Архитектор отдыхает

Получив задание написать об «архитектурных излишествах в современной Москве», я подумал, что задача одновременно проста и сложна. Скажем, многие парижане находят, что «архитектурным излишеством» является вход в Лувр – французы считают его чересчур «значительным». В Москве дело обстоит проще. Поскольку архитектура взыскует сбалансированности, а это далеко не сильная национальная черта россиян, то перекосов разного рода много. Например, новозеландский блюзмен Тим Стронг в одном интервью так отозвался о московском метро: «Внутри оно похоже на музей изящных искусств.

 

 

А потом выходишь наружу и рядом – грязь и помойки. Я поражаюсь русским – как можно иметь рядом такую красоту и такой ужас одновременно»?

Что уж говорить про девяностые годы – одни башенки чего стоят. В одном из журналов по архитектуре была дана даже периодизация башенок девяностых годов… Это и есть видимая многими «новая архитектура».

Крепкий и неуклюжий порядок

Частная архитектура и дизайн – новое занятие для нашей страны, ему лет около десяти. А позади лежат 70 лет, когда такого вообще быть не могло – разве что тайком, в порядке конспирации. И исторические аналогии иногда находятся гораздо более удаленные. Скажем, их можно обнаружить у Гоголя в «Мертвых душах». Перечитывая недавно эту книгу, я наткнулся на пассаж, где Чичиков, в рамках своего бизнеса, приезжает к Собакевичу. Описывается дом помещика: «Посреди виднелся деревянный дом с мезонином, деревянной крышей и темно-серыми, или, лучше, дикими стенами, дом вроде тех, что у нас строят для военных поселений и немецких колонистов. Было заметно, что при постройке его зодчий беспрестанно боролся со вкусом хозяина. Зодчий был педант и хотел симметрии, хозяин – удобства, и как видно, вследствие этого заколотил на одной стороне все отвечающие окна и провертел на место их одно маленькое, вероятно, понадобившееся для темного чулана»…

Надо сказать, что так же и наши эксперты (говоря об экспертизе, профессор Азарий Лапидус, руководитель компании «СУИхолдинг», находит, что это слово можно употреблять только в кавычках, потому что существует государственная экспертиза – и вот она без кавычек), характеризуя причуды отечественных клиентов – заказчиков домов и интерьеров, часто признают, что в их деяниях всегда присутствует некая осознанность, наподобие «крепкого и неуклюжего порядка». Вот о каких случаях рассказал Анатолий Шеин, руководитель компании «Отделочник», чей профиль – внутренняя отделка жилых помещений: «Меня многое удивляет в московских дорогих квартирах, но ведь главное, чтобы это нравилось не мне и не вам, а хозяину, который будет в этом жить. Некоторые квартиры похожи просто на музей дизайна, по-моему, это не очень комфортно. Но, с другой стороны, есть такой случай: человек построил апартаменты, в которых нет ни одной прямой стены, все стены искривленные. У меня было ощущение, когда я с ним работал, что через несколько месяцев затея ему разонравится. И лет через пять я его спросил: ну как тебе эти кривые стены? А он говорит: прекрасно. Раз ему нравится, какие могут быть вопросы?»

Строящиеся сейчас «умные дома» содержат много функций, которые можно счесть излишеством. Например, иногда встречается такая функция, как сушка полотенца: в ванной есть таймер, который включает просушку полотенца в пять часов вечера каждый день. Потому что хозяин занимается спортом, потом принимает душ, и так заведено, что каждый день в пять часов его полотенце в результате оказывается мокрым, а потом его надо сушить. По-моему, это чересчур пунктуально. А кому-то нравится, ну и прекрасно.

«Недавно я был в одной квартире, – продолжает Анатолий Шеин, – правда, мы ее не делали, там живет семья актеров. Я смотрю – на обоях завитушки, но чуть-чуть разные, если присмотреться. Я спрашиваю хозяев – а это что за обои? А они говорят – а это не обои, это роспись стены. Это ведь гораздо дороже, чем обои. А заметить это может только специалист, и то, если присмотрится. Зачем это – я не очень понимаю. Но ведь платят-то они, а не я. А вот еще один случай – мы делали квартиру, в которую хозяин заложил огромное количество электричества. Столько, сколько ему практически не может потребоваться. И я его спрашиваю – а зачем тебе это? А он говорит: ну, понимаешь, мне хочется, чтобы в один прекрасный день я мог включить в этой квартире все – плиту, холодильник, видеомагнитофон, цветомузыку, компьютер и весь свет во всех комнатах. Что ж, кто платит, тот и заказывает музыку. И еще мне кажется, что когда речь идет о людях, которые платят такие деньги, то всегда присутствует здравый смысл. Вот недавно была такая квартира, очень большая, а хозяин один, без семьи. И мы все думали – чем же заполнить эти огромные помещения? Ну и построили там гостиную, бильярдную, сауну, бойлерную, и уже не знали, чего же сделать еще. И я ему говорю: давай сделаем спортзал. Он спрашивает: а зачем? Как зачем, – говорю, – спортом заниматься. А тот мне отвечает: а у меня в Москве два своих спортзала, куда мне третий».

В свободном полете

Разумеется, российская архитектура, как и другие отрасли, переживает в девяностые годы «полеты во сне и наяву» – и в самых разных плоскостях. Один из самых крайних примеров архитектуры такого пофигизма – это коттеджи ранних девяностых, на которых архитектор был сочтен звеном дорогим и излишним. Хозяин все в доме придумывал сам, а смысл придумки был в том, чтобы сделать несколько этажей, привнеся в них решения из обычных московских квартир. Называлось это все «коттеджем». Потом оказывалось сложным продать такой дом по цене, сколько-нибудь адекватной затратам на строительство.

Одно время в большой моде были бассейны на первом этаже дома, как признак элитности жилья. Потом оказалось, что стоит это дорого, а систематически плавать в одном бассейне с соседом нравится далеко не всем. Но со временем некоторый минус обратился в плюс: няни купают в этих бассейнах ребятишек, а еще если дом малоквартирный, то в нем сквозит некоторая клубность, и бассейн оказывается чуть ли не залой, в которой могут вместе собраться все соседи и решить какой-то вопрос.

При строительстве элитного жилья так или иначе ощутима эта грань. Скажем, есть некий дом, построенный известным архитектором Уткиным, с аллюзиями «эпохи Возрождения». В доме возник последний этаж с пентхаусами, и он всю эту затею с архитектурной точки зрения портит. С другой стороны, сеньоров-то для «итальянского дома» взять вроде бы неоткуда. Аналогичный подход проявляется при дизайне интерьеров вот каким образом. Архитектор Вязьминов рассказывает: «Иногда клиент кладет перед собой несколько журналов и говорит: хочу пол отсюда, потолок отсюда, лестницу отсюда». Клиповое мышление отражает состояние мира! Я спросил архитектора: а может ли в итоге это получиться хорошо?

«Вообще-то, в любом авангарде, в любой моде так и делается – берется несколько стилей, и из их взаимодействия рождается что-то еще. Но ведь сложно смешивать разное. И у нас не осознается главное – если изображение в журнале понравилось, под ним стоит имя архитектора, надо пойти к нему и с ним работать», – поясняет г-н Вязьминов.

Но хорошо должно получаться не иногда, а всегда. Вот еще несколько вещей, о которых рассказал руководитель студии «А+A» г-н Вязьминов:

«Клиенты часто нам потом говорят, насколько архитекторы были правы в своих советах. Как хорошо, что они послушались на 50%, и как жалко, что не согласились на 100. Вот пример – ремонт в новом доме. Мы говорим, что ванную хорошо бы заменить, цвет не подходит. Заказчик отвечает: цвет мне самому не нравится, но понимаете, ванная новая – давайте оставим. Потом появляется одна плитка, потом другая, и ванная – то, что в начале строительства казалось самым бриллиантом, в конце, когда все закончено, выглядит серым, грязным пятном. Другой пример – плохие окна в муниципальном доме. Мы предлагаем заменить, это бы составило не более двух процентов от стоимости ремонта. И если заказчик отказывается, то потом, когда он упирается в сложность эксплуатации, у него вспыхивает в голове, что ему предлагали это убрать. Архитектурную ошибку, по большому счету, можно исправить только динамитом. И вот я говорю клиентам, хотя это не в мою пользу – вам надо поменьше того-то и того-то (а значит, работы меньше и заработок мой меньше). Не надо, например, искушаться мавританским стилем, скорее всего, в ближайшее время он будет непопулярным. Не надо заставлять нас все время работать в темных тонах, они непрактичны при длительном использовании. К нам приходят люди, которые в такой сфере, как архитектура, часто не знают, что спросить и как сформулировать, приходится проходить с ними некую азбуку».

Начнем с азов

При хорошем дизайне интерьеров происходит такая вещь, как развитие персонального успеха в некую матричную форму – возникновения вокруг него социального и эмоционального пространства. Это довольно важно. В России, сравнительно с Западом, такого явления не хватает.

Архитекторы усматривают, что клиент в целом растет. Как сказали архитекторы Д. Величкин и Н. Голованов: «Сейчас появился богатый строительный рынок, большой рынок журналов. Заказчики очень разные, как и в любой стране мира. Кто-то хочет что-то сумасшедшее космическое построить, кто-то наоборот, хочет поставить дом, как будто он в десятом поколении владеет этим замком, и в этом праве заказчику тоже нельзя отказать».

Существуют и более общие вещи, о которых А. Вязьминов сказал, например, так: «К сожалению, наши руководители, во всяком случае, московские, при всем моем уважении к ним за то, что строят кольцевые дороги и развивают транспорт, они постоянно навязывают жителям города некий стиль, который называют возрождением чего-то или же новомосковским стилем. Ни один архитектор из известных мне не одобряет такую практику. То, что строится – это даже не современное направление – это странное кровосмешение сталинского имперского стиля с современной архитектурой постмодернизма восьмидесятых годов. Например, мастерская Скокова на Остоженке – они дают хорошее качество, но им не позволяют ставить что-то значимое городское».

У нас много странного. Вы покупаете участок, и нет ограничений, какого размера дом вы можете на нем построить. То есть говорят – отступайте столько-то от забора и дальше стройте что хотите. А люди ориентируются на образцы в западных журналах, где стоят дома – и другого не видно на горизонте. При таком удалении, конечно, можно строить все, что угодно. А у нас если дома стоят рядом, то должно быть комплексное решение. Какая существует мировая практика, как это делается в Испании, например? Клиент покупает участок, и районный архитектор ему дает ограничения: не выше шести с половиной метров, не больше 350 квадратных метров, интернациональная или испанская архитектура. Клиент может наплевать на все и сделать большую площадь и не интернациональную архитектуру, только при любом нарушении он будет платить вдвое. Иногда кажется, что в Москве, куда не кинь, – всюду прослеживается клин. Вот художник Алексей Новиков заметил про московские окраины: «Едешь на машине, город то ли продолжается, то ли уже кончился – значит, архитектор недодумал».

Промахов «незрелой мысли» достаточно. В одном из журналов по дизайну промелькнула фраза: мол, с рекламой в нашей стране дела обстоят лучше, чем с дизайном, кино и литературой вместе взятыми. И «рекламная пауза» проникает даже на пресловутые башенки. А пока в России не очень-то работают принципы глобального мира, «вдвое» за разнообразные перегибы платит общество в целом – вряд ли настолько богатое, чтобы это себе позволить.

Илья Алексеев Мир и Дом
Статья о недвижимости получена: IRN.RU

загрузка...