сарай, сбруйная, баня-прачечная, погреб, богадельня, существовавшие при Тургеневе. Отреставрирована и действует усадебная церковь, священник которой получает зарплату в музее. Над селом вновь звучат колокола, молчавшие 70 лет. Густые липовые аллеи в парке вокруг усадебного дома, где сохранилось около 1 500 деревьев, уступами спускаются к пруду. Все так и должно быть по уму. Словно Тургенев пока в Париже и вот-вот подъедет...

Всматриваешься в тропинку, дерево, камень, вслушиваешься в птичий гомон и уже точно знаешь — он видел это и слышал. Почувствовать Спасское — значит почувствовать и понять Тургенева. Приходим мы, современные паломники, к Тургеневу, приходим и в смятении настоящего обретаем ясность, покой и волю. Красота места, соединенная с поэзией тургеневского слова, утешает, восхищает, врачует. В Спасском мы чинно ходим по писательскому дому, с почтением, украдкой щупая старинные вещи. Наша тень падает туда же, куда падала тень Тургенева — и немного преображается. И это из нас потом никуда не денется, остается глубоко внутри. И приходя вроде бы к Тургеневу, мы находим тут себя, как тот веселый, загорелый мужик, что в 6 утра встретился мне на парковой аллее. «Красота!» — сказал он, словно бы и не мне, а всему сказочному утреннему пейзажу. Он был геологом из Калуги и шел сюда пешком через Ясную Поляну, ночуя в поле...

Сегодня территория заповедника серьезно расширилась: сюда вошло родовое имение отца писателя — село Тургенево в Тульской области. Заповедник хранит теперь особое исторически-культурное, литературное и природное пространство русской жизни в ее послетургеневском развитии.
Когда же уезжаешь из Спасского, то рвется внутри некая ткань. Когда только окрепнуть успела? Ну почему нельзя всегда жить в таком доме или хотя бы в этой уютной баньке под высокими деревьями? На этом разрыве, наверное, и творилось Тургеневу, на невозможности единовременного чувства Спасского, Парижа и Москвы... Тут время течет неспешно, ведь день такой большой. Здесь чем-то, так похожим на Вечность, наполняется сердце, ведь именно Вечности принадлежит Иван Сергеевич Тургенев.