«Всякий раз, когда у нас умирает старик, в нем гибнет целая библиотека», — сказал как-то африканский ученый Хамапте Ба. Познания историков Африки основываются на устных рассказах старейшин.
Первые письменные достоверные источники по истории Сьерра-Леоне относятся к четырнадцатому веку. Если верить им, большой полуостров, на северо-западе которого в настоящее время находится Фритаун, первоначально населяли племена шербро и кран. Высказывались предположения, что группа народов буллом достигла побережья Сьерра-Леоне морским путем, но пока что эти гипотезы не получили подтверждения.
Во время великих переселений африканских народов по материку большую часть полуострова постепенно заняли темне, которых вытеснили с их исконных мест жительства на плоскогорье Фута-Джалон сусу и дьялонке. Вместе с темне пришло и маленькое племя лимба.
Когда на полуостров Сьерра-Леоне ступили европейцы, ни там, ни на прилегающей материковой части не было государств. Между племенами шли постоянные стычки.
Первыми добрались сюда португальцы, потом англичане.
С начала семнадцатого века португальские, английские, голландские и французские корабли сновали в устье реки Сьерра-Леоне. Из года в год они вывозили людей и продавали в Вест-Индии, Бразилии и Северной Америке.
В конце XVIII века работорговое судно по пути в Америку потерпело кораблекрушение у берегов Англии. Несколько сот африканцев оказались в Ливерпуле. По законам Великобритании эти люди не могли быть рабами на ее земле, и они объявлены были свободными, а значит, никто и не заботился об их пропитании. Эти люди были совсем недавно угнаны из деревушек в глубине африканских лесов, и в чужой, холодной Европе их ждала только голодная смерть.
Несколько гуманистически настроенных англичан образовали «Комитет освобождения несчастных чернокожих», чтобы помочь этим несчастным людям и другим жертвам работорговцев. Они предлагали создать в Африке Провинцию свободы, которая стала бы новой родиной для всех освобожденных рабов. Основатель комитета Шарп собрал в Ливерпуле гибнущих от голода африканцев — их оказалось 351 человек — и с помощью своих друзей переправил в Западную Африку.
В мае 1787 года он высадился со своими подопечными на берегу Сьерра-Леоне, в северной части полуострова, приобрел у вождя темне Наим Бана участок для колонии и основал поселение.
Через несколько лет из Канады в Западную Африку доставили еще несколько партий бывших рабов — всего 1131 человек. Они сражались в Северной Америке на стороне англичан во время войны за независимость, получили за это свободу и наделены были землей в канадской Новой Шотландии, суровом и холодном краю Сьерра-Леоне была для них совершенно чужой страной, но они были счастливы возвратиться в теплую Африку. Они построили свое поселение и назвали его Фритаун — «свободный город». Так родилась будущая столица Сьерра-Леоне.
От этих переселенцев и берет начало современное — креольское — население Фритауна. Лишь немногие из вернувшихся помнили, где они родились, к какому племени принадлежали, никто не знал родного языка Их языком стал крио — несколько искаженный английский с большой примесью африканских слов.
Со временем креолы заняли главенствующее положение в стране, и, когда после второй мировой войны по всей Африке началось движение за независимость, увидели угрозу своим привилегиям. Ведь британские власти, верные принципу «разделяй и властвуй», опирались именно на них.
Главной силой в движении за национальную независимость страны были племена внутренних районов, особенно темне и менде. Да еще вернулись с фронта из Бирмы солдаты Королевского сьерра-леонского полка, набранные во внутренних районах страны. В Бирме и Индии они познакомились с идеями национально-освободительного движения. И по возвращении на родину активно включились в борьбу за ликвидацию колониального статуса.
27 апреля 1961 года Сьерра-Леоне получила национальную независимость в рамках Британского содружества
В 1967 году на выборах победила и взяла бразды правления в свои руки партия Всенародный конгресс, руководимая Сиакой Стивенсом. Всенародный конгресс проводит национально-демократическую политику, и страна начала. Менять свой облик. Все эти самые краткие исторические сведения необходимы, чтобы понять истоки многих проблем Сьерра-Леоне. Они должны пояснить и то, почему я, журналист из ГДР, попав в эту не так уж часто посещаемую страну, так стремился попасть из Фритауна в глубь страны.
Цивилизованный город Фритаун — креольский по преимуществу.
А ростки нового, как мне казалось, наиболее заметны в глубинке. Там, где живут темне, менде, фульбе...
Возвращенные панги
Т. К. Джон, старший лесник государственного лесничества Макени, собирался предпринять контрольный объезд заповедников и обещал взять меня с собой.
Девственный лес сохранился на пяти процентах площади Сьерра-Леоне, слишком безжалостно его вырубали веками
В лесных заповедниках вырубка леса подчинена государственному контролю, и традиционный подсечно-огневой метод земледелия там, конечно, строго запрещен. Чтобы люди не нарушали запретов, необходим систематический надзор со стороны лесничества. В такой вот поездке и пригласил меня участвовать Т. К. Джон.
Едва выехав из провинциальной столицы Теко, я поравнялся с двумя женщинами, тащившими тяжелые круглые корзины с плодами манго и бананами на базар. Базар оказался в Макени, так что они смогли показать мне дорогу.
...Т. К. Джон засунул под пиджак служебный револьвер — лесники никогда не ходят в лес без оружия. С нами поехал районный лесник — молодой человек из селения Магбурака — Френсис Конте. Было страшно душно, воздух стоял совершенно неподвижно, словно перед грозой. Но небо над нами полыхало яркой синевой, и до сезона дождей оставалось еще несколько недель.
Отъехав от Макени несколько километров, мы свернули с главного шоссе и по узкой дороге поехали через заросли на восток. Здесь начинался большой, лишенный дорог дистрикт Тонколили.
Кое-какие дороги, впрочем, были. Узкие, извилистые тропы, нередко полностью замаскированные свешивающимися ветками, открывали доступ к диким зарослям травы и остаткам леса. По таким тропам люди ходят из одной деревни в другую, на поля, на охоту. Нам повстречалось несколько женщин, они несли на голове калебасы с вином, а за спиной — спящих младенцев.
В уединенных деревнях, через которые лежал наш путь, преобладали круглые глиняные хижины с конусообразной крышей — в таких живут обитатели африканской саванны. Перед хижинами висели между двумя столбами самодельные гамаки, в которых любят подремать мужчины в жаркую пору дня. Встретился нам и рабочий лесничества; длинным острым ножом-пангой он срубал с карликовых пальм засохшие ветки.Перед маленькой деревушкой Джон остановил машину. Мы тщательно спрятали ее в густом кустарнике и по еле видной тропинке пошли за Френсисом Конте через заросли. После часа ходьбы я совершенно потерял ориентацию, но наш ведущий, не знаю уж каким образом, точно знал, куда идти. Неоднократно мы натыкались на свежие пни, и всякий раз оба лесника обменивались многозначительными взглядами. Вдруг Конте остановился и молча показал вперед — на полянке человек не спеша обрубал ветки с длинного, поваленного только что ствола. Это был человек из ближайшей деревни племени локо.
Т. К. Джон потребовал у него разрешение на порубку леса. У локо, конечно, его не было. Тогда лесник отобрал обе его панги и потребовал уплатить штраф. На локо была только узенькая набедренная повязка, в которую он, отправляясь в лес, вряд ли спрятал деньги. Человек возражал, яростно жестикулируя, Я, естественно, ничего не понял, так как браконьер говорил на родном языке. Лесники не обратили на его крики ни малейшего внимания и по кратчайшей дороге повели правонарушителя в деревню.
В мгновение ока происшествие стало известно всем жителям. Вокруг собралось все мужское население, и вскоре разгорелся оживленный спор: имеет ли Т. К. Джон право поступать так, как он поступил? Женщины держались в стороне и вроде бы занимались своими делами; голые дети окружили нас и с любопытством прислушивались к происходящему.
Пойманный на месте преступления локо теперь утверждал, что порубку позволил какой-то государственный чиновник.
— Где бумага?
— Он так сказал!
Т. К. Джона обмануть столь примитивным образом было невозможно.
— Правительство не говорит — можешь рубить лес... Правительство дает бумагу. Где она?
Локо повторял свои объяснения. Джон слушал молча. Вокруг накалялась враждебность, но он оставался хладнокровным и спокойным, и это сдерживало ярость сельчан.
Лесник, как выяснилось, на самом деле и не собирался штрафовать правонарушителя; его долгом было внушить людям уважение к законам государства. Теперь крестьяне не могут, как раньше, просто пойти в лес и срубить любое приглянувшееся дерево, объяснял он. Для этого надо получить бумагу, где будет сказано, где и сколько деревьев можно вырубить, иначе что останется от леса? Лес, конечно, принадлежит всему народу, но — всему народу Сьерра-Леоне, и это вовсе не означает, что каждый может делать что ему хочется.
Т. К. Джон старался в доходчивых выражениях разъяснить программу правительства. Под конец он спросил, все ли понятно. Его слушатели дружно ответили «да, сэр», но по их сумрачным лицам я видел, что им трудно принять новые условия жизни. Да иначе и быть не может. Крестьяне по старинке ведут натуральное хозяйство, с трудом удовлетворяя свои потребности и не имея стимулов для производства избытка. Как же им вдруг понять сложный механизм современного товарного хозяйства и смысл законов? А когда в заключение лесник заговорил о валютных поступлениях, которые помогут молодому государству создать устойчивую экономику, крестьяне и вовсе перестали что-либо понимать. Что ж, теперь платить за свою общинную собственность? Совершенно непостижимо! Конечно, они срубят еще не одно дерево и порядком пожгут леса, прежде чем терпеливая пропаганда планового хозяйства принесет свои плоды. Никто не собирается запрещать пользоваться деревом, но только специалист знает — где, и как, и сколько можно рубить. К этому придется привыкнуть.В знак примирения Т. К. Джон возвратил локо обе конфискованные панги. Люди встретили этот жест одобрительным шепотом. Государственные чиновники не должны проявлять излишней суровости, чтобы не озлоблять население против правительства, объяснил мне лесник по-английски. Перед уходом Т. К. Джон еще раз призвал жителей впредь соблюдать законы. Они обещали.
Немного позднее такая же сценка разыгралась в другой деревне...
Больница в Магбураке
Покрытые походной пылью, измученные, мы возвратились в Теко. Из-за непогоды и ливней обратная дорога была сплошным мучением. А тут еще на меня напала непреодолимая слабость, сопровождавшаяся сильными приступами потливости. Я глотал подряд все пилюли, какие только были в моей аптечке, и, приехав в Теко, немедленно заперся в комнате и, безразличный ко всему, залег спать. То ли я перенес легкий приступ малярии, то ли сказалось перенапряжение от походов по раскаленной саванне Килими — серьезной болезни не было, и на следующее утро я почувствовал себя уже лучше. Нужно было съездить в Магбураку — в тамошней больнице работает группа советских врачей.
До Магбураки час езды машиной на юго-восток от Макени. Дорога вполне приличная. Магбурака — типичное африканское селение с одной широкой улицей и маленькой рыночной площадью. На улицу выходят и больничные ворота. Больница на сто двадцать коек и родильный дом построены при помощи Всемирной организации здравоохранения.
Систематическое развитие здравоохранения было и остается одной из самых неотложных задач молодого правительства Сьерра-Леоне.
В 1965 году один врач приходился на пятнадцать тысяч жителей, а на двадцать три тысячи женщин — одна акушерка. Да и почти весь медицинский персонал был сконцентрирован в столичной Западной области, так что на долю глубинных районов почти ничего не оставалось. А в Тропической Африке болезни угрожают людям куда больше, чем в Европе. За десять лет независимости правительство сделало немало для улучшения положения: из восьмисот студентов, направленных в 1972 году в Советский Союз, больше пятисот учились в медицинских институтах. Первые советские врачи приехали в больницу Магбураки еще в 1966 году. С тех пор здесь постоянно работает медицинский персонал из СССР. Нынешнюю группу из четырех врачей возглавляет москвич доктор Дубиник.
Территория больницы оказалась необычайно обширной. Подходил к концу утренний обход. Врачи были удивлены: за все время их пребывания в Сьерра-Леоне я стал первым гостем, заехавшим в этакую глушь. По-русски я не говорю, но быстро нашелся переводчик — молодой африканец-терапевт, прекрасно владевший русским, немецким, английским, менде и лимба. Он учился в Ленинграде, проходил ординатуру в моем родном Лейпциге, а три остальных языка — местные, без которых он не смог бы работать в Сьерра-Леоне.
Из пяти врачей дольше всех живет в Сьерра-Леоне анестезиолог Николай Гончаренко. Когда он приехал в Магбураку, то не знал ни слова по-английски. Пришлось каждый день заниматься языком, да так усиленно, что он заметил, что уже говорит по-русски с ошибками. А ведь необходимо было освоить еще хоть начатки языка менде. Представляете, как трудно ему пришлось! Гончаренко работает здесь больше четырех лет, но страну так еще и не видел: работа не позволяет. В больнице всегда должны дежурить три врача — гинеколог, хирург и терапевт. Пациентов так много, что медицинский персонал вынужден работать день и ночь.
Почему разрослась территория больницы? Директор больницы доктор Камара Диулло объяснил:
— Мы стараемся принять всех желающих, но зачастую это значит, что с больным будут жить родственники. Они помогают при уходе за пациентом, готовят пищу. Чаще других болеют и больше всех нуждаются в медикаментах бедняки из лесных деревушек, они получают у нас лекарства бесплатно. Но о многом приходится заботиться ближайшим родственникам. У нас катастрофическая нехватка мест — посмотрите, сколько кроватей стоит под открытым небом! Ведь больница предназначалась только для жителей ближайших районов, но, когда люди узнали, что у нас работают советские специалисты, больных стали привозить за сотни километров. Допустим, где-то в лесу заболел человек. Его могут доставить в больницу только родные. У нас нет необходимого транспорта, да и подходящих дорог нет. Месяц назад мы открыли первую в Сьерра-Леоне поликлинику для детей до пяти лет. Там мы делаем малышам профилактические прививки от самых распространенных в тропиках инфекционных заболеваний. Увы, многие родители не хотят делать своим детям прививки, пока те здоровы. Впрочем, тут на помощь могут прийти знахари. Да, да, наши сельские знахари, — доктор Камара улыбается. — Научная медицина долгое время боролась против знахарей. Врачи считали их шарлатанами, а шарлатанство надо искоренять. Медики были убеждены, что проверенное лекарство оказывает целительное воздействие само по себе. Ну а если лекарство не действует, то опять же не в нем дело, просто неверно поставлен диагноз. Однако опыт убедил нас в том, что это не совсем так. Например, пациентам, страдавшим мигренями, были прописаны таблетки якобы от головной боли, а на самом деле просто нейтральные. Результат был поразительный: у большинства больных мигрени прекратились. Из этого следует, что только часть целительного воздействия медицины основывается на силе лекарства, очень многое зависит от веры в него. Больного в нашей глуши исцеляет любое снадобье, назначенное знахарем. Оно действует, если больной верит в действенную силу колдовства. Конечно, не все недуги поддаются такому лечению: при переломе кости, скажем, амулет помогает мало. Вернемся, однако, к нашим делам: пока мы не в состоянии открыть амбулатории во всех отдаленных селениях, не следует отказываться от помощи знахарей. И вот советские коллеги приглашают знахарей к нам — учат их начаткам гигиены, объясняют назначение лекарств. Те, в свою очередь, расскажут об этом в деревнях. Прививки для малышей они одобрили, а за ними поверили в них и родители.
Алмазы Востока
Магбурака — на полпути от столицы к району алмазодобычи близ Сефаду в Восточной провинции. И я решил попытаться попасть туда. По довольно сносной дороге я поехал на восток и скоро пересек реку Пампана. В нескольких километрах за рекой начинается алмазная область.
Часовой у въезда строго потребовал документы. Алмазные прииски тщательно охраняются полицией и войсками, чтобы хоть удерживать хищение драгоценных камней в неких пределах. Ведь алмазы — главный источник валюты для молодого государства. Прекратить воровство совсем невозможно: камушки так малы, что их куда только не спрятать! Я предъявил пресс-карту с печатью министерства информации. Часовой поколебался, а затем пропустил меня. Я дал полный газ и, пока он не передумал, рванул с места.
Добыча золота и алмазов испокон веков привлекала к себе отъявленных авантюристов, и богатство шло рука об руку с преступлением. Об этом написаны горы романов. Я еще не кончил листать в памяти соответствующие сюжеты разных писателей, когда мне повстречался автомобильный караван из трех «лендроверов». В первом стояли четыре полицейских с автоматами наготове. За ним следовала закрытая машина, которую вел полицейский. Рядом с ним сидел человек в штатском. Через открытое окно я заметил, что он держит на коленях ярко-красную сумку. В последней машине тоже было четверо полицейских, выставивших дула автоматов на четыре стороны. Я видел подобные конвои для перевозки алмазов еще во Фритауне и знал, что у них есть приказ открывать огонь при малейшей опасности.
Только самоубийца сообразит приблизиться к такому конвою. Полицейские подозрительно оглядели мой «трабант». Не так уж давно вооруженные нападения на транспорты алмазов были здесь не редкостью. Да и сейчас кое-где остались еще организованные банды, стремящиеся поживиться за счет молодого государства. Дорога же из Восточной провинции во Фритаун пролегает через малонаселенные местности.
Первые алмазы на востоке Сьерра-Леоне были найдены в 1930 году. Сообщения газет об этих находках вызвали настоящую алмазную лихорадку. Со всех концов страны в Коно устремлялись молодые люди, чтобы по древней старательской традиции попытать счастья и быстро разбогатеть. Целые деревни пустели — их жители уходили на алмазные копи.
В 1935 году английское акционерное общество «Сьерра-Леоне селекшн траст» получило концессию на добычу алмазов но всей территории страны. В течение двадцати лет трест, единоличный хозяин алмазной концессии, вел добычу ценнейших полезных ископаемых, отчисляя в бюджет колонии двадцать семь с половиной процентов чистой прибыли.
В 1959 году Временное национальное правительство основало Государственное алмазное управление и передало ему монопольное право закупки и экспорта всех добытых на территории Сьерра-Леоне алмазов. Отныне «Сьерра-Леоне селекшн траст» передавал управлению половину своей добычи. Осенью 1970 года был сделан решительный шаг в деле национализации алмазной промышленности. Решение государства обязало «Сьерра-Леоне селекшн траст» продать государству пятьдесят один процент своих акций. Их передали вновь образованной государственной компании «Нейшнл дайаманд майнинг компани» — сокращенно «Диминко».
Несмотря на введение государственного контроля над добычей и сбытом, контрабандный вывоз алмазов за границу продолжает процветать, «в очень больших масштабах» — говорится по этому поводу в официальных сообщениях. Закон очень сурово карает нелегальный вывоз алмазов. Тем не менее на территорию Сьерра-Леоне просачивается — обычно через соседнюю Либерию — множество любителей легкой наживы: проходимцы различных национальностей, подставные лица иностранных дельцов. Согласно законам только граждане Сьерра-Леоне могут получить официальные государственные лицензии на право добычи алмазов. Все находки старатели обязаны сдавать Государственному алмазному управлению в Кенема.
В долине реки Сева я наконец увидел старателей, копавшихся в алмазоносном слое гравия. Слой этот протянулся на сто шестьдесят километров вдоль реки. Стоя на мелководье по колено в воде, старатели вонзали широкие лопаты в мягкий прибрежный песок. Алмазы залегают чаще всего в грядах гравия шириной пятнадцать-двадцать сантиметров, покрытых метровым пластом песка. Старатели слой за слоем снимали песок и гравий, промывали и просеивали на круглых лотках.
Это очень трудная, кропотливая работа, целиком зависящая от везения и случайностей, в которой при всем желании трудно обнаружить что-нибудь романтическое. Если бы мне пришлось менять профессию, кем-кем, а старателем алмазов я бы наверняка не стал...
На реке Сева работы ведутся только в сухой сезон, но Алмазное управление круглый год платит жалованье старателям. Работают они, как встарь, самыми примитивными орудиями, но, кроме них, добычу алмазов производит с применением самых современных методов государственная компания «Диминко». Она располагает в Енгема, Сефаду, Тонго и Моа бульдозерами и установками, на которых отделяют драгоценные камни от гравия.
Ежегодная добыча алмазов в Сьерра-Леоне составляет около двух миллионов каратов, не считая, конечно, нелегально добываемых алмазов. На долю алмазов приходится свыше шестидесяти процентов всего сьерра-леонского экспорта. По количеству каратов страна занимает четвертое место в мире среди экспортеров алмазов и поставляет около десяти процентов мировой добычи. Сьерра-леонские алмазы обычно превосходят по величине найденные в других странах Западной Африки и употребляются в основном для производства декоративных бриллиантов. Самый крупный алмаз в 245 каратов был найден в Сьерра-Леоне еще в колониальный период и преподнесен английской королеве. После огранки и шлифовки его стоимость достигла суммы, на которую можно было бы построить пятнадцать таких больниц, как та, что я посетил в Магбураке...
Противовирусные препараты: за и против
Добро пожаловать в Армению. Знакомство с Арменией
Крыша из сэндвич панелей для индивидуального строительства
Возможно ли отменить договор купли-продажи квартиры, если он был уже подписан
Как выбрать блеск для губ
Чего боятся мужчины
Как побороть страх перед неизвестностью
Газон на участке своими руками
Как правильно стирать шторы
Как просто бросить курить
- 2491 -
