Людовик XIV Французский. Внутренняя политика

Известный немецкий публицист по естественному праву Пуфендорф в опубликованной в 1667 г. работе «De statu Imperii Germanici» сказал о Франции, что она располагает «регулярной монархической государственной формой», а в Германии, напротив, можно констатировать нечеткую конституцию. Как уже говорилось, во Франции структурный переход от патриархального государства к абсолютной монархии с началом самостоятельного правления Людовика XIV в 1661 г. был в значительной степени завершен. Король ввел прямое правление монарха.

 

 

Кроме того, появились различия в теории и практике по сравнению с ренессансной монархией с пропагандировавшимся теоретиком государства Жаком Боденом идеалом государства «монархия королевская или легитимная».
Во Франции в период религиозных войн и связанного с ними кризиса династии и общества во второй половине XVI и. было глубоко нарушено согласие между короной и подданными. С этой точки зрения, учение Бодена о суверенитете, его концепция абсолютной, суверенной королевской власти представляется реакцией на кризисный синдром, который поразил ренессансную монархию.
Предложенный Боденом образ суверенного властелина существенно отличается, однако, как теоретически, так и практически, от реального образа абсолютного монарха XVII века. Впрочем, как французские короли, так и теоретики монархического абсолютизма принципиально никогда не только не подвергали сомнению установленные Боденом границы власти суверенного властелина, но и подчеркивали их обязательность также и для абсолютного монарха своего времени. Более глубокий анализ произведений теоретиков и практической политики французских королей позволяет установить, что примерно с конца правления Генриха IV (1589 — 1610), как в политической теории, так и на практике образ властелина меняется от умеренного к абсолютному.
Следует отметить, что понятие «Божьей милостью» (droit divin) как в произведениях теоретиков государства, так и в политическом обиходе с первых десятилетий XVII века получает все большее значение для оправдания абсолютной королевской власти, для возвышения монарха. Сторонники «droit divin», опираясь на 13 Послание к римлянам в Новом Завете, заявляли, что король ставится непосредственно Богом и что вся государственная власть прямо и без промежуточных инстанций исходит от Бога.
Благодаря принятию доктрины «droit divin» французская королевская власть, без сомнения, добилась значительного усиления, а суверенная государственная власть получила обоснование и подтверждение. Людовик XIV и близкие к нему поэтические теоретики и апологеты хорошо усвоили учение о «Божьей милости». Хотя принцип прямого делегирования власти от Бога королю прямо не упоминается в записках Людовика XIV, многочисленные однозначные высказывания говорят о том, что «король-солнце» полностью усвоил доктрину «божественного права». Однако отход от умеренной королевской власти подвергся критике уже в первой половине личного правления Людовика XIV.
В 30-е г. XVII века сильнее подчеркивались исключительные полномочия монарха в случае крайней угрозы для государства, о действительном наличии которой он в конечном счете принимал решение сам. Руководствуясь государственным благоразумием и в интересах общественного блага он имел право выходить за предписанные ему рамки власти. «Necessitas om nem Jegem frangit» (Необходимость не знает закона) — так утверждал во времена Тридцатилетней войны юрист и теоретик суверенитета Карден ле Бре.
Для теоретиков и практиков управления и администрации подчеркивавшиеся Боденом структурные принципы «королевской монархии», умеренной ренессансной монархии, имели подчиненное значение. Во французской абсолютной монархии в XVII веке между королем и подданными больше не существовало консенсуса, основывающегося на уважении прав и привилегий социальных групп, поскольку в политике доминировал принцип государственного благоразумия, оправдывавший использование «исключительных полномочий» и вмешательство как в имущество подданных, гак и в привилегии и свободы независимых политических органов и сил. Власть от Людовика XIII до Людовика XIV больше не являлась умеренной монархией, ренессансной монархией. Это отразилось, конечно, и на политической организации Франции, которая с конца XVI века — кроме коротких перерывов — все больше характеризовались тенденциями к централизации. Но нельзя переоценивать их практическое воздействие, ибо на их пути стояли многочисленные препятствия, которые в конечном счете не смогла преодолеть и абсолютная монархия.
Когда Людовик XIV после смерти Мазарини в мае 1661 г. вопреки всеобщим ожиданиям не назначил «первого министра», он хотел перед всем миром подчеркнуть свое намерение самому использовать при решении государственно-политических дел принадлежащую короне власть. Французский король стал, так сказать, сам своим «первым министром». Его советниками выступали министры, государственные секретари и в определенной мере канцлер, которые участвовали в процессе принятия политических решений и играли определенную роль в различных секциях Королевского совета. Высшее дворянство король в значительной степени исключил из участия в делах управления, не затрагивая, впрочем, его экономических и социальных привилегий. Своих министров и государственных секретарей он набирал — за редким исключением — из «служилого дворянства» либо низшего дворянства, но не из «военного или урожденного дворянства», или высшего клира.
Реорганизация Королевского совета, проведенная Людовиком XIV в начале его личного правления (март и апрель, сентябрь 1661 г.), имела целью устранить силы, которые в прошлом (например, во времена Фронды) являлись серьезной проблемой для короны. Была сформирована основная структура Королевского совета, оставшаяся без существенных изменений до 1789 г. Представители высшего дворянства, за некоторыми исключениями, больше не участвовали в работе отделов совета по делам правления. Заседания отделов совета по делам правления проходили под руководством короля, по крайней мере и принципе. Это не касалось различных отделов совета по делам управления и юстиции, где председательствовал канцлер. Если верить герцогу Сен-Симону (1675—1755), относившемуся к критикам короля, Людовик XIV за 54 года своего правления только шесть раз не был согласен с большинством совета министров. Заседания различных секций Королевского совета проходили регулярно, в определенные дни недели. Лишь к концу правления короля замедлился ритм заседаний, что, впрочем, пошло на пользу работе короля и авторитету его министров (государственных секретарей).
Среди министров и государственных секретарей конкурировали между собой представители трех династий. Это особенно касается «клана» Кольбера и «клана» ле Тейе де Лувуа, которые поставили блестящих и влиятельных министров в секторы финансов, экономики, управления и иностранных дел (Кольбер), а также военных дел (ле Тейе де Лувуа). Третья «семейная династия» — Фелино, они со времен Генриха IV (1589—1610) смогли пробиться на высшие позиции в государстве.
Стародавних представителей короны в провинции, губернаторов, традиционно принадлежавших к высшему дворянству, лишили их властной базы. С 1661 г. они могли только с согласия короля ездить в управляемые ими области обычно на несколько недель. Обязанности, которые еще в первой половине XVII века в административном и юридическом секторах исполнялись губернаторами, все в большей степени переходили к интендантам. Эти комиссары короля сыграли во времена Людовика XIV неоценимую роль в концентрации власти и усилении авторитета короля в провинциях. Кольбер широко использовал их с 1661 г.
Широко практиковавшийся по отношению к губернаторам способ передавать большую часть функций другим зависимым от короны органам, не упраздняя юридически прежние учреждения, применялся также по отношению к другим стародавним учреждениям и постоянным корпорациям. Можно считать это характерным для политики французского абсолютизма. При отстаивании своих интересов и своей политики Людовик XIV не мог отказаться от широко раскинутой сети отношений патрона и зависимых от него людей, что является доказательством существования границ управления, основывающегося исключительно на власти приказа абсолютного монарха.
Однако большая часть государственной администрации, как и прежде, находилась в руках королевских чиновников. Их должности долгое время продавались и при выполнении определенных условий могли их владельцами продаваться или наследоваться.
Нельзя недооценивать материальное значение для чиновников связанных с должностью привилегий, в особенности освобождение от налогов. К этому следует добавить возможность достигнуть высоких государственных должностей в управлении и юстиции, а затем и получить дворянство. Эти материальные преимущества и перспективы социального продвижения сделали популярной покупку должностей.
Несменяемость «чиновников» и фактическое наследование должностей привели к тому, что их владельцы чувствовали себя в определенной степени независимыми от главы государства и приобретали сильно выраженное корпоративное сознание. Это приводило к сопротивлению чиновников мерам правительства, вызывая соответствующую реакцию короны, которая в конце правления Людовика XIII все больше и больше ограничивала престиж, но в первую очередь компетенцию, чиновников юстиции и финансов, и передавала их функции другим, более зависимым от короля органам, прежде всего секциям Королевского совета и интендантам. В июле 1661 г. Людовик XIV распорядился, чтобы парламенты, высшие финансовые и налоговые суды, которые наряду со своими юрисдикционными выполняли еще и административные функции, признали за секциями Королевского совета право вынесения приговора в последней инстанции и распоряжений и отчитывались перед ними. Режим был озабочен выравниванием к сохранением нормальных отношений с парламентами, пока они оставались в рамках их юрисдикционной компетенции. Кольбер всегда решительно выступал против любых попыток обструкции со стороны отдельных чиновничьих корпорации или парламентов.
Кольбер принимал большое участие в реорганизации и концентрации управления и юстиции при Людовике XIV. Начав со службы у Мазарини, он с 1661 г. достиг высших позиций в государстве. Уже в 1661 г., после падения обер-интенданта финансов Никола Фуке (1615 — 1680) он получил в управление всю сферу государственных финансов. Когда в августе 1670 г. Кольбер был назначен «гроссмейстером и обер-интендантом горнорудного дела во Франции», он объединил в своих руках, кроме военного ведомства, иностранных дел и полиции, почти все важные области центрального управления и государственных ведомств. И хотя он прямо не отвечал за армию, его компетенция как генерального контролера финансов давала ему власть и в этой области. Кроме того, вместе с Франсуа-Мишелем ле Тейе, маркизом де Лувуа, военным министром и государственным секретарем, он был ответствен за долговременные укрепления. Даже с французскими посланниками и дипломатическими представителями за рубежом он поддерживал регулярные контакты, доказательством чему служит лишь частично опубликованная обширная корреспонденция. Благодаря исключительной концентрации полномочий, чинов и титулов, которые он целенаправленно собирал с 1661 г., Кольбер стал центральной фигурой правительства. Он превосходно умел, учитывая стремление короля самому править страной, поддерживать его в убеждении, что все важные решения он принимает сам.
Оставаясь в тени, Кольбер участвовал в разработке концепции и проведении уже упоминавшейся реорганизации Королевского совета. Важнейшим орудием Кольбера для концентрации власти и усиления авторитета короля в провинции были интенданты. После 1661 г. назначение интендантов, которым долгое время занимался канцлер, стало происходить почти исключительно через Кольбера. В общем и целом в процессе реорганизации и концентрации управления и юстиции влияние канцлера значительно уменьшилось. Однако, несмотря на все неоспоримые успехи генерального контролера при расширении института интендантства и вытекающего отсюда более строгого подчинения старых региональных и местных властей функционеру центра, даже ему не удалось упорядочить и унифицировать структуры провинциальной администрации. И в своих усилиях сократить продажу должностей он также достиг лишь частичных успехов.
Результатом деятельности Кольбера явилось подписание в 1667 г. «Приказа, касающегося реформы юстиции». Большой законодательный труд в области уголовного процесса также был принят по инициативе Кольбера в 1670 г. Другие сборники законов, возникновению которых в значительной степени способствовал Кольбер, касались таких важных предметов, как лесное хозяйство (1669), торговое законодательство (1673), морская торговля (1681) и правовое положение рабов в колониях (1685). Эти приказы открыли большие возможности для эффективной реализации реформаторских усилий Людовика XIV и Кольбера.
Кольберу удалось провести реорганизацию и оздоровление такой важной области, как финансы. Несмотря на значительные успехи, которые были обусловлены, длительным периодом мира, улучшения в фискальном секторе все же нельзя признать основополагающей и всеобъемлющей реформой. Министр сделал только первые шаги, чтобы реформировать устаревшую, крайне сложную и непопулярную налоговую систему. Он столкнулся здесь с непреодолимыми трудностями. С началом воины (1672) против Республики Объединенных Нидерландов Кольберу пришлось прибегнуть к тем же вспомогательным методам и практике финансирования, с которыми он лишь недавно энергично боролся. Поэтому разочарование и пессимизм характеризуют ею высказывания в памятной записке 1680 г., в которой он просто заклинал короля более экономно вести бюджет.
Значительно ниже ожидавшихся были результаты разнообразной деятельности Кольбера в экономической и торговой областях. Это особенно проявилось в связи с основанием крупных французских компании по морской торговле. Заветной целью Кольбера было не только равняться на весьма благополучные торговые компании Объединенных Нидерландов, но и обогнать их в выгодной торговле с Вест- и Ост-Индиями, на Средиземном, а также Северном и балтийском морях, а в перспективе и вообще исключить как конкурентов. Однако его деятельность не нашла положительного отклика. В первое же десятилетие после основания в 1664 г. «Ост-Индская торговая компания» влачила жалкое существование. Развитие другой, также созданной в 1664 г., «Вест-Индской торговой компании» протекало еще более неблагоприятно. И «Северная компания» (1669), и «Левантская компания» (1670) стали убыточными предприятиями. Все они потерпели крах из-за внешних и внутренних противоречий. И тем не менее нельзя не признать определенного положительного влияния этих предприятий: во Франции стали проявлять больше интереса к возможностям, открывавшимся отважным судовладельцам и купцам в торговле с Вест- и Ост-Индией.
Кольбер старался преодолеть раздробленность королевства на области, где взимались различные пошлины, чтобы облегчить циркуляцию товаров. Большое сопротивление вызвала идея министра повысить производство товаров путем создания новых мануфактур. Кольбер сознавал важность этой задачи и с особой энергией занимался ею до самой смерти. Несмотря на все материальные меры содействия, частные предприниматели и заинтересованные города остались равнодушными к этой идее. Он и в этой области не побоялся применить давление и принуждение, чтобы подвигнуть финансистов, откупщиков налогов и городские общины к участию в строительстве мануфактур, от чего они при первой же возможности старались избавиться.
Никогда до этого во Франции торговля и мануфактуры не поддерживались так упорно и такими суммами, которые часто достигали почти миллиона ливров. Кольбер смог все же достичь значительных успехов в воссоздании королевского флота, который к моменту его назначения практически уже не существовал.
Исследования подтверждают мнение, что в течение мирного десятилетия с 1661 г. по 1672 г. Франция переживала экономическую передышку, которая все же не стала новоротным пунктом в длительной депрессии. Вопрос о том, можно ли считать относительное улучшение положения в отдельных областях экономики заслугой Кольбера, а не следствием мирного десятилетия, остается открытым, и окончательный ответ дадут только дальнейшие специальные исследования. Очевидно, что многообразные усилия Кольбера в развитии экономики и положительные импульсы этих мирных лет внесли свой вклад в долговременное улучшение экономического положения Франции.
Не имея собственной концепции, преемники Кольбера в основном пытались решить обусловленные вонной финансовые проблемы традиционными методиками, стараясь ограничить их негативное воздействие. И лишь последний генеральный контролер финансов при Людовике XIV, Демаре (на службе в 1708 — 1715 гг.), смотрел вперед и распознал слабости политики Кольбера.
К преданным Людовику XIV выдающимся деятелям относятся также Мишель ле Тейе (1603— 1685) и его сын Франсуа-Мишель ле Тейе, маркиз де Лувуа (1641 — 1691). Их областью были армейская администрация и военное дело. Их заслугой является создание современной организации и усовершенствование французской армии. Мишель ле Тейе, умный, опытный, но и очень честолюбивый человек, происходил из семьи, наиболее значительные члены которой благодаря служебной карьере перешли из купеческого сословия в служивое дворянство, достигнув самых высоких государственных должностей. В апреле 1643 г. Мишель ле Тейе был назначен секретарем по военным делам, т.е. стал отвечать за французскую армию. В последующие годы он все больше привлекал своего сына Лувуа к обязанностям секретаря по военным делам. С 1664 г. отец и сын вместе исполняли их до тех пор, пока ле Тейе в 1667 г. не получил должность канцлера. Лувуа уже в 1672 г. стал министром.
Отец и сын ле Тейе не только организовали отвечавшую требованиям времени военную администрацию, которая главным образом опиралась на членов служилых родов, но и модернизировали обучение офицеров, укрепили воинскую дисциплину, улучшили вооружение. Благодаря им наличный состав французской армии увеличился с 55 тыс. человек в 1662 г. до 400 тыс. человек в 1690 г.
Перед лицом грозящей утраты власти высшими судами, губернаторами провинций и муниципалитетами около дюжины авторов, и основном дворянского происхождения, начали противопоставлять пропагандировавшемуся со времен Ришелье кредо «droit di-vin», теорию монархии, основанной на договоре о власти. Эти критики требовали введения контроля над королевской законодательной и исполнительной властью со стороны Генеральных штатов (право ассигнования средств), парламента и добивались участия аристократов в управлении. Некоторые из них даже не исключали сопротивления попирающим «фундаментальные законы» королевства «тиранам». Не случайно в течение 1674/75 г., т.е. во время войны против Объединенных Нидерландов, были организованы три дворянских заговора, два из которых носили явный гугенотский отпечаток. Весной 1674 г. был разработан грандиозный план открыть Руссильон войскам Испании, с которой Франция находилась в состоянии войны. Тогда же, весной 1674 г., провинциальные дворяне Нормандии, которые должны были платить большую часть «налога на талью», под руководством высокородного Луи де Роан-Гемене, называвшегося «шевалье де Роан» (1635 — 1674) и дворянина Латремона, попытались поднять в Нормандии восстание. При активной поддержке губернатора Испанских Нидерландов и Вильгельма III Оранского (1650—1702) Нормандию хотели сделать «свободной республикой». И весной же 1674 г. дворянин-гугенот Сардам де Поль пытался организовать вооруженное выступление на юге Франции, которое должно было охватить Лангедок, Гасконь, Бретань, Прованс и Дофине. Он заключил договоры с Вильгельмом III Оранским (21.04.1674) и с Испанией (23.07.1674). При венском дворе на соответствующие предложения Сардана, сделанные в 1675 и 1678 гг., ответили отрицательно. Программы конспираторов, содержавшиеся в манифестах, договорах и памятных записках, носили аристократически-реакционный характер. Хотя они и требовали созыва Генеральных штатов, устранения централизованной налоговой системы, отмены продажи должностей, политико-социального равенства французских протестантов, их подлинной целью было не благосостояние народа, а восстановление сословных и провинциальных свобод, т.е. они следовали традициям времен Фронды.
В своих попытках унифицировать дух и сознание подданных Людовик XIV потерпел неудачу. Это относится к его разногласиям с папой, янсенистами и французскими протестантами.
Людовик XIV рассматривал французскую католическую церковь как инструмент своего господства, поэтому он, насколько возможно, старался сделать ее зависимой от себя. В этом ему помог галликанизм, традиционно распространенный в стране. Наряду с другими элементами, которые мы нe будем рассматривать подробнее, центральную роль в галликанизме играли устремления интерпретировать свободы французской церкви как значительную независимость от папы, а также подчинение католического клира королю. Подобные стремления короны проявлялись в ее успешных попытках посадить на места епископов и аббатов преданных людей. Этой политике способствовал конкордат 1516 г., но также и тот факт, что папы тех десятилетий больше интересовались пастырскими, чем политическими аспектами своей деятельности. В первые два десятилетия своего личного правления Людовик XIV постоянно наносил папству унизительные поражения. Наконец, уже в 70-е г. дошло до открытого конфликта с курией из-за проблемы использования доходов вакантных епископств. Этот конфликт еще более обострился, когда на одном из послушных королю собраний клира в Париже были выработаны «Галликанские свободы» и обнародованы 19.12.1682 г. в четырех статьях. Это было прямое покушение на авторитет папы. Так, в статье 1 констатировалось, что короли и суверены ни в каких мирских делах не подчиняются папе. Кроме того, непогрешимость папы в вопросах веры действительна лишь когда вся церковь одобрит его взгляды. Следствием этой акции стало открытое столкновение с Римом, которое в последующие годы усилилось. Однако в конечном счете в связи с войной за Пфальцское наследство (1689 — 1697) Людовику XIV пришлось сдаться. В 1693 г. галликанские епископы принесли свои извинения папе Иннокентию XII (1691 — 1700), и король отменил эдикт 1682 г. с четырьмя галликанскими статьями. Несмотря на это, эдикт и далее преподавался в королевстве. На этой почве произошло примирение Людовика XIV с клиром.
Проводившиеся еще Мазарини репрессии против янсенистов из-за их связей с Фрондой были продолжены Людовиком XIV. Янсенизм — религиозное движение, особенно распространенное во Франции, состояло из маленьких, замкнутых в себе групп, следовавших учению нидерландского теолога Корнелиуса Янсения (1585 — 1638). В связи со спорами о благодати Янсений пытался быть посредником между кальвинистским и католическим вероучениями. Во Франции янсенизм нашел сторонников среди буржуазии, низшего клира и некоторых епископов. Несмотря на определенные аналогии с протестантизмом, духовные вожди янсенизма были решительными противниками французских протестантов, но особенно иезуитов. После падения близкого янсенистам министра иностранных дел Помпонне и смерти их защитницы, герцогини Анны-Женевьевы де Лонгвиль (1619 — 1679), король усилил репрессии против янсенизма и его сторонников, потому что их учение, но его мнению, вело к кальвинизму. Людовик XIV добился в 1705 г. в Риме буллы, окончательно осуждавшей положения Янсения и янсенизма. Король повелел 29.10.1709 г. закрыть знаменитый монастырь Пор-Рояль де Шамн. Но запретами и гонениями это духовное движение нельзя было уничтожить. Янсенизм, первоначальное направление веры маленькой религиозной духовной элиты, в формировании которого участвовали Паскаль, Расин и Буало, стал прибежищем всех католиков, находившихся в оппозиции к Риму, королю и власти епископов.
Как и янсенизм, французский кальвинизм не удалось заставить замолчать ни преследованиями, ни запретами. Около 1660 — 1670 гг. в стране жили около 800 тысяч кальвинистов, а накануне отмены Нантского эдикта о терпимости (30.06.1598 г.) их было уже только 730 тысяч. Хотя в июле 1629 г., после 8-летней гражданской войны, военно-политическая организация кальвинистов была устранена Алесским эдиктом и был положен конец «Политической протестантской партии», гугеноты оставались бельмом на глазу у католического клира, короля и его министров. Не помогло и то, что пропагандировавшаяся кальвинистскими профессорами и пасторами промонархическая доктрина оказала известное влияние на большинство гугенотов. Но нельзя упускать из виду, что в течение всего 17 века происходили протестантские манифестации, акции и дискуссии, которые отклонялись от этой доктрины или даже противоречили ей. В том, что Людовик XIV рано или поздно собирался восстановить в стране единоверие, не приходится сомневаться. Но из этого не обязательно делать вывод, что его политика по отношению к протестантам с самого начала целенаправленно и планомерно стремилась к скорой отмене Нантского эдикта о терпимости (1598).
Если в период с 1661 по 1679 г. появилось лишь 12 официальных постановлений, направленных против протестантизма, то с 1679 но 1685 г. их число увеличилось до ста. В последнее десятилетие вплоть до 1685 г. гугеноты исключались из определенных профессиональных групп, а в предшествующий период вопреки положениям эдикта им чинили препятствия в доступе к официальным должностям в центральном и провинциальном аппарате управления, а также в высших и средних судебных органах.
В эдикте Фонтенбло (18.10.1685), который отменил Нантский эдикт, содержалось запрещение реформатских богослужений в частных домах в господских домах сюзеренов. Протестантских пасторов, которые в кратчайший срок не меняли веры, изгоняли. Кроме того, объявлялось о разрушении все еще существовавших кальвинистских церквей, об обязательном католическом крещении и бракосочетании, а также о запрещении выезда гугенотам под угрозой огромных штрафов. Даже если католические сановники вынудили короля отменить Нантский эдикт, а эдикт Фонтенбло разработал ле Тейе, такой же противник гугенотов, как и его сын Лувуа, все же ответственность за него лежит на Людовике XIV.
Не может быть сомнения, что большинство французских протестантов отреклись от своей веры, столкнувшись с актами террора. В основном они дрогнули перед пользовавшимися дурной славой драгунами: у кальвинистов расквартировали солдат, которые всячески мучили своих хозяев. Это был часто практиковавшийся во Франции того времени способ образумить мятежных подданных и неспокойные местности.
В годы, последовавшие за отменой Нантского эдикта, эмиграция гугенотов, начавшаяся еще раньше, резко увеличилась. Исход, который закончился, вероятно, только в 1760 г., охватил максимум 300 тысяч. Однако вопреки некоторым утверждениям этот исход не привел к долгосрочному и тяжелому расстройству французской экономики. Хотя французский протестантизм получил очень тяжелый удар, цель, к которой стремился Людовик XIV — восстановить единство веры в монархии, — не была достигнута. Масса «новообращенных», которые делали это лишь внешне, уступая жестокому нажиму, поставила и последующие десятилетия перед правительством неразрешимую проблему. Кальвинизм жил в подполье, несмотря на нее опасности, поддерживаемый бежавшими братьями по вере. В первые десятилетия 18 века в Севенне, Центральной Франции и в Жийенне произошло гугенотское социально-религиозное восстание, которое в 1702—1705 гг. в своих основных центрах приняло характер гражданской войны. Его удалось подавить регулярными войсками лишь в 1710 г.

Статья получена: www.world-history.ru