Испытание школой

Вообще-то, школу я не любила никогда. И была, как говорили учителя, "девочкой способной, но ленивой". На уроках маялась, писала записочки, хихикала с подружкой, рисовала в тетрадке и делала все возможное, чтобы скоротать время и оказаться наконец "на воле". И все ждала: когда же закончится это мученье и я смогу жить так, как хочется мне, без указки, расписаний и звонков. Закончилась школа - начался университет, и снова я ждала, когда же придет конец этим чертовым сессиям, зачетам, "хвостам", пересдачам!

 

 

Теперь все позади. Казалось бы - живи и радуйся, и забудь прошлое как страшный сон. А оно и вправду выглядит сном, кажется далеким и почти нереальным, но только уже не тягостным, а, наоборот, приятным. И люди из этого сна - школьные и университетские учителя - вспоминаются с умилением и теплотой в душе. Оказывается, они действительно многому научили меня! А я понимаю это только сейчас. И чувство благодарности (откуда оно только взялось?) наполняет сердце, и слова, которые я никогда не говорила им (колючая, вредная девчонка!) готовы сорваться сейчас.

Галина Владимировна. Учительница русского языка и литературы. Единственная из учителей нашей школы, у которой на уроках была тишина. Но не та гробовая, испуганная тишина, которая наступает после того, как "училку довели до ручки" и она наставила двоек половине класса, а тишина живая, наполненная мыслями, раздумьями, интересом к тому, что только что сказал учитель. Она уважала учеников, но не терпела хамов, и даже жвачку на ее уроках не жевал никто.
До сих пор удивляюсь, как же хитро она "заставила" нас всех прочесть "Войну и мир": сцены мира, которые всегда читаются легче, мы живо обсуждали на уроках, а по сценам войны - тем, которые почти все, особенно девочки, так и норовили пролистнуть - всегда писали изложение. В результате об Аустерлице и Шенграбенском сражении я знала не меньше, чем о первом бале Наташи Ростовой.
Иногда Галина Владимировна читала нам отрывки из книг современных писателей, например, Довлатова, и весь класс, распластавшись по партам от хохота, слушал о том, как в "Зоне" уголовники ставили пьесу про Ленина и Троцкого. А еще она частенько зачитывала нам "перлы" из наших же сочинений, но никогда не сознавалась, кто какие глупости сморозил. Я всегда с замиранием сердца открывала свою тетрадь с проверенным ею сочинением, ожидая кроме оценки увидеть еще несколько слов, написанных красной пастой и обращенных именно ко мне. И часто эти слова были: "Ты действительно так думаешь?.. Очень интересные мысли!" или "Читала с удовольствием!" Я заливалась краской от смущения и радости, и на некоторое время совершенно забывала о том, как мне надоела эта школа. Возможно, именно поэтому после окончания учебы я, недолго думая, подала документы в университет на филологический факультет.

Валерий Александрович. Преподаватель зарубежной литературы. Никогда не забуду его первое появление в моей жизни. Огромная университетская аудитория, заполненная студентами-первокурсниками, гудит как пчелиный рой. Кажется, тишины в ней не будет никогда. В дверном проеме возникает худенький невысокий мужчина неопределенного возраста, который пронзительным взглядом окидывает совершенно игнорирующее его студенческое братство. И вдруг как гром среди ясного неба - голос, перекрывающий весь шум: "Мрачное Средневековье!!! Эпоха варварства и мракобесия!!!" Первые ряды на минуту оглохли. Тут же стало тихо. Худенький мужчина с явным удовлетворением отметил произведенный эффект и вкрадчивым тихим голосом продолжил: "Ну, что же Вы ждете? Записывайте. Первая лекция - "Литература Средневековья".
Валерия Александровича боялись многие. Боялись его насмешливого взгляда, пронизывающего насквозь, его молчания, и того, что он скажет. Потому что все, сказанное им, воспринималось студентами как истина, не требующая доказательств. Он никогда не читал с листа, он декламировал стихи французских поэтов в оригинале, он ставил такие акценты и так преподносил историю литературы, что его лекции служили нам лучшим учебником, и бережно передавались из поколения в поколение.
Валерий Александрович требовал беспрекословного знания текстов, и на экзаменах первым делом отправлял на пересдачу таких как я - лентяев. "С какой сцены начинается произведение? А какой сценой заканчивается? Забыли? Что ж, я разочарован. До встречи в августе. И Ваши слезы мне не нужны". Обмануть его было невозможно - приходилось читать все от корки до корки. Студенческими байками стали вопросы, которые он задавал на экзаменах с совершенно бесстрастным выражением лица: "Какого цвета глаза у лошади Дон Кихота?" или "Покраснела Джульетта или побледнела, когда впервые увидела Ромео?"
Чтобы перебороть свой страх к этому непростому и необыкновенно интересному человеку, я пошла на беспрецедентный шаг - на занятиях перебралась с последней парты на первую, прямо перед ним, стала читать дополнительную литературу по теме, по выходным сидела в библиотеке. Потому что его "я разочарован" было хуже любого наказания. К экзамену я готовилась как проклятая, но все равно дрожала как мышиный хвостик. И напрасно. Валерий Александрович смерил меня холодным взглядом и, не задав ни одного вопроса, поставил в зачетку "Отлично".

Какие люди становятся действительно хорошими учителями? Теми, которые остаются в памяти учеников навсегда? И кто вообще идет в эту немодную нынче профессию? Сейчас, в наше время, в нашей стране? Когда я проходила практику в школе, старшеклассники спрашивали меня: "Неужели вы станете учителем? Будете мучиться с нами - балбесами за маленькую зарплату? Мы-то конечно только рады, но вам искренне сочувствуем!"

Из моих тридцати одногруппников после практики остались в школе только 5 человек, и я не вошла в их число. Почему? Потому что для того, чтобы стать действительно хорошим учителем, необходимо сочетание нескольких качеств характера, которые совпадают в одном человеке очень редко.
А именно:

1) Отличное знание предмета.
2) Любовь к детям. Лучше даже сказать, неистребимая любовь к детям. И ответственность за всех учеников, включая и того, который в данный момент прогуливает урок, и того, который вот уже 10 минут где-то бродит, отправленный на поиски мела.
3) Ораторские способности. Вывести свой предмет из сухих рамок учебника и заинтересовать учеников, заставить полюбить то, что любишь сам ты - это дано немногим.
4) Трудоголизм. Без трудоголизма в школе делать нечего. 6-7-8 уроков, а между ними перемены, на которых тебе не дадут отдохнуть ни секунды, облепят со всех сторон, будут спрашивать обо всем на свете, подлизываться, пытаться заглянуть в журнал и просить отменить контрольную. А после уроков - походы в музеи и на выставки с классом. А дома - проверка тетрадей и составление учебных планов. И так будет всегда.
5) Умение оставаться хорошим человеком, получая низкую зарплату. Без достойной зарплаты люди обычно звереют. А тебе категорически нельзя звереть - вокруг дети, которых нужно учить светлому, доброму, и тому, что не все в этом мире можно купить за деньги.
6) Умение трудиться в педагогическом коллективе. Те, кто работал в школе или вузе, знают, как это трудно, иногда намного труднее, чем поладить с детьми.
7) Умение ставить работу превыше личной жизни. Именно поэтому у многих учителей не складывается личное, семейное счастье. Некоторые, особенно женщины, и вовсе не создают своей семьи, потому что их семья - это школа, их дети - ученики.
8) Неистребимый оптимизм. Это качество вытекает из всех вышеназванных. Кто может быть увлеченным трудоголиком, обожающим науку и любящим детей, бессребреником, умеющим увлекать за собой? Только оптимист. И оптимизм свой такой человек черпает в детях, в своих учениках, в их горящих глазах во время уроков и в словах благодарности, когда те покидают школу или вуз.

Я не сказала этих слов тогда, я говорю их только сейчас.
Спасибо вам, учителя! И, пожалуйста, научите наших детей тому же, чему вы научили нас!

Ирина Трубачева
05.10.04

Статья о работе и карьере получена: Женский журнал Клео.Ру