Тайна погибшей экспедиции

Только недавно была раскрыта причина гибели экспедиции, впервые пересекшей Австралийский континент более столетия назад.

Инспектор полиции Берк был человеком честолюбивым и азартным. Ему во что бы то ни стало хотелось сбить спесь с Джона Мак-Доузлла Стюарта. Этот упрямый шотландец уже трижды побывал в глубине Австралии, в районе соляных озер, возомнил себя покорителем этой земли и теперь собирался пересечь весь континент. Нет, он, Роберт О`Хара Берк, должен опередить его.

 

 

И он это сделает, не будь он инспектором полиции Мельбурна.

Ради этой цели он был готов согласиться на все требования и условия этих ученых чудаков из Королевского общества Виктории. А там один профессор ботаники Фердинанд Миллер чего стоит. Просто помешан на своих растениях. Готов без конца твердить, что Австралия — это чудо, и все, что в ней растет, — чудо. Что нигде в мире нет таких деревьев, как эвкалипты, таких древовидных папоротников и, Бог знает, чего еще. А другие готовы петь настоящие гимны австралийским зверям. Ах, кенгуру, ах, коала, ах, сумчатый крот! Стоит побывать на их ученых собраниях, где они спорят до хрипоты о загадках «этого удивительного, необычайного континента» и о том, какие тайны скрывает его внутренняя, неизведанная часть. Никому еще не удавалось пересечь Австралию. Экспедиции отправлялись и исчезали. Как исчезла двенадцать лет назад, в 1848 году, экспедиция немецкого путешественника Людвига Лейхгардта.

Откровенно говоря, Берка мало волновали все эти споры. Лишь бы не сорвался план пересечения континента, который, надо отдать этим ученым чудакам должное, горячо поддержали профессор Миллер и его коллеги. Они собрали деньги — а средства требовались немалые — и теперь готовили для всех ученых, отправлявшихся с экспедицией, специальные инструкции, которые он, Берк, должен им передать.

Берк нетерпеливо ждал, когда же, наконец, закончатся эти бесконечные приготовления и сборы. Южно-Австралийская экспедиция во главе со Стюартом уже дошла до центра континента и водрузила английский флаг на открытой ею горе. Надо было спешить. В себе Берк был уверен. Он был человек дела, и не боялся ни жары пустынь, ни скрэбов заросших колючим кустарником непроходимых земель, ни встреч с аборигенами. И кто знает, может быть, именно ему, Берку, удастся отыскать в глубине континента того пропавшего немца.

Наконец все сборы остались позади, и в августе 1860 года экспедиция во главе с Берком выступила из Мельбурна. Это был целый караван: 30 человек, 25 верблюдов, 25 лошадей.

Двигались, по мнению Берка, невыносимо медленно. Ученые собирали образцы растений и животных, брали пробы почвы и воды. Берку стало ясно, что такими темпами он не только не опередит, но и не догонит Стюарта.

Нет, тут надо навести порядок. И, как только они прибыли в Менинди, что на берегу реки Дарлинг, Берк решительно делит экспедицию на три отряда. С самым быстрым он идет сам.

И все равно ему казалось: медленно, слишком медленно. В лагере у реки Купер-крик он снова делит, теперь уже отряд Из всей экспедиции путь на север продолжают только четверо: Уильям Джон Уилс, Джон Кинг, Чарльз Грей и, конечно, сам Берк.

Уилс, которого Берк назначил своим заместителем, был среди них единственный ученый. По образованию химик, он в Англии занимался анализом пищевых продуктов. Эмигрировав в Австралию, поступил на работу в Мельбурнскую обсерваторию, где изучал астрономию и метеорологию. Всю экспедицию он вел дневник, куда заносил с академической тщательностью все свои наблюдения, все самые мелкие происшествия. Эти записи и помогли впоследствии разгадать тайну гибели экспедиции.

Расчет Берка, по крайней мере, на первых порах, оказался точным. Путешественники двигались быстро и в феврале 1861 года, преодолев тысячи миль, вышли к болотистому берегу залива Карпентария. Это была победа. Но долго торжествовать и праздновать Берк не собирался. Надо было возвращаться домой, пока их не застигли муссоны, а с ними проливные дожди. И с берегов залива они поворачивают обратно, на юг.

Они спешат. Однако в пути начали возникать непредвиденные осложнения. «Задержались на пятнадцать минут из-за Грея, с досадой записывает в своем дневнике Уилс, — который притворялся, что не может идти».

Да, с Греем творилось что-то неладное. Этот крепкий малый, британский моряк, чуть не со слезами на глазах жаловался на «невыносимые боли в ногах». Речь его стала невнятной.

Их припасы таяли. Пришлось переходить на подножный корм. Попробовали собирать моллюсков, которых, они знали, собирали и жарили туземцы. Топкие берега были усеяны цепочками человеческих следов и грудами пустых раковин.

Однажды Уилс с изумлением увидел, как Грей, спрятавшись за дерево, жадно ест из горсти муку, взятую из неприкосновенного запаса. Умоляюще глядя на Уилса, он стал бессвязно объяснять, что у него, похоже, дизентерия, и мука для него, как лекарство. Вечером Уилс сделал в своем дневнике очередную неодобрительную запись.

Но Грей не притворялся. «Этим утром на рассвете Грей умер. Со времени первого приступа он не произнес внятно ни одного слова».

Чтобы избежать цинги, Уилс убеждает своих спутников употреблять в пищу листья дикого портулака. Потом они начинают собирать богатые крахмалом семена водного папоротника марсилии. Туземцы называют их нарду, употребляют в пищу и даже считают деликатесом. Но увы — опасные симптомы болезни появляются теперь у всех троих.

«Наши ноги почти парализованы, так что для каждого из нас самая мучительная задача пройти хотя бы несколько ярдов. Такого ощущения связанных ног я никогда не испытывал прежде и, надеюсь, никогда не испытаю снова, записывает Уилс. — Чтобы подняться с земли, даже без какого-либо груза, требуется усилие. Это внушает неописуемое чувство беспомощности... Бедный Грей, должно быть, очень страдал, а мы думали, что он притворяется.»

Лагерь у реки Купер-крик они застали пустым. Группа поддержки не дождалась их. К счастью, им оставили немного продовольствия.

«Мы быстро достали еду, которую оставил Брахе, и приготовили хороший ужин из овсянки с сахаром. Это оказало удивительно действие. Оцепенение в ногах исчезло».
Но ненадолго. Припасы быстро кончились, пришлось вновь переходить на подножный корм.

«Кинг собирает нарду. Мистер Берк и я толчем и очищаем семена. Я все еще чувствую слабость в ногах, хотя нарду усваивается как будто лучше. Мы взяли с собой мало одежды, и нас мучает холод. Мистер Берк очень страдает от холода и чрезвычайно ослаб. Мой пульс 48, очень слабый, а ноги и руки это почти кожа и кости. Голодание на нарду не очень неприятно, но ощущаешь слабость и полную неспособность передвигаться».

И наконец последнее письмо Уилса отцу: «Это, вероятно, последние строки, которые ты получишь от меня. Мы на пороге голодной смерти не столько от абсолютного желания пищи, сколько от желания пищи, которой у нас нет».

Берк и Уилс умерли. Кинга спасли и выходили аборигены. Когда прибывшая из Мельбурна в сентябре экспедиция нашла его, он был худой, высохший, как скелет. Но и после возвращения в Мельбурн, уже поправившись на привычной пище, этот здоровый и крепкий на вид мужчина с трудом передвигался и не мог подняться без посторонней помощи по ступенькам лестницы.

В хижине на берегу Купер-крик нашли дневник Уилса и большой запас нарду.

Что же погубило путешественников? Долгое время считали, что они умерли от голода, так и сообщалось во всех справочниках и энциклопедиях.

Современные исследователи, внимательно прочтя дневник Уилса, нашли в нем описание симптомов болезни, которая известна в странах Азии с глубокой древности. Она упоминается в самом древнем дошедшем до нас медицинском труде — китайском трактате II тысячелетия до н.э. Ее называют бери-бери, от сингальского «бери» — слабость. Причина заболевания — отсутствие в пище витамина B₁, или тиамина. Заболевают чаще всего те, кто питается исключительно обрушенным, то есть лишенным внешней оболочки рисом. Первое подробное описание этой болезни дал в конце прошлого века, через много лет после экспедиции Берка, голландский врач и ученый-бактериолог Христиан Эйкман. Он экспериментально вызывал бери-бери у кур, кормя их зернами шлифованного риса, а потом исцелял их, давая рисовые отруби. Уже в нашем веке польский биохимик Казимеж Функ выделит тиамин из рисовых отрубей и введет сам термин «витамин», то есть вещество жизни. За свое открытие Эйкман совместно с Фредериком Хопкинсом, выделившим витамины А и Д, будет удостоен Нобелевской премии. Но в случае с экспедицией Берка дело обстояло сложнее.

Помните упоминание о моллюсках, которых стали употреблять в пищу путешественники, перейдя на подножный корм? Так вот, многие двустворчатые моллюски, содержат особое вещество — фермент тиаминазу I, разрушающий витамин B₁. Симптомы авитаминоза B₁ (так называемого частековского паралича) прочитываются в строках дневника Уилса.

Витамин B₁ содержится в дрожжах, в зародышах пшеничных семян, бобах, овсяной и других крупах. Вот почему умирающий Грей ел муку, инстинктивно чувствуя в ней спасительное средство.

Но самый опасный момент настал тогда, когда путешественники перешли на нарду. Многие папоротники содержат тиаминазу. Поэтому нередки отравления у овец и лошадей, которые съедают листья папоротника. Марсилия же содержит тиаминазу в гораздо в большем количестве, чем всем нам знакомый папоротник орляк. А как же тогда туземцы употребляют нарду в пищу и даже считают ее деликатесом? Дело в способе приготовления. Путешественники варили нарду, но папоротник марсилия хорошо приспособлен к перепаду температур, характерному для Австралийского континента, и его фермент очень устойчив к нагреванию: споры прорастают даже после кипячения в воде в течение 15 минут. Аборигены же тщательно растирают нарду в воде до тонкого порошка, и вода выщелачивает фермент. Нарду они зачерпывают створкой раковины, избегая соприкосновения с древесиной, корой, листьями — то есть с какими-либо органическим субстратом, который усиливает действие фермента.

Так дневник Уилса стал первым и, возможно, единственным описанием отравления человека тиаминазой.

Что же погубило экспедицию? Самонадеянность Берка, пренебрегшего данными ему инструкциями и обрекшего себя и своих товарищей на лишения и смерть? Именно такой приговор вынесла Королевская комиссия в своем докладе за 1861-63 годы. А может быть, решающее слово сказала природа Австралии? Ведь она не терпит торопливости и неуважительного к себе отношения, неохотно выдавая свои тайны.