Страна фей, или Подземная Каппадокия

Казалось бы, в сегодняшней Турции не встретить соотечественника уже невозможно, а родная речь преследует повсюду — от стамбульского Аксарая, где тебя быстро делают «своим» и предлагают «кожа-кожа, дублонка», и так до турецкого Дагомыса — Кушадасы, где в гостиничном номере табличка на русском языке объясняет, что приносить с собой бутылку и распивать запрещается.

Но есть еще и Турции место, где с удивлением смотрят на русского человека. Название его — Каппадокия и лежит оно всего лишь в четырех часах езды от Анкары, немного больше времени понадобится, если добираться в Центральную Анатолию из Анталии.

Дорога в Каппадокию проходит по кромке берега «Соленого озера» — Туз Гёлю. Знаменитому тунисскому Шотт-аль Джариду оно уступает лишь своим размером, но не красотой: словно аляскинское «белое безмолвие» искрится на солнце соль в полуденный зной.

 

 

В мареве плавают неясные очертания противоположного пустынного берега озера, где лишь весной появляются розовые фламинго.

Туз Гёлю — озеро с переменчивым характером — зимой оно достигает глубины двух метров, а летом покрывается твердой соляной коркой в тридцать сантиметров толщиной. Но озеро — это еще не Каппадокия, а лишь порог к ней, возможность приезжим подготовиться к чему-то необычному, а глазам — постепенно привыкнуть к горам из бело-розового туфа, больше похожим на башни и бастионы из снега, среди которых люди селились давно — еще в бронзовом веке.

Название «Каппадокия» восходит к языку древних хеттов и переводится как «страна чистокровных лошадей». Загадочные хетты властвовали здесь с XVIII по XII век до нашей эры и пали под натиском агрессивных «народов моря» и племен, которые прошли дальше — на Армянское нагорье.

Несколько веков Каппадокией владели персы. Отсюда в Персию поставляли золото, баранов, мулов и, конечно же, лошадей. 1500 прекрасных каппадокийских скакунов были гордостью непобедимой конницы Дария и его сына Ксеркса.

У персов Каппадокию отвоевал Александр Македонский. После распада его империи страна недолго наслаждалась своей независимостью и через 350 лет она становится римской провинцией. Римляне повели себя здесь весьма странно — они даже не пытались все переустроить на привычный себе лад, а ограничились лишь, во времена правления императора Траяна, строительством новых дорог. Издревле через Каппадокию проходили торговые пути из Европы в Малую Азию — еще в начале второго тысячелетия до нашей эры ассирийские купцы содержали здесь свои представительства — «карумы».

Христианство в эту страну гор и тенистых ущелий принес апостол Павел в первом веке нашего тысячелетия, а первым епископом стал Василий Великий — именно здесь после долгих странствований по Египту и Палестине он обрел покой и умиротворение. Первые христиане стали строить подземные города для защиты от набегов сарацинов — так в те далекие времена называли мусульман. Эти многоярусные лабиринты прекрасно сохранились до сих пор. Некоторое время Каппадокия принадлежала византийцам, затем ее всерьез и надолго захватили турки-сельджуки. Они много строили — в Турции сохранилось великое множество их крепостей, мечетей и медресе — духовных училищ. Воздвигали они и мощные, похожие на крепости «дворцы для путников» — караван-сараи.

Султан-Хан — так называется караван-сарай на самой границе Каппадокии. Он хорошо защищал от превратностей кочевой жизни. В этом придорожном «дворне» (именно так переводится «сарай») купцы могли не только переждать непогоду или убийственную жару, но и пополнить запасы и отдохнуть. К услугам странников были баня-хамам, конюшни, мечеть и врач.

Я пытаюсь представить себе, как все это выглядело много веков, когда здесь кипела караванная жизнь и смешивались все языки: в Султан-Хане останавливались не только купцы-мусульмане, но и торговцы из Италии, Франции, с Кипра, возможно, даже из России. Кто знает, не здесь ли ночевали «ходившие за три моря» тверские купцы? Что же касается различных взглядов на веру и пути достижения блаженства, то эти разговоры, по молчаливому уговору, оставляли за мощными воротами караван-сарая — во все времена торговлю и политику старались не смешивать.

— Бей-эфенди, чай? — из задумчивости меня выводит детский голос. Черноглазый мальчишка дружелюбно глазеет на меня и повторяет свой вопрос. Я рассеянно киваю головой, — Ага, чай, чай. — Мальчик куда-то исчезает.

Долгая дорога по жаре и обилие впечатлений делает свое дело — хочется заползти в прохладу бывшей конюшни и больше ни над чем не ломать голову, ничего не записывать, не запоминать, а тихо подремать под древними сводами — благо что за прошедшие века запах навоза окончательно выветрился.

— Чай, эфенди, — передо мной вновь возникает тот же мальчишка, но на этот раз с подносиком, на котором стоит грушевидный стаканчик.

Медленно — так, как это делают местные, потягиваю чай. Через несколько минут вдруг прихожу в себя, словно после долгого отдыха.

На прощание обхожу караван-сарай вдоль стен с внешней стороны — прямо под стеной вижу в тенечке отдыхают аксакалы. Рядом, для просушки на солнце сложены аккуратные брикеты кизяка. Сердце мое подсказывает: вот она — настоящая турецкая «глубинка», истинная жизнь турецких тружеников!

Все, что можно и нужно увидеть и Канпадокии, очень удачно вписывается в четырехугольник из поселений, названия которых не каждый сразу выговорит без ошибки — Невшехир — Аванос — Мустафапаши — Деринкую.

Расстояния между ними — не больше 20 километров, поэтому стоит поездить у подножий скал и у тебя сразу возникает эффект «трех сосен» — вроде бы уже здесь проезжали, а вроде бы и нет...

На закате мы попадаем в долину Голубей. Под действием солнца начинаются почти мистические превращения волнистых скал — в них появляются черные провалы и они словно незаметно растворяются в надвигающейся темноте.

Каппадокия никого не оставляет равнодушным: геолог начинает говорить о ее вулканическом прошлом, историк — о сменяющих друг друга волнах цивилизаций, художник — о мягком свете и нежности форм, фотограф — об игре света и тени. Но все они, должно быть, сойдутся в одном — эту сказочную страну, хорошо спрятанную от посторонних глаз еще в незапамятные времена, создали феи — одну из долин так и называют «долина фей», а в скалах-конусах не иначе как скрываются тролли.

В Турции к Каппадокии и ее жителям отношение особое, сродни к тому, что у нас было к Сванетии: все здесь самобытно и люди особые. Но Каппадокия еще славится и своими мастерами: виноделами, резчиками по камню. И еще, это город гончаров... Через Каппадокию протекает самая длинная река в Турции — Кызыл-Ырмак — Красная река. Еще задолго до рождения Христа на ее глинистых берегах возник город Венасса. Сегодня он называется Аванос. Гончарное искусство здесь было распространено еще во времена хеттов — их древнюю технику до сих пор еще используют ремесленники в Аваносе. Все дело в прекрасной глине: ее красный цвет и дал название реке.

В Аваносе стоит заглянуть к мастеру Галипу — его имя известно далеко за пределами Турции — в Париже у Галипа своя галерея керамики. Зимой к нему приезжают ученики со всего мира и живут в семьях в окрестных деревнях. Гончарным искусством в его семье занимаются по наследству.

— Я, правда, эту традицию вначале нарушил, — рассказывает мне Галип, не отрываясь от гончарного круга, — выучился на врача, пошел работать в больницу, но быстро понял, что это все-таки не мое дело — лечить людей. Лучше быть хорошим гончаром, чем обычным врачом...

За рассказами о себе и о гончарных секретах Галин незаметно слепил горшок и отставил его в сторону.

— Потом изделие выставляют на сушку на солнце на три дня, — объясняет мастер, — затем отправляют в обжиг. Температура не должна превышать 1000 градусов. В дрова мы добавляем солому, сушеный изюм и кое-что еще, но об этом я тебе не скажу — это мой секрет. — При этих словах Галип снял со стены одну из своих тарелок и щелкнул по ней пальцами. Тарелка загудела подобно маленькому колоколу.

— Но главное в нашем деле — глина. Такой глины, как у нас в Аваносе, нигде больше не сыщешь!

Кроме своих «гудящих» кувшинов и тарелок, добродушия и многочисленных учеников, Галип известен оригинальной коллекцией. Его магазин-мастерская, как и все постройки в Каппадокии, выдолблен в скале. Туннели увешаны прядями женских волос с адресом и телефоном — свой «автограф» оставили женщины со всех континентов. Если гостья отказывается добровольно отрезать прядь, то Галип как-нибудь ухитрится его оттяпать сам — ножницы у мастера всегда наготове. Раз в год он устраивает лотерею, и победительница за его счет приезжает на две недели и Каппадокию.

В IX веке, когда начались гонения на иконы и другие изображения человека, долина Гереме стала важным центром духовной жизни Малой Азии. Здесь появились первые подземные церкви. XI столетие считается «Золотым веком» в искусстве росписей в Гереме. Но с историей распространения христианства Гереме была связана гораздо раньше: еще в IV веке здесь появился подвижник и христианский просветитель Василий Великий. Он пришел в Каппадокию в поисках мира в душе и праведной жизни. Здесь он обрел ее. Василий Великий основал первые подземные монастыри, он же создал первые в мире уставы монастырской жизни. И вес это произошло в Каппадокии.

Стоит взобраться на скалу и окинуть взглядом тянущиеся на километры странные скалы-термитники. Трудно себе представить, что под ними скрывается еще одна страна — подземная Каппадокия. Города-катакомбы — это тоже прошлое «страны фей».

Подземный город Каймаклы начинается с решетки. На входе проверяют ваш билет, и вы можете начинать свое путешествие в преисподнюю, однако она, как выяснилось, прекрасно освещена и в ней вовсе не холодно и не сыро, как это бывает в пещерах, — причина тому — сложная система вентиляции столь же древняя, как и сам город.

В городе Каймаклы — девять подземных уровней. Но есть еще более «глубокие города». Тоннели, залы и галереи растекаются в толще породы на километры. Сколько столетий и сколько поколений проводили свою жизнь в этой «кротовой» работе? Не только ради собственной безопасности, но и ради будущих поколений.

От сохранения секрета подземелий зависела жизнь людей. В дни, когда приходила опасность, жители древней Каппадокии уходили под землю. Так неоднократно спасались христиане во время набегов арабов и даже монголов. В штольнях и переходах хранились запасы провизии, которых могло хватить надолго. На очень долго — на срок, пока терпение захватчика не закончится. Все города имели потайные выходы. Вход в город-крепость закрывался огромным жерновом. «Выкурить» беглецов из такого убежища было тоже невозможно — дым распространялся не дальше первого яруса. Вентиляция, многоярусность и потайные ходы делали такой город неприступным.

Греческий историк Ксенофонт описывал такой город еще в пятом веке до нашей эры. Он очень сетовал, что при всех своих талантах обитатели подземных городов не облагораживают вино водой и пьют его варварским способом — неразбавленным. В наши дни в подземном баре в Каймаклы предлагают только чай.

Те, кто побывал в Каппадокии, не устают рассказывать, что когда над ней сгущаются сумерки, а люди, утомленные долгим жарким днем и впечатлениями, погружаются в сон, из своих подземных убежищ, на макушке одной из скал появляются добрые феи. Но увидеть их могут лишь те, кто не утратил способности верить в сказки, а значит, в добро, которое поселилось в Каппадокии.