Одинокий скиталец

За миллиарды лет эволюция породила множество странных, непонятного вида существ. Но одно дело — полипы причудливой формы и совсем другое, когда внешностью босховской химеры обладает пушистый муравьед — представитель млекопитающих отряда неполнозубых. Хотя зоологический термин «неполнозубые» безбожно ему льстит: зубов у муравьеда нет вовсе.

Вся история муравьедов связана с особым географическим положением Южной Америки: почти до конца кайнозойской эры этот континент был отделен от прочих материков и жил по своим собственным законам. Благодаря этому обстоятельству огражденные от конкуренции с более совершенными существами, неполнозубые, к которым помимо муравьедов относятся не менее оригинальные звери — ленивцы и броненосцы, да и другие местные эндемики, пережили бурный расцвет и породили множество разнообразных форм.

 

 

Но как только Панамский перешеек замкнулся, вольготной жизни животных пришел конец: в их естественный гигантский заповедник хлынула современная агрессивная фауна. Притеснения удалось выдержать не всем: от былого богатства этого отряда остались буквально считанные виды. И, как это ни удивительно, но продолжили свое существование именно обладатели уникальных экологических «профессий», требующих особых инструментов и навыков.

Гигантский муравьед в списке этих необычных животных занимает одну из верхних строк. Его своеобразный вид и внутреннее «устройство» сформированы под очень узкую задачу — поедание насекомых, в основном муравьев и термитов. Огромные, до 10 сантиметров длиной, когти сильных передних лап муравьеда без труда проламывают стены самых прочных термитников. Дальше в дело вступает вытянутое в жесткий хобот рыло с крохотным ротиком на конце, через который с невероятной частотой — до 160 раз в минуту — вылетает длинный тонкий язык.

Язык этого животного — особое изобретение Природы. При ширине менее сантиметра у основания он достигает 60 см в длину — больше, чем у слона или жирафа. Относительно же собственных величин муравьеда язык и вовсе вне конкуренции: его длина составляет почти половину длины тела, правда, без хвоста. Даже непомерно вытянутая трубкообразная морда — слишком тесное вместилище для языка, задний конец которого крепится аж к грудине. Туда же, до грудины, простираются огромные слюнные железы, секрет которых придает поверхности языка непревзойденную клейкость. Нёбо и внутренняя сторона щек муравьеда покрыты роговой щетиной, соскребающей с языка прилипших насекомых. Измельчением пищи занимается мускулистый желудок с мощными мышечными стенками и ороговевшей выстилкой внутри. Песок и камешки, которые муравьед, подобно птицам, регулярно заглатывает, помогают эффективнее перетирать деликатес из насекомых.

Впрочем, на самом деле гастрономические пристрастия муравьеда не столь однообразны. Не встретив по дороге термитников, он с большим удовольствием ест червей, многоножек, крупных личинок, ягоды, причем последние не подцепляет липким языком, а захватывает губами. В неволе легко переходит на мясо, вареные яйца и фрукты, которые необходимо предварительно тщательно измельчать — иначе еда просто не пролезет в миниатюрный рот животного.

Ближайшие родственники гигантского муравьеда: карликовый муравьед — живет на деревьях, тамандуа — ведет наземно-древесный образ жизни. Они с помощью цепких хвостов надежно удерживаются на ветках, освобождая передние лапы для манипуляций с гнездами муравьев. А вот их большой собрат живет только на земле, а потому его шикарный хвост служит хозяину и опахалом, и покрывалом во время сна, а также средством выражения эмоций.

Своеобразный способ пропитания не только наложил отпечаток на облик муравьеда, но и определил его образ жизни. Мощные когти незаменимы при взломе термитника, но ходить на них крайне неудобно, да и стачивать о землю этот совершенный инструмент никак нельзя. Поэтому у муравьеда выработалась неподражаемая постановка лапы: при ходьбе он подгибает когти назад и внутрь, опираясь на землю тыльной стороной пальцев и наружным краем ладони, где у него есть специальная мозоль. Получающаяся в результате походка — этакая косолапая иноходь, впрочем, при всей неуклюжести не лишена своеобразной грации. Но долгое время так не походишь. Да и сколько-нибудь приличной скорости на вывернутой лапе не разовьешь: бегущего муравьеда без особого труда догоняет человек. Настигнутый муравьед, убедившись, что враг не отстает, садится на землю и поднимает для защиты передние лапы. Выглядит это очень комично, но тому, кто решится схватиться с ним врукопашную, будет не до смеха: удары его когтистых конечностей не только сильны, но и точны. Владеет он и приемами классической борьбы, обхватывая противника передними лапами. Этих объятий порой не удается разжать даже взрослому физически крепкому человеку. Известно немало случаев, когда муравьеды убивали нападавших на них собак и серьезно калечили слишком самоуверенных охотников. Даже пума и ягуар — единственные естественные враги муравьеда — предпочитают не связываться с ним без крайней необходимости или особо удобного случая. Но вся воинская доблесть муравьеда бессильна против заурядной дубинки, не говоря о ружье. Поэтому во многих местах, куда пришел человек, гигантский муравьед ныне исчез, а в других стал редок и перешел на сугубо ночной образ жизни.

Заядлый путешественник, проводя всю жизнь в странствиях, муравьед не слишком физически вынослив, ему приходится частенько останавливаться, чтобы полежать и отдохнуть. Там, где его прав никто не ущемляет, животное не придерживается определенного режима — гуляет или спит в самое разное время суток. В выборе места для одноразового пристанища он неприхотлив, но принципиален — рядом обязательно должно быть дерево или куст, часто он даже роет между корнями широкую мелкую яму-постель. Возможно, поэтому он не встречается южнее Ла-Платы, в знаменитых пампасах — безлесных, травяных ландшафтах. На севере же его можно увидеть на территории до южных границ Мексики, но обитает при этом он отнюдь не везде. Влажная амазонская сельва и скалы Анд его не привлекают.

Вечный бродяга, он не привязан к определенному месту и заводит знакомство с собратьями, вернее с сосестрами, встретившимися на его жизненном пути, только для того, чтобы дать жизнь потомству.

Брачный сезон у муравьедов тоже не очень определен, но принято считать, что он случается дважды в год — весной и осенью. Участие самца в продолжении рода ограничивается спариванием, самка же около полугода носит детеныша (всегда только одного) в утробе и потом еще несколько месяцев — на спине, куда он забирается самостоятельно сразу после рождения. Джералд Даррелл, которому однажды пришлось стать приемной мамой для маленького муравьеда, испытал этот процесс на себе и проникся глубоким уважением к стоицизму самок этого вида. Пребывание детеныша на спине, как и его способность к лазанию, — тоже явное наследие обитавших на деревьях предков, но эта манера пригодилась и наземному кочевнику. В месячном возрасте малыш начинает спускаться на землю, через несколько месяцев после рождения окончательно покидает материнскую спину и переходит на взрослый рацион. Однако он еще долго держится возле матери, обретая самостоятельность только к двухлетнему возрасту.

Несмотря на свою эволюционную примитивность и не требующий большого ума способ пропитания, гигантские муравьеды сумели благополучно пережить гибель породившей его южноамериканской фауны и научились комфортно чувствовать себя в современном мире. Главное, чтобы люди признали их право существования на Земле и прекратили уничтожение.