Безвыигрышная лотерея

В течение многих веков на большей части земель нынешних американских штатов Юта, Невада, Аризона жизнь зависела от щедрости реки Колорадо и ее притоков, которые, меняя русла, то облагораживали песчаные земли, то, уходя, превращали их в безжизненную и унылую пустыню.

«Пустыня не бесплодна,— говорили местные индейцы,— плюнь — и вырастет цветок». На границе Аризоны и Невады воздвигли огромную плотину. В начале тридцатых годов, во времена экономического кризиса, президент Франклин Рузвельт приложил большие усилия, чтобы убедить десятки тысяч американцев вложить средства и силы в строительство плотины имени Гувера. В октябре 1935 года ее закончили.

 

 

Почти две тысячи километров бежит Колорадо, а затем, «споткнувшись» о плотину, расплескивает свои воды, орошая сто тысяч гектаров земли.

И все же большая часть Невады — полупустыня. Сколько хватает глаз, сизое туманное покрывало окутывает землю до самого горизонта. В трех-четырех метрах от раскаленной бетонной полосы начинается царство полыни, ковыля и прочих степных трав. Многие городки и поселки здесь так и не изменили свой облик за последние пятьдесят лет, словно не разливалось огромное озеро Мид выше города Боулдер-Сити.

Лас-Вегас избежал подобной участи. С завершением строительства сюда пришла вода Колорадо. Если бы не плотина, городок по-прежнему оставался бы маленьким, заброшенным и пыльным местечком, в котором и деревья выживали нечасто.

Теперь американцы называют Лас-Вегас «столицей сверхновых удовольствий»: это город бизнеса, построенного на азартных играх. На улицах нет живого места от рекламы. Она цветиста и изобретательна. Реклама бьет в глаза и... по карману, заманивая приезжих во множество баров, кафе, ресторанов, игорных домов, гостиниц, где тысячи автоматов — «слот-машинз» — ждут своей пищи — долларов. Опустил в щель монету («слот» и означает «щель», «прорезь»), дернул рукоятку игорного автомата — и проигрыш. Выигрыш бывает редко. Но ведь бывает! Реклама утверждает, что выигрывает каждый третий. Вот и тянутся женщины и мужчины, бедные и богатые, подростки и старики к рукояткам «одноруких бандитов». Кому не хочется испытать судьбу?!

Мы тоже попробовали. Нас было пятеро. Первый «раунд» проиграли, второй, третий, четвертый — тоже... Наконец один из моих спутников выиграл. Скормил «однорукому бандиту» очередной «квортер» — монету в двадцать пять центов — и в двадцатый раз дернул рукоятку. Автомат заурчал. Внутри его звякнули колокольчики, и наверху загорелся разноцветный маячок, показывающий на четыре стороны цифру 10 — выигрыш в десять долларов. А все вместе мы загнали в чрево «щель-машины» не меньше тридцати. Подошедшая на звон колокольчиков служащая сообщила счастливчику, что он получит восемь долларов, так как двадцать процентов выигрыша взимаются в качестве налога.

Лас-Вегас местные жители называют «ночным Вавилоном». Сумасшедшая реклама взрывается, скачет и извивается, крутится каруселью вокруг казино и баров. Одна из центральных гостиниц города — со всеми своими игорными заведениями, ресторанами, барами, варьете, прачечными, химчистками, рекламой — пожирает за сутки столько электроэнергии, сколько ее требуется городу с населением в сорок тысяч жителей.

Энергию «игорной.столице» дает та самая плотина имени Гувера, которую американцы с таким напряжением сил строили в годы Великой Депрессии...

Лас-вегасские игорные дома, каких не знает и Монако, доступны богатым людям. Внутри казино большие и малые залы, в холлах ряды разноцветных и разновеликих «слот-машинз». Особое место отведено картежным столам, обтянутым зеленым сукном. Над ними низко подвешены яркие светильники. Крутятся колеса рулеток, шелестят карты. Снуют официанты и официантки, толкая перед собой тележки с напитками и едой.

Играют здесь сидя и стоя, играют с утра до вечера, с вечера до утра. Круглые сутки полгорода не спит: к 70 тысячам коренных жителей ежедневно присоединяются 25—30 тысяч туристов — ловцов счастья, развлечений и... горьких разочарований.

Лас-Вегас расположен на самом юге Невады. На западе штата, близ границы с Калифорнией, есть еще один подобный город-котел, где кипит азарт, пьяный угар, купеческий размах и ковбойская удаль Дикого Запада. Это Рино. Как и Лас-Вегас, он живет игорным бизнесом. Оба города безразлично относятся и к счастливчикам, и к неудачникам, ибо итог один: выигравший в конце концов обязательно проиграет. По словам служащего казино «Европа» Роджера Барнеса, логика проста и неумолима: выиграв немного, клиент становится увереннее в себе, идет на более крупные ставки, но... Но, даже уйдя из казино с каким-то выигрышем, туристы, как правило, все равно расстаются с деньгами в ближайших магазинах.

Туристы и азартные игры — залог процветания Невады. Доходы штата от азартных игр превышают миллиард долларов в год. Экономика Невады находится в прямой зависимости от клацания «одноруких бандитов», шелеста игральных карт и жужжания рулетки.

«Приглашение в азарт» в Лас-Вегасе и Рино начинается с малого. В номере любого отеля вы всегда найдете десятка два «никелей» — пятицентовых монет — для начала игры, для «затравки». Нередко рядом лежат и бесплатные талоны на выпивку. Как же тут не поиграть и не выпить на дармовщину? Ну а если никели кончились и наличные деньги тоже, к вашим услугам целая сеть ломбардов, которые никогда не пустуют. Сюда сдают все: от ручных часов и очков до верхней одежды и обуви...

Недалеко от Рино лежит большое живописное озеро Тахо. На западном берегу его расположен город Тахо-Сити, тоже центр развлечений, но гораздо меньшего масштаба, чем Лас-Вегас или Рино. Впрочем, здешнее казино «Сахара» широко известно и в Неваде и в Калифорнии. Поездка на озеро Тахо в мои планы не входила, но вдруг подвернулся случай.

В сан-францисском клубе журналистов я познакомился с Джеймсом Холденом — рослым, широкоплечим человеком средних лет, с пышными бакенбардами и длинными густыми волосами, спадающими на плечи. Холден журналист. Но бывший. Года три уже как не работает: не послушался издателя газеты. Теперь жалеет, очень жалеет.

В клуб журналистов он приходит, чтобы поесть. Во время ленча здесь бывает «шведский стол»: платишь три доллара — и ешь сколько хочешь.

— К сожалению,— признался Холден,— я не всегда могу сюда попасть. Здесь обедают в основном те, кто хорошо зарабатывает и регулярно платит взносы. Но знакомый швейцар все же пускает меня иногда. Между прочим, завтра я собираюсь поехать в Тахо-Сити. Вы не бывали в казино «Сахара»? Тогда предлагаю составить мне компанию. Для меня эта поездка важна, а вам будет полезна и поучительна...

...Субботний день на исходе. Мы ожидаем автобуса, отправляющегося на озеро Тахо. Путешествие начинается около вокзала Саутерн-Пасифик в Сан-Франциско. Автобус подбирает пассажиров еще в Окленде и Сакраменто. Херб, водитель автобуса, работает на этой линии много лет и утверждает, что больше всего в его занятии ему нравятся дорожные встречи. Хербу пятьдесят лет, у него седые волосы, форма стального цвета прекрасно отутюжена, туфли начищены до блеска. На отвороте пиджака — маленький значок «Двадцать лет работы на транспорте».

— Люблю знакомиться с людьми. Сколько интересных типов! Среди пассажиров много таких, что ездят в казино регулярно, каждый месяц.— Херб пожимает плечами: — Чудаки! Выбрасывают столько денег на ветер...— Он сам не играет никогда.

...Одиннадцать часов вечера. Завидев огни приближающегося города, пассажиры зашевелились. Я ощущаю, как воздух в автобусе наполняется ожиданием, предчувствиями, надеждами. Разговоры:

— Я никогда не беру с собой больше, чем могу позволить себе проиграть... (Полуложь.)

— Со мной только сто долларов... (Явная ложь.)

— Сегодня обязательно проиграюсь! (Не фатализм, а боязнь сглазить.)

Конечно, о проигрыше никто не думает, каждый в душе надеется, что уж сегодня-то наверняка — День Удачи.

Билет в «Сахару» стоит одиннадцать долларов. Впрочем, у входа в казино клиентам возвращают шесть долларов в десятицентовых монетах. Это приманка.

Получив кучу монет, ловцы счастья из нашего автобуса расходятся: углубляются в коридоры казино, в лабиринты игорных машин, стремясь найти ту заветную, которая их обогатит.

Мы с Джеймсом подошли к столу, где играли в «кено». Здесь уже горячился Джино, итальянец, сидевший впереди нас в автобусе.

Кено — простая игра типа лото. На доске обозначены числа от 1 до 80. В каждый кон можно ставить только на двадцать из них. Требуется угадать, какие числа появятся. Вы платите определенную сумму, выбираете, скажем, восемь чисел и, если все они выпадают, выигрываете десять тысяч долларов.

— О, я не такой дурак, чтобы верить в случай. У меня есть ПЛАН! — возбужденно шепчет нам Джино.— Систему мне, конечно, не перехитрить, но мой секрет дает много шансов на успех.

Джино показывает девять стодолларовых бумажек и обещает, что к концу ночи они превратятся в две тысячи. Он одновременно играет по десяти билетам, попеременно загадывая числа от 60 до 80. Билет стоит сорок центов, таким образом, каждый кон обходится в четыре доллара. Мы наблюдаем за Джино. Зажигаются двадцать чисел. Не выиграв ничего, он вскакивает и, обращаясь к крупье, кричит зычным голосом: «Играю те же цифры снова!»

«Секрет» Джино состоит в том, чтобы все время ставить на одни и те же цифры, никогда не менять их. Игра повторяется и повторяется, итальянец неизменно проигрывает. Билет Джеймса тоже проиграл, и он направляется к игорным автоматам. Мы желаем Джино удачи, но он нас не слышит. Снова доносится его голос: «Играю те же цифры!»

В зале встречаемся с другой нашей попутчицей, Альвиной Ленон. Она сидит на высоком табурете, скармливая десятицентовики «щель-машине». Спина напряжена, руки дрожат, время от времени женщина оборачивается и горящим взором опасливо окидывает окружающих. Сразу видно, что она уже успела выпить. Альвина начинает раскачиваться на табурете. Джеймс спрашивает, выиграла ли она. Не оглядываясь, женщина мгновенно отвечает: «Иду ровно». Это значит — ни выигрыша, ни проигрыша. Обычный ответ. Его здесь слышишь постоянно. «Иду ровно»,— единственное, что можно говорить окружающим, даже если проигрываешь. Второй смысл фразы: «не привязывайся», «отстань», «какое тебе до меня дело?..»

Альвина — бывшая учительница. Два года без работы. У нее парализованная мать, которая получает от «Бэнк оф Америка», где работала раньше кассиром, небольшое ежемесячное вспомоществование. Альвина — тайком от матери — каждую субботу ездит в «Сахару», надеясь выиграть, выиграть, выиграть...

— Вашу школу закрыли? — спрашиваю я Альвину Ленон.

— Нет, я сама ушла.

— Почему?

— Надоело, устала. Меня избили, потом преследовали...— Женщина помолчала.— Но теперь понимаю: лучше муки в школе, чем безработица... Лучше язва желудка, мигрень, даже побои, чем вот так...

Джеймс давно знает Альвину. Это он берет ее с собой в «Сахару». Неудобно ведь женщине одной ехать в такую даль, да и небезопасно. К тому же Джеймс хоть немного, но подрабатывает, пишет за других, редактирует. Когда есть деньги, приглашает Альвину на плотный обед.

— Если она не найдет работу,— сказал Холден,— того и гляди сойдет с ума. Или сопьется. Или покончит с жизнью...

Для многих учителей в американских школах, где процветают насилие, воинствующее невежество, вопрос о том, не бросить ли свою профессию и заняться чем-то другим, стал «эмоциональной необходимостью». Появился даже такой феномен, как педагогическое истощение, психологическое состояние, которое может привести к депрессии, тяжелым неврозам, самоубийству... Как и многие, Ленон не вынесла педагогического истощения. Теперь ее единственное утешение — субботняя поездка в казино «Сахара», а еще два раза в неделю она сидит с малышом соседки, отдыхая душой и получая за вечер восемь долларов.

В казино «Сахара», в живописном месте на озере Тахо, я видел людей с трясущимися руками, с лихорадочно блестящими глазами. Их души раздирал на части азарт: что лучше — сыграть в кено, в лото, на автомате, в карты? Где повезет, где удача, где те доллары, на которые можно прожить завтра, неделю, месяц, снова ехать сюда? Шум, гам, клацанье автоматов, густые облака табачного дыма...

Часа через два я снова увидел бывшую учительницу. Лицо ее набрякло, под глазами мешки. Она по-прежнему «охраняла» свой игорный автомат. Джеймс встает за соседнюю машину, начинает играть. Пяти долларов как не бывало.

В соседнем зале играют в лото. Это тоже игра для мелкой сошки, но и здесь страсти накалены до предела. Тот, кто окончит игру первым, выигрывает пятнадцать долларов, а счастливчик, закрывший карточку меньше чем за пятьдесят ходов, может сорвать даже сто долларов, но таких нет.

В четыре утра идем в бар — надо перекусить. Там встречаем Джино. Вытащив из кармана девять стодолларовых бумажек, он с восторгом восклицает:

— Смотрите! Выиграл! Я знал, что мой план сработает! Начал с полусотни, а теперь у меня девятьсот!

Никто не напомнил ему, что эти же девять бумажек он показывал в начале игры: зачем расстраивать человека? Хорошо, что он хотя бы остался при своих. Это уже удача.

...Автобус подходит вовремя, ровно в семь. Херб, хорошо отдохнувший, свежий, выбритый, улыбается нам и спрашивает:

— Ну как, все в выигрыше?

Пассажиры утвердительно кивают — таков этикет.

В автобусе Джино машет своими купюрами перед носом какой-то пожилой женщины:

— Видите? Выиграл!

Женщина явно ему завидует.

— Рулетка? — спрашивает она.

— Играю только в карты! — нахально врет Джино.— Это единственный способ выиграть.

— Но я не умею играть в карты...

— Никто не умеет играть в карты,— убежденно говорит итальянец.— Если кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что умеет,— не верьте. Тут нужна интуиция, нюх — вот как у меня. А во что играли вы?

— В кено, на игорных автоматах...-— еле слышно отвечает женщина.

— Ну, в таком случае мне вас даже не жаль. Вы были обязаны проиграть, если тратите деньги на это!

Проходит час. Кроме меня и Джеймса, все спят. Альвина улыбается во сне. Наверное, она переживает сейчас самый большой свой выигрыш, который перевернет всю ее жизнь.

Лицо Джино и во сне сохраняет выражение «бывалого игрока».

Мы с Джеймсом шепотом переговариваемся.

— Конечно,— говорит он,— в таких казино бывают и тузы, «денежные мешки». Им все равно — выиграют они или проиграют. Они развлекаются. Но больше таких, как я или Альвина. Мы надеемся на удачу, у нас нет работы. Я однажды выиграл пятьсот долларов, потом два раза по десять. И меня затянуло: вдруг еще выиграю?

— А сегодня вы много проиграли? — спрашиваю я и тут же с запозданием спохватываюсь: такие вопросы задавать не принято.

— Шел ровно,— бесцветным голосом отвечает Джеймс и, отодвигаясь, закрывает глаза...