Тьма

Жила в Париже бабушка. Ее узнавали на улицах, здоровались. Она не была знаменитой киноактрисой, политическим деятелем «в отставке» или представителем так называемой «богемы». Нет. Просто бабушка, о жизни которой никому ничего не было известно.

загрузка...

 

 

Улыбчивая, маленькая, с неимоверно добрыми глазами цвета неба на маленьком морщинистом лице. Всегда аккуратно одетая, в какой-нибудь смешной шляпке, в неизменных стареньких классических туфельках «от Коко».

В руках у бабушки всегда были небольшие пакетики из-под попкорна. Чем же она была столь известна, что с нею прохожие здоровались? Она кормила голубей. Ее фигурку можно было увидеть утром на Монмарте, днем на улице Ришилье, а вечером – возле Собора инвалидов или площади Шатле. И всегда и везде ее неизменными спутниками были голуби. Десятки и сотни. В Париже вообще очень много голубей. От них страдают памятники, их кормят туристы, удивляясь количеству этих птиц на улицах старинной, красивой и не очень чистой столицы Франции.

Когда впервые бабушка появилась со своими пакетиками на улицах, никто точно сказать не мог. Просто ее через определенное время начали замечать. Она шла, улыбаясь весеннему солнцу, щурясь, выискивая глазами цвета неба своих крылатых друзей. В пакетиках – кукурузные зерна. Возле Арки Карусель от стен зданий и с деревьев возле аллей отделялась серо-бело-черная орава вечноголодных птиц. Бабушка радовалась, завидев летящих к ней голубей. Она как будто встречала старых знакомых, близких родственников.

Через определенное время бабушку так и назовут – «голубиная мама». Птицы садились ей на руки, плечи, ворковали, били крыльями. Они были искренне рады своей «маме», летели к ней навстречу, как будто желая обнять своими крыльями, прижаться к старушке, которая не забывала о них ни на один день, которая с утра до вечера проводила свои дни в их окружении. Люди даже не видели, ест ли она? Слава Богу, во Франции пенсия – не чета нашей. И старушка покупала десятками килограммов кукурузные семена, и ежедневно кормила своих питомцев…

А потом с бабушкой начали здороваться прохожие. «Это символ нашего города!» - заявляли одни. «Это – вторая Эйфелева Башня!» - сравнивали бабушку с главным символом Парижа другие. О бабушке, имя которой было неизвестно, написали некоторые газеты. Она являлась небольшим лучиком солнца в загазованном городе, она вызывала умилительные улыбки на лицах обывателей. Пару раз к бабушке подходили репортеры местных газет, но она не отвечала на вопросы, виновато улыбалась и шла дальше. Кормить своих любимцев. Своих «детей»…

И вот через определенное время бабушка пропала с улиц Парижа. К ее присутствию на улицах и площадях настолько привыкли, что ее исчезновение заметили очень скоро, буквально через пару дней. Еще через несколько дней в префектуру поступило заявление от жителей одного дома на окраине Парижа. Они утверждали, что их соседкой является та самая «знаменитая» старушка. И что из квартирки, где она живет, раздается характерный запах, могущий свидетельствовать только об одном – ее с нами больше нет. Полицейские взломали дверь в узком парадном с крутыми лестничными пролетами. Бабушка умерла во сне.

Квартира ее представляла собой две смежные малюсенькие комнатушки, лишенные таких атрибутов, как телевизор, радио и телефон. Соседи рассказали, что к старушке никто никогда не приходил в гости, что она одинока, и единственной ее страстью и увлечением являлись голуби. Кем она была раньше и чем занималась, не могли сказать с уверенностью даже старожилы дома. Пожимали плечами: «Кто знает? Она ни разу ни с кем даже не поговорила. Так, здоровалась…» Полицейские осмотрели квартирку, вызвали соответствующую службу (у нас называется «труповозка», как во Франции, пардон, не в курсе) и собрались покинуть жилище скромной знаменитости. К тому, чтобы оставаться в помещении, никак не располагал неприятный запах.

И тут кто-то из стражей правопорядка заглянул на кухню. Маленькую, квадратную кухоньку. И присвистнул. И позвал коллег взглянуть. Посреди кухни стоял небольшой столик, еще один был придвинут ближе к окну. Все пространство квадратного помещения было буквально засыпано кукурузными зернами. Они лежали на столах, на полу, в небольшой миске с какой-то жидкостью в раковине. Некоторые уже были разложены по аккуратным пакетикам. Я думаю, полицейские едва сдерживали слезы, глядя на это. Милая старушка заготавливала еду для своих любимцев.

Жандармы вздохнули и собрались покинуть жилище старушки, когда один из них просто так, от нечего делать, распахнул створки маленького кухонного шкафчика. Он не рассчитывал увидеть там ничего интересного. Ну, возможно, нехитрая кухонная утварь. Или все те же кукурузные зерна. Он распахнул створки шкафчика. И воскликнул от удивления. И позвал коллег. Все пространство шкафа от простенка до самых дверей было заставлено темными бутылочками. Одна или две из них были открыты. Остальные – запечатанные.

Предупредительная надпись на бутылочках гласила, что с их содержимым следует обходиться очень аккуратно. Ибо за темным стеклом – смертельная отрава. Полицейский прочитал надпись на этикетке – «Крысиный яд». И перевел взгляд на миску с какой-то жидкостью в раковине. Миску, доверху наполненную кукурузными зернами. Он подошел к раковине. Сомнений быть не могло – в миске с зернами был яд. И в этом смертельном крысином яде старушка вымачивала пищу для своих «детей».

Все, кто узнал о страшном открытии, были не то что потрясены. Они были раздавлены. Раздавлены ужасным непониманием того, что заставило маленькую старушку с доброй улыбкой отправить на тот свет сотни, тысячи ни в чем неповинных птиц. И очень четким осознанием того, что в каждом из нас сидит тьма. Страшная, тяжелая, молчаливая. Заставляющая совершать определенные поступки, не поддающиеся никакому логическому объяснению. Ждущая своего часа. Затапливающая сознание. Вечная, как этот мир…
Автор: Анатолий Шарий



Статья о интимных отношениях получена: www.myJane.ru