Адаптация новорожденного

Адаптация новорожденного к новым условиям жизни имеет свои закономерности. Пропа­гандист естественных родов Д. Пирс описывает уникаль­ный механизм такого тонкого явления, как воссоединение мамы и крохи: „Труд­но найти иной стандарт, который можно было бы называть естественным, кроме как минимум вмешательства. Естествен­ное рождение — это то, что дает возмож­ность произойти воссоединению, кото­рое представляет собой интуитивную, внечувственную разновидность взаимо­отношений между мамой и ребенком. Это общение, идущее помимо нашего обычного, рассудочного ума".

 

 

Воссоеди­нение начинается, когда ребенок нахо­дится еще у вас в животике. К рождению эти узы достаточно крепки, но они долж­ны быть подтверждены и после родов. Поэтому так важны ранний контакт но­ворожденного с мамой и ничем не нару­шаемое единство в младенчестве.

Важный диалог

Катя, мама троих детей, вспоминает: „На курсах для беременных инструктор ска­зала нам, и без того перепуганным мамашкам: „Вы должны быть настроены во время родов на своего ребенка, а не на свою боль. Поверьте, ему намного слож­нее и страшнее выталкиваться из своего внутриутробного рая, чем вам — рожать его. Он совершенно не понимает, что с ним происходит, и кому, как не маме, в первую очередь думать о нем и стараться его успокоить. Надо забыть о том, что может быть больно (кстати, может и не быть)". Больно действительно было не слишком. Однако очень помогала мысль:

„Как ты там пробираешься к выходу, ко­теночек? Тебе не страшно, не больно? Потерпи еще чуть-чуть..." Такой разго­вор (конечно же, внутренний), если ведешь его с рождающимся дитем, очень облегчает собственные ощущения".

Ольга выбирала больницу, где можно было после родов остаться с младенцем в палате вдвоем, где ребеночка не уносили бы сразу после родов, а прикладывали к груди и оставляли с мамой в одной по­стели. Она нашла такую клинику, роди­ла там своего первенца и была счастли­ва; „После благополучных родов всплеск радостной энергии оказался таким силь­ным, что я с трудом удерживала себя в постели. Заснуть в первую ночь я не смогла: глаза просто не закрывались, я хотела насмотреться на свое дитя, не ве­рилось, что бывает такое чудо".

Второго Ольга рожала там же, но ситуа­ция оказалась сложнее. "Мое сокровище по непонятным причинам было жутко недовольно окружающим миром и неистово протестовало. Медсестры, мило улыбаясь, ушли, а я осталась один на один с его пронзительным криком. Хотелось спать, потому что было четыре утра, а он все не унимался. Вот тут я подумала: не слишком ли я правильная мамочка и не лучше ли было сдать свое чадо, как многие не такие замороченные подружки?" Прошло несколько нелегких дней. Медсестры с интересом наблюдали за са­моотверженной мамой (справится или нет?). Ольга прикладывала малыша к груди, гладила ему животик — в общем, делала все, что знала, но с минимальным успехом. И временами с завистью смот­рела, как другие мамочки, сдав младен­цев на три часа между официальными кормлениями, болтают в коридоре.

На пятый день малыш неожиданно успо­коился. С тех пор он спал большую часть дня и ночи, и дома вел себя так же. Вот тут и было оценено по достоинству Олино упорство, потому что дети, которые не знают, что такое режим питания и докармлнвання, ведут себя вполне при­стойно. Они спят по ночам и не ведают, что такое аллергия. А слово „диатез" зву­чит для их мам вполне теоретически.

Наташа работала няней в нескольких се­мьях, пока не обзавелась своей собствен­ной. Во время беременности она искала роддом, куда пускали бы мужа. „Я очень боялась рожать одна. Меня не вдохнов­ляла мысль, что в самый ответственный момент своей жизни я останусь один на один с малознакомыми людьми, пусть даже очень квалифицированными врача­ми, и некому будет подержать меня за руку. Кроме того, я слышала, что ново­рожденного лучше всего сразу прило­жить к груди и приласкать. Но меня жда­ла очень уж большая ответственность, которую надо с кем-то разделить. Мы с мужем расспрашивали знакомых, обзванивали центры акушерства и гинеколо­гии, знакомились с докторами в роддо­мах, узнавали у них, как они разрешат нам рожать и ухаживать за малышом. В итоге роддом, который отвечал нашим запросам, мы нашли через Интернет. В другой клинике был симпатичный мужчи­на-врач. не только опытным, по еще и вежливый, выслушивающий твои поже­лания: рожать-то вес равно тебе. а не ему! После родов муж мог находиться в пала­те вместе со мной и нашей дочкой".

Наметим план

К счастью, сейчас женщина может, найдя подходящий роддом, обсудить с врачом свои пожелания по поводу „плана дейст­вий" после родов. Вот несколько момен­тов, на которые нужно обратить внима­ние в разговоре с акушером.

• Младенца сразу после рождения — ра­зумеется, если вы и кроха в нормальном состоянии — не нужно уносить от вас, а лучше сразу приложить к груди. У новорожденных приличный аппетит, кото­рый способствует крепкому и долгому сну. Он поспит, и вы наконец отдохнете.

• Не стоит смывать с новорожденного первородную смазку: она впитывается в течение первых суток, препятствуя ин­фекциям и способствуя тому, что кожа крохи становится гладкой и блестящей.

• Можно класть малыша рядом с собой. Ему будет спокойнее, а вы сможете кор­мить, не вставая с постели. Другой вари­ант — пододвинуть детскую кроватку или люльку вплотную к вашей постели.

• Младенцу не нужен особый режим по­лучения материнского молока и, значит, материнской любви. Кормите кроху но требованию, и вы испытаете при этом массу положительных эмоций.

Под вашим покровительством

Анатолий Гармаев, психолог, автор книг о семье и проблемах подростков, ныне священник православной церкви, при­шел к выводу, что процесс отчуждения матери (отца) и ребенка и последующие холодные отношения подростка с людь­ми начинаются с периода первых, мла­денческих, разлучений с мамой. Причем, чем меньше возраст младенца, тем коро­че то время, которое он может вынести без мамы, не испытав серьезного стресса. „Первые три года, в особенности первые полгода, ребенок всеми силами своей ду­ши отдан матери и находится под ее по­кровом. Душевное зрение ребенка в пол­ноте видит состояние матери и полно­стью от нес .зависит. Поэтому в младенчестве какой бы то ни было разрыв между матерью и ребенком невозможен... Если этот разрыв происходит, ребенок ост­ро переживает свою брошенность. С чем сравнить это состояние? Может, каждый человек когда-нибудь похожее пережи­вал: идешь по степи, ночь, темно. Снача­ла не боязно, а потом страх появляется, и в какой-то момент кажется: я один в этой бездне и не знаю, что делать, позади — никого, впереди — никого, а сверху — бездна. Примерно такое ощущение пере­живает ребенок, оторванный от матери". Одиночество малыш способен ощутить не только в ситуации, когда мамы нет ря­дом, но и в моменты, когда мать эмоцио­нально отвергает собственное дитя. Это когда младенец, что называется, довел до ручки своими капризами, непрестанным плачем и бодрствованием по ночам. Катя рассказывает: „Помню период, когда у сына были колики. Они начинались ров­но в час ночи, когда сон манил невероятно при полном отсутствии сил. И закан­чивались в четыре утра, когда бессонни­ца от усталости уже вступала в свои пра­ва. „Спаааать!" — вот единственное чув­ство, которое я испытывала. Счастье, что муж, опасаясь за собственное дитя, ино­гда перехватывал его из моих отчаяв­шихся рук. Как часто я пыталась усили­ем воли (или совести?) подавить в себе простой импульс: „Да замолчи ты нако­нец, бессовестный!" Если принять во внимание его зависимость от моей люб­ви и его страдания, которые я не могу вспомнить по своему детству, я была, мягко говоря, не права. Спасибо всем, особенно мужу, что тот период прошел. Это — миг, который лучше перетерпеть, чтобы потом мудро улыбаться!"

Кто кого воспитывает?

Ирина, мать четверых детей, художник-декоратор, рассказывает: „Когда родился наш первенец Никита, я не отходила от него ни на шаг. Даже когда шла купаться, я просто открывала дверь ванной комна­ты и ставила коляску со спящим ребе­ночком так, чтобы можно было видеть ее. Для меня не было проблемы в том. чтобы перевозить коляску из кухни в мастер­скую, где я от масляных красок перешла на пастель (чтобы не было резких запа­хов). Однако мои „многоопытные" дру­зья, вырастившие, кстати, всего лишь од­ного ребенка, сказали, что я вконец изба­ловала дитя. Оно просыпается, а я тут как тут. А ведь ему нужно какое-то время побыть наедине с собой. „А если он за­плачет, значит, ему надо избавиться от негативных эмоций. — говорили они. — Пусть покричит, от этого только легкие развиваются". Я решила „повоспитывать" Никитку, оставив одного в комна­те. Он плакал, а я скрипела зубами на кухне. Думаю: так надо, приучаю мужика к самостоятельности. Тут пришел с рабо­ты муж. Смотрит: мать сидит плачет на кухне, младенец в комнате синеет от кри­ка. Он спросил, все ли у меня в порядке с головой. И я поняла, что да, наверное, не все в порядке, если, вместо того чтобы жить человеческой жизнью, я занялась таким самоистязательным воспитанием любимого дитя. Сейчас я чувствую себя по-настоящему матерью, и мне в голову не приходит оставить кого-то из млад­ших без меня. Слава Богу, работа позво­ляет все делать дома. Только приходится краски убирать подальше и повыше".

Ощущение тревоги, не покидающее мо­лодых мамочек, связано не только с нео­пытностью. Это голос материнской сове­сти, пробуждающийся в женщине, кото­рая чувствует, как много она теперь должна этому человечку только за то, что он появился на свет! Есть много спосо­бов уйти от этого сложного и нового пе­реживания. „Расслабьтесь, проветритесь, забудьте, хотя бы на время". Да это про­сто глянцевые картинки в модных жур­налах, где все беременные — длинноно­гие и с безупречным макияжем. Мамоч­ки, мы же с вами знаем, что это просто под платье фотомодели подложили по­душку! Зачем же нам расстраиваться. что нормальный мир материнства — не такой глянцевый, зато куда более инте­ресный, чем на фотографиях!