Сибирский ренессанс

В Сибири сложилась потенциально куда более интересная, чем в столице, ситуация с архитектурой. Города здесь конкурируют на равных, и вскоре им, может статься, незачем будет ориентироваться на мало замечающую их Москву.

Провинциальную художественную жизнь — хоть театральную, хоть архитектурную — принято сравнивать с тем, что происходит в столице. Точно так же то, что происходит в Москве, принято мерить Западом. Эта странная шкала, провоцирующая на бесконечный поиск подобий, иногда заставляет думать, что каждое следующее подобие — это пародия на предыдущее.

 

 

Однако же иногда возникает ощущение, что «подражатели» извлекают уроки из ошибок своих предшественников.

Товарищи из провинции

Главный — общероссийский — смотр современной архитектуры каждый год проходит в Москве и называется фестивалем «Зодчество». Как только высшую награду фестиваля, «Хрустального Дедала», получает архитектор не из Санкт-Петербурга или Москвы, столичная архитектурная общественность тут же обвиняет жюри в том, что по старой доброй советской привычке большое начальство поощряет «товарищей из регионов», чтобы те не обиделись на центр и, чего доброго, не вышли бы скопом из российского Союза архитекторов.

Но из Сибири, оказывается, все видится по-другому. Видится, что «там, на западе» (так сибиряки называют европейскую часть России), никто их поддерживать не собирается. В результате в 1996 году в Новосибирске возник свой архитектурный конкурс (точнее, межрегиональный смотр-конкурс в области градостроительства, архитектуры и дизайна) под названием «Золотая капитель». Сначала в нем участвовали одни новосибирцы, потом потихоньку присоединилось несколько западносибирских городов, потом восточносибирских, и в результате в 2005 году — 446 участников из 14 городов. Если сравнивать с «Зодчеством», не много. Зато наглядно: как конспект всего того, что можно было увидеть на «Зодчестве» за десять лет. Главные «завоевания» постсоветской архитектуры: дом «под классику», банк с мощным портиком, офисное здание из стекла и стали, дом, напоминающий сталинскую высотку, загородный особняк «типа замок» и, наконец, подлежащий реконструкции оперный театр — весь этот набор из столичной архитектурной жизни был полностью предъявлен на «Золотой капители» в Новосибирске.

Опера без драм

Разумеется, реконструкция Новосибирского театра оперы и балета, полностью завершившаяся в декабре ушедшего года, заставляет вспомнить о том, что подготовку ко второму рождению переживают сегодня и крупнейшие музыкальные театры двух столиц «там, на западе». И пост-фактум возникает недоумение: а где же скандалы? Где заоблачные суммы, публичные разоблачения, споры сторонников модернизации с блюстителями неприкосновенности исторической штукатурки, ссоры всех со всеми и чехарда проектов? Как им удалось провернуть это вот так, без всего, что обычно сопровождает реконструкцию большого оперного театра, — что в Москве, что в Петербурге, что в Милане?

Теперь получается, что, пока Мариинский театр бьется за право наконец осуществить проект, победивший на международном конкурсе, пока Большой замер в ожидании, когда же под ним выроют большую-пребольшую яму, в Новосибирске уже открылся самый большой (по размерам) и самый современный в техническом отношении театр оперы и балета. Теперь Новосибирск готов принимать спектакли, в которых задействованы масштабные современные декорации, и быстро производить их замену — с помощью полностью автоматизированной системы. Вопрос о соотношении модернизации и реставрации решили так: все, что связано со сценической коробкой, было подвергнуто реконструкции, все остальное — тщательно отреставрировано под 1945 год, когда театр впервые открылся для публики.

Сравнительное благополучие этой реконструкции, конечно же отмеченной «Золотой капителью» в одной из номинаций, — компенсация за ту сверхъестественно тяжелую судьбу, которая выпала на долю театра во время строительства. Собственно говоря, начнись оно несколько раньше — и, быть может, вместо помпезного оперного театра символом Новосибирска стал бы конструктивистский Дом науки и культуры. В 1928 году Комитет содействия строительству театра (Комсод) при Сибкрайисполкоме начал разрабатывать программу, из которой следовало, что в Новосибирске должен возникнуть комплекс, который включал бы в себя театр, превращающийся в зал для партийных съездов, научно-исследовательский институт, производственный музей, картинную галерею, библиотеку, радиостудию — все в полном соответствии с требованиями времени. Самым необычным зданием в этом комплексе должен был стать театр, предположительный облик которого полностью соответствовал революционным идеям Мейерхольда. В нем не предполагалось ни разделения на зрительный зал и сцену, ни лож, ни балконов, ни бельэтажа. Все его пространство должно было быть плацдармом для единого действа, а в случае необходимости он мог бы пропустить через себя колонну демонстрантов, трактор и аэроплан. Вот такой «театр» Наркомпрос утвердил в мае 1931 года. Но когда здание с поворотными кругами вместо сцены и меняющим свою конфигурацию амфитеатром было почти завершено, архитектурный климат в стране резко поменялся в сторону «поиска монументальности» и «освоения классического наследия». В 1933 году на специальном совещании в Москве конструктивистам, функционалистам и прочим корбюзианцам крепко дали по рукам за формализм. Дом науки и культуры стали переделывать в помпезную оперу силами сосланных в Новосибирск архитекторов. Тех же, кто работал над его «конструктивистским» проектом, сослали еще дальше. В результате на месте авангардного театра «панорамно-планетарного» типа возникла классическая опера с портиком, кудрявыми росписями и статуями античных божеств. Теперь это и есть самый большой и современный музыкальный театр России.

Темпераментный модернизм

Надо сказать, что реконструкция оперного театра стала главным архитектурным свершением Новосибирска, представленным на «Золотой капители». Новое строительство в Новосибирске не поражает воображения, хотя особо и не пугает. Единственный по-настоящему ужасный офисный центр в виде стеклянной пластины с не поддающимися объяснению хайтечно-барочными башенками наверху портит большой район, примыкающий к началу главного — Красного — проспекта Новосибирска. Башенки — не самое удивительное в нем. Решительно невозможно выяснить, кто его автор, потому как от него открещиваются все. Пластина торчит над городом как воплощение коллективного архитектурного бессознательного, как след «болезни роста» архитектуры, рванувшей осваивать образ свободы и успеха.

В архиве «Капители» можно найти множество отголосков и всех других болезней, вызванных передозировкой творческой свободы. Среди лауреатов конкурса прошлых лет — барнаульский вариант «архитектуры успеха»: разухабистый жилой комплекс с полным ассортиментом куполков, круглых окон и всяческих кренделей. Есть там и сверкающие стеклом цилиндры, врезающиеся в облицованные камнем кубы, из Ханты-Мансийска, Омска, Тюмени — привет 80-м: тогда их строили во всем мире, теперь мы наверстали. Все это существует и сегодня, но результаты конкурса ясно дают понять: на повестке дня архитектура грамотная, строгая, напоминающая все те же 70-е, моду на которые переживает сегодня Москва.

Получивший Гран-при многоквартирный жилой дом по улице Лермонтова в Иркутске — множество острых углов, никакого декора — не дом, а мечта архитекторов 70-х, которые не могли себе позволить ничего, что выходило за пределы возможностей домостроительных комбинатов. На самом деле из Иркутска на конкурс приехало несколько аналогичных проектов многоквартирных домов, и все они получили по диплому. Другой поклон советскому модернизму — удостоенная «Золотой капители» база отдыха на реке Томь: внешне простая, изобилующая деревом и прозрачными поверхностями, хорошо вписанная в окружающий ландшафт. Барнаул, впрочем, тоже не остался без «Капители». Но ее получили не дома по улице Ленина с явными отголосками увлечения «купеческим» модерном, а проект здания «Российской газеты»: стекло, парусом раздувающееся вокруг стальной «мачты». В общем, ура модернизму, несколько более темпераментному и наивному, чем в столице, но вливающемуся в общий хор.

Подальше от метрополии

Архитектурная жизнь — так, как она предстает в зеркале «Золотой капители», — выглядит следующим образом. Сибирь осваивает передовые архитектурные идеи по мере того, как они переваливают через Уральский хребет. Осваивает ускоренными темпами, в чем есть свои плюсы. Зациклиться на совсем безнадежных вещах вроде краснокирпичных замков, изуродовавших гектары околостоличных земель, там не успевают, потому что надо скорее осваивать новое. Да и одной архитектурной столицы Сибири нет — города по очереди вырываются вперед, показывая результаты более интересные, чем у соседей. То есть прямо противоположно тому, как это устроено «на западе», где Москва была, есть и будет не только местом проведения главных архитектурных смотров, но и средоточием лучшей современной архитектуры.

А главное, в Сибири сложилась потенциально куда более интересная, чем в метрополии, ситуация с архитектурой: на нее не столь давит властная вертикаль, новые постройки здесь не обязаны соответствовать государственной эстетике и служить национальными символами. Здания, не встроенные в политический контекст, приятнее и легче строить, что доказывает хотя бы история с Новосибирским театром оперы и балета. По сравнению со столицей провинция куда более предоставлена сама себе — и такая ситуация может оказаться очень плодотворной. Города здесь конкурируют на равных, не имея прописанных в Конституции преимуществ, и вскоре им, может статься, незачем будет ориентироваться на мало замечающую их столицу.

Юлия Попова Эксперт
Статья о недвижимости получена: IRN.RU

загрузка...