Лоси сумароковых лесов

По узкой тропинке, проторенной в снегу, двигалась странная профессия: впереди шла маленькая женщина в ватнике, с хворостиной в руке, а за ней тянулась по полю цепочка лосей. Я отступил в сторону, пропуская их. Лоси, волнуясь, обходили меня стороной, но некоторые, прижимая к голове уши и втягивая ноздрями воздух, подходили совсем близко. Самый крупный лось потянулся к моей сигарете...

— Не бойтесь, это Нерон.— Сопровождавший меня егерь Матвеев погладил лося по голове и попытался прогнать.

 

 

Но того, видать, ласка приободрила, и он стал играть, подталкивая человека головой. На месте сброшенных на зиму рогов у лося виднелись только маленькие черные наросты, и потому забава эта была безобидной.

— Ну, иди, иди...— Егерь похлопал Нерона по боку, и тот нехотя двинулся за своими сородичами.— Странное дело,— заметил Матвеев,— вроде и росли все вместе, но одни терпеть не могут дыма, а другие — наоборот. А есть которые и запах бензина любят. Вот вам и дикие животные...

С Сумароковской лосефермой я познакомился зимой, когда наша киногруппа приехала на осмотр будущего места съемок. Предстояло снимать картину об одомашнивании лося в маленькой, затерянной в глубине костромских лесов деревушке Сумарокове.

В нашей стране существуют, еще лосефермы: в Печоро-Илычском заповеднике и в Ярославской области; создается новая лосеферма в Башкирии. Идея организации таких ферм восходит к 1935 году и принадлежит профессору Петру Александровичу Мантейфелю. Именно тогда он высказал мысль: «Пора, наконец, исправить прежние ошибки и ввести лося в список новых сельскохозяйственных животных».

За сорок с лишним лет поголовье лосей в стране увеличилось в четыре раза и достигло восьмисот тысяч. Но по-настоящему сельскохозяйственным животным лось так и не стал. Одомашнивание пока остается в стадии эксперимента, хотя и проходит он довольно успешно. На лосефермах получают мясо, молоко, новый лекарственный препарат альцесин, который приготавляют из молодых пантов и который, как утверждают специалисты, по своим лечебным свойствам превосходит знаменитый пантокрин.

Впрочем, нас больше интересовал сам процесс одомашнивания дикого животного. И когда в один из последних дней апреля нам сообщили, что у лосих начался отел, мы тронулись в путь.

...На рассвете нас разбудил Юрий Александрович Курочкин. С ним и Екатериной Митрофановной Богомоловой, сотрудниками Института нормальной физиологии имени П. К. Анохина АМН СССР, мы встречались еще в Москве. Они стали нашими первыми консультантами по проблемам одомашнивания лося.

— Люстра телится,— толкал меня Курочкин.

— Какая Люстра?— спросонья я ничего не мог понять.

— Да наша лосиха Люстра, она же Люська...

Лосиха, лежа под кустом, настороженно на меня поглядывала. По совету

Юрия Александровича я разговаривал с Люськой, рассказывал, какая она красивая и умная — и лосиха внимала спокойно и доброжелательно. Я мог неторопливо сориентироваться, что важнее снимать в первую очередь. Конечно же, лосят: вот они, два брата-близнеца, совсем еще мокрые, качаются на длинных ножках. На одном лосенке укреплены датчики, длинный желтый провод тянется к электрокардиографу.

Екатерина Митрофановна диктует в микрофон:

— Шесть часов пятьдесят четыре минуты. Люпин пытается перешагнуть через поваленный ствол, не может преодолеть преграду, поворачивает и идет к Юре...

Лосенок действительно потянулся к Юрию Александровичу. Похоже, он принял за мать первое живое существо, встретившееся ему в жизни. Так происходит импринтинг (запечатлевание), и с этого начинается процесс приручения дикого животного.

Люська лежит спокойно. Чувствуется, что людям она доверяет. Но вдруг резко вскакивает и, прижав уши, бросается в ближайшие кусты. Оттуда с шумом уносится прочь другая лосиха.

Лосиха никогда не подпустит к своим детенышам другую, так как в этом возрасте они могут принять за мать ту, чужую. Им это может стоить жизни, ведь первые дни они питаются только молоком.

«Если Люська видит в чужой лосихе врага,— рассуждал я,— значит, она чувствует себя матерью новорожденных лосят. Почему же тогда она спокойно отдает их людям? Неужели они для нее ближе, чем такая как она сама?» Ответа я, к сожалению, так и не нашел.

Второй лосенок, которого во время съемок я потерял из виду, уже пытается сосать мать. У физиологов по-прежнему работают приборы. Перо самописца чертит на бумажной ленте резкие пики и длинные спады: впоследствии в лаборатории специалисты расшифруют их и прояснят ощущения новорожденного лосенка в первые минуты жизни.

В загон приходит Полина Николаевна Витакова, похоже, самый главный человек на ферме. Это она встретилась нам тогда в снежном поле. Сейчас она принесла Люське в ведре картошку.

Люська хочет встать ей навстречу.

— Не надо, Люся, лежи, лежи. Каких детишек хороших принесла! Умница, Люся, рекордистка.— Полина Николаевна умело и быстро сдаивает молоко в небольшое полиэтиленовое ведерко.

Лосиха пытается облизать лицо Полины Николаевны, когда та протягивает ей на прощанье горбушку черного хлеба. Молока в ведерке немного, и предназначено оно лосятам, только поить их уже будут из бутылки с соской.

На следующий день появилась двойня у Калинки: Карат и Карамба. Но этих лосят у матери не отнимают. Они остаются вместе с ней в специальном загоне возле сарая, где Полина Николаевна доит лосих.

Семья эта находится под наблюдением физиологов: необходимо сравнить, как будут развиваться малыши при матери и в «детском саду», где их уже около десятка. Калинка бдительно охраняет своих лосят, не подпуская к ним никого из посторонних. Исключение она делает лишь для Юрия Александровича с Екатериной Митрофановной и их молодого помощника Саши Минаева. Саша по профессии физик и работает в одном из московских научно-исследовательских институтов. Но каждую весну и осень (во время отела и гона) Саша приезжает сюда в свой отпуск и помогает физиологам вести наблюдения, налаживает портативные рации, во время отелов бывает акушером, следит за электрооборудованием в доильном отделении, чинит проводку...

Пять лет наблюдают ученые за поведением животных в условиях, близких к естественным. И не просто наблюдают, но и пытаются объяснить механизм появления тех или иных реакций и поступков животных. С этой целью и записываются кардиограммы у новорожденных. Уже удалось выяснить, с каким генетическим «багажом» появляются на свет лосята, чему они обучаются в первую очередь, чему — в дальнейшем. Оказывается, «блок эмпирической памяти» новорожденных практически чист, и заполняют его малыши с первых минут жизни.

Как-то утром на ферму вернулась Леска. Эта лосиха перед самым отелом вырвалась из загона и скрылась в лесу. И вот, оставив лосят где-то в зарослях, она пришла к людям за подкормкой. Теперь с ее помощью можно было разыскать и новорожденных, чтобы привести их на ферму. У Саши Минаева была даже специально разработанная методика для подобных случаев.

Уже несколько лет он конструирует миниатюрные передатчики, которые укрепляются на ошейниках лосей, и, поскольку эти животные ведут малоподвижный образ жизни, разыскать их с помощью специального приемника удается довольно быстро.

Пока Полина Николаевна кормила Леску, Саша закрепил передатчик на ошейнике лосихи. Некоторое время она побыла в загоне, полизала в кормушке кусок каменной соли, а потом направилась к выходу и ушла в лес.

Саша надел наушники и сразу поймал сигнал. Леска ходила где-то рядом. Но скоро сигнал начал ослабевать, и тогда наша группа — Саша, егерь Владимир Иванович Матвеев, Полина Николаевна и мы с режиссером Натальей Алексеевной Филипповой в качестве добровольных помощников двинулись вслед за лосихой.

Когда мы вышли на берег Покши, звук Лескиного колокольчика затихал в березняке на противоположном берегу. Паводок еще не спал, и пришлось искать переправу. Она оказалась в нескольких километрах вверх по течению. Пока переправлялись, сигнал снова пропал, и теперь мы шли наугад вниз по реке к тому месту, где переплыла Леска, потом стали углубляться в чащу. Наконец Саша поймал сигнал.

Леска была где-то неподалеку. Прошли вперед еще и на лесной опушке увидели лосиху. Она беспокойно кружила на одном месте, похоже, искала лосят.

С уздечкой в руках Полина Николаевна направилась к ней, а мы остались в кустах. Увидев человека, лосиха бросилась бежать, мы же начали искать лосят. И хотя следов на поляне было предостаточно, малышей на месте не оказалось. Оставалось предположить, что их кто-то спугнул и они ушли отсюда, хотя такое случается очень редко: обычно лосята не покидают места, где их оставила мать.

Матвеев неподалеку нашел следы рыси, но ни крови, ни других свидетельств трагедии так и не обнаружили.

Все лето встречали мы потом в этом месте лосиху, но одну, без малышей...

Наши лосята подрастали. Стоило войти к ним в помещение, они тут же сбегались: самые нетерпеливые поднимались на задние ноги, тычась своими мордашками прямо в лицо и требуя молока. Зато, заслышав шум трактора, настораживались и, если он приближался, бросались искать защиты у девушек-лосеводов.

Тракторист Витя Гуляев привозил ветки берез и рябины: малышам уже, кроме обычной порции молока, полагался зеленый корм.

Вскоре лосят стали приучать к групповому кормлению. Мы сколотили из досок кормушку с прорезями для бутылок и прибили ее к стене на высоте около метра от пола. По сигналу рожка лосят впускали в «столовую», и они опрометью бросались каждый к своей бутылке. Не обошлось и без недоразумений. Малыши сначала не могли понять, что молоко можно получить где-то еще, а не из рук человека. Первый урок выглядел так: Анатолий Павлович Михайлов, научный сотрудник, с бутылкой молока шел к кормушке, а за ним бежал лосенок. Бутылка закреплялась в прорези кормушки, но проходило какое-то время, прежде чем самые понятливые замечали соску в новом месте и хватали ее. Другим же приходилось соску вставлять в рот силой. Но со второго урока новую поилку освоили все.

На прогулках лосята доставляли массу хлопот девушкам-лосеводам — Лене и Марине. В прогулочном дворике у малышей было несколько мест, к которым их притягивало точно магнитом. В центре площадки торчал старый пень, вокруг которого почти не было травы и виднелась земля. Вот эту землю с удовольствием и ели лосята: растущий организм таким путем пытался удовлетворить потребность в солях и микроэлементах, которые содержатся в почве. Но Анатолий Павлович опасался инфекций, и девушкам строго-настрого было приказано следить, чтобы лосята «земли не ели». Поэтому каждая прогулка напоминала карусель. Лена или Марина отгоняли от земляных проплешин самых нетерпеливых, они убегали, но на их место тут же устремлялись другие; и вскоре по площадке носилась вся группа...

Иногда малыши начинали играть. Игры эти скорее напоминали борьбу. Лосята брались «перебодать» кого и что угодно: одинокую березу, друг друга и даже своих воспитательниц. А однажды такая игра закончилась слезами человека. Анечка, дочь одной из сотрудниц, сидя на корточках, гладила лежащего лосенка; в этот момент к ней осторожно, прижав уши, стал подкрадываться другой, тихоня Янычар. Подойдя сзади вплотную, он огляделся, подождал и, неожиданно вскинувшись на задние ноги, передними толкнул девочку, а потом отскочил в сторону и с невинным видом принялся жевать рябиновую ветку.

Трудно сказать, была ли то игра или в малыше сработал инстинкт: точно так же передними ногами взрослые лоси бьют друг друга, волка и собаку, словом, любое существо, представляющееся, видимо, им опасным.

А как же живут взрослые лоси на ферме? Лосих здесь немногим меньше двадцати; самцов — несколько двух-трехлеток, которых держат в отдельных загонах, откуда те время от времени уходят в лес. Большее стадо прокормить в районе Сумарокова затруднительно, поскольку кормовая база все же ограничена.

Первое время меня поражала способность людей на ферме различать лосей: все они казались мне «на одно лицо». Но через несколько дней я уже узнавал Мирку, лосиху, широко известную в окрестных деревнях. У нее была очень тонкая шея и постоянно опущенные уши, которые она еще плотнее прижимала к голове, когда подходила к человеку, чем приводила в трепет людей, знавших об этом признаке агрессивности. Мирка дежурила у сельмага и, когда старушки выходили с хлебом, тут же направлялась к ним. Нужно ли говорить, что люди предпочитали от нее откупаться?!

...Дважды в день звучал сигнал рожка, и из динамиков над лесом и полями неслось:

— Аза, Азуля, скорей сюда, скорей, моя хорошая! — Полина Николаевна не произносила слова, а пела их.

— Арка, Ара!— И так по алфавиту до самой последней, Яхты.

Где-нибудь далеко от Сумарокова поднимала голову лосиха, прислушивалась и неторопливо шла на голос, другая трусцой бежала через поле, а самые нетерпеливые уже сновали вдоль забора, ожидая, когда их впустят в загон.

Наконец их впускали. Полина Николаевна вводила первую в станок, сделанный из оструганных жердей, ставила ведро с картошкой (успокоительное средство и подкормка одновременно), мыла вымя, массировала его и лишь затем включала доильный аппарат.

Молока лосихи дают немного, но от Люськи Полина Николаевна надаивала до семи литров в день.

Лосиное молоко — продукт удивительный. Густое, как сливки, с жирностью до 14 процентов, оно обладает целым рядом целебных свойств, в том числе и бактерицидными. Один из эпизодов фильма мы снимали в гастрологическом отделении больницы при Ярославском моторном заводе. Разговаривали с больными, которых лечили лосиным молоком, и с теми, кого уже вылечили, и, конечно, с врачом — большим энтузиастом этого метода профессором Глебом Николаевичем Пропастиным. Как и все, кого непосредственно касалась проблема одомашнивания лося, он был влюблен в это животное. Говорил о лосе восторженней поэта и верил, что человек поможет лосю сделать первый шаг к нам, людям, и что со временем лось будет отвечать на доброту и дружбу как лошадь или собака.

...Наступил сентябрь, период гона. На ферме стали появляться лоси-дикари. Красавцы с тяжелыми рогами робко выглядывали из кустов и, если рядом не было человека, направлялись к ферме. Наши лосихи вели себя сдержанно и не уходили далеко от фермы. Тем не менее стали образовываться пары.

Ученые-физиологи исследовали брачное поведение лосей и устанавливали родословную будущего молодняка. Пока что с родословной дело обстояло довольно просто: большинство лосят на ферме появилось на свет от Рваного Уха.

Его левое ухо, разорванное надвое, вероятно, в одной из схваток, позволяло легко отличать этого крупного самца от остальных рогачей, населяющих окрестные леса. Последние пять лет этот лось поддерживал на ферме железный порядок, разгоняя в брачную пору своих конкурентов. С биологической точки зрения в этом ничего хорошего не было, так как генетический фонд на лосеферме не обновлялся, но... Рваное Ухо оставался доминантом среди быков. К людям он относился снисходительно, не избегал их общества и не проявлял признаков агрессивности.

Среди новых рогачей, появившихся осенью в районе фермы, был один, который особенно выделялся своей мощью; кроме того, у него были огромные лопатообразные рога. В конце сентября между ним и Рваным Ухом произошел бой (Юрию Александровичу удалось снять его от начала до конца). Эта длинная схватка закончилась победой Лопача. Раненый в живот, хромая, Рваное Ухо с трудом покинул поле сражения. О том, что поединок был жестоким, говорила кровь на траве и сломанная осина.

Лопачу победа далась слишком дорогой ценой, и в тот же день он бежал из Сумарокова, уступив место хозяина другому пришельцу, самцу с рогами «о пяти отростках».

Но Рваное Ухо не мог смириться с поражением и уже через сутки после боя встретился с этим лосем. То был последний поединок Рваного Уха. При вскрытии на теле его обнаружили три смертельные раны, причем первая была получена еще в битве с Лопачем; неправильно сросшиеся ребра рассказали о многочисленных давних схватках.

Так что этот могучий зверь не был излишне миролюбивым, как мне казалось вначале, просто он не видел в человеке врага даже в самый яростный период, во время гона.

Тогда же, осенью, у нас на глазах произошел удивительный случай. Утром Полина Николаевна спешила на дойку — ее, как всегда, сопровождала Ямайка. В это время на лесной прогалине появился рогач. Увидев лосиху, он немедленно направился к ней, но потом, испугавшись человека, остановился и замычал. Ямайка заметила его, но ни на шаг не отстала от своей хозяйки. Тут Полина Николаевна что-то шепнула ей в ухо, и та бегом, я бы даже сказал, с радостью, бросилась к рогачу — и они скрылись в лесу...

Я рассказал об этом случае Саше Минаеву. Он, подумав, ответил:

— Лоси, воспитанные человеком, способны на удивительный контакт. Но нам еще непонятен мир лося, пределы сообразительности животного, его интеллекта. Но даже, если мы еще чего-то не знаем, из этого не следует, что это нечто вовсе не существует, так ведь?

Замечу, что и Екатерина Митрофановна и Юрий Александрович более скептически относятся к способностям лосей, считая, что многие «чудеса» объясняются случайными совпадениями либо появлением и закреплением определенных рефлексов у дикого животного. Хотя среди лесных копытных лоси могут считаться довольно способными.

Прошел год. Казалось, можно и забыть Сумароково. Но весной, когда должны были появиться малыши, меня вновь потянуло туда.

И вот я иду через поле к знакомой ферме. Первым, кого я увидел, была Люська. Я позвал ее. Она подняла голову и пошла мне навстречу. Может быть, узнала...