Мир как большой виноградник

История знает одиннадцать Всемирных фестивалей молодежи и студентов. Двенадцатый состоится в Москве летом 1985 года и станет конструктивным вкладом в проведение Международного года молодежи, провозглашенного ООН.

Главным на Московском фестивале — и это гуманистическая традиция всех Всемирных фестивалей — будет обсуждение вопросов, связанных с осуществлением прав молодежи на труд, образование, отдых, доступ к культурным ценностям, но прежде всего связанных с проблемой мира.

Спасти человечество от ядерной угрозы, отстоять мир — вот основная цель широкого антимилитаристского движения, одним из передовых отрядов которого является молодежь. Не случайно лозунг XII Всемирного звучит так: «За антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу!»

С этого номера мы начинаем публиковать материалы, посвященные предстоящему фестивалю.

 

 

Конечно, как всегда в своей работе, РЕДАКЦИЯ НАДЕЕТСЯ НА ПОМОЩЬ ЧИТАТЕЛЕЙ. Мы просим всех членов советских делегаций на предыдущих фестивалях, в частности участников и гостей Московского VI фестиваля 1957 года, присылать нам свои воспоминания, зарисовки, изобразительные материалы — открытки, фотографии, слайды. Эти документы фестивальной истории станут весомым вкладом в создание широкой картины интернациональной деятельности Ленинского комсомола, советской молодежи. Разумеется, наиболее интересные присланные материалы увидят свет и вместе с очерками наших авторов и корреспондентов, надеемся, войдут в летопись фестивального движения.

Странные здесь дюны — на высоте сотен метров над уровнем моря. Нигде в Европе пески не забираются так высоко.

Два герцогства спорили из-за этих земель еще до крестовых походов — Гасконское и Аквитанское. С веками, говорят, сформировались два типа характеров: легкомысленный гасконский (приключения, пирушки и байки — «гасконнады») и серьезный аквитанский (прилежание, трудолюбие, недоверие к болтовне).

Жители теперешнего департамента Жиронда (центр его — древний город Бордо) совмещают в себе и гасконские черточки, и аквитанские. Если бордосец что-нибудь рассказывает, он выдает себя за аквитанца, чтобы ему поверили. А когда хитрит, то называет себя гасконцем, чтобы его приняли за простачка.

Океанские приливы мощно раздвинули и углубили устье неширокой спокойной Гаронны, образовав эстуарий — Жиронду. Когда-то морские суда, чтобы добраться до пристаней Бордо, должны были добрую сотню километров подниматься вверх по реке. Город был одним из важнейших портов страны по торговле «колониальными товарами» — сахаром, рисом, арахисом, кофе. Но потом Марсель и Гавр затмили его славу. Недавно построены пристани на берегу Бискайского залива — судам удобнее, не надо подниматься по Жиронде к Бордо, зато портовикам приходится ездить на работу за тридевять земель.

Бордосцы зовут Жиронду «горлом» и клянутся (здесь «включается» гасконский характер), что она по ночам распевает мелодичные песни виноградарей для глуховатого океана, который слушает, приникнув к эстуарию огромным ухом Бискайского залива...

Так описывает свой край уроженка Бордо Луиза Бурегба. Обаятельная девушка говорит с легким южным акцентом — не таким резким, как у марсельцев, но все-таки заметным. Большие темные глаза: у Луизы — бабка из Алжира. Бурегба — студентка, будущий педагог.

С лирического рассказа о Бордо и бордосцах и началась наша беседа с членами французского Комитета молодежи за мир (КММ).

Это люди разных профессий, разных характеров, но всех властно объединяет одно — стремление активно бороться против угрозы войны. Сразу представлю их. Карлос Семедо — студент, будущий кинорежиссер, он член Всемирного Совета Мира, заместитель секретаря-координатора Комитета молодежи за мир. Жерар Алие — профсоюзный работник, член руководства КММ. Патрик Пуарье — электрик, сейчас безработный. Брижитт Тернинк — студентка архитектурного факультета. Филипп Ле Галло — экономист.

Тонкие стенки Европы

Из шестерых моих собеседников пятеро — парижане, и на вопрос, откуда родом, отечают лаконично. А Луиза рассказывала о своей родине подробно.

— Бордо напоминает Ленинград,— говорит Луиза.— Тоже лежит у моря. Гаронна, как и Нева, делит город на части. Широкие площади, четкая планировка. Архитектурные ансамбли самых разных стилей. Невысокие, но монументальные здания. Есть у нас и Большой театр — «тезка» вашего московского.

Среди бордосцев много людей, связанных с морским промыслом,— одни занимаются разведением устриц, другие работают в порту,— но больше народ сухопутный — виноградари и лесорубы...

Между океанским побережьем и нижним течением Гаронны — огромный зеленый треугольник: это десятая часть всего лесного богатства Франции. Когда-то здесь были непроходимые топи. Трудолюбивые жители осушили болота, насадили сосны. Прежде лес был сплошным массивом, и зачастую огонь пожирал десятки тысяч гектаров. В одном из страшных пожаров конца сороковых годов погиб дядя Луизы. Он был рабочим на подсочке — собирал смолу. Тогда погибло почти сто пожарников. Сейчас сосновые боры разделены каналами и огнезащитными полосами — работать в лесах стало спокойнее.

Треть плодороднейших земель Жиронды отведена под виноградники. Хозяйства большей частью маленькие — до трех гектаров. Много молодежи трудится на этих семейных полях, но приходится им нелегко. Основную массу вин, особенно марочных, поставляют крупные предприниматели, владельцы замков. Они живут, разумеется, в Париже и регулярно снимают урожай прибылей. Замков в Жиронде три с половиной тысячи. Ведь крупный виноградник немыслим без замка, такова традиция. По разнообразию сортов вин этот край первенствует в стране. На левом берегу Жиронды и Гаронны производят красные вина — шато-ла-фит, шато-марго, южнее и восточнее Бордо — белые вина.

— Человеческая психика плохо воспринимает большие цифры,— продолжает Луиза.— Когда нам говорят: в мировой войне погибло столько-то миллионов людей, мы воспринимаем это разумом, ужасаемся — разумом. А когда видим смерть одного конкретного человека — мы потрясены эмоционально. Европа — вон какая огромная, не могу представить ее погибшей. А вот Бордо — без домов, без родных и близких... ни одного виноградника... Нет, не могу вообразить... и не хочу. Во время манифестаций за мир я борюсь за Бордо. Пусть каждый поднимет голос за свой дом.

«Если ты ничего не будешь делать, война обязательно подойдет к твоему порогу» — так говорил мой земляк, известный писатель Франсуа Мориак. Когда война пришла в его дом и фашисты оккупировали Бордо, Мориак писал антифашистские статьи, участвовал в Сопротивлении...

Я знаю, как бордоские виноградари боятся града. Наша планета порой представляется мне большим виноградником, а мы все — виноградарями, которые с тревогой всматриваются в каждую тучу на горизонте.

— Мой дед еще в первую мировую войну был ранен в битве на Сомме,— вступает в разговор Карлос Семедо.— Он знать не знал, за что воевал, за кого... Мой отец, крестьянин, никогда не держал в руках оружие, потому что верил: руки даны человеку, чтобы сажать деревья и растить хлеб, а не убивать. Вот почему я полностью поддерживаю Луизу — планета людей начинается с отчего порога. Я ненавижу войну. За всю историю земной цивилизации погибло почти четыре миллиарда человек — в тысячах войн. Нынешняя — единственная! — если разразится, разом уничтожит больше четырех миллиардов и вообще закроет историю человечества.

— Да,— соглашается Луиза,— не дать закрыть историю человечества! Вот наша цель. Примерно эти же слова звучали в прошлом году у нас в Жиронде на фестивале «Молодежь — за мир». Он проводился по инициативе КММ. Близ Бордо разбили огромный палаточный город. Среди тысяч парней и девушек со всех концов Франции были и представители других стран, в том числе молодежь из Советского Союза. Несколько дней шли бурные дебаты, митинги сменялись концертами. Мне запомнилась на фестивале одна художница, ее звали Кристина. Все дни она стояла у стендов своей выставки «Дайте нам мир» и раздавала открытки с надписью: «Я люблю мир». Я спросила Кристину: «Ты уверена, что наши выступления за мир принесут пользу?» — «Да,— ответила она,— ведь до сих пор кнопку не нажали».

— Открытки — одна из форм протеста,— подхватывает Патрик.— Молодые решаются и на вовсе отчаянные поступки. Как-то раз американские парни прокрались на военный завод — представляете, чего это им стоило! — и кувалдами разбили часть оборудования. В прошлом году, 6 августа — в день бомбардировки Хиросимы,— четверо ребят в Окленде, это в Калифорнии, двое в Торонто, трое в Бонне начали сорокадневную голодовку в защиту мира. В Париже их поддержали четверо: пятидесятилетняя Соланж Фернекс, мать четверых детей, глава организации «Женщины за мир», плотник Мишель Ноде, Франсиско Алехо — переплетчик, приехавший из Испании, и фотограф Жаки Гийон. Я сам не одобряю подобные крайности — я сторонник продуманных массовых протестов, но такие отчаянные поступки невольно вызывают уважение.

Инициатива в разговоре снова переходит к Луизе Бурегба.

— Когда я возила гостей фестиваля по окрестностям Бордо,— говорит она,— то обязательно упоминала, что Людовик XVI велел казнить поджигателей лесов. И у экскурсантов неизменно рождалась ассоциация...

— С поджигателями войны? — спрашивает Жерар Алие.— Казнить поджигателей войны — это было бы актуально для нашего века.

— Да, ассоциация верная. Однако, к сожалению, правые объявляют преступниками тех, кто борется с поджигателями. Наш Комитет молодежи за мир, как и другие организации, которые выступают против войны, действует в необычайно трудных условиях. Правая пресса норовит выставить нас наивными, малодушными людьми, которыми управляет пресловутая «рука Москвы». Еще называют предателями, «пятой колонной». Но клевета — это далеко не все. Нередки нападения из-за угла. Фашиствующие организации то и дело провоцируют столкновения с участниками антивоенных манифестаций. А когда полиция принимается наводить порядок, она обычно не утруждает себя разбором, кто прав, кто виноват... И все же, несмотря ни на что, в ряды борцов за мир с каждым годом, даже с каждым месяцем вливаются все новые молодые люди.

Во Франции американские ракеты не размещаются. Но неужели, если из-за ракет, пущенных с территории ФРГ или Италии, вспыхнет война, то Франция останется в стороне? Мы не должны строить иллюзий: каждая ракета, размещенная в Англии, Италии, ФРГ,— это все равно что ракета, установленная в том же Бордо. Мне неважно, где стоит ящик динамита — в моей квартире или соседней. Стенка больно тонкая.

В ФРГ произошел такой случай. Петра Келли, депутат бундестага от «зеленых», партии, выступающей за мир и разумное использование природных богатств, подожгла картонную ракету перед штаб-квартирой социал-демократической партии. Петру арестовали, и судья наложил на нее крупный штраф «за нарушение порядка». Но в таком случае, к какому штрафу можно присудить президента Рейгана, если он подожжет запалы настоящих ракет? И кто будет судить? Останутся ли вообще судьи?!

«Быть молодым — это очень ответственно!»

— Мне отрадно видеть, что в рядах нашего движения за мир все больше и больше крестьян,— говорит Жерар Алие.— У них своих забот хоть отбавляй, и все-таки фермеры начинают понимать, что проблема мира главнее любой, самой острой их будничной проблемы...

Какое-то время мои собеседники говорят все одновременно — видно, что заботы крестьян они принимают близко к сердцу. Увереннее, громче других звучит голос самого компетентного в данной области человека — экономиста Филиппа Ле Галло. Он рассказывает, что за последний год доходы фермеров упали на десять процентов. По прогнозам к 2000 году количество крестьян в стране сократится вдвое.

Молодые люди на фермах еще меньше уверены в своем будущем, чем их городские сверстники. Крупные предприниматели владеют лучшими землями, применяют современную агротехнику и наемный труд. Отсюда идет основная масса товарной продукции. Часто у них есть собственные предприятия по переработке урожая. В большинстве мелких хозяйств агротехника отсталая, фермеры зависят от ростовщиков и торговых посредников, доходы низкие. Масса крестьян разоряется и уходит в города. Филипп умолкает.

— Я часто вижу своих земляков в рядах демонстраций,— говорит Луиза.— Их лозунги и призывы говорят о страстном желании мира, о несогласии с экономической политикой «Общего рынка». Они украшают свои транспаранты виноградными лозами и душистыми травами. Недавно в Париже я встретила среди молодых ребят, которые приехали с берегов Гаронны, своего старого знакомого — потомственного виноградаря дедушку Роже. Он проехал с внуком триста километров до столицы, чтобы поддержать молодежь. Ну, допустим, дедушка Роже давно не бывал в Париже: кто же откажется прогуляться весенней порой по Большим бульварам?! Но как я удивилась, когда увидела седовласого Роже в Обервилье!

Название «Обервилье» звучит в нашем разговоре впервые. Заметив, что я порываюсь задать вопрос, Карлос Семедо поясняет:

— Обервилье — это городок под Парижем, где весной этого года состоялся очередной фестиваль под девизом «Молодежь — за мир». Его тоже организовал наш КММ. Программа действий на будущее, выработанная в Обервилье, была обсуждена и одобрена конгрессом Движения за мир. Вообще, нынешняя весна оказалась очень урожайной, если так можно выразиться. Антивоенные фестивали, где стихийные, где организованные, проходили в Амьене, Гренобле, Страсбурге...

Комитет молодежи за мир активно действует во Франции уже несколько лет. В его рядах — представители многих политических течений, люди различных взглядов и убеждений. Отделы КММ созданы более чем в двадцати департаментах. Активисты антивоенного движения распространяют листовки и плакаты с призывами бороться против гонки вооружений, против размещения в Европе американских ракет. В Париже они выпускают журнал «Трубка мира». А ведь это очень трудно: нет постоянной типографии, все время не хватает денег, недостает журналистского опыта. В прошлом году в разных городах Франции успешно прошли Марши мира. Весной и осенью Комитет молодежи за мир проводит фестивали. Это и встречи, где люди рассказывают о проделанной работе, и место общения, и праздник...

— Большинство из нас впервые побывали в Советском Союзе,— продолжает Карлос.— Нас поражают оптимизм, дружелюбие, высокая образованность советской молодежи. Такие люди не могут стремиться к мировой войне. И прекрасно, что XII Всемирный фестиваль молодежи и студентов будет проходить в Москве. Наши фестивали в Бордо и Обервилье мы расцениваем как этапы подготовки к встрече в Москве — грандиозному празднику всей молодежи мира. Сейчас КММ — активный член подготовительного фестивального комитета, в который вошли около тридцати организаций французской молодежи. Уверен, диалог во имя мира между юношами и девушками разных стран получит в Москве новый мощный импульс.

Двадцать семь лет назад, когда в Москве проходил VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, одни из нас еще не родились, другие бегали в коротких штанишках. Но мы хорошо знаем один из выводов того фестиваля: «Быть молодым — это очень ответственно!» За прошедшие годы ответственность молодежи не уменьшилась — возросла.

Мадам школа и мадам жизнь

Глядя на широкоплечего краснощекого здоровяка Патрика Пуарье, трудно вообразить, что где-то есть странный расточительный мир, который третий год не желает использовать силы молодого, крепкого парня.

— Наши профсоюзы,— рассказывает Патрик,— за сто лет своего существования добились многого. Безработный довольно долго может получать пособие, по крайней мере, дольше, чем в других странах. Но что потом? Ад безденежья, неуверенность в себе, сознание собственной ненужности. Я же не аристократ, которого с детства воспитывали в праздности. Здоровый вроде парень, монеты пальцами гну и... сижу на шее у родных. А ведь я квалифицированный электрик. — Он разводит руками.

В странах «Общего рынка» тринадцать миллионов безработных, из них два с половиной миллиона — во Франции. Каждый месяц — десятки тысяч новых увольнений. Совсем недавно оказался без места брат Патрика, он живет севернее Парижа, в районе Иль-де-Франс. Там 360 тысяч безработных и 300 предприятий под угрозой закрытия.

Среди французской молодежи безработных вдвое больше, чем среди старшего поколения. В правительственном докладе по проблемам занятости так и сказано: «Молодежь от шестнадцати до двадцати одного наиболее уязвима. Она страдает от безработицы, ее удел — неквалифицированный, плохо оплачиваемый труд, многие работают по кратковременному найму».

— А ведь именно труд воспитывает характер в молодости,— начинает горячиться Патрик.— Представьте себе парня или девушку, которые после школьной скамьи годами слоняются без дела. Им просто неоткуда взять привычку к труду. Тут легче легкого свернуть на дорожку преступности. По молодежной безработице Франция обогнала все страны «Общего рынка»: каждый четвертый молодой человек околачивается без дела. Я намеренно употребил это слово. Пятьдесят тысяч наркоманов, тысячи юных преступников — большую часть их поставляет армия тех, кто именно «околачивается» без дела, и, конечно, не по своей вине.

— У наших газетчиков всегда наготове клише: молодежь в кризисе,— снова берет слово Карлос Семедо.— А что нам предлагают? Школу, которая нисколько не изменилась за последние тридцать лет? Университет, который далек от реалий мира, от того, что будет нашей жизнью? К тому же высшее образование доступно далеко не каждому, на пути детей из бедных семей встает множество препятствий.

Молодежь хочет мира, победы над голодом на всей земле. А какова информация, которую подбрасывают нам об окружающем мире? Убийства, резня, геноцид. Американские корабли у берегов Ливана, лагеря беженцев, сожженные деревни... В газетах, журналах множество рассказов о войне, о крови, но почти никогда журналисты не делают анализа истинных причин. И в головах молодых получается странная, деформированная картина мира. Голливудская улыбка Рейгана, многосерийные фильмы, видеобоевики... Мы просто тонем в море неверной информации.

Понятно, почему молодежь без энтузиазма относится к университету, к работе, к мадам Школе, которая в давней ссоре с мадам Жизнью. Кризис молодежи? Нет, скорее молодежь перед лицом кризиса. Кризиса, который переживает весь западный мир.