Расстаемся с Большой Медведицей

Впервые в истории мореплавания совершается парусная кругосветная экспедиция в меридиональном направлении. Российская команда из семи человек на макси-яхте «Урания II» следует по маршруту: Санкт-Петербург, Киль, Портсмут, Брест, Ла-Корунья, Лиссабон, Канарские острова, острова Зеленого Мыса, Ресифи, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес, Ушуая, станция Беллинсгаузен (Антарктида), Окленд, Сидней, Брисбен, Соломоновы острова, Петропавловск-Камчатский, Берингов пролив, Певек, Тикси, Диксон, Мурманск, Копенгаген, Санкт-Петербург.

Экспедиция «Ветер планеты» пройдет водами всех четырех океанов Земли, обогнет Антарктиду по кромке льдов, в Северном полушарии ей предстоит сквозное прохождение Северного морского пути.

Главная цель проекта — привлечь внимание мировой общественности к экологическим проблемам Океана и способствовать их решению, пройти по следам Великих географических открытий, проверить в экстремальных условиях современные технологии и возможности человека.

Экспедиция «Ветер планеты» включена в Официальный перечень мероприятий МОК ЮНЕСКО, связанных с Международным годом океана.

 

 

Это новый этап эволюции экстремальных путешествий

Мы покидаем острова Зеленого Мыса и начинаем пересечение Атлантики компасным курсом 220 градусов, нацеленным на бразильский порт Ресифи. Давно ушли волнения подготовки экспедиции, но старт из Питера, заходы в Германию, Англию, Францию, Испанию и, наконец, в Португалию помнятся отчетливо. И конечно же, помнятся встречи, особенно яркие, как ни странно, со своими соотечественниками — сколько же интересного нашего народа бродит по чужим странам!

В Лиссабоне, побывав на празднике жизни «ЭКСПО-98», залили в баки 3,5 тонны пресной воды, затарили продукты (на первые полгода), и после недолгих приготовлений «Урания-II» скользнула в отлив по реке Тежу и растворилась в ночной тьме на просторах Атлантики.
Настроились на спокойное плавание, но через день попали в восьмибалльный ветер, который сопровождал нас почти до самых Канар.

За бортом — штормовое море, «Урания-II» под одним стакселем делает по 8 узлов, мощно, с азартом летит по водяным холмам, оставляя за собой широкую полосу фосфорисцирующих микроорганизмов. А на борту — почти нормальная жизнь. Что-то варится на плите, единственном на яхте предмете, стоящем вертикально. Радист уже связался со всем миром, одной рукой посылает радиосигналы в эфир, другой записывает информацию в журнал, при этом способен еще отвечать на простые вопросы. Механик в черном комбинезоне с синими буквами «Урания-П» на спине почти не покидает машинного отделения, обслуживая все системы нашей большой яхты — этого маленького, но имеющего всю мыслимую и немыслимую энерговооруженность корабля. Кто-то спит перед вахтой, кто-то с оттенком страдания на лице пытается улыбнуться, понимая, что день пройдет и завтра будет значительно легче...

Нас семь человек: Валерий Пикулев, механик, из Петропавловска-Камчатского; Артур Чубаркин, доктор, из Тольятти; Иван Иванович Кузнецов, радист, из Воронежа; Аркадий Колыбанов, фотокорреспондент, из Москвы; Дмитрий Шаромов, вахтенный, из Владивостока; Александр Харитонов, матрос, из Петрозаводска, и я, Георгий Карпенко, капитан, из Москвы. После тренировочного похода на буере по арктическому побережью и многолетних плаваний на "Урании» по северным морям', даже будучи уже в Атлантике, не до конца верил, что глобальная идея нашей экспедиции начала осуществляться...

Как бы то ни было, добрались до Лас-Пальмаса на острове Гран-Канария, а через сутки после нас сюда же пришел «Крузенштерн». Его протащили в порт мимо стоящей на якоре краснобортной «Урании II» крохотные буксирчики. Я пришел к «Крузенштерну» в разгар пограничных и прочих проверок и прогуливался по пирсу, к которому привалилась эта черно-белая махина с лесом мачт и снастей. Меня окликнул начальник «Интерфлота» Петр Ротарь, позвал на борт и представил капитану. Геннадий Васильевич Коломенский, как и все нормальные капитаны по прибытию в порт, находился в приподнятом настроении. Мне показалось, что он забросил все свои дела, повел в каюту, где и состоялся наш разговор-знакомство. К капитану постоянно несли на подпись бумаги, связанные с приходом корабля, но Геннадий Васильевич не терял нити нашего разговора, В результате мы были приглашены в баню, кок получил команду печь хлеб для экипажа «Урании-II», механик, боцман и даже судовой плотник тоже принялись выполнять кое-какие распоряжения, касающиеся «Урании-II». А через день, после сауны, на трезвую голову (всего-то две бутылки сухого доброго вина), мы обсуждали возможность прохода «Крузенштерна» по Севморпути, и глаза капитана излучали решимость воплотить в жизнь эту красивую идею — как говорили при Петре «на благо Отечества». На следующий день газета Лас-Пальмаса опубликовала две статьи: одну о нашей экспедиции, другую о приходе «Крузенштерна» на Канарские острова.

В Лаc-Пальмасе мы простояли почти две недели в ожидании бразильских виз и паспортов, заряжаясь нетерпением и строя планы, как лихо рванем через Атлантику. Но, как всегда, не стоит рассчитывать на легкий успех, опираясь только на свои желания и положительный опыт, — мы буквально застряли в штилях между Канарами и островами Зеленого Мыса, делая по 80 миль в сутки и проводя время в попытках поймать гигантского марлина, а также холодя душу купанием в соседстве с акульими плавниками.

Как-то незаметно ушла в воду Большая Медведица. Пришел ноябрь, но стало теплее. Почти с тревогой ждем, что еще выкинет природа. Со стороны Африки идет мгла и рыжей пылью ложится на паруса. Откуда-то появился сверчок и поет по ночам, как в родном Пушкино, а днем прячется в кокпитном рундуке. Ночью луна со звездами такие, что можно читать. На вахтах распеваем песни да пьем чай с конфетами. «Урания-II» тихо идет в спокойном океане, мерно переваливаясь с борта на борт; летучие рыбки стайками вспархивают из-под ее носа и улетают, дребезжа своими прозрачными, как у стрекоз, крыльями. Мы оттолкнулись от Земли, оставив себе лишь одну возможность — вернуться домой, обойдя вокруг света. У нас для этого есть только то, что мы имеем, и неукротимое желание сделать это...
Тем временем подошли к островам Зеленого Мыса, к восточному из них, небольшому острову Сал. Завернули за скалистый мыс и увидели широкий залив и в северо-западной его части, в бинокль — два крестика мачт. Яхты. Это было сиротливое зрелище на фоне голых холмов, белого прибоя у прибрежных скал и сильного ветра от берега, вспахивающего медленную зыбь. Но что-то в этом все-таки было, к чему-то тянуло; позже я понял — дикая природа острова, абсолютно нетронутая цивилизацией... Мы «срубили» геную, бизань, потом грот. Яхта замедлила ход. Отдали якорь, не доходя 300 метров до прибойной линии. Якорь пополз, мы пригрузили его, отдав еще 15 метров цепи.

Маска и ласты одеты молниеносно, и вот я уже плыву вдоль якорной цепи, вижу ее и дно в прозрачной воде. Я удивился, что она так полого шла ко дну (такой силы был ветер), а потом еще и по дну. И наконец увидел сам якорь. Увидел то, что мы никогда не видели на дне — как тяжелая стальная цепь заканчивается цепкой массой металла. Якорь лежал на боку, на глубине около шести метров, зацепившись за камень только левым плугом и еле терпел. Раньше я бы в панике погреб назад, к яхте, и все закрутилось бы там, на палубе... Но что-то изменилось в череде нескончаемых задач, мероприятий и дел по подготовке и проведению экспедиции... Я проплыл вдоль цепи над якорем и, не замедляя ход, направился в сторону берега — на первую в своей жизни подводную охоту.

Я сделал более двух десятков бесполезных выстрелов и стал спрашивать себя, мастера спорта по стендовой стрельбе, — в чем дело, Гера? И уже зарекался — вот эту убью и домой. Но следовал очередной промах, гарпун ружья сплющился о камни, после каждого промаха, как по команде, ногу сводила судорога. Так продолжалось около трех часов, когда я понял, что сейчас начну тонуть, потому что тепла и сил в теле не осталось. Я вынырнул, волны перекатывались через меня, устремляясь на берег. Заметно стемнело. Мелькнули далекие мачты и темный корпус «Урании-II». Но ближе ко мне, от берега отходила наша лодка, и я поплыл наперерез, надеясь перехватить ее. При этом молотил ластами, однако почти не продвигался — шел мощный навал из Атлантики. Я закричал и поднял над водой руку с ружьем. В лодку влез сам, с кормы. Скрыть свое состояние не удавалось — зубы стучали, все тряслось, морская вода разъедала пальцы, глаза.

До яхты добрались уже в темноте. Меня еле откачали от переохлаждения. Да, подводную охоту у острова Сал мне теперь не забыть.