Мост через млечный путь

Летние месяцы в Японии богаты празднествами. И некоторые города особо известны благодаря своим ежегодным праздникам. Таков и небольшой город Хирацука, что в шестидесяти километрах к юго-западу от Токио. Целый год он живет размеренной жизнью скромного районного центра. Здесь есть несколько предприятий, но для тысяч жителей главное — земледелие и рыболовство.

 

 

Задолго до праздника с ярких плакатов в городе улыбаются миловидные девушки, одетые в летние кимоно-юката, а уже накануне по окрестным городкам и деревням разъезжают машины с громкоговорителями, установленными на крышах. Не прекращается веселая музыка, непрерывно звучат слова: «Завтра, завтра, завтра. Все на праздник Танабата!»

В день открытия в автобусах, следующих в Хирацука, не протолкнуться. Вцепившись в пластмассовое кольцо, висящее над головой, раскачиваясь в такт движению автобуса, я оглядываюсь. Неужели все эти люди — домохозяйки, школьники, мужчины, старички, клюющие носом,— едут на праздник? Так и было. Лишь на полпути вспыхнула лампочка и раздался мелодичный перезвон. Мальчик, рядом с которым я стояла, нажал на кнопку: выходит. Усевшись на освободившееся место, я посмотрела в окно, до того закрытое спинами пассажиров. Дорога, по которой приходилось ездить десятки раз, неузнаваемо изменилась. Казалось, что жильцы домов решили перещеголять друг друга в обилии и яркости украшений.
— Гакусэй сан дэс ка? Вы студентка?

Вопрос задала сидящая рядом со мной пожилая японка.
— Да, занимаюсь в университете Токай.
— Ах вот как! А откуда вы приехали? Америкадзин дэс ка? Американка?
— Нет.
— Эйкоку? Фурансу? Дойцу? Англия? Франция? Германия?
— Из очень большой стра; — соседа Японии.

Женщина расширила глаза:
— Тюгоку?! Китай?! — На лице ее написано удивление.
— Я из Советского Союза. От нас уже много лет ездят к вам стажироваться японисты.

Собеседница моя непрерывно кивала, повторяя: «А содэс ка? Содэс нэ». У японцев не принято молча слушать собеседника, это невежливо, надо обязательно постоянно вставлять короткие реплики: «Ах вот как? Да неужели? Да, да, я понимаю». Так же вежливым считается похвалить японский язык иностранца, даже если тот знает всего несколько слов. Беседа перекинулась на праздник.

— Знаете его историю? — спросила соседка.
— Нет, — схитрила я.
— Давным-давно в замке на восточном берегу Млечного Пути жил император со своей дочерью Секудзе (Вегой). Дочь проводила время за изготовлением одежды для отца, и поэтому ее прозвали Ткачихой. Однажды она повстречалась с красивым и смелым пастухом Кэнпо (Альтаиром), живущим на западном берегу. Ткачиха так полюбила юношу, что позабыла о работе. Император рассердился на дочь и разрешил влюбленным встречаться только раз в году, в ночь на седьмое июля.

В ту ночь сороки — добрые птицы — сооружают мост, чтобы печальные влюбленные могли перейти Млечный Путь. Иероглифы в названии «танабата» означают — «седьмой вечер». Две самых ярких звезды — Альтаир и Вега — сияют друг напротив друга по обе стороны Млечного Пути.

В Японии в этот вечер молодые девушки молятся о счастливом замужестве. На деревьях, на стенах домов вывешивают листочки цветной бумаги с короткими стихами или именами, бумажные фигурки юноши и девушки. Полоски бумаги прикреплены к веткам бамбука, ведь его листья олицетворяют преданность — как раз к празднику влюбленных.

Незаметно за разговором мы въехали в центр города. Водитель высадил нас на две остановки раньше, чем обычно, вежливо объяснив, что из-за праздника район вокзала и торговый квартал закрыты для транспорта.

Неожиданно воздух прорезали барабанная дробь и нежные звуки флейт. Все тут же засуетились и устремились к центру. Город готовился к празднику заранее и теперь предстал перед гостями в нарядном убранстве. В центральной части города тысячи бамбуковых деревьев гнулись под тяжестью декораций. Кроме лент и фонариков (их теперь делают не из бумаги, а из винила, чтобы не попортил дождь), город украшали и герои японских народных сказок — старик Такэтори; лунная принцесса Охимэсама; Момотаро — мальчик, родившийся из персика... А вот и европейцы — Щелкунчик, герои сказок Андерсена. Легкая, невесомая Одетта, с изящно поднятой ножкой, танцевала с прекрасным принцем под звуки музыки Чайковского.

Ко мне подскочил шустрый молодой человек и протянул голубую брошюрку: «Пуризу!» Именно так звучит в устах японцев английское «плиз». Четыре странички на английском языке предназначались специально для иностранцев, приехавших на праздник. «Впервые древний праздник Танабата в Хирацука был проведен в 1951 году по инициативе владельцев магазинов в центре города, которые решили для оживления летней торговли украсить традиционными украшениями из бамбука местную Гиндзу — главную торговую улицу...»

Праздник Танабата в Хирацука стал средством привлечения покупателей с начала 50-х годов. Масштабы и популярность праздника постоянно росли, и сейчас он стал неотъемлемой частью жизни города.

Рекламный проспект обещал концерты, выставки, праздничные шествия. Выборы «мисс Танабата», выставка юбилейных почтовых марок и табачных изделий, древний ритуал стрельбы из лука, парады пожарников, каратэистов, состязания оркестров, спортивных школ, танцы Танабата-одори — все это занимало пять дней.

Под свисающими разноцветными лентами тянулись бесконечные ряды лотков. Крикливые торговцы без устали мешали якисоба — японскую лапшу, обжаренную с овощами и маленькими кусочками мяса.

Около одного лотка столпилось много народу. Я с любопытством взглянула поверх плотно сомкнувшихся черных голов.

Прямо на глазах изумленных зрителей крепкий парень вырезал красных, желтых, зеленых диковинных птиц и осьминогов из карамели. Сначала он наливал подогретую массу из ковшика на гладкую поверхность, добиваясь ровного слоя нужной толщины. Когда массу схватывало, ловкими движениями металлических ножниц продавец отсекал ненужное. Парень работал неторопливо, без суеты. Товар расходился скоро.

Расположившиеся на низеньких раскладных стульчиках, бродячие художники с жидкими бородками, в больших очках и синих беретах предлагали за несколько минут изготовить портрет любого желающего.

Бойко торговали золотыми рыбками и небольшими клетками с громадными жуками-рогачами, облепившими куски арбуза и ананаса. Рогачей отдавали довольно дешево. Чем привлекают японцев черные, малосимпатичные жуки, я никак не могла понять. Но мы ведь не склонны ценить и пение цикад, а в Японии считают, что ровное стрекотание с легким присвистом — да еще из-за расписанной японскими пейзажами ширмы! — создает благоприятную атмосферу для неспешных вечерних бесед.

На одном из перекрестков трое калек в траурной белой одежде играли на гармонике и барабане. Может быть, это шахтеры-инвалиды — в японских шахтах часто происходят аварии и взрывы. Протяжную однотонную мелодию заглушила бравурная музыка. Мостовая расцвела большими бумажными цветами — их ловко вращали школьницы младших классов. Между двумя рядами зрителей бодро маршировали девушки-оркестрантки в разноцветных униформах.

Незаметно стемнело, и на бамбуковых декорациях зажглись тысячи фонариков. Пожалуй, сейчас сама токийская Гиндза могла бы позавидовать своей провинциальной тезке, сияющей огнями всех цветов.

— Вам нравится? — Ко мне обратился мальчик из группы школьников в наглухо застегнутых, несмотря на летнее время, черных форменных мундирчиках.

Приезжающих впервые в Японию очень озадачивает, а то и раздражает, что их начинают спрашивать о впечатлениях, стоит им сойти с трапа самолета. Но это любимый вопрос японцев, и задают его повсеместно. При этом спрашивающий вовсе не рассчитывает на глубокий исчерпывающий ответ. Достаточно просто сказать, что кругом очень много народа или что нестерпимо жарко, чтобы все остались довольны.

Мальчики обрадовались, услышав, что мне очень нравится. Я стала пробираться к автобусной остановке. Это было нелегко, так как народу заметно прибыло.

На следующий день с утра по программе были танцы Танабата-одори. Полицейские очистили от людей проезжую часть улицы. Из репродукторов раздались звуки старинной мелодии, и ряды одетых в кимоно жительниц Хирацука, окрестных городов и деревень медленно двинулись по центральной улице. Каждое плавное движение их рук, каждый взгляд имел какой-то смысл. Они повторяли одни и те же движения. Иногда музыка прерывалась, женщины останавливались и ждали, чтобы с первыми звуками мелодии продолжить Танабата-одори.

Праздник в Японии не обходится без пурэзэнто — подарка. Родственники, сослуживцы, соседи, однокашники, просто знакомые — все обмениваются подарками. Товары на празднике расходятся отлично, и можно понять коммерсантов Хирацука, вложивших в устройство праздника немалые суммы. Расходились значки, сумки, жуки-рогачи, леденцы и километры фотопленки. Щелкали затворы фотоаппаратов, трещали кинокамеры...

В воскресенье, в последний день Танабата, особенно многолюдно. С утра светило солнце, установилась невыносимая жара. Спасал от нее «айсу»: мелко дробленный лед, политый фруктовым сиропом неестественно ярких цветов. Лакомство появилось в Японии несколько веков назад. Тогда лед доставляли с гор и дробили вручную, только название он сменил с японского «кори» — лед, на английское «айс».

Способность японцев впитывать иностранные заимствования сыграла не последнюю роль в истории страны, ее культуре. Сам праздник Танабата родился на материке, но японцы по праву считают его своим: он приобрел явный японский колорит.

В полдень погода испортилась, и первые капли дождя напомнили, что Танабата приходится на конец цую — периода дождей. Потом на Японские острова навалится изнуряющая жара.

Заключительное шествие началось с парада женских оркестров и учениц спортивных школ, во главе которого ехали в открытой машине три только что коронованные «мисс Танабата». Почему-то японцы никогда не могут отдать пальму первенства одной претендентке и предпочитают иметь одновременно около десятка «мисс Иокогама» или пять «мисс университет Токай». Лил проливной дождь, но девушки улыбались. «Мисс Танабата» — отличная реклама! — может в ближайшем будущем получить выгодную работу.

Гости забились глубже под навесы, распахнули зонтики. По мостовой стройными рядами маршировали девушки. Струйки воды стекали с волос по лицам и бесследно пропадали в совершенно мокрой одежде, но гимнастические булавы высоко взлетали в воздух, а дирижерские жезлы четко поднимались и опускались в такт музыке. Каждая из девушек строила свои планы после Танабата, многие работали в магазинах, хозяева которых потратились на организацию. Они работали, и дождь не должен был мешать им.

Вечером над городом ярко засияли Альтаир и Вега. Было 11 июля, и между влюбленными уже опять струилась разделяющая их Серебряная река...