Заклятие Эдуры

Как-то во время путешествия по Шри Ланке у нас выпало свободное время, и Абеи, наш гид, предложил посмотреть небольшой городок Нувара-Элия, горный курорт, который британцам так напоминал Шотландию, что здесь отдыхали офицеры колониальных войск (даже из Индии) и чиновники.

Чтобы увидеть весь город сверху, Абеи потащил нас на вершину небольшой возвышенности, носящей лирическое название «Холм одинокого дерева». Там, правда, росли и кустарники, и не одно, а несколько деревьев.

Мы поднимаемся по тропинке между огородами, где зеленеют приятные нашему взору, но вовсе не экзотические морковь, капуста и картофель.

— Не жаркий климат — в горах все хорошо растет, — комментирует Абеи, — особенно выгодно продавать местные гвоздики и розы в Коломбо.

 

 

Окинув взглядом с холма городок, я понял, почему его еще называют «Чашей, вырезанной в изумруде». В зеленой долине, окруженной горами, среди клумб гортензий виднелись увитые зелеными гирляндами типично английские белые домики с остроконечными черепичными крышами; на опушке парка Виктории — группа людей, одетых для гольфа, собиралась сыграть в эту аристократическую игру; на дорожках ипподрома гарцевали скакуны, своенравно выгибая крутые шеи. Чисто Англия...

А вот пестрый, яркий базар на площади городка носил уже ланкийский характер. Спустившись с холма и пройдя вдоль циновок, заваленных фруктами и овощами, от редьки до колючих плодов джекфрута, мы разговорились с полным достоинства мужчиной в белой рубашке и юбке, который быстро-быстро рассказывал Абеи (оказывается, он с ним был знаком) о том, как в их деревне идет уборка риса. Он приглашал и нас заехать по дороге в гости, уверяя, что это совсем недалеко от города.

Было трудно отказаться от приглашения, и к середине дня мы уже подъезжали к окраине деревни, где вовсю шел обмолот риса.

Пока ехали, Абеи поведал нам, что хороший урожай риса не вырастишь без соблюдения многих установленных издавна правил. Дело в том, что именно выращиванию риса, как главного продукта питания, сингалы уделяют особое внимание, называя его «Бат Девийо», то есть «Бог Рис».

Прежде всего при выращивании риса четко распределяются обязанности между мужчинами и женщинами. Мужчины готовят землю под посев, жнут, обмолачивают зерно, однако только женщины высаживают рассаду и провеивают зерно.

— Нынешнее поколение не знает всех обрядов, — говорит Абеи, — но когда-то считалось, что женщина не просто высаживает рассаду, а заключает брак с полем; мужчина на току выступает как хранитель жизни, а зерно — семя жизни, вместилище мужской энергии.

Подъехав вплотную к току, мы застали всех участников работ в приподнятом состоянии. Мужчины были одеты в узкие набедренные повязки — «амудаи», а «редда» — несшитые юбки женщин были подоткнуты выше колен. Головы у всех повязаны платками, а над током неслась то ли песня, то ли заклинание, обращенное к богине земли Михикат с просьбой о богатом урожае.

Все селяне поклоняются Солнцу, от которого зависит погода, обилие дождей. Только после обращения к Солнцу, Земле и другим божествам, после их разрешения, срезают первый сноп риса:

Милостью я одарен от богов Солнца и Луны, милостью,
Милостью одарен я от Михикат-Девы, милостью,
Милостью я одарен от богов мирозданья, милостью,
Милостью срезать рис — от царя богов, милостью.

Крестьяне тянули в такт работе свои обрядовые песни, а я думал о том, как крепко в сельской местности сидят корни старого, еще добуддистского времени. Абеи рассказывал нам о роли знахарей и колдунов в деревне, без которых порядочный крестьянин и шагу не ступит.

— Если в жизни должны произойти какие-то перемены, предстоит что-то важное, ланкиец обязательно пойдет посоветоваться к гадалке, — говорит Абеи. — И нам бы не мешало к ней заглянуть перед дальней дорогой.

Но искать мы стали не гадалку, а колдуна: интересно же взглянуть на все эти обряды своими глазами. Пока ищем, Абеи продолжает просвещать нас по колдовской части.

Служитель демонического культа — «эдура», что по-сингальски значит «знаток», «мастер». Называют их еще и «якадура», в переводе это вроде как «мастер изгнания демонов», так как «яка» — означает «дух» или «демон». Сингалы искренне верят в демонов, наделяют их необычной силой, большим ростом. Они страшны лицом, зубасты и клыкасты, и живут очень долго. Их привлекают запахи жареного, ароматы духов и мыла, так что лучше к вечеру ничего не жарить и не мыться, особенно в полночь — любимое время для бесчинства демонов.

От них можно откупиться жертвоприношениями, помогают также заговоры и талисманы. Но уж если встретишься с яка лицом к лицу, лучше всего искать укрытия в воде.

Абеи глубоко вздохнул, заметив на наших лицах недоверчивое выражение, и сказал:
— Я сам этому не верил, пока не оказался однажды совершенно один в лесу. Внезапно в листве мелькнула страшная рожа, я вскрикнул, а это существо, наверняка яка, дико захохотало и побежало к ручью, где стало сильно плескаться, шуметь и ухать, стараясь испугать меня. Теперь поверили?

Поверили мы или нет, но рассказы о демонах-яка, причиняющих зло людям, насылающим на них болезни, мы слышали уже неоднократно. Кроме того, в наших музеях видели ритуальные маски, изображающие духов различных болезней: слепоты, паралича, язвы. Самый страшный из демонов может наслать аж восемнадцать хворей.

И вот от всех этих болезней и напастей со стороны демонов и должен спасать своих односельчан колдун-эдура. Хотя почувствовавший недомогание может вначале обратиться к «ведарале», почтенной и уважаемой личности в сингальской деревне, исповедующей «науку о продлении жизни» с помощью народной медицины. Ведарала врачует в основном снадобьями из лекарственных растений, животных и растительных жиров, а также минералов.

Когда же такое лечение не помогает и больной начинает подозревать, что его сглазил или наслал порчу демон, он еще может попросить буддийского монаха прочесть соответствующие сутры над своей повинной головушкой и даже принять разные обеты послушания и смирения. А уж если и это не принесет ожидаемого облегчения, то остается один путь — идти к эдуре. Хотя...

Есть еще последняя перед этим инстанция: гадатель-шастракария, который должен объяснить природу болезни, поставить, так сказать, точный диагноз.

И прежде чем отдать нас в руки колдуна-эдуре, Абеи повел нас вначале к диагносту-шастракария. Вел он нас какими-то закоулками, чтобы избежать ненужных встреч, то есть дурного глаза.

Перешагнув через порог приличного дома, Абеи без слов вручает нашему благодетелю связку бетелевых листьев и кладет сверху серебряную монетку.

Шастракария молча берет листья, не спрашивая наших имен или цели пребывания в здешних местах, тем более нашего местожительства. Он все должен узнать, тщательно изучая прожилки на листьях бетеля, разглядывая их на свет. Напряженно хмуря лоб и закатывая глаза, врачеватель начинает выдавать сведения, в основном связанные с изъянами наших организмов и недугами, подчас довольно точно угадывая наши заболевания. Это бормотание продолжается долго. Он прерывает его только вопросами к нам:

— Верно ли я говорю?
— Есть ли у вас признаки этого недомогания?
— Испытываете ли вы боли? Наконец, диагност называет причину заболевания, связанного, конечно, с порчей, насланной злым демоном, и дает рекомендацию: в такое-то время обратиться к такому-то эдуре.

Нам сделать выбор несложно, так как в деревне, куда мы попали, имеется лишь единственный эдура.

Обычно эдуры принадлежат к низшим кастам, к примеру, барабанщикам, а иногда — парава, то есть рыбакам. Окружающие их сторонятся и относятся к ним несколько презрительно, как к чему-то нечистому.

— Эдура может быть и пьяницей, и обманщиком — этим никого не удивишь, — объясняет Абеи, — ведь ему приходится иметь дело с демонами, способными на вероломство и любую подлость.

Поэтому, конечно, не всякий может стать эдурой, образуется как бы особая каста жрецов или шаманов, которые по наследству передают свои знания. Роль эдуры в деревне важна, он окружен учениками, перенимающими его опыт, приемы врачевания, которые не должны забываться, пропасть, так как они помогают сохранять здоровье и жизнь окружающим.

Кроме разных колдовских приемов, эдура использует траволечение, народную медицину. Все это ученики перенимают у своего наставника во время приема больных.

Нас деревенский эдура принял в полутемной комнате, посреди которой стоял табурет, покрытый белой материей. На нем были разложены предметы, которые он заказал Абеи заранее. Мы таки решили провести очищение у эдуры перед дальней дорогой — то есть путешествием по острову — и обезопасить себя от козней яков.

Итак, на табурете лежали пять цветков (разных видов и окраски), благовонная палочка и свечка, а также какой-то порошок.

Эдура монотонным голосом начал читать заклинания, посыпая при этом порошком пол вокруг нас, чтобы, вероятно, прогнать из комнаты вездесущих яка. Желая совсем напугать их, он время от времени принимался громко кричать и топать ногами.

Затем он налил в чашку воды, насыпал туда немного порошка. Вода покраснела. В ней он выкрасил пучок ниток и дал нам их держать, не выпуская другой конец из своих рук.

Повторив несколько раз заклинания, эдура в конце ритуала повязал нам разноцветные нитки (уже заколдованные) выше локтя левой руки.

Но мы стали участниками обряда, где лишь произносятся заклинания и место освящается с помощью предметов. По-настоящему же свое колдовское, шаманское искусство эдура показывает в больших действах, где присутствуют носители зла — яка, с которыми он борется. Тут эдура своими заклинаниями оживляет духа яка в больном и сражается с ним в буквальном смысле, доводя себя до состояния крайнего экстаза. Тогда он вызывает этого яка, видит его и изгоняет своими заклинаниями.

Подчас разыгрываются большие представления, где эдура может изображать главного борца с яка или больного, отвлекающего на себя их внимание, и даже самого злонесущего яка. В различных сценах такого представления может быть много участников (все они в соответствующих костюмах и масках): и сами яка, и танцоры, подчас тоже перевоплощающиеся в демонов, и барабанщики.

Центральный момент — жертвоприношение для яка, причем это может быть, к примеру, курица с рисом, которую яка начинает с жадностью пожирать перед всем честным народом. А заканчивается такое театральное действо в полночь — излюбленное время яка, когда они охотятся за своими жертвами.

Чтобы читатель лучше представил происходящее во время этих ритуальных сборищ, стоит привести отрывок из книги «В глуши Цейлона», написанной известными русскими исследователями культуры сингалов А. М. и Л. А. Мерварт, побывавшими на острове в начале этого века. Авторы описывают церемонию заклинания духа восемнадцати болезней Махакола-санни, которому подчиняются демоны безумия, болей в желудке, озноба и т.д.

«...Шаман (эдура — прим. авт.) прыгал, приседая, вертелся с такой быстротой, что все его три юбки-волана раздувались колесом, как юбочки балерины. Пот катился с него градом, у него уже не хватало сил свистеть в дудку, и казалось, что сейчас он упадет в полном изнеможении.

Один за другим на вызов шамана явились восемнадцать дьяволов. Каждый имел свою особую маску и особую одежду. У некоторых одежда состояла из листьев. У некоторых вместо масок были только клыки, торчавшие изо рта...
Так пляски и заклинания продолжались целую ночь.
Около пяти часов утра появился один страшный демон. Его маска в темноте казалась черной. Среди угощений была и живая курица. Дьявол схватил курицу за шею и с воем, от которого кровь застыла у меня в жилах, завертелся волчком, а затем вцепился курице зубами в горло. Курица пронзительно кукарекала. Из перегрызенного горла тяжелыми темными каплями падала кровь. Черт скрылся за дверью...
Шаманы как-то разом ударили в свои там-тамы. Главный шаман пронзительно засвистел, закружился, и казалось, что он никогда не остановится. Даже у постороннего наблюдателя при виде этой пляски захватывало дыхание. Наконец он упал».

Может быть, и к лучшему, что мы не стали свидетелями подобного зрелища, а лишь участвовали в гадании простоватого деревенского колдуна-эдуры. Не знаю уж, насколько можно полагаться на его заговоры и всегда ли оправдывались его прогнозы, но в дальнейшем путешествии по Шри Ланке нам не встретилось ни одного страшного яка и нас не преследовали никакие напасти и злоключения.