Обучение любовью

Затаив дыхание, я сижу под вешалкой около входной двери в прихожей и прислушиваюсь к скрежету и грохоту нашего допотопного лифта. Остановился… сердце радостно замирает… нет, это опять не на нашем этаже. Кажется снова кто-то вызвал… нет, показалось. Время близится к шести, а я уже достаточно большая, чтобы знать, что скоро вернется с работы дедушка, мой самый большой друг. И начнется главное чудо, которого я жду уже давным-давно, с самого утра, весь бесконечно долгий день.

 

 

И вот, позади мой радостный приветственный визг, съеден ужин, мы укладываемся на огромной, в полкомнаты, дедовой тахте, уютно укрываемся пледом… «Ну, что сегодня? Опять Карлсона? А не надоело?..» Ну, конечно же, не надоело! Да и книгу я еще с обеда припрятала под мохнатой диванной подушкой! И вот, вожделенная книга раскрывается, и самый родной в мире голос уносит нас обоих в волшебную страну…

Сегодня, хоть и прошло больше тридцати лет с тех удивительных вечеров, я не только помню чуть ли не наизусть и «Карлсона», и «Буратино», и сказки Андерсена. Я во всех деталях вижу каждую картинку в книгах моего детства, чувствую их запах и безошибочно определю, какой была на ощупь бумага в «Сказке о царе Салтане», а какой – в «Аленушкиных сказках».

Сколько времени пробродили мы по зачарованным местам? Не знаю: мне все равно, прошло десять минут или два часа: в нашем волшебном мире время идет по своим. сказочным законам! Но вот, книга подошла к концу, замолк дедов голос. Мы лежим, прижавшись друг к другу, освещенные теплым светом настольной лампы, а бесконечно огромная комната теряется, растворяясь в вечерних сумерках.

И вдруг меня осеняет: «Дедушка, я угадала! Ты – добрый волшебник!» Ну, конечно же, он – волшебник, в пузатом кожаном портфеле которого хранятся до поры, до времени все эти ковры-самолеты и скатерти-самобранки, прячутся мудрые звери и веселые человечки. И разве смогла бы я, маленькая, глупая, с вечной дыркой на коленке и обкусанными ногтями, оказаться без его волшебства в тех заоблачных мирах, во всех этих тридевятых царствах, тридесятых государствах, в маленьком приморском городке, где увидел свет Буратино, в Джунглях, где Маугли сражался с Шер-Ханом или на самой обыкновенной улице, в самом обыкновенном доме, на крыше которого поселился необычный человечек с пропеллером за спиной. Разве стали бы знаться со мной, сопливой, застенчивой, неуклюжей, Кай и Герда, Винни-Пух, и Пятачок, Иван-Царевич и Василиса Прекрасная, если бы не его связи в этом зачарованном мире! И я знаю, пока он рядом, добро всегда победит: гном расколдует Нильса, Сидбад вернется домой из опасного путешествия, а маленькая Дюймовочка доберется до страны эльфов. Ведь мой добрый волшебник не допустит, чтобы злые победили беззащитных и слабых! Ну, а поверженных врагов мы не добиваем: пусть исправятся и живут себе!

Как бы я хотела сама стать волшебницей! Научиться этому колдовству: разбирать непонятные черные закорючки, сплошь покрывающие страницы любимых книг, эти тайные заклинания, открывающие двери в страну чудес! Тогда бы я, наверное, по праву входила бы в сказочное королевство.

Кажется, меня как-то учили читать: смутно, но грани младенчества припоминаю какие-то кубики с Арбузами и Барабанами, азбуку с Аистом на обложке, по которой пыталась учить меня моя прабабушка (о ней речь еще впереди…). Но, то ли учили не слишком настойчиво, то ли не так, как надо, то ли я была слишком мала, но, кажется, проку от тех уроков было мало. Я не видела абсолютно никакой связи между непонятной Кирой, у которой (о, счастливица!) есть Косы, чьей-то (явно не моей!) Мамой, неизвестно зачем моющей Раму, и страной чудес, что скрывалась под корешками наших с дедом книг и в которую я так стремилась.

Я отчетливо помню тот день, когда научилась читать: один из тех редких дней, что запоминаются во всех деталях и остаются в памяти навсегда. Кажется, мне четыре или чуть больше. Я сижу на полу в детской и держу в руках книгу, я даже запомнила, какую именно: Бунин, «Детство», сборник стихотворений. Привычно перелистываю страницы, разглядывая давно знакомые картинки. И вдруг я обнаруживаю, что среди черных закорючек, которые еще вчера казались мне каким-то орнаментом, равномерно покрывающим книжные страницы, есть знакомые мне слова. Я не «собираю» их из букв, не прочитываю по складам, а именно узнаю целиком, сразу: «тень», «окно», «зима», «береза»… Еще и еще – теперь уже целенаправленно – я всматриваюсь в закорючки на листе. Ага, вот еще: «река», «лужи», «утро»… Словно приоткрылась та волшебная дверь и подглядываю в щелку: еще немного и я пойму, догадаюсь, сама, без посторонней помощи проберусь в сказочное царство. А если попробовать подряд? Да тут целый стих! И я могу САМА его прочитать!

И хотя это были, конечно, знакомые, много раз слышанные стихи, завораживал сам магический, колдовской процесс: как по мановению волшебной палочки черные малопривлекательные «козявки» превращаются в прекрасные звучные слова, из которых складываются стихи. Вот, дедушка, я и разгадала твой секрет!

Вдруг ожила знакомая Сретенка. По дороге в детский сад я теперь успеваю узнать очень многое: за окном троллейбуса проносятся вывески, еще вчера – немые и чужие, а сегодня – родные и знакомые: «Мясо», «Грибы-Ягоды», «Табак», «Лесная быль», «Авторучки»…

Через несколько дней я уже читала запоем, не переставая, все, что попадалось под руку: от кулинарной книги до старых газет, упиваясь своей новообретенной властью над колдовскими значками. Кстати, читать вслух я выучилась позже, чем про себя, а в первом классе никак не могла взять в толк, как это можно читать по слогам, и получала… тройки по чтению!

Были в моем детстве и другие книги: тяжелые, в тисненых переплетах, с золотым обрезом, с плотной, кремовой, хрупкой бумагой: старинные. Их берут только чисто вымытыми руками и читают сидя за столом, ни в коем случае не лежа на диване или, не дай Бог, на полу. Я уже давно умею читать, а с ними справляюсь с трудом: противные еры и яти не дают с привычной легкостью пробираться сквозь текст. Эти книги дает мне прабабушка, бывшая курсистка, с гордой осанкой и старинной прической. Она, кажется, так до самой смерти курсисткой и оставалась, с гордостью неся по жизни почетный титул, присвоенный всему их выпуску женских Политехнических курсов: первые русские женщины-инженеры.

Это сейчас издаются и переиздаются «Маленький лорд Фаунтлерой», «Леди Джен или голубая цапля», «Таинственный сад», «Маленькая принцесса», «Без семьи», а тогда они считались буржуазными, слащавыми и были, казалось, навек вычеркнуты из круга детского чтения.

Приносят мне книги старухи, такие же удивительно красивые, прямые и статные, с такими же старинными прическами, как и у моей прабабушки. Они сохранили эти томики своего детства вместе с поредевшей горсткой фамильных украшений, пронесли их через пламя революций и войн, не поддались соблазну променять на буханку хлеба в голодные годы или кинуть в «буржуйку», чтобы хоть чуть-чуть согреть стылую комнату. От книг этих пахнет иными временами, иным детством. Я слишком мала, чтобы это понять, но не могу не почувствовать, не уловить эту особую ауру старины и запретности.

Не считаясь с мои дошкольным возрастом, прабабушка, так и не расставшаяся с наивными демократическими иллюзиями своей юности, читает мне вслух Некрасова, в таком же солидном зеленом, с золотым тиснением переплете, с черными ятями на плотной коричневатой бумаге. Я и по сию пору помню наизусть «Русских женщин», пронзительную поэму о любви и верности, поразившую меня в шесть лет…

А что же мой мудрый проводник? Он по-прежнему ведет меня по дорогам волшебной страны. Уже прочитан Жюль Верн и Диккенс, Гюго и Дюма, и, хоть мне скоро двенадцать, я по прежнему приползаю вечером с книжкой в обнимку: слушать дедово чтение. Хотя тогда, на пороге отрочества, я и под пыткой не призналась бы, что мне до сих пор читают вслух.

Говоря современным «научным» языком, дед определял для меня «зону ближайшего развития»: то, что я не могла еще прочесть и осознать самостоятельно, читал мне он. Ухватив книгу, которая была еще мне «не по зубам», я шла к нему, и вместе дело шло веселее.

Собственно, все детство и отрочество я провела за книжками. Нет-нет, в этом не было ни йоты от усердия пай-девочки. Я читала запоем, до одури: в детском саду под одеялом во время тихого часа, в школе на переменах и на уроках. Я врезалась в фонарные столбы, потому что читала на ходу, я опаздывала в школу, потому что, зачитавшись, проезжала нужную остановку. Читала на физике и химии, литературе и географии. Я разыгрывала в куклах романы Диккенса в тринадцать лет и мысленно живописала романтическую историю собственной жизни в пятнадцать. Я в седьмом классе заучивала километрами стихи Ахматовой и Мандельштама, а в девятом килограммами выдавала собственные.

Как ни странно, я не стала ни книжным червем, ни синим чулком и даже ухитрилась вынести кое-какую информацию из школьной программы, которая, казалось, мирно катилась где-то на иных параллелях, куда не ступала я. Но книги и слова, околдовав меня в раннем детстве, стали моей судьбой.

Что нужно делать, чтобы приучить ребенка читать? – часто спрашивают меня родители. Или еще хуже: как заставить его любить книги? В с популярных статьях для родителей вы найдете немало советов технического характера: мы попытаемся разобраться, каковы современные тенденции в обучении малыша навыкам чтения, в каком возрасте нужно начинать воспитание читателя, которые помогут вам выбрать книги, подобрать методики обучения. Но все же, главного не найдешь ни в одном методическом пособии, не распишешь на карточках. Лишь сила вашей любви может помочь малышу приоткрыть волшебную дверцу, за которой простирается удивительная сказочная страна. А не будет волшебства – лишь уныло скрипнет ржавая калитка, открывая пыльную тропу в Царство Скуки.