Преступление и наказание

Президент Путин говорит, что хочет всерьез бороться с коррупцией и сделать так, чтобы инвестиции снова потекли в Россию. Билл Клинтон и Тони Блэр говорят, что хотят ему помочь. Звучит все это похвально, но есть одна проблема: когда внимательно слушаешь, что говорит Путин, создается впечатление, что у него большие планы по искоренению государственной коррупции, а к атмосфере Дикого Запада, воцарившейся на российском рынке и отпугивающей большинство западных инвесторов, он куда более равнодушен.

Большинство россиян не испытывают никаких чувств по отношению к корпоративному взяточничеству, размыванию капитала и вопиющим нарушениям прав акционеров. Это психология советских времен, когда все работали на гигантское и неэффективное государство, неспособное позаботиться о всех нуждах своих граждан.

 

 

Как говорится в пословице: если ты не воруешь у государства - ты воруешь у своей семьи . Если государство в России перестало быть вездесущим, то воровство именно таким и осталось. Оно происходит практически в каждой российской компании - от мелких мясных лавочек, до огромнейших нефтяных компаний - и наносит чудовищный вред российской экономике.

Чтобы понять, насколько велик этот ущерб, достаточно посмотреть на рыночную стоимость российских компаний. Возьмем, к примеру, Газпром , крупнейшую российскую компанию, отвечающую за 9,5% ВВП страны и контролирующую 22% мировых запасов газа. Если основывать расчеты на внутренней цене акций, стоимость углеводородов Газпрома - $0,035 за баррель. Для сравнения, у Exxon эта цифра равна $13 за баррель. Рынок показывает, что баррель нефти у Exxon в 365 раз дороже, чем у Газпрома . Если сказать откровенно, с Газпромом связано столько рисков, что стоимость его сырья не должна сильно отличаться от нуля. Точно такая же ситуация с "Единой Энергетической Системой". Рыночная стоимость одного киловатта электроэнергии ЕЭС - $70 - против $1772 у Endesa, испанской электроэнергетической компании.

Отчасти разница в цене объясняется рисками, связанными со страной в целом и неэффективностью управления, но в основном она объясняется тем, что инвесторы уверены: если они инвестируют в российскую компанию, большую часть стоимости акций у них украдут. Опыт многих инвесторов доказывает обоснованность такого отношения. Почему остальные должны верить, что с ними будут обходиться по справедливости, если они приобретут акции Газпрома , когда они прекрасно видят, что Газпром занимается высокоприбыльными экспортными сделками с компанией Итера , о которой местная пресса пишет, что она связана с руководством Газпрома - в том же самом уверены и многие участники рынка, - задает вопрос автор статьи. Газпром и Итера утверждают, что им просто нравится сотрудничать.

Размывание активов и продажа по сниженным ценам.

Даже Единая Энергетическая Система , которую возглавляет один из так называемых реформаторов Анатолий Чубайс, пытается провести план реструктуризации , подразумевающий туманную продажу активов по сниженным ценам - этим он напоминает российскую несправедливую программу приватизации. По плану реструктуризации активы ЕЭС будут разделены на 700 частей и проданы всеми возможными способами, в том числе, посредством двусмысленных обменов по схеме активы за долги . Многие аналитики уверены, что реализация этого плана приведет к значительным потерям для инвесторов.

Когда в России царит подобная вакханалия размывания капиталов - пусть даже большая его часть происходит совершенно законно - не удивительно, что прямые иностранные инвестиции, источник жизненной силы для любого развивающегося рынка, практически отсутствовали со времени крушения коммунизма. В прошлом году Россия привлекла лишь $4,2 млрд прямых иностранных инвестиций, в сравнении с $30 млрд, полученными Бразилией, страной, население которой примерно равно по численности населению России. И не только иностранцы не хотят вкладывать деньги в Россию - сами россияне в большей или меньшей степени отказались от мыслей инвестировать в собственную страну. Объемы внутреннего российского сектора взаимных фондов составляют примерно $275 млн. Это 20% от объемов чешского сектора взаимных фондов, в то время как Чехия в 14 раз меньше России.

Что может сделать Россия для того, чтобы завоевать доверие инвесторов?

Первый шаг - создание законов, наказывающих за коррупцию в бизнесе. Многие российские законы, написанные в то время, когда частный сектор не существовал, не работают или работают плохо в отношении экономических преступлений. У мелкого вора, пойманного во время попытки стащить буханку хлеба в магазине, есть все основания бояться полиции - его ждет тюремное заключение сроком до трех лет. А когда менеджер крупной российской нефтяной компании хочет взять себе $1 млрд, он имеет полное право придумать схему трансфертного ценообразования, и компания продаст несколько миллионов баррелей нефти своему собственному оффшору по $,50 за баррель.

Инвесторы нескольких ведущих холдингов пытались противостоять массовому выведению ресурсов в оффшоры, но всегда проигрывали в российских судах. За последние восемь лет с балансов российских нефтяных компаний исчезли миллиарды долларов прибылей.

Наказание, соответствующее преступлению.

Во-вторых, наказание за совершенное преступление должно быть соизмеримо с преступлением. Сейчас, например, если генеральный директор крупной российской корпорации решит организовать крупную продажу акций самому себе со скидкой 99%, но ему не повезет, и российские органы, занимающиеся регулированием рынка ценных бумаг, его накажут, самое худшее, что может случиться - цена продажи акции будет отменена, а он будет оштрафован на $30 000 максимум (пока максимальный штраф, когда-либо наложенный Федеральной комиссией по ценным бумагам, составил $7 000, а по поводу размывания акций никаких санкций вообще не предусмотрено). При таком соотношении рисков к вознаграждению, почему бы бизнесменам не дарить самим себе акции?

В-третьих, судебная система в России нуждается в специальной подготовке, чтобы она могла эффективнее отправлять правосудие. Сегодня суды не обладают ни инструментами, ни подготовкой, необходимыми для того, чтобы одолеть изощренную экономическую преступность. Например, описанное выше дело о размывании акций слушалось в арбитражном суде, расположенном по месту регистрации компании-ответчика. Этот суд специально был учрежден для работы с экономическими преступлениями, но многие судьи не имеют никакого экономического образования и никакой формальной подготовки. Не удивительно, что даже когда судьи ведут себя честно и не берут денег у местных жуликов, они часто выносят совершенно бессмысленные решения.

И, наконец, если Россия хочет всерьез отнестись к собственным проблемам, само правительство должно проявить интерес к тому, чтобы главные высокопоставленные мошенники были наказаны. Например, в Великобритании, когда совершается серьезное корпоративное преступление, следствие будет проводиться, и приговор будет выноситься британским Отделом по борьбе с крупными мошенничествами. В России же правительство пока не хочет создавать подобный орган. Когда компания British Petroleum пожаловалась правительству, заявив, что ее крупнейший инвестиционный объект в России - нефтяная компания Сиданко - теряет свою основную производственную мощность, Черногорнефть , вследствие мошеннической процедуры банкротства, инициированной конкурирующей компанией ТНК, министр топлива и энергетики РФ сказал, что они должны идти со своими проблемами в суд, и что правительство не вмешивается в такие вопросы. В отличие от него госсекретарь Мадлен Олбрайт вмешалась и заблокировала кредит американского правительства компании ТНК, в результате чего начались переговоры.

Есть два типа лидеров; одни приспосабливаются к общественному мнению, другие его изменяют. Если Россия хочет добиться успехов в борьбе с коррупцией, Путину придется делать решительные шаги, направленные на изменение общественного мнения. Сейчас российская экономика быстро растет, и существует опасность того, что Путин и его правительство решат, что она будет расти, чтобы они не делали. Но история и в самом деле учит нас тому, что не существовало под солнцем такого народа, будь то хоть ацтеки, хоть индонезийцы, который мог бы плодиться и размножаться в условиях широкомасштабной коррупции. Если России не удастся добиться успеха в решении этой серьезной проблемы, это станет позором не только для российской, но и для всей мировой экономики.

Уильям Браудер. Глава Hermitage Capital Management, одной из крупнейших инвестиционных компаний в России

Статья получена: InoPressa.ru