Дом для Дум

Ровно сто лет назад, весной 1906 года, жители Российской империи избрали свой первый парламент. Но просуществовал он недолго. Россия почти целый век жила без настоящего парламентаризма. В наши дни место империи заняла федеративная республика, сменилась столица, съежились границы, изменилось правосознание. Что же такое Государственная дума сегодня?

 

 

Ведь парламент — это не только «ареопаг», утверждающий высшие правила, по которым живет общество, не только арена борьбы, но и просто контора, куда множество людей ежедневно приходит на работу.

Историю четырех дореволюционных Дум России вкратце можно представить как анекдот, начиная с самого зарождения парламентской идеи в стране. В Петербурге принялись активно обсуждать ее еще в конце XIX века. Но обсуждали поначалу как некое абстрактное предприятие, которое бог весть когда реализуется. Даже в канун 1905 года, когда положение в империи до предела обострилось, Николай II надеялся обойтись без Думы, предпочтя предоставить диктаторские полномочия для «борьбы с мятежом» своему дяде, великому князю Николаю Николаевичу. Князь, отличавшийся большим трезвомыслием, чем племянник, заявил: «Я застрелюсь у тебя в кабинете, если необходимые свободы не будут дарованы». Только тогда государь поручил министру внутренних дел Булыгину составить проект Собрания с законосовещательной функцией, который и был высочайше утвержден в августе 1905-го. Однако даже в процессе этой разработки творцы проекта сомневались в том, что эта «птица» полетит.

Тогда же впервые прозвучало и слово «конституция», произносимое неизменно вместе с именем графа Сергея Витте. Именно ему было предоставлено право сочинить первый основной закон России — печально известный Манифест 17 октября, в котором народу империи даровали несколько свобод: слова, собраний, митингов и демонстраций. «Отныне в России ни один закон не будет иметь силу без утверждения его Государственной думой», — сказал царь, цитируя прекрасные слова Витте. Общество всколыхнулось, политические деятели всех мастей «засучили рукава». Население узнало, что в стране существуют монархисты, кадеты, октябристы, трудовики, эсеры, большевики, меньшевики и т. д.

В 1906 году началась избирательная кампания. Непривычные к подобному шоу россияне взирали на нее с некоторым изумлением. Активные участники событий принялись печатать листовки, брошюры, собирали шествия, создавали ячейки на местах. Так, например, у кадетов через несколько месяцев уже имелась «сеть», охватывавшая 59 губерний России, а у октябристов — 70. Третья влиятельная, но слишком радикальная политическая сила — эсеры после долгих внутренних прений бойкотировала «думский фарс», призывая к вооруженной борьбе, а не к словесным прениям. В результате в Первой думе их не оказалось, и из 478 счастливчиков, «выигравших заезд», — 179 были кадетами и 97 — трудовиками (последние выступали как представители крестьянских интересов). Еще 16 человек принадлежали к октябристам, 18 — к социал-демократам, остальные числились беспартийными. Черносотенцы вовсе не прошли: уклон Первой думы оказался левым. Один из тогдашних министров писал, что в Зимнем дворце, где состоялась пышная церемония открытия Думы, «никогда не видели такого количества косовороток и крестьянских кафтанов», и «было ощущение, что сидящие в зале с такой ненавистью смотрят на сцену, что сейчас бросятся и перережут всем глотки». Первое же заседание не обошлось без эксцессов: кадеты предложили правительству начать с чистого листа и объявить амнистию политическим заключенным. Правительство отказалось. Тогда думское большинство потребовало безвозмездно раздать землю крестьянам. Добром это кончиться не могло: через 73 дня император распустил своих законодательных советников и велел народу подыскать ему других. Другие продержались не намного дольше — всего на месяц, и состав их не разительно изменился (увеличилось число членов РСДРП — 65 мест из 518). Неудивительно, что выборы осуществлялись, как и прежде, по куриям: от землевладельцев, от крестьян, от все еще немногочисленного рабочего класса. Голоса подавали в два этапа: сначала определяли выборщиков, которые и избирали членов Думы. Кадеты и октябристы включили в свои программы требования, соответствовавшие интересам рабочих, — о восьмичасовом рабочем дне, об ограничении штрафов и тому подобные, но эти темы потонули в разговорах о переустройстве страны. Первое заседание открыл Столыпин — докладом об аграрной модернизации. Тогда и прозвучали знаменитые фразы: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия», «Мы делаем ставку не на сирых и убогих, а на богатых и крепких», последовали и конкретные предложения: разрушить традиционную сельскую общину, повсеместно перейти к подворному землевладению, ввести обязательное и бесплатное всеобщее начальное образование, повысить зарплаты учителям. В ответ раздался шквал оваций, а несостоявшийся автор конституции Витте даже произнес с досадой: «Этот галантный, обмазанный с головы до пят российским либерализмом Столыпин все слизал у меня».

Впрочем, завидовать премьеру не стоило: идеи его потонули в думских прениях, так что раздраженное самодержавие избавилось и от этого парламента. Заодно изменили — в консервативную сторону — и сам избирательный закон. Николай все-таки нарушил слово, данное в Манифесте: ни один закон не может вступить в силу без утверждения его Думой! Проект, выдвинутый Столыпиным, в отсутствие депутатов утвердил он сам. В Третьей думе тон задавали октябристы (154), социал-демократов осталось 19, трудовиков — заступников крестьян — 14. Наверное, поэтому она, послушная высочайшей воле, единственная из всех дореволюционных Дум, сумела проработать весь намеченный срок. Конструктивность работы неуклонно снижалась, и даже сообщение об убийстве в Киеве Столыпина не вызвало на одном из ее последних плановых заседаний особого интереса. Депутаты вскоре перешли к привычным дискуссиям по крестьянскому вопросу. С тех пор революционные силы России, и вообще все, кто настаивал на коренных реформах, разочаровались в легальном парламентаризме отечественного образца.

Последняя, Четвертая государственная дума впустила в свои ряды шестерых «отщепенцев»-большевиков, но по социальной и идеологической палитре почти не отличалась от первой и наверняка мирно дозаседала бы до легального финала, если б не Первая мировая война и последовавшее в ходе нее падение империи. Этому парламенту в силу обстоятельств приходилось заниматься вопросами куда более насущными: предоставлением правительству военных кредитов (ленинская фракция упорно выступала против). В целом же депутаты большую часть времени дебатировали и создавали бесконечные комиссии для выяснения вопросов сугубо риторических: например, кто виноват, что русские все время отступают? Выяснялось, предположим, что виноват военный министр, и император с легким сердцем отправлял того в отставку. А русские продолжали отступать — до полной гибели всех старых министерств, самой Думы и всего государственного строя. Ждать отечественной демократии пришлось еще семьдесят с лишним лет.

«Контора» на Охотном

«Первый блин комом» — печальный и запутанный случай с разгоном Верховного Совета РФ, имевший место в октябре 1993-го, — оставим этот сюжет в стороне по формальному признаку названия. Начнем с чистого листа: думской идее и практике предстояло отлеживаться в учебниках истории до 11 января 1994 года, когда в новой России открыла заседания избранная на два года новая Дума под председательством либерально настроенного политика Ивана Рыбкина (столетие назад он назывался бы «гласным»). Сегодня в Москве по официальному адресу: улица Охотный ряд, дом 1, заседает (с 29 декабря 2003 года) Четвертый созыв законодателей, руководимых Борисом Грызловым. 140 миллионов граждан нашей все еще самой большой в мире страны живут по законам, принятым ими. И несмотря на всю законную иронию, с которой нация смотрит на свой парламент (она, кстати, характерна и для Запада в отношении его бундестагов и национальных ассамблей), несмотря на его очевидные недостатки, наши надежды на будущее связаны в том числе и с ним. Что ни говори, ни одно масштабное начинание в стране не проходит мимо Думы. Решения, принятые здесь, продолжают затрагивать всех, от президента до пенсионера. С другой стороны, каждый имеет право и основание надеяться, что он хоть косвенно, а влияет на государственную власть — именно через депутатский корпус.

Наверное, не я одна, проходя по Моховой и далее, перейдя устье Тверской, по Охотному ряду, мимо серо-бурого мраморного дома с золотыми буквами «Государственная дума» над центральным входом, задавала себе праздный вопрос: как же выглядит она изнутри — в быту, вне политики? Точнее, при взгляде на нее просто как на контору. Обычную контору, куда ежедневно являются работать большие начальники, их заместители, помощники, секретари, посыльные, полотеры, буфетчики… И вот мне довелось увидеть ее в этом ракурсе, заглянуть в «тайные» углы, открыть двери с надписью «посторонним вход воспрещен», отведать еды «только для своих». Я провела в Государственной думе всего один день — день, когда законодатели принимали поправки к новой редакции закона об информации. Человека, любезно согласившегося быть моим консультантом и проводником по коридорам высшей власти, депутата Святослава Анатольевича Насташевского, они живо интересовали, что вполне естественно, ведь он — член Комитета по информационной политике.

«Нет!» — сбору личных данных

Утром, спеша к часу, назначенному Насташевским, я вышла из метро «Охотный ряд» и направилась в сторону Георгиевского переулка, где находится вход в новое здание современной Госдумы России. Сначала было даже немного жаль, что не доведется войти через почтенную дубовую дверь в Охотном ряду, как это делают сами слуги народа. Но выяснилось, что расстраиваться не стоило, — сцена в переулке вознаградила меня сторицей. Не часто приходится видеть столько эмоций на квадратный метр площади.

На углу всех останавливала милиция, и не для проверки паспорта с пропиской. Прохожим вежливо предлагали либо обойти Георгиевский стороной, либо подождать. Иначе, как объясняли люди, которых уже успели оттеснить в сторонку, затопчут антиглобалисты, которые заблокировали вход в парламент и требовали изъятия из рассматриваемого закона статьи «О персональных данных». (Она предполагает сбор сведений о гражданах, введение их в компьютерную базу и выдачу нового вида паспортов с закодированными биометрическими данными.) «Вы узнаете нашу подноготную и передадите данные теневому мировому правительству!» — слышалось из разновозрастной, хотя и не слишком густой массы пикетчиков.

Я сказала, что не могу стоять до бесконечности: у меня встреча. Но товарищи по несчастью успокоили: «Долго ждать не придется, скоро они разойдутся. Общественные организации часто устраивают такие акции — для «галочки». Почти каждый день…»

Ну что ж, я тем временем окину взглядом здания, где созидаются российские законы.

Наследная недвижимость

Дом номер 1 в Охотном ряду был спроектирован архитектором А.Я. Лангманом в 1933 году под здание Совета труда и обороны. Очень скоро обосновавшийся здесь в 1946 году Совет Министров так разросся, что для него пришлось искать новое помещение, и здание на Охотном ряду отдали Комитету государственного планирования. Обе эти организации играли в стране огромную роль. Поэтому при разработке внешнего вида здания был выбран характерный имперский стиль: тяжелые колонны и широкие холлы заставляли верить, что здесь заседают мудрые государственные мужи, радеющие за судьбы Родины.

Вторым домом Госплана стало здание в Георгиевском переулке, спроектированное в конце 70-х годов Н.Е. Гиговской. Оно совершенно иное по стилю, полностью состоит из стекла и бетона и больше всего напоминает муравейник, внутри которого масса людей с бумагами в руках торопится по делам, даже не находя времени взглянуть сквозь большие окна этого дома на солнце. После распада Советского Союза и упразднения Госплана оба здания были переданы воссозданному органу управления государством — Государственной думе. «Старое» здание в Охотном ряду и «новое» в Георгиевском переулке соединены переходом, который играет не менее важную роль в жизни страны, чем сами здания. Но об этом ниже. По телевидению чаще всего показывают «старое» здание Думы. Здесь расположены два зала заседаний — большой зал (пленарных заседаний) и зал малый (парламентских слушаний, более демократичный). Когда нет заседаний, в малом зале, в мягких желтых креслах, стоящих полукругом, устраиваются журналисты и наблюдают по телевидению прямую трансляцию проводимого пленарного заседания (в Думе есть свой парламентский канал).

А в большой зал журналисты допускаются только на балкон, поэтому на голосующих думцев мы смотрим обычно сверху вниз. Интересно, как этот зал выглядит с точки зрения председателя?.. Здесь же, в «старом» здании, расположены думские фракции и кабинеты аппарата фракций. И нужно сказать, что устраиваются они достаточно широко: «Единая Россия», например, занимает три этажа здания. Большинство кабинетов депутатов расположено в Думе в «новом» здании, обычно избранники делят небольшие стандартные кабинеты со своими помощниками. Залы заседаний комитетов Государственной думы находятся также в «новом» здании. Залы всех двадцати девяти комитетов похожи, как братья-близнецы, — белые стены, на окнах жалюзи, черные матерчатые полукресла для заседающих и кожаное кресло с высокой спинкой для председателя. На столе несколько микрофонов. Все деловито, официально, по-рабочему. …То ли дело прежняя Дума! Дореволюционные российские Думы заседали в Петербурге в Таврическом дворце. Роскошные церемонии их открытия проходили в Зимнем в присутствии государя, министров, генералов… Кстати, Таврический дворец стал местом обитания Государственной думы по воле случая.

Для народного представительства предполагалось построить специальное здание, а Таврический дворец рассматривался только как временное пристанище для депутатов. Но нет в этом мире ничего более постоянного, чем временное. Таврический дворец, построенный Екатериной II в 1783—1789 годах, был назван так по имени первого владельца — Г.А. Потемкина-Таврического, которому его подарила государыня. Всесильный фаворит обустроил сооружение с присущим ему размахом. Но до того как дворец стал местом заседания Государственной думы, он побывал в распоряжении лейбгвардии Конного полка, а при Александре I стал своеобразной гостиницей для особо важных персон, иностранных дипломатов, вельмож. Затем в нем располагались малоизвестные организации вроде Музея трудовой помощи Обществ домов трудолюбия, потом Дворцовое ведомство использовало здание как привилегированную богадельню. Перед размещением во дворце Государственной думы титулованных вдов выселили, и это повлекло за собой большой скандал. Здание отремонтировали и отдали Государственной думе. Однако и сам ремонт не обошелся без приключений. Зал заседаний был рассчитан на 560 мест, каждому депутату предназначалось откидное кресло с пюпитром из светлого дуба, обитое козьей кожей. Всего на такие кресла было потрачено 84 тысячи рублей.

В ночь с 1 на 2 марта 1907 года в зале обрушился потолок, в результате пострадало все здание. Тогда-то и выяснилось, что пюпитры не дубовые, а сделаны из осины и лишь покрыты дубовой фанерой. Красная цена всем этим креслам была 16 тысяч рублей. В целом происшествие не коснулось хода заседаний Думы. На время ремонта зала думцы перебрались в Дворянское собрание, а в Таврический дворец вернулись уже 12 марта.

Нужно сказать, что быт прежней и нынешней Думы практически одинаков. И тогда, и сейчас здесь были устроены парикмахерские и библиотеки. Сейчас, как и прежде, в Думе работают рестораны и небольшие лавочки. Разница в обыденной жизни Думы состоит лишь в том, что раньше там работали двое врачей, вынужденных постоянно принимать посетителей: люди просто не выдерживали «думского» шума. Интересно, как бы те народные избранники реагировали на нынешний: «противники персональных данных» кричали, будто перед расстрелом.

А им и в самом деле потребовалось не больше пяти минут, чтобы высказать свои требования. Толпа рассеялась. Страсти улеглись, и люди пошли по своим делам, словно и мегафонов в руках у них не было. Только одна женщина остановила вышедшего из «Мерседеса» представительного мужчину и без всякой связи с антиглобализмом принялась внушать ему, что на все деревенские колодцы необходимо поставить газовые анализаторы. «Экология сейчас — сами видите, какая, а люди пьют воду из колодцев. Как узнать, откуда можно пить, а откуда нельзя? Куда смотрят депутаты?..»

Добро пожаловать

Пройдя тройной контроль и трижды предъявив паспорт, чтобы по электронной базе данных охранники могли перепроверить, выписан ли мне пропуск (а если выписан, то кем и когда), я наконец оказалась перед металлоискателем и, поместив сумку в рентгеновский аппарат, попросила последнего «стража»: «Скажите мне что-нибудь ободряющее, ведь я здесь впервые». Тот улыбнулся натянуто: «Добро пожаловать».

Должна заметить, что эмоциональный настрой в Думе не таков, каким его представляют люди, никогда в ней не бывавшие. Народные избранники не ходят по коридорам с законопроектами под мышкой и не спорят громко о судьбах России. Более мирной обстановки, чем здесь, скажем, на десятом этаже, где расположен кабинет Насташевского, нельзя и представить. В одном из переходов на диване сидели двое людей в безукоризненных пиджаках и играли в шахматы. Я спросила, где находится комната № 1054, один, не поднимая головы, махнул рукой в нужном направлении.

Мое опоздание никого не расстроило: кого меньше всех можно удивить митингами под окнами, так это работников Думы. Хотя, как сообщила мне на ходу помощница «моего» депутата, которой нередко случается смотреть на улицу в окно, «чаще по переулку ходят пожилые женщины с иконами и поют. Им кажется, мы занимаемся дьявольскими делами и торгуем людскими душами. Поэтому всех входящих и выходящих надо очищать молитвой».

Святослав Анатольевич как раз отправлялся собирать подписи. Чем больше коллег письменно согласятся с предлагаемыми им поправками, тем вероятнее, что потом, на пленарном заседании, они будут приняты.

— В чем суть поправок?

— В уточнении и упрощении терминов. Их достаточно много, и обозначают они приблизительно одно и то же. Кроме того, надо спешить с мерами информационной защиты — эта проблема вот-вот встанет перед обществом во весь рост, а мы не готовы...

Поспешили мы первым делом в курилку.

— Главные дела в Думе творятся не в кабинетах, а на лестничных клетках, в кафе, ресторане, лифтах — при почти случайных встречах, — пояснил Насташевский. И действительно, стоило нам приблизиться к заветному месту для курения, чтобы вместе с сидящими на подоконнике молодыми людьми посмеяться над одиозным думским анекдотом: «Собрались депутаты на первую сессию. Распределили комитеты, разобрали кабинеты, поделили зарплату, добавили себе льгот. Напряженно поработали. В заключение председатель и говорит: «Ну что, пора теперь о народе подумать?» А ему из зала отвечают: «Да-да, душ по двести на каждого, пожалуйста…» Так мы заручились первой подписью.

Теперь можно было спускаться на первый этаж в лифте (еще несколько успешных переговоров) и переходить из нового здания в старое по длинной внутренней галерее (еще несколько) в зал для парламентских слушаний. По ходу дела мой именитый спутник успевал рассказывать обо всех думских «диковинах», встречаемых на пути.

Парламенты древние
Первый известный нам орган, в основных чертах соответствующий нынешним «требованиям» к парламенту, Сенат, существовал, как известно, в античном Риме. Его члены назначались цензорами из числа патрициев по имущественному принципу, чтобы принимать и отвергать законы большинством голосов — как и в XXI столетии. Кстати, голосовали сенаторы в буквальном смысле голосом: если были согласны с докладчиком, шумели, а если нет — молчали (выходит, молчание — не везде и не всегда знак согласия).

А старейшим парламентом мира, непрерывно действующим до сегодняшнего дня, является «тысячелетний» Тинвальд острова Мэн, что в Ирландском море. Первыми его жителями были викинги, которые и основали законодательное собрание с этим необычным названием. Ныне остров принадлежит Великобритании, однако вопросы местного самоуправления члены Тинвальда решают так же, как делали это их предки в IX веке. Чуть позже, в XII веке, в раннеиспанских государствах и Португалии появляются первые городские парламенты — кортесы, развившиеся из королевских курий (советов при особе монарха). Они очень ограничивали беззакония не знавших управы феодалов, пока, наконец, к XV веку власть монархов не стала столь сильной, что смогла обойтись без кортесов. Они были упразднены и возродились лишь три с лишним столетия спустя. Нечто подобное произошло с их аналогами во всей континентальной Европе.

Избежал этой участи самый мощный по своему влиянию, продуманный организационно и весьма древний английский парламент. Он возник в конце XIII века и с тех пор продолжает функционировать без пауз на протяжении всей политической истории страны. Не меняется и его структура, в которой сосуществуют наследственная Палата лордов, с выборной Палатой общин. Сегодня глава государства, королева Елизавета II, обязана подписывать законы, одобренные лордами, которым для кворума достаточно собраться втроем. Все это играет довольно декоративную роль: истинную законодательную деятельность осуществляют, конечно, общины.

Алексей Вырский

Коробейники с Охотного ряда

У самого входа в галерею расположено великое множество магазинчиков, лотков, киосков и просто столов с разными товарами. Думцы называют это место «стритом», или, попросту, «базаром». Здесь встречаются порой и забавные вещи — тонкие стеклянные панно с символикой «Единой России», глобусы, при ближайшем рассмотрении оказывающиеся настольными бумажными блокнотами, водочные рюмки, помещенные на мастерок с велосипедным звонком на ручке, как будто для призыва к столу. В целом на витринах то же, что в любой сувенирной лавке центра Москвы: значительный выбор перьевых ручек «Паркер», разнообразные пресс-папье и невероятное количество бронзовых статуэток в виде прекрасных девушек, поддерживающих блюда или подсвечники либо просто глядящих вам в глаза, томно изогнувшись.

— Их, по-моему, никто не покупает, — заметил Насташевский.
Еще бы: ни одна безделушка не стоит здесь меньше трех тысяч рублей. Впрочем, деньги в данном случае — не главное. Просто в Думе считается дурным тоном дарить «то, что продается внизу»: получатель поймет, сколько стоил презент, и сделает выводы о том, как вы к нему относитесь.

— Какой же резон владельцам тратиться на оплату торговых мест? — удивилась я. — Ведь они в Думе стоят, наверное…

— Ну, как же? — быстро реагировал мой спутник. — Престиж, самореклама… А главное — возможность находиться в Думе на законных основаниях. Согласитесь, это может пригодиться.

Продавцы печатной продукции тоже это понимают. Здесь же «на стрите» можно приобрести литературу «разных направлений». Самый крупный раздел посвящен президенту: «Владимир Путин», «Дипломатия Владимира Путина», «Учимся дзюдо с Владимиром Путиным» в богатых обложках бойко подпирают друг друга. За ними следуют книги, посвященные теме матери и ребенка («парламент считает демографическую проблему национальным приоритетом»). А далее — по нисходящей: если поначалу глаз еще скользит по названиям вроде «Гражданский кодекс Российской Федерации» или в крайнем случае «Поэзия Баратынского», то потом уже никуда не деться от «85 способов завязывания галстука», «Большой энциклопедии народной медицины», «Интимной жизни российских идолов». В общем, те же книги, которыми последний десяток лет завалена страна, только опять-таки в три раза дороже, — я отметила, что календарь, купленный в подземном переходе за 500 рублей, здесь стоит 1 340.

Нуль-транспортировка

Ничего не покупают депутаты в лавочках и магазинах «базара», но маленькую дверь, притаившуюся позади прямо в стене галереи, открывают с удовольствием. Насташевский иронически-благоговейно называет ее «заветной», потому что ведет она в отдел бесплатной выдачи «слугам народа» авиа- и железнодорожных билетов.

— Это одна из наших лучших льгот, — отметил мой собеседник. — Здесь надо только показать удостоверение, и вам обязаны бесплатно выписать документ на поездку в любой город страны. Вопрос о классе тоже не задают: и так ясно, что депутату приличествует «бизнес».

— И никто не спросит, зачем вам нужно туда, куда вам нужно?

— О, в этом отношении мои дела являются государственными, никто не может быть в них посвящен, не более и не менее.

С этими словами Насташевский открыл «заветную дверь», а через три минуты вернулся обратно с билетом до далекого сибирского областного центра: «С понедельника начинается региональная неделя, когда мы разъезжаемся по округам, от которых избраны. Я вот — от Новосибирска». Кстати, добыть удалось не только билет, но и еще пару подписей в поддержку поправок.

Все — по карточкам

— Кстати, о льготах, — весело сказал Насташевский. — Хотите еще анекдот? Первый, который я услышал, появившись в Думе? «У депутата спрашивают: скажите, как долго длится ваш отпуск? — Четыре года…»

Регламент думской работы составлен так, что депутат, если, конечно, его не заботит, будет ли он избран на следующий срок, может совсем не появляться на рабочем месте, вместо этого устроив себе самые длительные в России каникулы за государственный счет. Ездить, смотреть мир… Теперь даже за зарплатой в Охотный ряд приезжать необязательно: деньги переводятся на карты «Внешторгбанка» (его отделение в здании Думы находится как раз напротив «заветной» двери).

— И это очень здорово, — считает мой думский Вергилий. — Раньше все чувствовали свою зависимость от бухгалтерии. Относились к ней с благоговением, как к святому месту, где никто не смеет сказать лишнего слова. Каждому ясно, что бухгалтер не имеет права не выдать сумму, которая записана в ведомости напротив фамилии. И все же, отстояв очередь, которая раньше опутывала Думу несколькими кольцами, в глазах кассира люди видели превосходство.

Ключевой объект

Переход из одного думского здания в другое играет, как я уже обмолвилась вначале, значительную роль в жизни палаты, ведь на охотнорядской стороне расположен ключевой для парламентского организма объект — ресторан. Самые важные вопросы в России, как известно, решаются за столом, во время еды, когда рабочая суровость спадает и самые серьезные лица расцветают улыбками. Наверное, поэтому и цены в думском ресторане заставляют улыбнуться, и сам он всегда заполнен до отказа.

Обеденный зал напоминает бальный в губернаторском доме начала XIX века (здесь можно представить первый бал Наташи Ростовой), да и размерами он велик. Вкруговую, за колоннами, развешены зеркала, создающие иллюзию еще большего пространства. Потолок вокруг хрустальной люстры покрыт лепниной, а мирно закусывающие люди невольно представляются блестящим обществом дореволюционных времен.

Принадлежат к этому обществу практически все обитатели домов на Охотном и в Георгиевском. Хотя на каждом столике стоят таблички с надписью «Только для депутатов», никто не обращает на них внимания. Тут принимают пищу и помощники народных слуг, и работники аппарата. По праздникам устраиваются банкеты и вечеринки — с участием родственников и знакомых.

Если спешишь, трапеза может занять не более двадцати минут, причем все традиции, вроде серебряных тележек и подливания официантом в бокал минеральной воды, будут соблюдены.

— Насчет чаевых здесь нет неписаных правил. Можно и не оставлять, — улыбнулся Насташевский, оплачивая счет, составивший 210 рублей за четыре внушительных блюда для нас двоих. — Все «как дома», для своих.

— А кстати: бывает, что представители разных фракций едят вместе, или здесь, как в зале, у всех отдельные «зоны»?

— Вот именно вместе! Поэтому ресторан особенно любим думцами. Все разногласия между комитетами, партиями и фракциями остаются за его стенами. Коммуниста и ЛДПРовца тут можно увидеть в дружеской беседе, даже если во время заседания они дрались между собой. Поверьте, в приватной обстановке все разногласия снимаются гораздо легче.

Действительно, все здесь способствует расслаблению. Обслуживающий персонал дружелюбен. Милая девушка играет на рояле классическое попурри. Все ведут себя как добрые приятели. Почему бы не перенести заседания сюда? Почему не узаконивать те решения, которые принимаются, в этой благостной обстановке? Только телевидение пускать, пожалуй, не стоит.

Как достичь своей цели

В широком длинном переходе сразу при выходе из ресторана раз в неделю устраивают мероприятия, также призванные служить смягчению нравов, — выставки живописи, фотографии, научно-производственных достижений. Если завод или институт хочет протолкнуть товар или открытие на рынок, он устраивает выставку в Думе.

— И это срабатывает?

— Полагаю, да. Выставки — еще один способ лоббирования своих интересов комитетами, фракциями и партиями. Так они просто и эффективно привлекают внимание к теме, которой в данный момент заинтересованы… В парламенте ведь практически все построено на лоббировании — в той или иной мере. И я уверен, что это естественно — все мы находимся здесь для достижения своих целей (я говорю о целях, поставленных избирателями), для проталкивания своих программ, принятия выгодных нам законов. Вот мы с вами собираем сегодня подписи? Значит, тоже лоббируем.

— А что лоббируют эти рисунки?!

— Скорее всего, их развесил Комитет по делам женщин, семьи и детей.

Со стен думского коридора на нас смотрят детские рисунки. Люди проходят мимо них, почти не замечая, но возле одного останавливаются все. Картина называется «Зимний ангел», и выглядит он весьма довольным. Розовые от мороза щеки, пушистые крылья, нимб, более напоминающий блин, — все это очень трогательно. И позволяет Святославу Насташевскому собрать еще несколько голосов в свою поддержку.

Думцев распустить

Дума глазами помощника отличается от депутатской. Это не Дума «зимних ангелов», сувениров, заветных дверей и шахмат на досуге, а Дума продуктовых магазинчиков, пунктов приема корреспонденции, служб пропусков и бесконечной беготни по этажам. По утрам внизу у вестибюля, где теснятся торговые точки со съестным, выстраиваются очереди за немудреными вещами — котлетами, рыбной нарезкой, гуляшами и прочей едой. Никто не знает, успеет ли работник после службы в магазин? Лучше, чтобы на именной полочке в одном из холодильников наверху, где кабинеты и приемные, что-то хранилось. Наверное, поэтому депутатские помощники ценят, когда посетитель вроде меня приходит с коробкой конфет? Являться с пустыми руками — дурной тон, как мне полушутя объяснила помощница Насташевского Саша, которая успела переделать утренние дела, пока мы со Святославом Анатольевичем охотились за подписями. Теперь она направлялась к отделению связи за депутатской почтой. Я составила ей компанию. Мы спускаемся в полуподвал, в помещении которого вдоль стен расставлены шкафы с именами депутатов.

— Если шефу нужно отправить что-либо дипломатической почтой, я заполняю бланк и несу письмо сюда. А когда не требуются ни срочность, ни полная секретность, можно в этот «каземат» не забираться, а пойти на второй этаж. Там самая обычная «Почта России».

Ящик с именем Насташевского заполнен до отказа, несколько бумаг даже разлетаются по полу.

— К вечеру я засуну сюда столько же писем, сама же предварительно их написав. От нас требуют безукоризненного владения официальным эпистолярным жанром. Депутат ведь обязан отвечать на все письма, даже вздорные. Как вы догадываетесь, за него это делает помощник.

Корреспонденция, поступающая в Думу, подразделяется на три категории: просьбы о помощи, конкретные законодательные предложения и теоретические соображения об улучшении жизни в стране. Есть и общая черта: почти все письма заканчиваются требованием немедленного роспуска Думы.

Саша открывает первое попавшееся письмо и читает: «…каждому гражданину России выдать за счет государства по два эмалированных таза. Это единственное, что может уберечь русский народ от страшной радиационной опасности, которая нависла над страной. Только так наша семья и спасается. Один таз я ношу на голове (он оттягивает на себя радиацию от головного мозга), а другой в это время наполнен водой, посредством которой происходит разрежение радиации…» Всем все ясно?.. А Саше-то отвечать. Причем «на такого рода послания — вне очереди. Задерживать ответ опасно: автор наверняка станет жаловаться во все мыслимые инстанции. Может и в суд подать. Депутату — что, он обладает неприкосновенностью, а вот мне влетит».

У Саши заготовлен общий шаблон: «Ваши аргументы будут внимательно рассмотрены Государственной думой и, возможно, включены в соответствующие законодательные проекты…»

— Неужели вы так же ответите на письмо о тазах?

— Нет, конечно. Напишу что-нибудь вроде: «Спасибо за Вашу заботу о государстве и нации. Здоровье россиян является неизменным приоритетом в работе Государственной думы…»

Спутники народных представителей

Подобно тому как в здешнем почтовом ящике чудесным образом помещается больше бумаг, чем кажется на глаз, и сама Государственная дума при ближайшем рассмотрении оказывается изнутри больше, чем снаружи. Речь идет о ее «населении».

Народный представитель являет собой лишь вершину айсберга. Голосуя за него, мы выбираем не одного человека: «в комплект» входит еще и свита помощников. По закону думцу положено пятеро помощников «на освобожденной основе» — получающих от государства зарплату (два в Москве и три в регионе, от которого он избран), плюс еще 40 добровольцев, если таковые найдутся. Если каждый парламентарий воспользуется своими правами, то при современной численности депутатского корпуса в 450 человек федеральный законодательный орган сможет выставить приличную двадцатитысячную армию.

Помощников депутаты выбирают себе лично, причем они вольны и назначать им жалованье; премиальный фонд в 60 тысяч рублей, выделяемый «на ассистентов», тоже распределяют сами народные представители. Бывали случаи, когда за все время работы «подмастерье» так ничего и не получал.

Что касается приема на работу в Госдуму, то и тут нет единой системы. Депутатам отдел кадров просто записывает в трудовые книжки, что на время созыва они числятся в этом качестве. С помощниками заключаются типовые трудовые договоры, также на срок «действия» текущей Думы (самая любопытная статья такого договора «предупреждает» женщин-сотрудниц о том, что декретный отпуск в течение четырехлетних рамок созыва им не положен, то есть хочешь рожать — делай это в нерабочее время). И только «обслуживающий персонал», многочисленные парламентские «аппаратчики», работают здесь сколь угодно долго. Существуют постоянные аппараты фракций, аппарат Госдумы, председателя, заместителей, комитетов. В среднем на одного депутата приходится два с половиной секретаря, референта, директора предприятий-«спутников». И это, не считая гардеробщиков, буфетчиков, сантехников, электриков, уборщиц, системных администраторов и охранников, — всех и не перечесть. Слуги России вряд ли замечают их, являясь в эти здания заниматься государственными делами.

Оргтехнические неувязки

Возвращаясь в новое здание, Саша остановилась у книжного лотка купить ручки и карандаши. И так поступает чуть ли не каждый проходящий депутатский помощник.

— В чем дело? — любопытствую я. — Неужели аппарат не выделяет вам элементарных «хозяйственных принадлежностей»?

— О, вы плохо знаете нашу бюрократию, — вздохнула Саша: она-то знает ее хорошо и сердится, когда посторонние называют бюрократами и самих депутатов, и ассистентов. Ведь эти последние — на самом деле жертвы…

Парламентарию с помощниками на полгода положен строго определенный — общий! — канцелярский набор, куда входит пять ручек. Закончатся — покупайте за свой счет. То же и с остальным скарбом, в том числе довольно дорогим: стоит явиться к соответствующему «аппаратчику», как он предъявит ассистенту ведомость — вот, мол, вашего шефа роспись в получении!

— А если настойчиво потребовать? — начинаю я проникаться бедами депутатских «оруженосцев». — Без обиняков скажут: «Все вы здесь временные».

Структура госдумы
В соответствии со статьей 10 Конституции Российской Федерации, принятой 12 декабря 1993 года, государственная власть в России делится на законодательную, исполнительную и судебную. Органы этих ветвей власти самостоятельны. Статья 11 уточняет, что государственную власть в стране осуществляют Президент, Федеральное собрание, Правительство и суды РФ. Федеральное собрание России — это двухпалатный (состоящий из Совета Федерации и Государственной думы) парламент, который является представительным и законодательным органом государственной власти страны.

Совет Федерации обладает правом законодательной инициативы и не только вносит в Думу законопроекты, предложения о поправках и пересмотре положений Конституции РФ, но и участвует в законотворческом процессе. Когда Госдума принимает федеральные законы, их передают на рассмотрение Совета Федерации, который может одобрить их или отклонить. К обязательному рассмотрению принимаются законы, связанные с федеральным бюджетом, налогами, финансовым регулированием, с денежной эмиссией, ратификацией и денонсацией международных договоров России, с защитой Государственной границы РФ, вопросы войны и мира. В свою очередь, в Госдуму входят ее руководство (Председатель Думы и его заместители), депутатские объединения (фракции и депутатские группы), комитеты и комиссии, действующие в течение всего срока созыва Государственной думы.

Слушали — не постановили

Человеку, который в Думе бывает часто, несложно отличить по внешнему виду «временного» думца от «постоянного». Последние одеты неброско, как всякий средний бухгалтер, экономист, мелкий банковский служащий, в общем, клерк московского офиса. Помощникам полагается соответствовать уровню «обложки модного журнала». Ну, а среди самих депутатов встречаются и щеголи, и те, кому плевать на моду. Люди же, заметные на телеэкранах, должны заботиться о своей внешности, да еще так, чтобы это не слишком бросалось в глаза.

— Любовь Слиска, например, имеет личного дизайнера, косметолога и парикмахера, — говорит Саша. — Вообще, существуют негласные правила: лидеры фракций не одеваются в окрестных магазинах, а рядовым членам можно. Никто не смеет соревноваться в лоске с вышестоящим лицом в твоей партийной иерархии.

Подобных секретов много, но важнее для парламентария считается не шик, а красноречие, поэтому от созерцания перейдем к делу и под занавес побываем в зале заседаний: что можно услышать на слушаниях?

Парламентские слушания — одна из основных частей думской работы. И, по-моему, одна из самых интересных. Здесь есть на что посмотреть. Приглашается множество людей самых разных профессий. Прийти может любой, кого пожелают видеть депутаты: правительственные чиновники, ученые, простые граждане, и все они вносят поправки и предложения. Проще говоря, слушания — широкое поле для обсуждения закона.

Развивается это мероприятие так: начинает кто-то из депутатов. Предположим, он предлагает разделить Положение об информации на несколько самостоятельных положений. Ведь информация, информатизация, информационные технологии и защита информации — абсолютно разные вещи. Тут вступает профессор-лингвист и сообщает, что с точки зрения литературного языка (если подходить к нему философически) — все это одно и то же. Тут специалист по юриспруденции требует, чтобы первый оратор пояснил, в каком виде выступает в докладе информация, ведь если речь идет о ее правовом статусе, то это равносильно ее одушевлению, так как «правовым статусом, а значит, ответственностью, может обладать только субъект, но не объект». Это, в свою очередь, недопустимо, поскольку выпускает информацию из сферы ответственности ее творцов.

В общем, довольно скоро запуталась не только я, но и профессиональные слушатели, и даже кое-кто из выступавших. Когда же по прошествии нескольких часов аргументы иссякли, председательствовавший Насташевский заявил: «Я считаю, что сегодня было проведено принципиальное обсуждение по многим позициям данного законопроекта».

Такое заседание представляет собой итог законотворческой работы депутатов, комиссий и фракций. Обычно оно собирается шесть-семь раз в месяц и идет по стандартной схеме всех известных вам заседаний: авторы представляют проект, затем идет обсуждение, заслушиваются экспертные оценки и завершается все голосованием. Отличие пленарного заседания от обычного собрания заключается только в важности темы — на первом вырабатываются основные постулаты, руководствуясь которыми нашему обществу предстоит жить длительное время.

Обычно закон принимают в трех чтениях (в четырех — только бюджет страны), причем голосуют по каждому из них. Голосование на пленарных заседаниях Думы — предмет особый. Перед заседанием народные представители проходят регистрацию. Но даже если в зале мы видим только половину депутатов, на табло при подсчете голосов их все равно оказывается 450. Почему? Потому что парламентарии имеют право передавать коллегам по фракции свои личные карточки для голосования. Ведь в каждой фракции заранее принимаемые законы заблаговременно обсуждаются, и фракция определяет, как будут голосовать по этому закону ее представители.

Для каждого думца пленарное заседание и голосование на нем — дело крайне ответственное, ведь это итог его депутатской деятельности. Пленарные заседания предоставляют возможность избирателям наблюдать за работой своего представителя. Результаты каждого голосования фиксируются и в памяти избирателей, и в особой думской документации. Святослав Насташевский отметил: частенько случается так, что после принятия законопроекта депутаты, почесывая в затылке, осознают — не довольны они своим голосованием. И пояснил: в конечном счете, именно от того, как проголосует народный избранник, зависит, останется ли он этим самым избранником в Госдуму на следующий срок…

— В общем, если не вмешаются непредвиденные обстоятельства, через несколько месяцев мы примем Закон.

— А какие обстоятельства могут вмешаться?

— Есть «сильные мира сего», и у них есть свои интересы, с которыми трудно бороться.

Да уж, выражаясь языком Ильфа и Петрова, «согласие есть продукт при полном непротивлении сторон». «Интересно все же, кто именно эти более «сильные мира сего», чем депутаты Государственной думы России?» — размышляла я, когда тяжелая дубовая дверь — на сей раз парадного входа в парламент — захлопнулась, и передо мной снова предстал обычный мир.

Через сотню метров малейшие признаки государственной власти исчезли. В переходе играл уличный музыкант, а в ларьках покупали мороженое и чипсы.