Бег реки. Жизнь и приключения Джейка Ньюхауза — нового американца

Мы были не первыми, кто пересек Атлантический океан под парусами. Но в этом плавании, организованном прошлым летом американской группой «Советско-американский парус» и советским клубом «Путешествия в защиту мира и природы», впервые люди разных национальностей шли под парусами через океан под лозунгом «Все мы в одной лодке». Встретившись на небольшой голландской шхуне «Те Вега» («Прекрасная Звезда»), интернациональная команда выдержала в течение сорока с лишним дней плавания все штормы и невзгоды и, отстояв почти сотню вахт, прибыла из Нью-Йорка в Ленинград. Люди разных убеждений нашли общий язык по главным вопросам борьбы за мир и жизнь на Земле, вместе проводили во время плавания экологические исследования — доказали, что способны жить в мире и трудиться на его благо.

Знакомство наше началось в Нью-Йорке, куда советские участники экспедиции прилетели в конце мая и откуда мы всей командой отправились в поездку на арендованном американцами автобусе по городам восточного побережья.

 

 

В разноязыкой толпе Нью-Йорка его нельзя было не заметить. Джейк выделялся в толпе, как айсберг в океане. Не сгибаясь под грузом двух рюкзаков, он мерно вышагивал на длинных ногах, не отвлекаясь ни на секунду на пестрое мельтешение вокруг, лишь с добродушным снисхождением поглядывал из-под соломенной шляпы сельского жителя, чтобы, не дай бог, задеть кого-либо ненароком.

Его наряд не претерпел изменений на всем протяжении нашего сухопутного путешествия. Если все прихорашивались, готовясь к встрече с чопорным Капитолием, то Джейк невозмутимо оставался в клетчатой рубашке и шортах, меняя их прохладными вечерами на джинсы и свитер. Лишь на шхуне «Те Вега» после нашего отплытия из нью-йоркского порта Джейк украсил свои узкие бедра ковбоя широким кожаным ремнем с ножнами для шила и ножа да соломенную шляпу менял в непогоду на беретик, чтобы удобнее набрасывать на голову капюшон штормовки. Он даже ухитрялся лазать по вантам в том же самом наряде, в каком разгуливал по Вашингтону.

Нас с Джейком впервые свела ночевка в пригородном двухэтажном домике, куда мы прибыли на машине Бет Груп прямо после осмотра Капитолия, где Бет трудится в канцелярии сенатора Эдварда Кеннеди. Когда втащили на второй этаж в небольшую кухоньку пакеты с фруктами к ужину, выяснилось, что мы попали в дом, который снимают четверо молодых служащих.

— Такой большой дом содержать одному дорого, да и зачем? — улыбнулась Бет.— Вот и живем коммуной, так дешевле и веселее.
Для сна нам отвели полупустой холл внизу, и тут я понял, зачем Джейк таскает всюду свои рюкзаки.

Из большого он вытянул спальный мешок, из маленького — туалетные принадлежности, и стал основательно устраиваться на ночлег.

Так же заботливо он вил свое гнездо на шхуне, в форпике — носовой каюте: вешал полотенца, раскладывал на полочке какие-то пузырьки и тюбики с кремом. Наши койки были рядом, и у Джейка всегда можно было одолжить все, что угодно: от бритвенного лезвия до резинового клея. Спал он нагишом под одной простыней, несмотря на холод и сырость.

Наблюдая за ним, я подумал, что такого бывалого человека надо держаться, с ним не пропадешь. «Охотник или путешественник, не иначе»,— решил я.

Иногда Джейк Ньюхауз (многозначительная фамилия, не правда ли,— по-русски «новый дом») доставал из-под подушки зацеллофаненный альбомчик с фото и подолгу рассказывал о себе, философски рассуждал о близких, о природе, об Америке. В первый же вечер в Вашингтоне, заметив мое повышенное внимание к жизни «коммунаров», Джейк заявил:
— Я тоже живу в коммуне,— затем лукаво усмехнулся и добавил: — У нас в доме собрались молодые мужчины, женщины и дети — нам очень хорошо вместе...

Дом-коммуна «Риверран»

Имя свое дом получил по названию протекающей в полукилометре речки «Риверран», которое можно перевести как «Бег реки». Лет пятнадцать назад запущенную ферму в лесной стороне штата Нью-Хэмпшир с куском земли и лесом приобрел один веселый человек, но однажды задумал пуститься в кругосветное плавание и продал ее, чтобы построить яхту, а в итоге отправился по той же Риверран на каноэ.

После него партнерами по найму стали Сюзанна Кинг и Питер Грануччи, оба художники. Питеру хотелось жить на природе, где ему лучше всего удавались пейзажи и портреты. Под студию-мастерскую он купил соседский сарай и перенес его поближе к дому. После того как его картины получили награды на выставках в Бостоне и Нью-Йорке, посыпались заказы. Питер пишет картины целыми днями и еще успевает обучать в студии молодых художников.

Сюзанна Кинг до встречи с Питером золотила рамы, изготовляла багеты, а теперь построила студию на берегу речки и много рисует. Она специально написала картину перед плаванием «Те Беги» и все полученные деньги после продажи литографии вложила в это путешествие.

Сюзанна приехала в Нью-Йорк проводить Джейка. Светлоглазая, русоволосая, она участвовала в приборке на шхуне, старалась чем могла помочь путешественникам.

Так принято в доме-коммуне, где живут в согласии очень разные люди. Ведь содержать такую ферму не под силу двум художникам, и «Риверран», как терем-теремок, набит жильцами, которые все вместе выплачивают аренду за дом.

Джейка в путешествие собирали тоже всей коммуной. Особенно отличился Джеймс Хоуш — чудак даже в представлении «коммунаров»,— из любви к одиночеству переселившийся из общего дома в лесное бунгало. Он подарил Джейку шапочку, собственноручно связанную из «шерсти мира»: половину ниток он заказал в СССР, а вторую половину купил в Америке — получилась великолепная «миротворческая» шапочка.

Больше всего Джейка потрясло, что персонально ему посвятили ежегодный «коммунарский» праздник весны. Пришли друзья и знакомые со всей округи со своими угощениями. Устроили ярмарку-продажу разных поделок и, конечно, картин и рисунков, выручка от торговли которыми предназначалась в «фонд Нью-хауза».

Музыкальную часть подготовили жильцы-студенты, приверженные стилю «кантри».

Деби Рейни не только обучается музыке в колледже, но и сама преподает теорию музыки в детской школе. Ее главный тезис: развивать воображение у детей, убиваемое современными компьютерными играми. Мишель Минегаз и Ричард Грумбайн, прекрасные музыканты, приверженцы «зеленых», состоят в организации «Земля — на первом месте», даже сами где-то в Калифорнии подсыпали сахар в бензин, чтобы машины не могли валить и вывозить лес.

Но в центре внимания на празднике, кроме Джейка, был великолепный танцор — шотландец Крис Малкольм, или «Крис из шатра»,— он построил отдельную спальню из досок, весьма напоминающую юрту.

Все эти ребята поют в университетском хоре в ближайшем городке Кин. А как они танцуют! Джейк просто обалдел, когда встретил здесь знатоков танцев «кантри», которые до сих пор популярны в его родных Аллеганских горах.

Зрители захлебывались от восторга, когда высокие, красивые танцоры попарно выстроились в две линии и ударили каблуками об пол.

А что было, когда Лукас (сын художника Питера) сел за рояль, а Джессика (дочь пианистки Деби) взяла флейту, и остальные дети, съехавшиеся сюда на праздник в честь дяди Джейка, тоже не ударили в грязь лицом.

Стоит сказать пару слов, откуда в коммуне дети. Разводы, брошенные дети, подростковая наркомания и проституция — боль благополучной Америки. Об этом мы не раз беседовали на шхуне. Джейк считает, что детям его друзей-«коммунаров» крупно повезло.

— В своих склочных семьях дети учатся лицемерить и ненавидеть,— чеканит Джейк свое «моралите»,— из нашего дома их просто не вытащишь — только на природе и в труде может вырасти здоровый человек.

Да, эти дети из распавшихся семей, а в счастливом доме «Риверран» все «в разводе», кроме студентов и Джейка («У меня много еще дел и... сердце молчит»,— признавался мне как-то Джейк в палубных сумерках на шхуне).

В «Риверран» нравится всем детям, а их немало — у одной только Полы Ханрихан (терапевт, применяющая при лечении больных музыку, живопись; поддерживает организации, борющиеся за мир) два сына — Джо и Джон. Они с удовольствием проводят здесь целое лето или зиму, смотря по тому, как договорятся родители. И привлекает их, что уж совсем невероятно, не только свобода, но и возможность выбрать занятие по душе. А работы здесь хоть отбавляй — «коммунары» обслуживают себя сами. Таков принцип проживания в «Риверране».

Не случайно «коммунары» выбрали для своей жизни дом над рекой: приволье, лучшие воздух и вода в мире; с ночного неба смотрят звезды, и нет слепящего света автомобильных фар; и тишина, что нынче дороже золота.

Многие из жильцов не терпят спиртного (Джейк говорит, что зачастую алкоголя просто не бывает в доме, разве что пиво), есть и вегетарианцы, а остальные избегают есть говядину. Поэтому «коммунары» содержат кур и коз.

Для детей здесь широкое поле деятельности, тем более, есть еще кошки и собаки. Кто любит покопаться в земле — пожалуйста, свои огороды и цветники. На участке выращивают «чистый» продукт, без использования всякой химии.

Закупка продуктов не проблема. Мясо и консервы берутся в знакомых магазинчиках оптом и загружаются в холодильники, чтобы месяц не думать о питании, а кроме того, так дешевле получается.

Подчас дети не выдерживают однообразия — «Опять надоевшие бобы!» — и расклеивают протестующие листовки на всех стенах. Тогда устраивается сладкий детский день, обычно в среду. Кто же любит лакомства — покупает их себе сам. Джейк, например, обожает мороженое.

Когда у причала в Нью-Йорке в трюмы шхуны загрузили синие коробки с мороженым (подарок фирмы), Джейк не успокоился, пока все не съели.

Каждое второе воскресенье месяца «коммунары» собираются для обсуждения всех проблем, делятся своими бедами и радостями, разгораются и дискуссии: о защите мира и окружающей среды; об одиночестве и наркомании; о местном самоуправлении и традициях аборигенов.

Вообще в доме «Риверран» не скучают. Здесь четкий график домашних работ: видно сразу, кто и когда моет посуду, кто пылесосит, а кто косилкой ровняет газон.

Только Джейка Ньюхауза нет в этом списке. Он один не платит за жилье и питание. Почему? У Джейка золотые руки. Он на шхуне был и за механика, и за боцмана. Ему доступно все: моментально подберет нужный болт или гайку, зашьет парус, разведет краску любого оттенка. Правда, когда Джейк заклеил мои порвавшиеся кроссовки, в его чистых и наивных глазах мелькнула тень недоумения: мол, как ты не можешь сам сделать такую чепуху?

В доме-коммуне три дня в неделю Джейк вкалывает за еду и жилье в прямом смысле. Он заготовляет и рубит дрова, благо к старой ферме прирезан участок леса под сто гектаров. Бревна привозит из леса на грузовике сосед. Дров на зиму только припасай: две кухни в доме, на газовых плитах хозяйки готовят еду, а Джейк выступает в роли истопника. Нелегко это — в холодные дни натаскать дров на четыре печки. Но зато какая блаженная истома овладевает по вечерам у огня, как приятно время от времени ворошить кочергой головешки и чувствовать живое тепло чугунной печки...

В долгое наше плавание через океан Джейк Ньюхауз частенько доставал альбомчик с дорогими его сердцу снимками, с удовольствием вспоминал свою коммуну и ждал встречи с ней.

Я сочувственно кивал головой и как-то спросил:
— Джейк, но у тебя есть ферма. Разве не хочется вернуться в родной дом?

По каменной дороге

Джейк помнит тот день, когда он уходил с родной фермы в предгорьях Аллеганских гор, к югу от озера Эри. Отец с матерью смотрели с крыльца ему вслед, никто из них не думал, что теперь старший сын, опора в большом хозяйстве, будет лишь изредка навещать свой дом. Джейк уходил в иную жизнь по дороге, где каждый камень был знаком ему с малых лет. На ней он падал и ушибался, когда гонял мяч с кузенами, по ней отец отвел его первый раз в школу, по ней он провожал кузину на соседнюю ферму.

— Дорога вымощена местным камнем вон с того карьера,— и узловатая ладонь отца тыкала в сторону ближайшего горного склона,— камни таскал твой прадед-шотландец, а довел дорогу до шоссе дед-голландец, чью фамилию ты носишь. Сто лет назад сюда приехали переселенцы, за несколько поколений укрепилась община. Мы привыкли дружить с соседями и помогать друг другу в трудную пору. В этой земле лежат твои предки — все честные люди и работники. Будь таким же...

Отца смолоду в округе звали «сын природы». Его обычным присловьем было: «доить и рубить». Земля, ферма были его любовью, а не просто надоедной обязанностью, средством к существованию. Никто из соседей не удивлялся, что он охотно отправился на войну — чувство опасности, грозящей его ферме, послало его на фронт. Побывав в Англии и Франции, став радистом, он не соблазнился приглашениями пойти на завод, хотя промышленность переживала тогда бум. Отец вернулся в свои горы.

Все знакомые удивлялись, что отец не расширяет земельный надел, не увеличивает ферму, не вводит новую технологию, что тогда было модно. На их ферме как было сорок пять коров, так и осталось. Но зато это была лучшая по надоям и качеству молока ферма в округе. Отец всех коров знал по кличкам и сам управлялся по хозяйству, никого не хотел нанимать. Конечно, трудилась вся семья. Задавать корм коровам, убирать навоз, доить — это было Джейку привычно с детства. Мать умела делать все по хозяйству, а когда отец уезжал на охоту, она спокойно садилась на трактор.

Но, конечно, выпадали светлые, праздничные дни. Джейк особенно любил вместе с матерью варить кленовый сироп. Он с отцом надрубал кору клена, вставлял трубочку — и через день-другой ведро было полным сока. А пока сок потихоньку капал из трубочки в ведро, Джейк заготовлял дрова для печи. Только мать в совершенстве владела секретом приготовления кленового сиропа. Надо было кипятить сок в меру, чтобы сироп не был жидким и не загустел. Если же делать сахар, то тоже нужно было следить, чтобы он не превратился в камень. А какой заманчивый аромат плыл по дому!

Домашний кленовый сироп полюбился Джейку навсегда. Даже на шхуну он прихватил несколько пластмассовых кувшинчиков этого знаменитого сиропа, правда, из супермаркета.

— Семья наша не из бедных, но все постоянно трудились. Я привык к тяжелому фермерскому труду и с тех пор уважаю любого мастерового.— Джейк стоит на палубе и бережно трогает широченными ладонями в рубцах от судовых снастей полированные бока мачты.— Меня с детства приучили уметь заработать и экономно жить. Еще больше я стал с сочувствием относиться к трудящемуся человеку, когда прочел книгу Уэндела Берри «Расселение Америки». Автор выступает против всяких торгашей и корпораций, которые раньше распродавали золото и меха, а сейчас — оружие и наркотики. Берри призывает беречь землю, деревья, птиц, которые созданы для блага разумного проживания людей. Его принцип: «Быть верным земле и честным». Такими были мои родители.

С матерью Джейк ходил каждое воскресенье в протестантскую церковь. Но уже подростком его больше влекло в горы, на природу. Когда исполнилось 19 лет, встал вопрос о службе в армии. Он перечитывал библейские заповеди, и христианская мораль, единение с природой отвращали его от насилия над человеческой натурой, от подчинения и армейской казенщины. А тут еще все большее возмущение вызывала вьетнамская война.

Сумятица души требовала какого-то прояснения, выхода, и Джейк, несмотря на свою любовь к физическому труду, решил учиться дальше, в чем его поддержала семья.

Джейк со своими кузенами были представителями «здорового поколения» начала 50-х, за которым установилось название «бэби-бум».

Вместе танцевали и занимались спортивными играми, вместе записались на отделение искусства в институт технологии. Но Джейк смог выдержать в институте лишь первый год. Деревенскому парню было не по себе в ежедневной городской сутолоке. Если на ферме соседи любили встречаться, подолгу и со вкусом обсуждали все новости, то здесь он чувствовал себя чужим и никому не нужным, хотя и завел кое-каких знакомых. Бросил он учебу в один прекрасный день, когда случайно попал навстречу тысячному студенческому потоку, и никто не обратил на него внимания, никто не посмотрел в глаза. Кроме того, он понял, что призвание художника (Джейк хотел им стать) требует всех сил, полной отдачи, а он тогда не был готов к этому.

Как «совестный оппонент», в связи с нежеланием служить в армии, Джейк поступил на гуманитарные курсы в другой колледж. Но вот в 1972 году отменили закон о воинской повинности, и он, проучившись около года, уходит простым рабочим на мебельную фабрику. Однообразный труд вскоре надоедает Джейку, и он с другом отца заводит маленькую мастерскую, где столярничает, ремонтирует и строит новые дома.

За свою бродячую жизнь Джейк приобрел много профессий и, возможно, вскоре стал бы благополучным владельцем небольшого собственного дела, если бы не случай.

На острове ураганов

Двадцатилетний Джейк не задумывался, хочет ли быть моряком или нет. Хотя, став слесарем, он занимался мелким ремонтом на яхтах. Устроившись работать на известной в Балтиморе яхте «Леди Мэриленд» (потом Джейк будет с гордостью показывать ее нашей команде), он однажды прочитал рекламу курсов под названием, которое можно было перевести как «По дороге наружу». Есть такой английский морской термин, обозначающий путь судна из гавани в открытый океан. Недолго думая, он отправился по объявлению на побережье штата Мэн.

Курсы предлагали самый широкий выбор приключений для всех желающих обоего пола от шестнадцати лет и старше, лишь бы более-менее позволяло здоровье. Общая физическая тренировка со снарядами могучему Джейку, естественно, была ни к чему. Заинтересовали другие испытания: «соло» — новичок остается на несколько дней совсем один с запасом продуктов, где пожелает: в горах, в песках, в болоте или на острове, чтобы подумать о вселенной и своем месте в ней; походы и путешествия — морские, на каяках, пешком, от трех дней до нескольких месяцев; разные виды марафона — бег, велосипед, лыжи.

Джейк выбрал путешествие на яхте и не пожалел: учился вязать морские узлы, управляться со снастями, поднимать паруса и прокладывать курс судна. Дежурил на камбузе и с удовольствием нырял в ледяную воду.

Он овладел морским делом, а когда почувствовал, что кое-что умеет, отправился в Ньюпорт, где нашел хозяина яхты, желающего ее перегнать во Флориду.

— Умеешь ли ты ходить по компасу? — задал единственный вопрос хозяин, скользнув взглядом по рослому Джейку, и нанял его на работу.

Это было волшебное плавание, когда им удавалось почти каждый день ловить ветер, когда ночевали на незнакомых пристанях, где с закоулков доносилась чудесная музыка, а по утрам приходили рисовать яхту художники. Дни были солнечные, ночи теплые. Джейк нежился под солнцем на палубе, и неторопливые мысли перекатывались в его голове. Он начинал понимать, что сам может в жизни выбрать подходящее дело по душе.

Во Флориде он нанимался перегонять яхты в разные порты, пока не устроился на судно, где подростков учили парусному делу. Здесь он задержался почти на два года: понравилось бескорыстие общины, которая учила молодежь не только морскому делу, но и воспитывала трудолюбие и ответственность. Судно это было старой постройки, деревянное, традиционной оснастки, даже на паруса пошла настоящая парусина, а не синтетика.

Джейк чувствовал, что морские приключения все больше захватывают его, и, блаженствуя как-то на пляже Мартиники, решил: «Баста, надо вернуться снова в университет, посмотреть, что происходит с миром».

Он выбрал в штате Кентукки небольшой, но известный колледж Береа, где студенты могли вечерами работать, оплачивая только проживание и еду, а учились бесплатно. Поэтому тут было много иностранцев. Джейк с любопытством присматривался к африканцам и студентам из Азии, их быту, привычкам, увлекся восточной философией.

Здесь же Джейка догнало письмо из штата Мэн с приглашением на работу инструктором на те самые курсы, где он уже побывал. С тех пор, с 1981 года, Ньюхауз возобновляет ежегодно контракт со школой на острове Ураганов и плавает три месяца вдоль побережья, поднимаясь иногда вверх по рекам. За эти годы он стал профессионалом, настоящим «морским волком».

— Зачем тебе такая хлопотная работенка: опасно да еще за салаг отвечать? — подтруниваю я над Джейком в один из свободных вечеров в форпике на «Те Беге».

Джейк недоуменно чешет свою отросшую за плавание дон-кихотскую бороденку, снова лезет в свой малый рюкзак и вытаскивает пачку писем.
— Это от них, зеленых моих питомцев,— улыбается Джейк,— выражают восторги и благодарят. Хочешь посмотреть?

Я перебираю листки, исписанные быстрым почерком и напечатанные на машинке, адресованные инструктору Ньюхаузу.

Карев Бекер из Флориды: «Надоело ездить в молодежные лагеря, частные и общественные, хотя они разного профиля: культурные, спортивные и т. д. Там занудная обстановка и все что-либо тебе советуют. А на острове Ураганов я была свободна и самостоятельна. Плавать под парусами — это не шутка.»

Все ребята пишут, что осточертели суета, комфорт, однообразная жизнь, механическая работа. Теперь у них в памяти остались спуск по рекам на каяках, зимние походы на лыжах и снегоступах. Ребята похудели, перестали бояться холода и воды, могут залезть на скалы и провести ночь в одиночку в лесу. Кроме того, занимаются полезным трудом: очищают лес от мусора, следят за чистотой на острове.

Джордж Ньюбауэр, директор клубов для подростков, сообщает, как изменились ребята после плавания: «Они отдохнули и загорели, а ведь дети из бедных семей не знали таких удовольствий. Главное — некоторые бросают курить, пить, принимать наркотики. Причем курсы твои, Джейк, обходятся гораздо дешевле, чем стационарное лечение».

Мать наркомана из штата Миссури благодарит за сына, употреблявшего со школы кокаин, как, впрочем, 70 процентов детей в поселке Канзас. Парень отказался теперь от наркотиков и поступил на работу.

Ланс Уэб из Вермонта: «Морское путешествие многому научило, очень нас сблизило. Я начал ценить труд других, уважать свою семью. Мы с ребятами влюблены в океан».

Пока я перебирал письма, Джейк рассказывает, как зародилось движение «По дороге наружу».

Считается, что движение существует 25 лет. Но это только в Америке, на побережье штата Мэн. Настоящий его основатель Курт Хайнц, немецкий учитель, сидевший при фашизме в тюрьме и бежавший в Шотландию. Там он организовал школу для обучения плаванию, правилам безопасности на море для молодых матросов. Он считал, что подобные школы, приучающие молодежь к труду, самостоятельности, пробуждающие у них активность, товарищество, спасут новые поколения от пороков современного общества: бездействия, наркотиков, преступности. Он всегда был за равенство и справедливость. Однажды, когда его пригласили на соревнование по бегу между двумя шотландскими школами, Хайнц заметил, что дети одной команды босые. В этой школе учились дети бедняков. «Пусть все снимут туфли — условия соревнования должны быть одинаковы для бедных и богатых,— распорядился он,— мы все равны от рождения...»

— На острове Ураганов новыми программами руководит Роберт Роу — очень достойный человек, бывший армейский полковник, прошедший вьетнамскую войну, а ныне активный борец за мир.— Джейк сделал паузу, усмехнулся и продолжал: — Нынешней осенью он с другими вьетнамскими ветеранами будет встречаться с вашими «афганцами». Роу дал деньги и на экспедицию «Те Беги». Он заботится о программах для ветеранов, людей потерпевших крушение в безумной гонке современной жизни. Морские приключения Роберт рассматривает как терапию для излечения стрессов, шока, психических расстройств. В центре внимания — «трудные подростки», особенно состоящие под надзором полиции или находящиеся в предварительном заключении. Им очень помогают, например, экспедиции на каноэ по болотам на полном самообслуживании, конечно, под присмотром инструкторов. Это самая эффективная и дешевая программа (требующая намного меньше денег, чем тратят на малолетних заключенных в тюрьмах) для воспитания молодых ребят. Правда, девушек, жаждущих приключений, с каждым днем все больше — их уже около половины всех участвующих в путешествиях.

Ты говоришь об опасностях. А на улице большого города их меньше? За все 25 лет существования школы погиб только один мальчишка, на реке, по собственной неосторожности. Служба безопасности у нас отменная. Я сам состою в контрольных группах, когда ребятам дается самостоятельное задание.

Джейк умолкает, вчитывается в строки писем ребят, которым он помог найти путь к здоровой, увлекательной жизни, а иногда и спас от преступлений.

Я чувствую, что он уже выходит из бухты острова Ураганов на яхте с юной командой, послушной своему капитану.
— Поднять паруса! — командует с мостика Джейк. И белогрудая яхта взмывает на гребень океанской волны.

Зеленое и голубое

В одном из американских журналов путешествий я нашел заметку с портретом Ньюхауза, которая заканчивалась так: «В окружении дикой природы, на море человек становится лучше, поэтому я плаваю здесь с подростками. Вечный океан и берег штата Мэн — одно из самых прекрасных мест на планете. Важно уберечь нашу Землю от разрушений и гибели». Эти строки писались в то время, когда Джейк в 1985 году принял решение окончить университетский курс по вопросам окружающей среды и стать магистром в Антиохе, штат Нью-Хэмпшир.

С тех пор он поселился в доме-коммуне «Риверран», а для поездок в Антиох купил за тысячу долларов старенький «фольксваген», похожий на маленького жука. Вскоре первый собственный автомобиль сослужил хорошую службу. Джейк выбрал в университете программу сохранения почвы и, откликнувшись на предложение «Общества для защиты лесов штата Нью-Хэмпшир», отправился на машине составлять карты защищенных земель.

Интересна история этого общества, организованного еще в первой половине XIX столетия, как ни странно, местными бизнесменами для защиты своих владений от стихийных бедствий вроде наводнений и пожаров.

Сейчас штат делится на несколько самоуправляемых районов-графств, объединяющих в себе города, деревни, леса.

И Джейк на своем лимузине стал петлять по дорогам этих графств, чтобы нанести на «защитные» карты исторические места, красивые деревни, где сохранились национальные традиции, а также богатые почвы, редкие породы деревьев и кустарников, пущи, родники и даже болота.

Джейк составил карту исторических памятников и природных заповедных мест. Его воодушевляла мысль, что именно на их защиту конгресс штата отпустил приличную сумму денег, проведя год назад специальный закон. Но в то же время вскоре он убедился, что осуществлению хорошего дела мешают местные бизнесмены, владельцы предприятий, которым невыгодна защита окружающей среды, если это вредит их деловым интересам.

Так Джейк стал понимать, кто друг, а кто враг природы. Он убедился, что спасти землю и воду можно только всем вместе.

Ньюхаузы все умели делать своими руками, и Джейк в скором времени организует предприятие по переработке твердых отходов. Джейк настолько гордится своим первым предпринимательским шагом, что хранит в своем альбомчике фотографию, где он в позе победителя на фоне горы консервных банок держит в руках лопату.

В это же время Джейк вступает в международную лигу «Протестующих против войны» — старейшую организацию пацифистов, созданную еще в первую мировую войну. Из знакомого мне рюкзака он извлек значок и наклейки с изображением двух рук, ломающих винтовку,— эмблемой этой антивоенной организации. Они хранились вместе с антимилитаристской картой, составленной самим Джейком.

Одному Джейку ведомы пути, как он выведал, что «Центру за мир» в штате Массачусетс требуется платный работник, но он вовремя прибыл туда на своем «жуке». Вначале ему поручили составлять письма, листовки, затем он занялся газетой, а отличился Джейк в кампании, разоблачающей антисоветские идеи известного фильма «Америка», выдержанного в духе «холодной войны». Джейк и сторонники мира выступали с демонстрацией правдивых фильмов о нашей стране (например, телемосты «США—СССР») и устраивали выступления людей, побывавших в Советском Союзе. Телекомпания вынуждена была сделать некоторые купюры в «Америке», выбросив особенно лживые куски.

Только после этого он приступил к составлению карты штата Массачусетс, где со свойственной ему дотошностью запечатлел все компании, имеющие контракты с ядерной промышленностью. Особым знаком Джейк помечал предприятия, заключившие контракты на сумму свыше 200 тысяч долларов. Хотя конгрессмены этого штата считаются либеральными, выступают за мир, но по карте Ньюхауза вышло, что Массачусетс является третьим штатом в стране по ядерному производству. Это Джейк не преминул изложить в отдельной брошюре, которую также прихватил с собой в океан.

Пожалуй, антивоенное выступление Джейка Ньюхауза на шхуне было самым впечатляющим.

Стихи кузины

Книжечку стихов Катлин Тенпас «Ферма на холмах» Джейк не раз листал в свободную минуту в нашей каюте. Может быть, эту кузину провожал Джейк в юности по каменной дороге на соседнюю ферму, где она и сейчас живет с мужем и детьми? Катлин пишет о своем деревенском детстве, о холмистых полях, где она держала на ладони золотистые зерна и заблудилась в «полевых тоннелях кукурузы». Есть у нее стихотворение о старухе, пекущей хлеб, чей выцветший свитер знают все много лет, у которой умер муж и некому поправить упавший забор и вспахать землю. Увядание. Тяготы труда земледельца. Но в городе жизнь дороже. Разорение. И хочется стать рыбой и уплыть из этого тоскливого мира. Возможно, это поэтический мир и только? Уже в конце плавания я снова спросил Джейка, не хочет ли он вернуться в предгорья Аллеганов.

— Конечно, там моя земля, мои корни. Отец уже умер, матери стало тяжело, часть фермы она продала зятю. Рядом живет бабушка, тетки — все будут рады моему приезду,— Джейк покачал головой и жестко отвел рукой свои же доводы,— но что там буду делать я?

В родных местах проблема не с защитой природы, а с поисками работы. Два года назад Ньюхауз заходил в свой бывший колледж и говорил об охране окружающей среды с директором.

— Мы все обрадовались бы строительству любого предприятия —
лишь бы людям предложили работу,— ответил тот.

В США многие районы, конечно, богатеют, а некоторые, в том числе и родина Ньюхауза, являются «карманами бедности». Здесь часть хозяйств разорилась, мелкие фермеры обанкротились.

Переселение в родные места прервет связь Джейка с его деятельностью по защите мира и природы, невозможной станет работа инструктором на острове Ураганов.

В Новой Англии, где выше плотность населения и его образованность, Джейку и его друзьям легче осуществлять свои идеи по улучшению окружающего мира.

— Я мечтаю о своей земле, хочу построить по своим проектам коттедж,— задумчиво говорит Джейк,— но исполнятся ли мои мечты? Коммуна «Риверран» тоже прекрасна для жизни: вокруг нетронутая красота, сохранились дикие звери, но главное — собрались хорошие люди, близкие мне по духу. Там мой второй дом...

Когда на шхуне «Те Вега» объявили вечер поэзии, я заметил, как Джейк тщательно готовится к нему: надел свежую рубашку, побрился, даже поодеколонился. Очень торжественный, он направился в кают-компанию и, дождавшись затишья, прочел любимое свое стихотворение Карла Шурца:
«Идеалы как звезды. Тебе не удастся до них дотронуться. Но, как моряк в океанской пустыне, ты выбираешь их маяками и, стремясь к их свету, достигнешь своей цели».