Квартал «Шести компаний»

Из Сан-Франциско сообщают о кровавых злодеяниях большого китайского тайного общества, которое во всех городах Америки имеет членов, обязывает их страшной клятвой повиноваться и соблюдать обет молчания и свои злодеяния — их насчитывается теперь не менее ста — выполняет с такой таинственностью, что власти не могут уличить злодеев. Полиция Сан-Франциско уже несколько месяцев проникает в помещение, где собираются убийцы, и уничтожает там все, что находит, и тем не менее каждую неделю совершаются новые убийства, и по-прежнему нельзя найти свидетелей их.

«Вокруг света», 1892 год

Его звали Питер Ф. Цзян. Он был крупным физиком и заведовал важной лабораторией в Калифорнийском технологическом институте — одном из главных центров ядерной физики США.

 

 

Питер без акцента говорил по-английски, интересовался бейсболом, ходил на вечеринки — словом, средний американец. Правда, он никак не мог понять, чем спиртное лучше жасминного чая.

После работы Питер Ф. Цзян любил заглянуть в уютный ресторанчик «Пасть дракона», что примостился рядом с институтом. Однажды, когда он ел гуандунскую лапшу, к нему подсела симпатичная девушка. Потом они встретились еще и еще раз. Девушка познакомила Питера со своими двумя братьями. И теперь они вчетвером сетовали на расизм американцев, дискриминацию китайцев в США, с восхищением говорили о «грандиозном строительстве» новой жизни в КНР, о родственниках, проживающих в Китае и участвующих в этом строительстве. Через год Питеру Ф. Цзяну пришло из Пекина письмо от младшего брата.

«Дорогой второй старший брат! Живем мы все радостней и все пышнее. Сноха нашей третьей младшей сестры стала ответственным кадровым работником и удостоилась чести быть посланной на 10 лет в далекий Синьцзян обучать грамоте уйгуров. А Сяо Гэн, племянник мужа второй старшей сестры Мэй Цзин, участвовал в кампании по уничтожению мух и занял первое место — убил за день 600 мух! Теперь чище станет воздух в народном Китае! И еще: отец наш очень плох и хочет тебя видеть. Приезжай, может быть, увидишь отца в последний раз».

Новые друзья посоветовали ехать: негоже не повидать отца в предсмертный час, да и родину увидеть надо. Питер Ф. Цзян прихватил с собой по совету симпатичной девушки и ее братьев кое-какие свои записи и расчеты. Уехал — и остался в КНР навсегда.

И так, наверное, он до сих пор не узнал, что его патриотически настроенные друзья в Калифорнии были профессиональными разведчиками.

Прежде чем выйти на «подопечного», троица поступила в Калифорнийский технологический институт на учебу и проделала большую подготовительную работу. Симпатичная девушка и ее братья аккуратно записывали лекции по ядерной физике, рылись в бумажном мусоре в поисках по ошибке выброшенных записей, вели наблюдения за домом Питера Цзяна, изучили его поведение, привычки. По ходу дела им удалось обворовать институтскую библиотеку, за взятку получить в поликлинике историю болезни их профессора, завербовать хозяина ресторанчика «Пасть дракона» и оборудовать это заведение подслушивающей аппаратурой. После удачно проведенной операции все трое уехали из Калифорнии. Поле их деятельности оставалось по-прежнему обширным: всюду, где обосновались в Соединенных Штатах многочисленные китайские общины...

Бобби Мяо

Для долгой командировки в Сан-Франциско жить в гостинице было слишком дорого. Гораздо дешевле оказалось снять квартиру в трехэтажном доме на тихой и аккуратной улице. Женщина-комендант вручила мне связку ключей, заставив предварительно поставить подпись под длиннющим и весьма грозно звучащим контрактом о съеме жилплощади. Комендантша сунула оформленный контракт в папку и виновато улыбнулась.

— Не обижайтесь на эти строгости. Такова воля домовладельца. Я ведь только слежу за зданием, а он за это берет с меня меньшую квартплату.

На следующее утро меня разбудил стрекот мотора, доносившийся из дворика, примыкавшего к дому. Там копошился с машинкой для стрижки травы старичок китаец в потертом, залатанном халате. Увидев меня, старик согнулся в почтительном поклоне и льстиво улыбнулся.

— Иностланец,— спросил он ласково,— как нлавится у нас, в Амелика?

Четыре года назад старик приехал в США с Тайваня, устроился сортировщиком писем на сан-францисском почтамте, а здесь, как я понял, подрабатывает — ухаживает за цветочными клумбами, убирает коридоры, чинит в квартирах краны, отопительные батареи, свет. Мне стало жалко старого работягу, гнущего спину от зари до зари, и тем не менее, судя по его убогому одеянию, перебивающегося с хлеба на воду. Растрогавшись, я вручил ему конфеты, какую-то шкатулку и банку зеленого горошка. Старик принял дары, не отказываясь, и громко шипел в знак благодарности.

Через два дня возникла необходимость переговорить по одному правовому вопросу с домовладельцем. Трубку немедленно сняли: «Офис мистера Бобби Мяо».

Именно так и звали бедного старичка. Оказалось, что в придачу к почтовым, садовым, уборщицким и монтерским делам у него были и другие занятия. В частности, он владел шестью жилыми домами, а также имел долю в сахарной плантации на Гавайских островах.

На китайский Новый год Бобби Мяо пригласил меня в гости. Я долго карабкался по крутым сан-францисским улочкам.

Особняк завис на самом высоком холме, у обрыва. В благоухающем цветами саду, где в мраморном бассейне шныряли пестрые рыбы, нас ждал Бобби Мяо, одетый сегодня в безукоризненный фрак.

— Видите пристань, шхуна в два этажа,— указательный палец Мяо скользнул в сторону моря.— Это мой шхуна.

На пальце сверкнул бриллиант.

— А как же работа сортировщиком писем?

Бобби Мяо расплывается в улыбке.

— Зачем же от нее отказываться? Тоже заработок. А приглашать кого-то починить кран в доме слишком дорого. Я лучше сам справлюсь...

Из «кадиллаков» и «линкольнов» вылезали гости, сан-францисские китайцы — банкиры, ученые, юристы, страховые агенты, антиквары, солидные господа во фраках, дамы в мехах. Большинство гостей говорит по-английски безукоризненно. Почти все они задавали один и тот же вопрос:

— Побывали ли вы в китайском квартале Сан-Франциско — чайнатауне? Нет? Это очень красиво и забавно. Обязательно посмотрите!

Оказалось, однако, что никто из гостей Мяо в чайнатауне не живет. Люди респектабельные, они предпочитали другие, менее забавные, районы города. Впрочем, кое-кто из них начинал свой жизненный путь именно там, в кривых и пестрых переулках чайнатауна.

День чайнатауна

...Самый многолюдный чайнатаун в США, сан-францисский, просыпается под протяжные гудки с залива. Жесткий ледяной ветер гонит белый туман на холмы, в город, и вскоре все исчезает как под одеялом в этой промозглой и всепроникающий влаге. Узкие щели улиц чайнатауна начинают звучать. Поначалу лишь чуть-чуть шуршит метла дворника в потрепанном ватнике; копошится на мостовой у бара «Старый будда» помятое существо с опухшим лицом, лязгает замок решетчатой двери аптеки, где продают женьшеневые корни и спиртовую настойку из оленьих рогов. В огромном мусорном контейнере лихорадочно роется лысая старуха, торопясь до прибытия мусорщиков выудить пакеты с каплями недопитого молока, остатки бананов, отслужившие свой век носки. Чуть подрагивает деревянная коробка-пекарня, где потные и изнуренные за ночную смену парни дубасят вздутые горы теста и надрывно пыхтит огнем допотопная, покрытая сажей печь. Оживает жизнь в пестрых домах с остроконечными изогнутыми крышами — поют чайники, гремят кастрюли, чирикают человеческие голоса. Стал испаряться туман, уступая место голубому небу и сверкающему солнцу.

На площади Портсмаут, где в 1846 году впервые был поднят американский флаг в Сан-Франциско, начинают собираться старички. Они приветствуют друг друга так церемонно, словно не расстались лишь накануне вечером. Сплетни, прогнозы, воспоминания. Эти старики в теплых плащах, черных, подбитых войлоком костюмах, жилетах и накрахмаленных воротничках, приобретенных еще в тридцатых годах, в который раз переживают в беседах навсегда ушедшие дни, когда они были матросами, мясниками, грузчиками, дворниками, поварами.

Они живут на мизерные пенсии, которых едва-едва хватает на оплату в приютах и полусгнивших гостиницах, уход за единственным костюмом и одну, от силы две скромные мисочки еды в сутки. Полдень сигнализирует им, что пора начинать шахматные баталии. На листках бумаги они рисуют шахматные доски, приклеивают их к газетам, которые расстилают на гранитных плитах. Игра идет шумно, с улюлюканьем, подшучиванием, взрывами споров. Забредают на площадь хулиганы. Иногда они пристают к старикам: срывают с них шляпы, топчут шахматные доски. Полицию старики не зовут — у них нет десяти центов на телефон, да и с английским языком они не в ладах, хотя приехали в Америку очень давно.

А на центральной улице китайского города бешено хохочет реклама, ломятся от уток по-пекински, черепашьих супов и жареных медуз сверкающие чистотой рестораны. Воркует гадальщик, воет уличный джаз, веселит праздную толпу серьезный и совсем белый мим, на кирпичной стене гонконгского банка клочья портрета Чан Кайши. На крыше торговой палаты трепещут, сплетаясь на океанском ветру, тайваньский и американский флаги, негромко льется печальная органная мелодия из-за кованых дверей строгой протестантской церкви, стреляют хлопушки, толкается нетерпеливый туристский люд у входа в музей восковых фигур. Туристам, конечно, невдомек, что за всей этой яркой мишурой, экзотикой и пестрым хаосом идет в чайнатауне совсем другая жизнь — вовсе не разноцветная, а организованная, налаженная. И страшная.

Шесть компаний

Бобби Мяо категорически не доверял почте, хотя сам и продолжал работать сортировщиком писем на сан-францисском почтамте. Всю переписку с жильцами (по вопросам квартплаты, вселения, выселения) он предпочитал вести через своего дворецкого. Звали дворецкого Джереми Т. Вок Вай. Это был уже пожилой человек с телом борца и лицом интеллектуала.

Передав очередную депешу Бобби Мяо, Вок Вай сразу не уходил. Он не отказывался попить чайку, покурить. Так я постепенно узнал историю его жизни.

Родился он в Китае в начале века, в провинции Гуандун. К двадцати годам остался один — часть родственников умерла с голоду, другая разбрелась кто куда. Вок Вай, переплыв в трюме океан, прошмыгнул на берег и очутился в Сан-Франциско. Английским языком не владел, с ремеслом незнаком. Куда податься? Порасспросил народ в чайнатауне, узнал, что ему обязательно помогут в фамильном клане Вок. Все носящие фамилию Вок считались по китайской традиции родственниками и имели право на членство в этом клане. Пошел к руководителю клана — богатею Сэму Воку. Тот обещал работу, угол. Вок Вай обрадовался — повезло. Но вышло все не так здорово, Сэм выжимал из «родственничков» все соки — заставлял вкалывать по пятнадцать часов в сутки и при этом морил голодом, издевался, бил.

Из клана Вок Вай переметнулся в землячество, или, как такие организации называют, «общество взаимопомощи». Выходцы из южного Гуандуна принадлежали к одному землячеству, переселенцы из северной части провинции — к другому. Хозяева землячества давали работу и лишали работы, разбирали ссоры, тяжбы, преступления, лично выносили приговоры. Без земляческих вельмож нельзя и шагу шагнуть — только они имели право общаться с властями, сами определяли, выносить сор из избы или нет. Чаще всего сор не выносили.

Когда один из земляческих вельмож отнял у Вок Вая невесту, он пошел жаловаться в правительство чайнатауна — «объединенную благотворительную ассоциацию» (или, как ее еще называют, «шесть компаний»). Естественно, там и слушать Вок Вая не стали. А тот, что отнял невесту, отомстил за жалобу — лишил и работы и жилья. Через два дня Вок Вая избили до полусмерти неизвестные парни, ругавшиеся по-гуандунски.

Одному в чайнатауне не выжить. Вок Вай подался в тайное общество. К тому времени квартал ими просто кишел.

Вок Вай вступил в тайное «Общество Белого солнца». Определили его в отряд самообороны. Вместе с бойцами он занимался рэкетом — собирал дань с мелких лавочников, грабил банки, сражался с другими тайными обществами за контроль над источниками опиума, над игорными домами, бился с враждебными землячествами и кланами.

В конце концов угодил в тюрьму на 25 лет. Но отсидел лишь семнадцать — вызволил один солидный господин, которому Вок Вай оказал в свое время небольшую услугу доверительного свойства. Этот господин был одновременно крупным лицом во влиятельном землячестве, лидером мощного клана Вонг, президентом одного из ведущих тайных обществ. Он же состоял членом гоминдановского правительства на Тайване и специальным советником тайваньского президента по государственной политике. Этот господин помог Вок Ваю уехать на Тайвань и устроиться дворецким к Бобби Мяо. И вот четыре года назад вместе со своим новым боссом старый гангстер вернулся в Сан-Франциско. В темные дела чайнатауна делает вид, что не лезет. Правда, с членами тайного «Общества Белого солнца» отношения поддерживает, иногда видится. И вот года через полтора знакомства он сам предложил: не хочу ли я зайти в тайное общество? Так, посмотреть. Увидите — ничего страшного...

Мальчики Джо Фонга

Узкий темный переулок завален щебнем, гнилыми досками, отбросами. Где-то рядом копошится многоцветная, экзотическая жизнь улицы Грант, главной торговой артерии сан-францисского чайнатауна, а здесь никаких признаков жизни, пугающее безмолвие. На ржавой железной двери большие небрежные иероглифы. Я нажал кнопку звонка. Минут через пять лязгнули запоры, дверь натужно заскрипела и с грохотом распахнулась. На пороге стоял пузатый верзила в рваном черном кафтане и фиолетовых шароварах. Мне был нужен мистер Лю Ва Гет — один из руководителей общества. По рекомендации Вок Вая. Верзила крикнул по-китайски в темноту: «Пришел «бок гуй» — «белый дьявол», и на зов из сырой темноты появился Лю Ва Гет. Он был предупрежден о приходе и радостно, даже подобострастно приветствовал меня. Лю — щуплый человек с жидкой бородкой, лицо в густых морщинах. В самом начале беседы он сообщил, что ему шестьдесят восемь лет. Пятьдесят пять из них отдано служению тайному обществу, добавил он со скромной гордостью.

В огромном зале без окон, при свете тусклой лампочки группа древних старичков азартно режется в карты. На экране телевизора палят друг в друга из револьверов бандиты. Следующее помещение — храм. По углам его расставлены пыльные божества всех религий — даосские, буддийские, есть и распятие.

Мы шли мимо штабелей дубинок и рогатин и через низкий и узкий проход попали в просторную комнату, застеленную матами.

Там тренировались борцы кунфу. Борьба эта включает элементы каратэ, дзюдо и корейской токвандо.

Борцы закатывают глаза, надрывно вопят и швыряют друг друга на маты.

Следующее помещение, отделенное от борцов лишь легким бамбуковым занавесом,— кабинет Лю. Он кивает на обветшавшее кресло, из которого лезут вата и пружины, и сам садится на табуретку за шатающийся письменный стол. Кто-то бесшумный вносит зеленый чай в фарфоровых чашках, появляются на столе сигареты и пузатая бутыль дешевого виски. Лю осушает рюмку виски, жадно затягивается сигаретой и хриплым голосом начинает свой рассказ.

«Общество Белого солнца» существует с девятнадцатого века. Когда-то оно контролировало десяток игорных домов и покровительствовало публичным, из них и состоял чайнатаун. В общество принимали только проверенных людей, по рекомендациям и с испытательным сроком, но независимо от фамилии, диалекта и социального положения. Каждый боец отряда самообороны имел гарантии от общества, что его осуждения и тюремного заключения не допустят. Подкупали полицию, судей, свидетелей, переводчиков. Если же кто и попадал в тюрьму, выполняя задание общества, его семья пожизненно получала пенсию. Всех бойцов хоронили за счет общества и в очень хорошем гробу. С конкурирующими обществами воевали по строгим правилам — с объявлением войны, провозглашением мира. Мир праздновали вместе с бывшими врагами за одним банкетным столом. «Бок гуев» — белых и «си-ю гуев» — «чертей цвета соевого соуса» — негров не трогали: считали ниже своего достоинства, да они и не соперничали с китайскими тайными обществами.

Теперь и «шесть компаний» содержат свои «юношеские группы», а попросту — банды. В 1968 году тайное общество «Золотой дракон» образовало банду «Китайская молодежь» из гонконгских иммигрантов. Потом в их ряды влилась «Команда сорок» — это местные ребятишки. Вместе отнимали деньги у лавочников чайнатауна. Потом какая-то влиятельная сила их оттуда отторгнула и создала из «Команды сорок» банду под водительством Джо Фонга. Ее так и прозвали «Мальчики Джо Фонга». Их из чайнатауна вытеснили, и они орудуют теперь в других иммигрантских кварталах, где недвижимую собственность захватывают в руки богатеи китайцы. «Мальчики Джо» нашли себе союзников в бандах, где главарями два брата Пай Бенг (Большое печенье) и Сай Бенг (Маленькое печенье). «Печеница» обосновались в японских и корейских кварталах.

В сентябре 1977 года 17-летние молодчики из банды «Мальчики Джо Фонга» устроили кровавую бойню в фешенебельном ресторане «Золотой дракон». Его завсегдатаи — главари некоторых банд и их союзники. И в тот злосчастный вечер там ели лапшу молодежный атаман Майкл Луи и его подручный Фрэнки Йи да еще человек двадцать их советников и телохранителей. Именно по их душу пришли «Мальчики Джо Фонга». Бандиты — народ ушлый, сразу нырнули под столы. А вот из непричастных людей на тот свет отправили пятерых и еще одиннадцать человек изувечили.

Члены банд не учатся и не работают: они «профессиональные солдаты». По примеру старших, иногда респектабельных и влиятельных руководителей китайской общины, они бьются за контроль над преступным бизнесом. Самое прибыльное дело — наркотики. Героин, морфий и сырой опиум доставляют из КНР и Юго-Восточной Азии.

— Пекин,— говорит Лю,— хороший партнер. Дает лучший сорт героина, а берет дешевле других. На Пекин работают за гроши гонконгские моряки. Когда судно заходит в залив Сан-Франциско, они прыгают в воду и выбираются на берег — с героином, конечно. Если из Азии давно ничего нет, начинается война за аптечные таблеточные наркотики. Старики их не употребляют, зато молодежь уважает...

На улицу меня провожал привратник в фиолетовых шароварах. Я его рассмотрел получше: странно, он показался мне знакомым.

Где я мог видеть эти необыкновенные фиолетовые шаровары?

Революционные фиолетовые штаны

Было это лет пять тому назад. В старом, полусгнившем здании на улице Керни под громкой вывеской «Международный отель» доживали свой век немощные старики и старушки. Первый этаж заняли маоисты из КПА — «Китайской прогрессивной ассоциации» и их «Общедоступный книжный магазин». Вся эта «партия» вместе с сотрудниками книголавки насчитывала от силы человек восемьдесят. То есть в несколько раз меньше, чем имеет любая банда в чайнатауне.

Активисты КПА периодически собирались, пели культовые куплеты в честь «кормчего», ругали Советский Союз и обсуждали вопрос о том, как расширить свои ряды. Вспомнили, что председатель Мао с юношеских лет питал слабость к бандитам и еще в 20-х годах привлекал их к участию в «революционной» деятельности. В этой связи в КПА решили проникнуть в банды чайнатаунов и влить в их гангстерское нутро идеи Мао. После этого долго ходили слухи о том, что «Мальчики Джо Фонга» продались маоистам. А сам Джо Фонг до того, как его посадили за убийство на много лет в тюрьму, открыто заявлял, что начинает борьбу за «новый порядок» в чайнатауне. «Мальчики» начали «культурную революцию» с того, что стали избивать туристов. В Сан-Франциско, Нью-Йорке и в китайских кварталах других городов они развешивали угрожающие объявления: «Белые! Чайнатаун — не зоопарк, а китайцы — не звери. Убирайтесь с нашей территории!» Подписывались псевдонимами — «боксеры», «борцы за китайскую свободу». «Шести компаниям» это, разумеется, не нравилось — их доходы зависели от туристов. Поэтому они натравили банду «Китайская молодежь» на Джо Фонга и выдворили его молодчиков с территории чайнатауна.

Именно там, на заседании КПА, увидел я впервые «фиолетовые шаровары». Он был самым ортодоксальным и шумливым из их лидеров. Позже я столкнулся с ним еще раз. Завертелась тяжба вокруг «Международного отеля». Его купил ресторанный синдикат и потребовал от жильцов немедленно выселиться. Но старикам и старухам идти было некуда — нет ни денег, ни родственников. Вмешался суд — откомандировал целую армию конных полицейских, помощников шерифа, судебных исполнителей, пожарников. Перед отелем высилась «человеческая баррикада». Это маоисты во главе с «шароварами» убедили больных и хилых людей лечь штабелями у входа в здание, под копыта лошадей и кованые сапоги дюжих представителей власти. Тем же старичкам, что и ходить уже были не в состоянии, маоисты велели забаррикадироваться в своих клетушках. А сами маоисты взяли на себя самую «трудную роль»: они ненасильственно демонстрировали против произвола властей... в километре от «Международного отеля». Вещички свои они оттуда заблаговременно вывезли...

Был в КПА, теперь на службе тайного общества. Что это, задание маоистов? Скорее всего.

Впрочем, вдруг «фиолетовый» действительно разочаровался в «революционной» борьбе? Ведь после того как в КНР сменилось руководство и арестовали группировку во главе с женой Мао — Цзян Цин, в среде американских маоистов резко усилились идеологические брожения. Кое-кто превратился в непримиримого врага Пекина. Когда пекинский руководитель Дэн Сяопин находился в США в начале 1979 года, повсюду в чайнатаунах, да и за их пределами, сторонники Цзян Цин развесили лозунги: «Поддадим ренегату Дэну под зад!» Их лихорадочно срывали полицейские с помощью тех маоистов, которые вслед за Пекином слепо в который раз совершили идеологический зигзаг...

Шпионы как мухи

Питер Ф. Цзян, уловленный тройкой пекинских шпионов, был в своей судьбе не одинок.

Именно так или примерно так вернулись в КНР из США физики-ядерщики Цянь Сюешань, Цзянь Вэйчжан, Чжан Чжуняо и ряд других ученых. Так в Китае было создано в 60-х годах ракетно-ядерное оружие. Но аппетиты Пекина пока отнюдь не удовлетворены. Сейчас в центре внимания разведки три лауреата Нобелевской премии по физике, проживающие в США,— доктора Ян Чжуэньмин, Ли Цзундао, Саму эль С. Тин. Приглашения, подарки, обещания, просьбы сыплются и в адрес многих других американских ученых и специалистов китайского происхождения. И некоторые из них направились в КНР на преподавательскую и исследовательскую работу, другие и вовсе переселились на постоянное жительство в Китай. Кое-кто просто исчез из Соединенных Штатов бесследно, хотя и поговаривают, что их подобрала с одного из необитаемых островков у калифорнийского берега рыбацкая шхуна, тут же взявшая курс к азиатским берегам.

Попадают пекинские шпионы в США, затесавшись в ряды иммигрантов. Ежегодно в США на постоянное жительство выезжает около тридцати тысяч китайцев. Из Гонконга прибывают безденежные кули, с Тайваня — прилизанные миллионеры с сундуками, туго набитыми банкнотами; высаживаются на американском берегу бывшие граждане КНР, переселяющиеся в Америку на воссоединение с родственниками. Это и отставные хунвейбины, и старики, и старухи, отпущенные к детям, ранее осевшим в Соединенных Штатах. Шпионов среди них немного. Как любит выражаться один из руководителей разведки Пекина: «Шпионы, как мухи — когда их много, их легко поймать, но попробуйте изловить одну или двух мух!»

Китайское население в Соединенных Штатах перевалило за 800 тысяч человек, большинство которых обосновалось в Калифорнии и штате Нью-Йорк. Говорят, что к концу этого столетия в Соединенных Штатах будет проживать уже более двух миллионов китайцев.

Но главное не только в том, что китайцев в США просто много, а то, что в их среде — девять тысяч инженеров, пять тысяч профессоров, десять тысяч ученых — физиков, химиков, математиков, специалистов в области аэрокосмонавтики. Более половины из них прямо или косвенно связаны с американскими монополиями, занятыми новейшей военной технологией. Именно они, а не недоучки маоисты в фиолетовых шароварах интересуют пекинскую разведку. Недаром чуть ли не на каждого из них были заведены еще в 50-х годах досье.

Зачастили в США и китайские делегации.

...В ресторане «Чингисхан» среди нежных фарфоровых ваз и нефритовых букетов хризантем оживленный пир. Китайская торговая палата Сан-Франциско дает банкет в честь делегации из Пекина.

За центральным столом чинно восседают гости в бесполых маоистских френчах, с красными от удовольствия лицами. Глава делегации, человек в серьезных очках, проникновенно говорит, обращаясь к местным бизнесменам:

— Китай и зарубежные китайцы словно губы и зубы. От наших встреч столько радости, сколько капель в реке Янцзы.

В зале понятливые кивки, улыбки, возгласы.

— Да, да,— вторят ему местные банкиры, вельможи из «шести компаний», респектабельные покровители тайных обществ,— и Пекин, и Тайвань, и мы здесь — все часть одного целого — Великого Китая.

И лица гостей и хозяев вдруг становятся очень серьезными...