Апология домашних родов

Только не надо убеждать меня, что в роддоме рожать безопаснее, чем дома. Мой опыт свидетельствует о противоположном. Когда я побывала в роддоме в первый раз, при мне умер рождавшийся ягодичками мальчик. В второй раз я стала свидетельницей смерти молодой женщины: она умерла от кровотечения прямо на родовом столе, и хотя весь персонал, что называется, «ходил на ушах», сделать они ничего просто не успели… Судьба? Халатность врачей, чего-то не доглядевших?

 

 

Трудно сказать… Но благодаря этим впечатлениям у меня уже в ранней молодости сложилось твердое представление, что само по себе присутствие врачей и сложного медицинского оборудования (а роддома-то были из лучших в Москве!) еще отнюдь не гарантирует благополучного исхода родов. Ну, а уж что касается типично роддомовских «прелестей»:, опрелостей, соплей, родовых травм, больничного стафилококка и дисбактериоза,– тут уж у любой мамы есть в запасе целая коллекция историй, произошедших или с ее собственным ребенком, или с кем-то другим.

В роддоме меня больше всего удручала даже не убогость тогдашнего больничного быта (дело было 15 и 11 лет назад): в те годы неработающий душ и отсутствие необходимого количества постельного белья как-то и не удивляли. Больше всего поражало какое-то странное сочетание одиночества (роды поставлены «на поток», если все идет по плану, ни мама, ни ребенок абсолютно никого не интересуют, врачи и сестры лишь совершают предписанные манипуляции, нисколько не заботясь о том, что думает и чувствует в эти непростые часы молодая мамочка) и при этом полного отсутствия интимности, невозможности уединиться, расслабиться и сосредоточиться на том чуде, которое совершается внутри. Пожалуй, вот оно главное: из больничных родов начисто изгнано ощущение чуда, величия происходящего, которое сводится к примитивному и малопривлекательному физиологическому акту.

Но – возразят мне оппоненты – сегодня есть экспериментальные роддома, где на родах может присутствовать муж и где практикуется раннее прикладывание к груди, палаты, в которых мама может лежать вместе малышом и папой. Да, все это так. Только роддомов таких – раз-два и обчелся, и большинство услуг в них платные, а много ли семей могут позволить себе оплатить роды в подобной клинике? Но самое главное заключается не в этом. Даже в самой великолепной больнице, в отдельной палате с душем, цветным телевизором и сиделкой женщина все равно остается пациенткой, над которой совершаются определенные (не важно, Минздравом или прейскурантом) манипуляции. Мы платим за количество и качество услуг, но эти услуги остаются сугубо медицинскими. И осуществляются они врачами той же самой старой акушерской школы. А они всегда подходят к родам как к медицинской операции, которая должна выполняться так, как удобно врачу. Вам могут предложить сделать эпидуральную анестезию или стимуляцию родов в заранее назначенный день, но никто и не за какие деньги не разрешит во время родов пойти погулять по саду, зажечь свечи или танцевать под музыку. Почти нигде не практикуются вертикальные роды и, кажется, ни в одном роддоме (во всяком случае, в Москве) нельзя родить в воду. Потому что нет официальной методики, нет рекомендаций для врачей, как такие роды вести. Но сами по себе роды, не осложненные какой-то патологией – не болезнь, которая требует лечения, и здоровой женщине, чтобы родить здорового ребенка, нужны вовсе не уколы, капельницы и эпидуральная анастезия, а хорошая физическая подготовка, умение чувствовать свое тело и понимать, что в нем происходит, да тепло и забота тех, кто присутствует при родах.

Короче говоря, узнав о третьей беременности, мы с мужем решили, что на этот раз наш ребенок обязательно родится дома. Понимая, сколь ответственное дело – домашние роды, мы начинаем ходить в одну из лучших московских школ для родителей.

Лет пятнадцать-двадцать назад, когда начиналось движение за здоровую семью и мягкие роды, тогдашние молодые родители, романтики и энтузиасты, рожали практически безо всякой подготовки, без помощи акушерки. Роды, как правило, принимал сам папа или близкая подружка мамы, уже прошедшая школу домашних родов. Модно было ездить рожать на Черное море, где прямо в диких бухтах разбивали лагеря отчаянные молодые семьи поклонников естественного образа жизни. В волнах весело резвились шоколадные голопопые детишки, у костров бородатые ( и часто тоже голопопые) папы пели под гитару бардовские песни, а в теплых мелководных бухточках появлялись на свет новые малыши… История, правда, умалчивает, сколько пострадало во время таких «диких» родов мам и новорожденных, скольким из них можно было бы помочь, будь неподалеку больница или квалифицированная акушерка… Сегодня, конечно, вам уже нигде не предложат подобного «экстремального туризма». За прошедшие десятилетия стало ясно, что с «водой» официальной роддомовской медицины чуть не выплеснули и ребеночка, уже безо всяких кавычек, самого настоящего. Нынешние акушерки имеют и медицинское образование, и огромный опыт именно домашних, «водных» родов. Рожать дома можно только в том случае, если вы абсолютно здоровы, и главная цель занятий на подобных курсах – подготовиться к родам, и физически, и психологически.

И вот, пройдя обычное диспансерное обследование и убедившись, что проблем со здоровьем нет, я начинаю интенсивно заниматься гимнастикой, хожу в сауну и в бассейн, пытаюсь организовать что-то, напоминающее здоровое питание. Все это помогает избавиться от мелких болячек, укрепить именно те мышцы и растянуть именно те связки, которые необходимы для правильных, естественных родов. Особенно нравятся мне занятия в бассейне. На суше я передвигаюсь уже не очень-то грациозно, а в воде плаваю легко и непринужденно, будто нет у меня никаких лишних килограммов. Но оказывается, что плавание полезно и малышу: оно улучшает его кровообращение, а небольшая гипоксия, которая возникает при нырянии, подготавливает кроху к тем перегрузкам, которые ждут его в родах.

Особые психологические тренинги помогают мне научиться общаться с маленьким еще до рождения, «настроиться» на своего кроху; я уже умею играть с ним, он отличает шутливое похлопывание по животику от ласкового поглаживания и по-разному на них реагирует. Все это сильно поможет в родах. Ведь малышу рождаться на свет гораздо больнее и страшнее, чем маме его рожать, а женщины, не зная об этом, не помогают своим детям, оставляя их один на один со страшной и непонятной стихией, которая выталкивает их из уютного маминого животика, сжимает и деформирует косточки черепа, не дает свободно дышать… Если же мама научилась общаться со своим малышом, она всегда сможет помочь ему, дать почувствовать, что она рядом, что все идет как надо. Психологические занятия помогают и преодолеть страх перед схватками, научиться управлять своими чувствами, вовремя расслабляться.

Хотя сегодня папы и не принимают родов сами, на занятия для беременных принято ходить семьями. Здесь это и называется «беременная пара». Папа наравне с мамой постигает тайны внутриутробной жизни, учится общению с малышом, погружается в стихию беременности, а затем и родов. Во время родов ему отводится не просто роль наблюдателя, которому, когда все закончится, дают подержать беленький узелок с красной рожицей посередине. Папа вместе с мамой проходит все этапы родов, делает ей массаж во время схваток и отвлекает, когда больно, он может дотронуться до едва появившейся мягонькой головки (многие отцы говорят, что это самое сильное переживание в их жизни) и помочь крохотному человечку выкарабкаться на свет. Папа вынимает кроху из воды и укладывает его на мамин животик. Папа перерезает пуповину и носит малыша, пока акушерка обрабатывает маму после родов. Именно в эти уникальные, неповторимые мгновения и зарождается та неуловимая связь между отцом и ребенком, которой так часто не хватает мужчинам, впервые увидевшим детей лишь при выписке из роддома. Кстати, многие психологи говорят, что мужчинам вредно присутствовать при родах. Что это может привести даже к импотенции и бесплодию. Вероятно, это так, если речь идет о роддомовских родах, во время которых абсолютно неподготовленный папа становится свидетелем настоящей операции, когда из разверстого окровавленного лона под отчаянные вопли его жены вытаскивают покрытого кровью и липкой смазкой ребенка. На занятиях по подготовке к домашним родам часто просматриваются видеозаписи наиболее удачных, красивых родов, и, помимо всего прочего, это помогает родителям, и в первую очередь, папам, подготовиться к непривычному зрелищу. К тому же, домашние, и особенно водные роды в принципе гораздо эстетичнее. Женщина может принять естественную, удобную, позу, которая в любом случае будет красивее той, в которой она оказывается на родовом столе. Малыш, вынутый из воды – чистенький и красивый. Он не вопит истошно, как насмерть перепуганные новорожденные в роддоме, а издает какой-то особенно нежный, ни на что не похожий звук.

…Когда же ты наконец появишься, маленький? Ведь уже давно пора! Акушерка, осмотрев меня, в очередной раз объясняет, что сроки – вещь условная, каждому ребенку может понадобиться чуть больше или чуть меньше времени, чтобы полностью подготовиться к появлению на свет. А озорник как будто дразнит меня: каждый вечер начинаются настоящие, интенсивные схватки, в доме поднимается переполох, моем ванну, готовим белье, аптечку… И тут все прекращается. Так мы развлекаемся дней шесть, пока, наконец, не становится ясно, что на этот раз роды действительно начались. Роды третьи, но с большим перерывом. Поэтому я настраиваюсь на длительную дистанцию. Спокойно готовлю все необходимое, нарезаю во дворе и ставлю в большую вазу сирень, тщательно мою ванну и полы, растворяю в трехлитровой банке морскую соль: ее наливают в воду, когда рождается ребенок, во-первых для дезинфекции, а во-вторых потому, что она по своему составу близка к внутриутробным водам. Потом еще несколько часов, пока схватки несильные, делаю какие-то дела по дому, читаю, слушаю музыку. Но вот схватки становятся интенсивнее, начинается настоящая работа. Я знаю, что во время схваток, даже самых сильных, на самом деле не испытываешь боли. Это просто непривычно сильные сокращения мышц матки. Стараюсь расслабиться и, как в известной поговорке, «получить удовольствие». Как ни странно, мне это удается. Я чувствую, как с каждой схваткой, подобно цветку, раскрывается мое тело, как из него, словно тоненький росточек, пробирается наружу мой сын. Нам говорили, что для того, чтобы раскрытие шло быстрее, нужно петь звук «а». Вообще-то пою я не очень. Но тут совершенно неожиданно у меня появляется глубокий, грудной голос и то, что получается, напоминает мне древнюю песню, которую могли, наверное, исполнять в первобытном обществе женщины во время какого-нибудь ритуала: что-то глубинное, земляное, колдовское… Когда терпеть схватки становится трудно, я перебираюсь в теплую ванну. Боже, какое облегчение! Вот чего так не хватало во время родов в роддоме!

Душная безлунная ночь приближалась к рассвету, когда начала прорезываться головка малыша. Силы, казалось, были уже на исходе, но когда я, по совету акушерки, дотронулась до нежных шелковистых волосиков, под которым бился мягкий, но упругий родничок, то почувствовала даже не второе дыхание. а волшебный прилив энергии, внезапно переполнившей меня через край. И вот, несколько усилий – и в воду выскользнул малыш. Папа подхватил его и положил мне на грудь. Мальчик был гладенький, розовенький и вовсе не собирался кричать, а просто удовлетворенно издал несколько воркующих звуков и сразу же ухватился за сосок. «Господи! Какое же это чудо!» – воскликнул папа. Глаза его светились каким-то необыкновенным светом. Было совершенно ясно, что увиденное глубоко потрясло его, что он не испытал ни испуга, ни отвращения. Его переполняли лишь восхищение и любовь, и я поняла, что нечто абсолютно новое вошло теперь в наши отношения. Тут, правда, идиллию нарушил перполох: у меня вдруг фонтаном брызнула кровь. Но наша опытная, бывалая акушерка не растерялась, мгновенно сделала мне один за другим два укола окситоцина, и кровотечение вскоре прекратилось (кстати, не уверена, что также быстро среагировали бы на кровотечение в пять утра усталые врачи в роддоме, которые параллельно принимают роды у трех, а то и пяти мамочек).

А потом мы лежали и любовались на мальчика. Он очень внимательно смотрел на нас огромными глазищами, словно изучал. Заснул он только часа через два. И я подумала: а на что же смотрят несчастные дети в роддоме? На белый потолок, на голые стены, равнодушно снующих мимо сестер? И если в эти, самые первые часы жизни, когда увиденное навсегда запечатлевается в самых глубинных слоях подсознания, человечек не видит любящих лиц папы и мамы, то стоит ли удивляться, что так остро стоит у нас проблема отцов и детей, что так слабы семейные связи, что чьи-то престарелые отцы и матери стоят на улицах в поисках милостыни, а в Домах Малютки тоскуют детишки, мамам которых не дали поглядеть им в глаза сразу после рождения. И это – еще один аргумент в пользу домашних родов.