Фердинанд VII Испанский. Либеральное трехлетие (1820—1823)

Пронунсиаменто полковника Риего, который 1 января 1820 года в Кабезас-де-Сан-Хуан вновь провозгласил Кадисскую конституцию, было лишь одним из многих в течение шестилетия (1814-1820). Хотя все эти попытки путчей провалились, в конечном счете каждая из них достигала цели, к которой стремилась. Причина успеха Риего крылась не в умелых действиях путчистов, но в ошибках, которые начала допускать центральная власть. Во-первых, у нее не хватило энергичности задушить бунт в зародыше, и она д оду стала прохождение по Андалусии, по сути, незначительной боевой части, не остановив ее. Решающим оказалось то, что теперь по различным местам страны, таким как Ла-Корунья, Барселона и Памплона, прокатилась волна пронунсиаменто.

 

 

Более того, 4 марта та армия, которая, собственно говоря, должна была сражаться с повстанцами, провозгласила в Оканье Конституцию, и на сторону восставших перешла даже часть королевской гвардии. Путч, таким образом, принял классические формы.
9 марта 1820 года Фердинанд VII был вынужден официально признать победу революции, принеся присягу Конституции и временной хунте. Это означало не только «первый триумф испанского либерализма в открытой борьбе», но и первую реальную возможность для либералов осуществить свою власть практически, а не только теоретически, как в Кадисских кортесах. Теперь новая система стала распространяться по всей Испании и в конце концов охватила все государство и всю нацию. Перелом произошел в период между присягой короля новой Конституции и торжественным открытием кортесов 9 июля 1820 года.
Постоянный страх перед беспорядками, чреватыми революцией, заставил сохранить институты, появившиеся в ходе восстания, до открытия кортесов. Считалось, что тогда проблемы сами исчезнут. Хунты должны были автоматически самораспуститься, тогда как суверенитет перешел бы на выборных представителей. Повстанческую армию тогда можно бы безопасно распустить. «Патриотические общества» при малейшем проявлении недовольства немедленно почувствовали бы на себе всю силу закона. Сохранение этих «групп нажима» из чисто политических причин повлекло за собой целый ряд уступок и ограничений, немало препятствовавших национальному примирению. Еще более влиятельными, чем «патриотические общества», были тайные братства, среди которых при подготовке Кабез-де-Сан-Хуанского пронунсиаменто важнейшую роль играли франкмасоны. Они на время забыли о своих филантропических целях ради неприкрытой борьбы за политическую власть путем занятия должностей в правительстве.
Министр внутренних дел циркуляром, разосланным всем главам провинциальных лож, позаботился о том, чтобы в собравшихся 9 июля 1820 года кортесах иметь умеренное большинство. Тут же возникла созданная повстанческой армией проблема законной компенсации спасителям отечества. Армия триумфально вошла в Мадрид и готовила, судя по слухам, военный переворот. Из-за опасения, что свержением реформаторов дело не закончится, по якобы финансовым соображениям, было приказано эту армию распустить. В Мадрид был вызван Риего, которого, под предлогом назначения генерал-капитаном Галисии, хотели отделить от его войска. Новый бравый генерал-капитан вошел в открытый конфликт с главой мадридской провинции. После этого правительство с быстротой молнии вынесло решение о снятии его с должности, что привело к беспорядкам и демонстрациям. Борьба перенеслась в кортесы, на заседаниях которых зазвучали резкие тона. Кортесам предстояло сделать выбор между свободой без порядка и порядком без свободы.
В результате этих событий либералы перестали выступать монолитным блоком и раскололись на две группы: умеренных конституционалистов 1812 года, многие из которых участвовали еще в Кадисских кортесах, и радикалов 1820 года. Умеренные считали цели революции достигнутыми и хотели сохранить завоевания. Монархия была для них незаменимым краеугольным камнем в здании государства, так как без нее грозила воцариться республиканская анархия. Они составляли элитарную группу избранных, считали неприменимой Кадисскую конституцию и хотели переделать ее в консервативном духе. Они также выступали за двухпалатную систему. Для радикалов 1820 года революция еще не закончилась. Монархия была для них всего лишь второстепенным вопросом, хотя они и не думали ее ликвидировать. Существеннее для них был суверенитет нации. Они искали поддержки в народе и поэтому больше говорили о равенстве, чем о свободе. Кадисская же конституция была для них неприкосновенна. Их деятельность в парламенте, прессе и «патриотических обществах» была просто неукротима, и вскоре их стали считать радикалами и политическими фанатиками.
Предложенный в кортесах план реформирования государственных финансов базировался на двух принципах: увеличение доходов без нового отягощения налогами и сбалансированность бюджета. Отсталость страны, в которой еще даже не начал складываться национальный рынок и перед которой все еще стояла задача ликвидировать старые структуры, не могла быть устранена за три года. Взяв за основу Кадисские реформы, кортесы попытались довести их до логического завершения: отменить феодальное обременение земельной собственности, уменьшить десятину, изгнать иезуитов и реформировать религиозные ордена. Этими реформами либералы хотели увеличить доходы государства и подавить церковную оппозицию своей политике. Но во втором пункте они достигли совсем противоположного: церковные силы тесно сплотились с королевским абсолютизмом. И здесь, как в остальной Европе, все кончилось альянсом трона с алтарем.
Между Фердинандом и либералами, причем как умеренными, так и радикальными, происходили постоянные перебранки, которые всегда начинались непреклонностью короля и заканчивались его уступками. По поводу открытия кортесов 1 марта 1821 года Фердинанд VII сделал дополнение к тронной речи и пожаловался на недостаточную защиту со стороны правительства от нападок на его достоинство и конституционные права. Это привело к правительственному кризису и формированию нового правительства, открывшему этап либерального трехлетия, во время которого радикальные либералы и абсолютистские роялисты одержали верх над умеренными. Новое правительство и кортесы провели две важные централистские административные реформы: деление Испании на провинции по образцу французских префектур, связанное с усилением региональных институтов административной власти, и принятие закона о народном образовании со ставшим классическим трехступенчатым членением школьной системы. Автономия десяти испанских университетов была ликвидирована.
С октября 1821 года по всей Испании произошел ряд мелких восстаний. Хотя ситуации гражданской войны не возникло, правительству пришлось пойти на уступки радикалам и допустить их к участию в управлении, в котором им отказывали, хотя, собственно говоря, они были главными зачинщиками революции 1820 года. В 1822 году умеренные проиграли выборы, а путч гвардейцев-пехотинцев 7 июля был подавлен не правительством, а национальной гвардией. Все это привело к падению умеренного правительства. Но и радикалам не удалось решить проблему. Их правительство не пользовалось авторитетом. Это привело к застою в политической жизни, принимавшей уже грубые черты гражданской войны с ее непримиримостью и экстремизмом, выражавшемся в терроре, похищениях и диверсиях.
Но революционная активность радикальных либералов все же не вылилась в войну. По-другому обстояло дело с королевской контрреволюцией, которая началась с небольших волнений и привела к первой гражданской войне в новейшей испанской истории. Между прочим, король сыграл в этом не последнюю роль, ибо при исполнении своих конституционных функций, отдавая предпочтение умеренным тенденциям, он одновременно терпимо относился к подрывной деятельности своей гвардии и даже поощрял ее, а свое право вето использовал крайне часто. И если при этом он формально оставался в рамках Конституции, то в другом смысле вопиюще нарушал ее положения, например, потребовав интервенции великих держав Священного союза, усмотрев в этом единственную возможность вернуть себе авторитарное положение. К акциям короля добавились выступления неорганизованных и разрозненных вооруженных групп. Их прямыми предшественниками были партизаны войны за независимость. В Тулузе образовалась хунта, которая использовала эти движения протеста и при поддержке французов захватила укрепленной пункт Урхелль. Там было учреждено регентство, которое поддержали 13 000 человек и целью которого было спасти короля из рук либералов. Но они потерпели поражение от войск либералов и вынуждены были бежать во Францию.
Неспособность королевских войск одержать победу над силами либералов и выраженная Фердинандом VII просьба о помощи привели к иностранной военной интервенции Испании, решение о которой было принято в октябре 1822 года на Веронском конгрессе. Осуществление интервенции было доверено Франции, поскольку Австрия хотела избежать возможного участия русских. Вторжение началось 7 апреля 1823 года. Либеральное правительство рассчитывало на то, что, как и в 1808 году, народ окажет сопротивление французским войскам. Но ничего подобного не произошло, так как результаты хозяйственной политики либерального трехлетия были настолько мизерны, что недовольство распространилось повсеместно, особенно среди тех, кто занимался сельским хозяйством.
В конце весны 1823 года либеральному правительству пришлось покинуть Мадрид; оно отправилось вместе с кортесами в Севилью. Поражение правительственных вооруженных сил при Деспеньяперросе вынудило их вновь искать пристанища в Кадисе. Короля объявили невменяемым, чего он никогда не смог простить, и ввели регентство, которому правительство передало власть. В Кадисе французские войска предприняли атаку на плохо укрепленный форт Трокадеро. 29 сентября кортесы постановили освободить короля и вступить в переговоры непосредственно с герцогом Ангулемским. Так начался последний период Старого режима в Испании.

Статья получена: www.world-history.ru