Дача – царский подарок

Нам стало любопытно узнать: когда появились самые первые дачи и, соответственно, первые дачники? И вообще интересно: как был устроен их дачный быт? Из чего строили они свои загородные фазенды, чем топили, освещали, как проводили свободное от трудов праведных время? И кто знает, может быть, нам, сегодняшним владельцам загородных домов и домишек, есть чему у них поучиться…

Слово «дача» имеет древнее происхождение, и связано оно с глаголами «дать» и «давать». Первоначально оно означало «дар», «подарок».

 

 

В XVII столетии это слово означало земельный участок, пожалованный царем. А вот в конце XVIII – начале XIX веков под дачей подразумевалась уже небольшая дворянская усадьба или загородный дом, предназначенный для летнего отдыха. И только около ста пятидесяти лет назад, когда летними дачами стали пользоваться разные слои столичного населения, слово «дача» наконец обрело современный для нынешних горожан смысл.

В подмосковных селениях дачная жизнь начала активно развиваться со второй половины XIX столетия. Как раз в то время «широкие местности в Москве стали застраиваться домами, вместе с тем и в окрестностях столицы начали размножаться загородные дачи; с каждым годом потребность в них ощущалась все более и более», – как рассказывал один из бытописателей того времени. И действительно, облик города стремительно менялся: на смену беспорядочно разбросанным усадьбам и небольшим домишкам с садами и огородами явились новые сооружения – доходные дома, квартиры которых отдавались внаем. Жильцами этих домов становился в основном средний класс: разночинцы, служащие, учителя, чиновники.

Именно они, как писали современники, «откопав в себе достаточно «нежного» для того, чтобы проводить летние месяцы не в душном городе, но на лоне природы», и составили сословие летних дачников. Существовала, впрочем, и другая весомая причина возникновения и процветания дачных поселков в окрестностях Москвы – экономическая: наем дачи на три-четыре летних месяца обходился в несколько раз дешевле, чем проживание в городской квартире.

Первые дачи

Первые дачи вокруг Москвы были исключительно наемными и располагались еще в черте города – на берегах Москвы-реки и Яузы – или в ближайшем пригороде, не далее 10 верст от столицы. А когда были построены железные дороги: Николаевская (Октябрьская), Северная (Ярославская), Рязанская (Казанская) и Брестская (Белорусская) – дачи стали строить уже дальше от Москвы. Сотни дач были построены в Останкине, Петровско-Разумовском, Ховрине, Химках, Крюкове, Перловке, Тарасовке, Пушкине, Лианозове, Вешняках, Перове, Малаховке, Томилине. Но в то время дачные поселки были удалены от города максимум на 10, 15, 20 и уже совсем редко – на 40 километров.

Как выглядели первые дачи? Сначала это были отнюдь не отдельные строения. На задворках каждой крестьянской избы появились наскоро сколоченные или переделанные из сарайчиков и хибарок дачки. По внешнему виду «дача» скорее напоминала хлев для овец и телят. Но дверка отворялась, и оттуда, согнувшись, вылезал дачник. Удобств тоже, понятное дело, не было практически никаких. В лучшем положении оказывались те, кто получали в свое распоряжение срубную крестьянскую избу. Там были уже две-три маленькие жилые комнаты и одна большая – столовая, где и обедали, и чай пили, и ужинали, и гостей принимали. Но качество этих построек, конечно, оставляло желать лучшего. Комнаты оклеивались дешевенькими обоями, а иногда и просто газетной бумагой. Дощатые полы скрипели при каждом шаге. Жилые комнаты-спаленки имели не более одного небольшого окошка, а комната с двумя или тремя окнами, более просторная и светлая, считалась парадной и в шутку получала название «залы». Вечерами комнаты освещались свечами и керосиновыми лампами.

Особенно модными среди дачников считались дома с террасами и балкончиками. Разговор нанимателя с хозяином чаще всего начинался с вопроса: «А терраса есть?» И вот, желая прельстить потенциальных дачников внешним видом нехитрых дачных построек, многие хозяева перестраивали крестьянский дом «под городскую дачу». Надстраивали второй этаж, прилаживали балкончик. «Для красоты» пристраивали наружные лестницы, украшали крышу коньками и петушками.

Балкончик чаще всего получался крошечным, максимум на два человека. Его поддерживали две деревянные планки, прибитые к стене. И все это хлипкое сооружение выдавалось хозяином за «форменную террасу». В щели между досками пола такой «террасы» проваливались ножки стульев, пол нещадно скрипел и прогибался… Некоторые предприимчивые крестьяне имели по 2–3 такие дачи. Для многих селян сдача дач «городским» внаем становилась основным источником дохода. Но дачу все-таки нанимали. Дачникам приходилось снисходительно относиться к недостаткам дачных «вигвамов». «A la guerre, comme a la guerre» («На войне, как на войне»), – посмеивались они над своим незавидным положением. Перед окнами дачки вкапывали десяток березок, разбивали небольшой палисадничек, непременным атрибутом которого становилась знаменитая акация. Это неприхотливое растение заменяло дачнику и лес, и рощу, и вообще природу. Двор же оставался во владении крестьянина.

Очень скоро дачами оказались заняты все ближайшие к Москве деревни, а наплыв дачников все увеличивался. Стало понятно, что желание москвичей жить летом за городом можно превратить в важную статью дохода. И тогда владельцы подмосковных имений и даже местные власти – земства – стали сдавать предпринимателям земли в аренду для постройки дачных поселков. Поначалу подмосковные дачные поселки застраивались хаотично, без какого-либо особого плана. Дома разделяли то узкие проходы и проезды, то поляны и целые рощи.

Но со временем властями были разработаны специальные правила о предварительной планировке застраиваемых дачами территорий. Как раз в это время вошла в моду удобная для землемеров разбивка земельных участков на одинаковые прямоугольные кварталы. На одном таком участке можно было построить несколько дач, разделенных между собой невысокими дощатыми заборчиками-балясниками и узкими проходами. Многие дома строились по типовым проектам и были похожи, как близнецы: одноэтажные, в три, редко в пять окон, украшенных резными наличниками, со слуховым оконцем вместо фронтона. Кстати, этот тип дома «дожил» до наших дней. И сегодня домов такой «архитектуры» множество в подмосковных деревнях и поселках.

Дач становилось все больше. Порой дачи располагались так близко друг к другу, что соседи могли запросто не только подолгу беседовать из окна в окно, но и передавать при помощи самодельных приспособлений стакан чаю, кусок пирога... Возникло некое подобие дачного участка. В крошечном садике было проложено несколько дорожек, посыпанных песком, и разбиты цветочные клумбы. И больше практически никаких посадок. Но окруженные соснами, елями и можжевельником дачки бывали довольно тенисты.

Дачные проблемы и житье-бытье

Летняя жизнь москвичей начиналась с утомительного, но обещавшего вскоре приятное времяпрепровождение переезда из городской квартиры на дачу. Но прежде чем перевезти все семейство, дом надлежало должным образом подготовить. И прежде всего не только проветрить, обмести полы и потолки, вымыть окна и полы, но и обязательно протопить. В этом нехитром, казалось бы, занятии все же были свои пусть маленькие, но хитрости. Протапливать дачу после зимы рекомендовалось, раскрыв все двери и окна. Как было написано в пособиях для дачников, «в противном случае влага не сможет испариться из промерзлых стен».

Итак, дача обихожена, протоплена, можно переезжать. И вот в мае, а иногда и в апреле, горожане всем семейством, к большому неудовольствию столичных домовладельцев, перебирались за город. Такой переезд являл собой, надо сказать, весьма живописное зрелище. Вывозилось множество домашнего скарба и даже вся городская мебель. По улицам Москвы, переваливаясь с боку на бок, тянулись скрипучие возы, загроможденные комодами, шкафами, стульями и прочими пожитками. Впрочем, иногда, жалея городские гарнитуры, для дачи покупали мебель подешевле. В магазине дачник просил что-нибудь попроще, и ему предлагали товар самого низкого качества. Оба – и продавец, и покупатель – знали, что один продает, а другой покупает негодную вещь, оба прятали глаза, но понимали – «для дачи».

Точно так же дачники были снисходительны и к другим бытовым проблемам. К примеру, все лето приходилось бороться с сыростью. Сырое помещение можно чаще топить. Но если переусердствовать, то возникает парниковый эффект. Поэтому для борьбы с сыростью главным образом старались сочетать сухое тепло от печки с обыкновенным проветриванием. При этом считалось, что отопление стационарными печами, например, голландскими, малоэффективно и лучше использовать для этого переносные железные или чугунные печки. Существовали и другие, тоже довольно эффективные способы «осушения» дачного жилища. Например, на полу раскладывали в плоские тарелки небольшие куски негашеной извести. Впитывая сырость, известь гасится и распадается в порошок. Вместо извести иногда использовали древесный уголь.

Сложнее дело обстояло, если дача стояла в сыром месте, в низине. В этом случае фундаменты могли запросто напитать воды, и тогда стены начинали мокнуть и подгнивать. В таком случае приходилось не только спасать комнаты от сырости, но и создавать гидроизолирующий слой вокруг фундамента. И здесь на помощь вновь приходила обыкновенная известь. Вокруг дома выкапывали ров шириной 50–70 см, но достаточно глубокий, достигавший самой подошвы фундамента. Ров наполняли чередующимися слоями негашеной извести и угольной золы. Суть процесса состояла в том, что негашеная известь, поглотив влагу из почвы, подсушивала фундамент и стены. А смешиваясь с золой, превращалась в чрезвычайно плотный пласт – род цемента, непроницаемый для почвенной сырости.

Еще одна «головная боль» дачников – домовый гриб, способный разрушить любую, даже самую крепкую, постройку буквально за несколько лет. Попадая в благоприятные условия (а это, как известно, влага и тепло), гриб разрастается с неимоверной быстротой. Но если ему создать «невыносимые условия», гриб и погибает так же быстро. Например, сквозной ветер убивает лепешки гриба всего за день, а в яркий солнечный день – за несколько часов. Но, увы, создать такие условия не всегда удавалось, тем более что излюбленные места его обитания – нижние части стен, полы, балки подвальных этажей. Поэтому для уничтожения домового гриба приходилось употреблять химические средства – карболовую кислоту или раствор медного купороса. Впрочем, считалось, что «победить» вредоносный гриб можно и крепким рассолом обыкновенной поваренной соли. Но самый лучший способ избавиться от гриба – обмазать балки, полы («с изнанки») и нижние венцы стен обыкновенным дегтем.

Бытовые хлопоты

Поистине удачей считалось, если в доме есть хорошая печка, отапливающая сразу несколько комнат. Но в то время многие дачки-хибарки вовсе не имели ни печей, ни соответственно кухонь, и несколько семей стряпали в одной общей печи. Редкие дачники обзаводились для этого отдельной керосинкой. Впрочем, продукты и дрова для приготовления обедов можно было приобрести непосредственно в поселке, в каждом из которых появились торговые лавки и погреба. Покупали все, даже обычную зелень, ведь сами дачники совсем не держали огородов. Считалось, что домашний огород – вещь ненужная и малополезная, и гораздо дешевле стоит все продукты приобрести в лавке или на рынке, и притом без всяких хлопот. Многие лавочники в течение всего лета давали овощи в кредит. Время оплаты приходило в конце сезона. Мясники, зеленщики, дровяники и булочники начинали приносить счета. А главы семейств уныло ходили задумчивые и недоумевали, как можно было всего-то за три-четыре летних месяца употребить такое огромное количество еды, зелени и овощей.

Воду для приготовления пищи добывали разными способами. Иногда ее брали из речек, еще достаточно чистых в то время. В некоторых местностях пользовались услугами водовозов. Но чаще всего питьевую воду брали из обычных колодцев с деревянными срубами, расположенных почти на каждом участке. Прочие «удобства» располагались «во дворе». Выгребные и помойные ямы с довольно хлипкими деревянными стенками очищались всего один раз в год, да и то зимой. А если учесть, что находились они буквально в двух шагах от «питьевых» колодцев, легко представить качество используемой дачниками воды.

Лишь к концу XIX века стали распространяться идеи о благоустройстве дачных поселков, в том числе и в санитарном отношении. Например, благодаря специальным исследованиям было доказано, что лучшими в условиях дачных местностей являются так называемые трубчатые колодцы, вода в которые поступает по трубе из глубоких водоносных пластов. Возникали мысли и об устройстве дачных канализаций, реализовать которые в то время так и не удалось.

Дачи-особняки

И все же многие городские удобства стали учитывать при постройке более совершенных как в архитектурном, так и техническом отношении дач-особняков. В таких дачах в чуланчиках и закутках, а иногда не только на первом, но и на втором этажах устраивались внутренние туалеты. Некоторые из них были оборудованы и сливом воды, смывавшим нечистоты в выгребные ямы, расположенные на задворках дачи. Но все-таки это было большой редкостью. Как правило, дачи-особняки не сдавались внаем, а покупались в «полную собственность». Новые хозяева желали соединить красоту деревенской природы с удобствами городской жизни. Поэтому проекты для этих дач создавали профессиональные архитекторы. Многие из этих проектов публиковались в архитектурных журналах и могли быть использованы всеми желающими.

Особенно популярными считались дома в так называемом «русском стиле»: с обилием деревянной резьбы и кокошниками на окнах. Такие постройки обычно состояли из двух частей. На улицу выходил разукрашенный резьбой фасад с балкончиками и крыльцами, которые вели в парадные комнаты – гостиную или столовую. Балконы и террасы, так горячо любимые дачниками, строились в изобилии. Иной раз их выводили на все четыре стороны дома. Жилые же помещения – спальня, детские, кабинет хозяина, комнаты хозяйки – располагались в задней части дома. «Задние комнаты» выходили в сад. Отдельные комнаты выделялись для прислуги, лакеев, кухарок.

Дачи-особняки начали строить уже не только деревянные, но и каменные или кирпичные. Это были настоящие виллы: с громадными, высокими комнатами, каминами, паркетными полами, просторными балконами, красиво и густо задрапированными. Стены обивались полированным деревом. Надо сказать, хозяева таких дач жили довольно замкнуто. Стиль их «дачной жизни» существенно отличался от весьма открытого, «без церемоний» существования в «простых» дачных поселках. «Богатые» дачи были окружены высокими деревянными заборами, не позволявшими проникнуть внутрь участка любопытному взгляду. Да и расположены дачи-особняки были на приличном отдалении от «народных» дачных поселков. По масштабу такие постройки больше походили на старинные усадьбы и превращались в местные достопримечательности. Например, широко известная в то время загородная вилла C.П. Рябушинского «Черный лебедь». Ее описание и фотографии не раз помещали в газетах и журналах тех лет. Но таких шикарных дач было, конечно, гораздо меньше, чем самых обыкновенных деревянных летних строений без особых затей.

Как добирались на дачу

По сведениям источников 1888 года, вокруг Москвы было уже около 6000 дач, расположенных в 178 поселках. На летнее время из города «на природу» переселялись 40 000 человек – почти четверть всех московских дворян, чиновников, купцов, почетных граждан, разночинцев и иностранцев. Причем семья жила за городом все лето, а глава семейства был вынужден ежедневно, кроме выходных и праздников, являться на службу. Нужно было удобное транспортное сообщение со столицей. Главным образом это была железная дорога. Три четверти поселков располагались вблизи железнодорожных станций. Для удобства дачников в каждом поселке устраивалась платформа, а в некоторые местности ходили специальные дачные поезда, например, томилинские – в Томилино или малаховские – в Малаховку.

Самой дорогой, но и самой удобной считалась поездка за город на извозчике. Извозчик назначал цену от 1 до 2 рублей за час и довозил пассажиров до необходимого пункта. Более дешевым средством передвижения были линейки – аналоги современных маршрутных такси. Линейки представляли собой экипажи, рассчитанные на 8–10 человек и отправляющиеся по мере накопления пассажиров от центральных площадей Москвы по разным направлениям. Такими же экипажами можно было, кстати, воспользоваться и за городом. Например, если дача находилась на некотором расстоянии от железнодорожной станции. Допустим, к популярным дачам Кунцево можно было добраться, подъехав на извозчике к Смоленскому (ныне Белорусскому) вокзалу, затем 15–17 минут проехать на поезде и завершить путешествие в общей линейке. Такое сообщение с городом считалось очень удобным.

И, наконец, к некоторым, ближним к столице, дачам можно было добраться конно-железной дорогой, представляющей собой катившиеся по рельсам вагоны, запряженные лошадьми. Это был самый демократичный, дешевый, но и самый медленный и переполненный вид транспорта. С другой стороны, поездка на дачу в любом случае редко занимала больше 40–45 минут.

Дачные развлечения

А чем же было заполнено свободное время дачников? Загородная жизнь московской публики состояла в основном из гуляний, купаний, балов и любительских спектаклей. Непременными атрибутами дачных поселков XIX века были летние театры, концертные эстрады, даже спортивные сооружения – футбольные поля, площадки для крокета и тенниса. Поэтому несмотря на жалобы дачников на летнюю скуку (вспомните книги Чехова, Бунина), их жизнь сейчас представляется вполне привлекательной. Мало того, известно, что по подмосковным дачным поселкам гастролировал даже знаменитый Федор Шаляпин.

Особенной же популярностью в те годы пользовались дачные балы. Первые балы были «домашними» – происходили на задворках той или иной дачи. Танцевать дамам полагалось не иначе как в перчатках и только со знакомыми кавалерами. Потом появились специальные бальные павильоны. Например, в 1872 году на закрывшейся Политехнической выставке (которая, кстати, положила начало московскому Политехническому музею) несколькими постоянными дачниками из Останкино был куплен один из павильонов и установлен на танцевальной площадке.

Здесь же стали проходить и любительские спектакли. И если по вечерам весь дачный поселок тонул в темноте, то бальные и театральные павильоны бывали ярко освещены керосиновыми лампами и фонарями. Все расходы по устроению таких вечеров дачники, конечно же, брали на себя, объявляя на них подписку. Чрезвычайно популярными были балы в Богородском, куда приезжали гости не только из соседних поселков, но и из самой столицы. Как свидетельствует один из современников, отправиться в Богородское, протанцевать там часть ночи и, как ни в чем не бывало, возвращаться пешком – считалось делом вполне обыкновенным.

В конце XIX века в московских дачных поселках появились зловредные, с точки зрения дачников, «дачные пугалы» – моменталисты и велосипедисты. И те, и другие вызывали бурю эмоций во многих семействах. И было за что. Моменталисты – владельцы аппаратов моментальной фотографии, маскируясь под энтомологов, из засады запечатлевали курьезные, а чаще купальные сценки. Разумеется, фотографии были отсылаемы самим персонажам и их ближайшим родственникам. Велосипедистов тоже не любили. Для того чтобы извести этих возмутителей спокойствия с их стремительным передвижением и звонками, дачники нередко перекапывали канавами дороги. Мальчишки травили их собаками, да и взрослые бросали вслед чем попало. Особенное же возмущение степенных граждан вызывал чрезмерно, по понятиям того времени, обтягивающий наряд велосипедистов. «В таком виде и не являйся, приятель, ко мне в дом, – негодовал какой-нибудь глава семьи, – у меня взрослые дочери!»

…Но вот дачный сезон заканчивался, и уже в середине августа многие дачники опять перебирались на городские квартиры. За зиму забывались все неудобства переезда с бранью из-за поломки дорогой мебели, сквозняки и протекающие крыши, ссоры с неуживчивыми соседями и другие превратности судьбы. А уже в феврале городской люд снова начинал мечтать о такой приятной и лишенной городской чопорности дачной жизни.