Самый подходящий дом

Перед бюро маклера Аарона Хакера остановилась машина с нью-йоркским номером. Маклеру даже не потребовалось разглядывать желтый номерной знак, чтобы убедиться в неоспоримом: хозяин машины не бывал в Айви Корнере. У него был красный лимузин, а ничего похожего здесь прежде не появлялось.

Мужчина вышел из машины и подошел к стеклянной двери, держа в руке сложенную газету. Хакеру он показался мощным, хотя на самом деле был просто толстым.

 

 

На пиджаке из тонкого сукна от пота подмышками расплывались большие темные круги. Лет пятидесяти на вид, он сохранил еще пышную черную шевелюру.

Лицо его было красным, обветренным, сквозь узкие щелочки глядели серые внимательные глаза.
Войдя, он взглянул в ту сторону, откуда доносился стук машинки. Потом кивнул маклеру.
— Мистер Хакер?
— Да, сэр, — улыбнулся тот. — Чем могу служить?

Толстяк помахал газетой.
— Я нашел вашу фамилию в рубрике «Земельные участки и дома».
— Верно, я даю объявления каждую неделю. Иногда даже в «Таймсе». Люди из больших городов часто интересуются городками вроде нашего, мистер...
— Уотербэри, — сказал толстяк. Достал белый носовой платок и вытер лицо. — Жарко сегодня, а?
— Просто на редкость, — кивнул маклер. — Не хотите ли сесть, мистер Уотербэри?
— Благодарю, — толстяк опустился на стул, глубоко вздохнув. — Я тут уже порядком поездил. Хотел сначала осмотреть весь как следует. Милый городок.
— Ваша правда, нам он тоже нравится. Вас заинтересовал какой-нибудь определенный участок?
— Если говорить начистоту — да! Речь идет о доме на самой окраине города, напротив старого здания. Что это за здание — не знаю. Оно пустует.
— Старое здание, — проговорил маклер. — А тот дом, он такой... с колоннами?
— Да. Это он. Как насчет него? Насколько я понимаю, я видел табличку... «Продается». Я в этом уверен не на сто процентов, но...
Маклер покачал головой и с грустью произнес:
— Нет, нет, вы правы. — Полистав бумаги, достал один из ордеров. — Я думаю, ваш интерес быстро угаснет.
— Почему?
Хакер протянул ордер Уотербэри.
— Прочтите сами. Тот так и сделал. «Колониальный стиль, 8 комнат, 2 ванные, центральное отопление, просторные веранды, деревья, кусты. Рядом школа и магазины. 75 000 долларов».
— Ну как?
Уотербэри нервно заерзал на стуле.
— В чем дело? Тут какая-то ловушка?
— М-да, — Хакер пригладил волосы на висках. — Если вам и впрямь понравилось у нас, мистер Уотербэри, я мог бы предложить целый ряд более подходящих домов.
— Один момент, — с недовольным видом прервал его толстяк. — Что все это значит? Я спросил вас об этом доме в колониальном стиле. Продается он или нет?
— Друг мой, этот участок висит на моей шее уже более пяти лет, — ухмыльнулся маклер. — Я бы с удовольствием получил свои комиссионные и думать о нем забыл. Но у меня это никак не получается...
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что вы тоже не купите его. Я взялся за это дело только ради старухи Грайм.
— Я все еще не понимаю...
— Придется объяснить. Старая коробка не стоит такой суммы. Вы уж мне поверьте! Дом и десяти тысяч не стоит!
Лицо толстяка побагровело:
— Десяти? А она просит семьдесят пять?
— Вот именно. Не спрашивайте меня, почему. Дом старый. Но есть дома и постарше, о которых не скажешь ничего, кроме хорошего. А это — просто старый дом. Изъеденный термитами. Через год-другой там наверняка упадет пара балок. В подвалах — по колено воды. Сад не ухожен, он заброшен давным-давно...
— Почему же она поставила такую сумму?
Маклер пожал плечами.
— Не спрашивайте меня. Возможно, из сентиментальности. Дом принадлежал семье уже более ста лет. Может быть, причина в этом...
— Да, плохо дело, — проворчал толстяк. — Очень плохо. — И вдруг глуповато улыбнулся: — А ведь он так мне понравился! Это... это... не знаю даже, как объяснить. Это самый подходящий для меня дом.
— Понимаю, понимаю. Добрые старые времена... И за десять тысяч. Да, вы не ошиблись бы... Но семьдесят пять? — он рассмеялся. — Мне кажется, я знаю, почему Сэнди Грайм поставила такую цену. У нее маловато денег. Раньше ей помогал сын, он прилично зарабатывал в большом городе. А потом умер, и она поняла, что дом надо продавать. Но никак не могла расстаться с ним. Поэтому и заломила такую цену. Никому и в голову не придет купить его! Но совесть у нее спокойна: она же продает дом! — Он покачал головой. — В странном мире мы живем, не правда ли?
— Да, — сдержанно ответил Уотербэри и поднялся. — Вот что, мистер Хакер. Предположим, я поеду и поговорю с миссис Грайм. Предположим, я попытаюсь уговорить ее?
— Великолепно. Позвольте мне прежде позвонить Сэнди Грайм и предупредить ее о вашем визите.

Уотербэри, не торопясь, ехал по тихим улицам городка. По дороге к дому Сэнди Грайм он не встретил ни одного автомобиля. Остановился перед покосившимся забором. Его доски походили на уставших до смерти часовых, часть которых уже ушла с поста.
Двор перед домом густо порос травой, а колонны, поддерживавшие веранду, покрывал мох.

На двери висел молоток. Уотербэри два раза постучал.
Вскоре на пороге появилась старушка маленького роста. Ее седые волосы отливали синевой, лицо покрыли бесчисленные морщинки. Несмотря на жару, она была в шерстяной кофте.

— Вы мистер Уотербэри? — сказала она. — Аарон Хакер предупредил меня о вашем приходе.
— Да, я самый, — улыбнулся толстяк. — Как поживаете, миссис Грайм?
— Не жалуюсь. Вы, наверное, хотите войти?
— Очень жарко на улице, — кивнул он.
— Ладно уж, проходите. Я как раз поставила лимонад в холодильник. Только не рассчитывайте, пожалуйста, что мы с вами сговоримся, мистер Уотербэри. Я не из таких!
— Это сразу видно, — улыбнулся Уотербэри и следом за ней прошел в дом.
— Аарон дурачина. Хотя бы потому, что послал вас ко мне. Надеется, что я изменю решение. Для таких вещей я слишком стара, мистер Уотербэри!
— Я... э-э... я даже не знаю, входило ли это в мои планы, миссис Грайм. Я просто хотел... э-э-э... хотел с вами побеседовать.

Она откинулась на спинку, и качалка жалобно скрипнула.
— Валяйте, выкладывайте. Не стесняйтесь.
— Да-да... — он снова вытер лицо платком и сунул его в карман. — Вот что я хочу сказать, миссис Грайм. Я деловой человек. Холост. Долго работал и сумел-таки сколотить недурной капиталец. А сейчас я хочу уйти на покой и мечтаю поселиться в маленьком тихом городке. Айви Корнере мне по душе. Несколько лет назад я проезжал через него по дороге в... э-э... Олбани. Тогда-то и подумал: хорошо бы поселиться здесь.
— И что?
— Сегодня я попал в ваш город, увидел ваш дом — и пришел в восторг! Для меня это — самый подходящий дом.
— Мне он тоже нравится, мистер Уотербэри. Поэтому я запросила за него сравнительно умеренную цену.

Уотербэри часто заморгал глазами.
— Умеренную? Согласитесь, миссис Грайм, такие дома в наше время стоят не больше...
— Ну, хватит! — воскликнула старушка. — Я ведь уже говорила: у меня нет охоты целый день спорить с вами. Если вам моя цена не по карману, не о чем и говорить...
— Но, миссис Грайм...
— До свидания, мистер Уотербэри... Она поднялась, давая понять, что ожидает от него того же.
Но он не последовал ее примеру.
— Еще секунду, миссис Грайм, — проговорил он. — Я вас не задержу. Я понимаю, это безумие, но — по рукам. Плачу, сколько вы назначили.

Она внимательно посмотрела на него.
— Вы все хорошо обдумали, мистер Уотербэри?
— Да, обдумал. Денег у меня хватит. Если вы настаиваете на своем, что ж, я согласен.

Она едва заметно улыбнулась.
— Лимонад наверняка уже охладился. Принесу вам стакан, а потом расскажу кое-что о доме...

Уотербэри жадно проглотил ледяную сладкую жидкость.
— Этот дом, — начала она, удобно устроившись в качалке, — принадлежит нашей семье с тысяча восемьсот второго года. А построили его за пятнадцать лет до того. Здесь, на втором этаже в спальне, родились все члены нашей семьи. Кроме моего сына Митчела. Я одна сделала исключение, — подчеркнула она. — Увлекалась тогда новомодными идеями. Насчет больниц и тому подобное, — она подмигнула ему. — Я прекрасно понимаю, что мой дом не из самых прочных в Айви Корнере. Когда мы с Митчелом вернулись домой, подвал был наполовину залит водой. С тех пор нам так и не удалось откачать всю воду. Хакер говорит, что тут поработали термиты. Я, правда, этих негодников в глаза не видела. И вообще я люблю мой старый дом — вы меня понимаете?

— Еще бы.
— Отец Митчела умер, когда ему сравнялось девять. Дела у нас тогда шли неважно. Правда, отец оставил мне небольшую ренту, очень небольшую, но жить можно. Митчел очень горевал об отце, он прямо убивался. Может, даже больше, чем я. Он учился и стал... боже мой, вечно забываешь самое простое слово!
Толстяк сочувственно пощелкал языком.

— Когда он сдал экзамены в университет, то уехал из Айви Корнере в большой город. Вопреки моей воле, не сомневайтесь! Но его, как и всех молодых, переполняло честолюбие, он хотел чего-нибудь добиться. Чем он занимался в городе, не знаю. Но, видно, дела у него шли неплохо. Ведь он каждый месяц присылал мне деньги, — глаза ее затуманились. — Я не видела его девять лет.

— Ах, — посочувствовал толстяк.
— Да, мне было очень трудно. Но стало еще труднее, когда он вернулся, — у него были какие-то неприятности.
— Неужели?
— Я даже представить себе не могла, что это за неприятности и откуда они взялись. Появился он среди ночи, похудевший и постаревший, я совсем не ожидала увидеть его таким. Без багажа, только с маленьким чемоданчиком в руке. Когда я хотела помочь ему взять чемоданчик, он чуть не ударил меня. Родную мать! Уложила его спать. Ночью я слышала, как он плакал. На другой день он велел мне уйти из дома. На несколько часов. Так надо, сказал он. А почему, объяснять не стал. Когда я к вечеру вернулась домой, то заметила, что маленький чемодан исчез.

Глаза толстяка, глядевшие поверх лимонадной бутылки, расширились.
— Как так? — спросил он.
— Тогда я еще ничего не знала. Но вскоре все выяснила. Очень скоро! В ту же ночь к нам во двор пришел мужчина. Ума не приложу, как он это сделал — только услышала голоса в комнате Митчела. Я подкралась к двери, чтобы подслушать и узнать, что происходит. Из комнаты моего мальчика доносились крики, угрозы, и...

Она умолкла, плечи ее поникли.
— И выстрел, — закончила она. — Выстрел из револьвера. Когда я рванула дверь на себя, окно было распахнуто настежь, незнакомец исчез. А Митчел лежал на полу. Убитый.

Стул затрещал.
— Тому уже пять лет, — продолжала она. — Пять долгих лет. Прошло много времени, пока я узнала, что произошло. Меня вызывали в полицию. Митчел и его напарник совершили преступление. Украли тысячи долларов. Много тысяч, очень много. Митчел взял деньги и удрал. Он не хотел делиться с напарником и спрятал их где-то в доме. А где, я не знаю. По сей день. Потом к сыну приехал напарник. Он требовал свою долю. Узнав, что деньги исчезли, он убил Митчела.

Сэнди Грайм подняла глаза.
— Поэтому я решила продать дом. За семьдесят пять тысяч. Я знала: убийца моего сына рано или поздно придет сюда. Рано или поздно он захочет любой ценой приобрести дом. Мне оставалось лишь ждать, пока не явится некий мужчина и не предложит пожилой даме немыслимую сумму за ее старый дом.

Стул мягко покачивался. Туда-сюда.
Уотербэри поставил пустой стакан на стол, облизнул губы. В глазах его потемнело, все виднелось, как в тумане. Голова его завалилась набок.
— Д-да-а, — прохрипел он. — У лимонада горький привкус.