Бенефицианство великого Бенджамина

«Бенжамин Франклин — единственный президент Соединенных Штатов Америки, который им никогда не был», — пошутил однажды один из биографов «основателей» государства.
Но этот мастер дипломатии и искусства компромиссов не мог войти в историю лишь как политик. Франклин был слишком амбициозен и талантлив, чтобы ограничиться деятельностью, которая — а он знал это лучше других — далеко не всегда могла принести плоды.

Бесформенные свечные огарки плавились и шипели, но едва различимый мутный свет в течение всей ночи не мешал мальчику с легким шорохом перелистывать страницы очередной толстой книги. Бракованные свечи он выпрашивал у отца, занимавшегося производством их и мыла.

 

 

Отец, проснувшись на рассвете и глядя на мальчика, всякий раз пытался вспомнить: когда же его младший сын научился читать? Кажется, словно он родился с книгой в руках. Джошуа Франклин, пуританин, чтобы избежать религиозных гонений, приехал в Бостон из Англии в 1682-м. Бен родился в 1706 году, всего в семье было семнадцать детей. В восемь лет отец отправил его в среднюю школу, он мечтал, что мальчик сделает карьеру священнослужителя, избавив себя от тяжелого и изнурительного физического труда. Но даже те скромные пожертвования, которые полагалось отдавать за учебу, были Джошуа не по карману.

Поэтому уже в десять лет Бену пришлось варить мыло и плавить воск для свечей в мастерской отца. Отдушиной служили книги: Джошуа в Бостоне уважали за честность, образованность и строгие моральные принципы, и его знакомые никогда не отказывались одолжить его сыну книги из скудных домашних библиотек, вывезенных еще из Англии и бережно хранимых. А еще Бен любил океан. Он рано научился плавать, часто удил рыбу с ровесниками. Родители боялись, что сын подастся в моряки (один из их сыновей уже успел исчезнуть, избрав этот путь), к тому же он не упускал случая продемонстрировать отцу свою ненависть к мыловарению. Однажды мальчик подговорил своих друзей ночью соорудить из камней (рядом на берегу строился каменный дом) маленький причал, чтобы было удобнее рыбачить. На следующий день пропажу камней обнаружили, и отец подверг сына экзекуции, несмотря на вполне веские аргументы мальчика о безусловной пользе рыболовецкого причала. «Все то, что безнравственно, не может быть полезно», — таков был вердикт отца. Но Джошуа пришлось поступиться принципами и отдать Бена в подмастерья к старшему из сыновей, печатнику Джеймсу, недавно вернувшемуся из Англии с закупленным там типографским оборудованием, хотя двум представителям семьи не полагалось заниматься одной профессией. Помимо изучения типографского дела Бен пристрастился к написанию баллад. Они так хорошо раскупались, что брат заказывал их ему одну за другой. Однако и здесь вмешательство отца (в последний раз) возымело свое действие: «Все поэты рано или поздно становятся нищими или бродягами». Тем не менее тщеславие юноши было удовлетворено. Когда брат начал издавать и печатать свою газету The New England Courant, 16-летний Бен по ночам (он знал, что ни отец, ни брат не позволят ему стать ее автором) сочинял письма от имени некой вдовушки Сайленс Догуд и по утрам просовывал их под дверь типографии брата. Письма эти (всего он сочинил 16 штук), в которых содержалась едкая сатира на общественные нравы, облеченная в рассуждения немолодой женщины о своей жизни, вызвали восторг у читателей. Брат был доволен успехами анонимного сочинителя, но когда Бен, не удержавшись, признался в своем авторстве, пришел в ярость. Джеймс выгнал Бена из типографии, преподав ему отличный урок: не стоит поощрять свое самолюбие столь открыто. Отец в этот конфликт не вмешался. Оставаться дальше в Бостоне не было смысла. И Бен задумал побег — по тем временам это равнялось преступлению, в основном в бега подавались провинившиеся слуги, рабы или уголовники. Собрав немного денег, он сел на корабль, который доставил его в Нью-Йорк, а через несколько недель на утлом суденышке Бен добрался до Филадельфии. Голодный, оборванный и мокрый от постоянного пребывания на палубе во время шторма, он шел по главной улице города Маркет-стрит. Поравнявшись с булочной и выудив из кармана последний трехпенсовик, попросил хлеба. Булочник, к восторгу Франклина, протянул ему три огромных пышных рогалика — таких в Бостоне не выпекали. Засунув два под мышку, он на ходу жевал третий, шагая по улице. Тогда-то его и увидела впервые будущая жена Дебора Рид, которая вышла погреться на солнце у входа в свой дом. Высокий, широкоплечий, крепкого телосложения, с проницательными серыми глазами, Франклин не был красавцем, но обладал притягательной для женщин мужественной привлекательностью. Судьба приведет Бена в дом семьи Рида в качестве постояльца, но это будет после того, как он найдет работу в одной из двух печатных мастерских Филадельфии — города, несравнимого по уровню своего развития с провинциальным и сонным Бостоном.

Кредит доверия, или вынужденное путешествие

Слухи о способностях, отличном знании печатного дела и образованности молодого человека (в городе было мало людей, у которых тот не одалживал бы книг для чтения) достигли губернатора Пенсильвании сэра Уильяма Кейта. И вот однажды губернатор зашел прямо в мастерскую и позвал Франклина. Вежливо, но достаточно громко высказал ему комплименты, пожурил за то, что тот сам не явился к нему для беседы и, наконец, позвал с собой в таверну «попробовать отличной мадеры». Оставив хозяина с открытым от изумления ртом, они ушли. За бутылкой дорого вина губернатор предложил Бенджамину свое, как выразились бы сейчас, спонсорство. Пообещал снабдить Франклина деньгами, рекомендательными письмами и отправил в Англию для закупки печатного оборудования, чтобы по возвращении тот мог открыть свою собственную типографию и получать заказы от правительств английской (губернаторы колоний назначались в Англии) и местной ассамблей. Наступил день отплытия корабля, но писем и денег юноша так и не дождался. Когда корабль уже прибыл в Англию, Бенджамин упросил капитана открыть для него специальный мешок с губернаторской почтой (но ничего там для себя не обнаружил) и опросил всех встречавших корабль в английском порту, не ждут ли они посланца губернатора. В отчаянии он рассказал все одному из своих попутчиков, купцу из квакеров мистеру Дэнхэму. Тот открыл ему глаза на губернаторские обещания: «Человек, сам не обладающий кредитом доверия, а именно таков Кейт, не может дать кредит даже в виде рекомендательных писем». Еще один урок для Франклина — никакая лесть не в состоянии удовлетворить самолюбие, если за ней не стоят конкретные действия. Впрочем, в Лондоне Бенджамин освоился довольно быстро: нашел не только работу (в одной из самых современных на тот момент типографий), но и друзей, с которыми проводил время в пабах и театрах, а также обилие книг, недоступных в Америке, и немалое количество веселых заведений, где удовлетворял свой интерес к женскому полу. Помимо изучения всех новинок типографского дела Франклин восхищался английской журналистикой (в ней нуждались власть имущие, и потому она была весьма развита по сравнению с только лишь зарождающейся прессой в Америке). Еще в начале XVIII века усилиями Аддисона и Стиля журналистика стала носить в Англии развлекательный характер: сатира, юмор, мистика, рассуждения на житейские темы превалировали над религиозными и политическими и подавались читателю отнюдь не в виде строгих и скучных максим. Рано повзрослевший и пользующийся успехом у женщин всех возрастов и сословий, Бенджамин за невысокую ренту поселился в скромном доме одной вдовы, живущей вместе с незамужней дочерью. Он стал любовником дочери и по вечерам наслаждался свободным разговором на любые темы и даже маленьким ужином (бутербродом с половинкой анчоуса на кусочке масла). Несмотря на обещание писать мисс Рид письма из Англии (родители Деборы пообещали отдать за него дочь по его возвращении), Бенджамин написал девушке одно-единственное письмо, где признавался, что не знает, когда вернется в Новый Свет. Позже в автобиографии он назовет это одной из самых больших своих ошибок. Но однажды тот самый попутчик с корабля мистер Дэнхэм, встретив его в одном из пабов на Стрэнде, предложил Бену стать управляющим его бизнесом в Филадельфии, и Франклин согласился. Вскоре после благополучного возвращения они оба заболели пневмонией. Франклин выздоровел, а смерть мистера Дэнхэма (заменившего ему в каком-то смысле отца) вынудила его вновь вернуться в качестве помощника к своему бывшему хозяину, владельцу типографской мастерской. Собственное типографское дело Бенджамину удалось открыть многим позже.

Издатель и мастер пиара

По пятницам в одном из пабов Филадельфии собиралась шумная компания молодых людей во главе с Франклином. Они в огромных количествах поглощали пиво, любили пропустить острое словцо, но этим дело не ограничивалось. По образцу английских клубов Бенджамин придумал правила для своих друзей: каждый по очереди зачитывал небольшое исследование на тему морали, политики или философии, которое подвергалось обсуждению. Дебаты не должны были переходить в обычную перепалку, задача состояла, по замыслу Франклина, не в том, чтобы одержать победу, а в том, чтобы способствовать «взаимному усовершенствованию». Именно во время собраний своего клуба (Бен назвал его Junto) он и задумал издание газеты Pensylvannya Gazette, которая быстро стала самой успешной и популярной на территории всех колоний. Хорошая бумага, увлекательное и разнообразное содержание — отрывки из книг, эссе, памфлеты, рекламные объявления, даже нечто вроде прогнозов погоды. Будучи в Англии, Франклин отлично усвоил, что не стоит «перекармливать» читателя морализаторством и проповедями и что в легком чтении тоже могут содержаться полезные и важные сведения. Именно поэтому он решил расширить издательское дело, начав в 1733 году выпускать Poor Richard‘s Almanack под именем бедного человека Ричарда Сандерса, нуждающегося в деньгах, чтобы оплачивать лечение больной жены. Рецепты, житейские советы в форме остроумных и легко запоминающихся поговорок, календарь — все это сделало альманах своего рода бестселлером (он выходил в течение 25 лет). Издание «Бедного Ричарда» превратилось в неотъемлемую часть жизненного уклада многих американцев. А Франклин сумел расплатиться со множеством долгов, которые образовались в процессе открытия собственного бизнеса.

В сущности, с издательского дела началась и стала возможной карьера Франклина как политика и общественного деятеля. Подписчиками его изданий стали все государственные чиновники, начиная с губернаторов и заканчивая клерками местной Ассамблеи в Филадельфии (куда вскоре был единогласно избран молодой издатель). Типография Франклина получала все заказы на изготовление бланков, бумаг и даже бумажных денег. Кстати, заказ на печать денежных купюр был получен после того, как Бенджамин опубликовал в газете статью о необходимости и пользе для экономики и колонистов увеличения денежной массы. Недаром современные историки утверждают, что Франклин в совершенстве овладел искусством пиара: с помощью собственного издания привлекал внимание к интересующей его проблеме (причем часто печатал статьи под псевдонимом из опасений быть уличенным в корысти). Заработав же кредит доверия у публики (что гораздо важнее самих денег, ведь под такой кредит проще найти реального инвестора), он уже смог приступать к реализации любой идеи, что приводило в свою очередь к его собственному продвижению по социальной лестнице. Одним из первых таких проектов стало создание библиотеки по подписке: книги выписывались из Англии на деньги, собранные добровольцами, а потом распространялись среди читателей по подписке.

Антреприза Франклина

«Небольшой урон тщеславию непременно хорошо окупается в будущем», — писал Франклин в автобиографии, признанной блестящим образцом этого жанра. Не случайно этот литературный труд называют пособием для self-made man, а Франклина первым американцем, придумавшим знаменитую концепцию о неограниченных возможностях янки и пресловутой американской мечте. Антрепренерская тактика работала безотказно. Однажды к Бенджамину пришел один врач и рассказал о своей идее создания больницы для лечения неимущих или приезжих. В конце своей речи он добавил: «Все, к кому я только не обращался, задавали мне один и тот же вопрос: консультировался ли я с вами и каково ваше мнение. Поскольку я отвечал отрицательно, мне говорили, что без вашего участия и одобрения никто не возьмется ни за одно подобное дело». Франклин немедленно напечатал в газете статью, снабдив читателя не только вескими аргументами, но и указаниями той схемы, которая могла привлечь внимание бенефициантов к проекту. Он же первым внес пожертвование на строительство и содержание госпиталя, который до сих пор существует в штате Пенсильвания. Неудивительно, что кредит доверия служил отличной инвестицией. Ведь «на счету» Франклина уже было создание милиции, специальных отрядов добровольцев, патрулирующих по ночам Филадельфию, пожарная служба и даже — небывалый проект — первая в истории Пожарная страховая компания. Создал он в Пенсильвании и Философское общество, Академию (Университет Пенсильвании). Во многом благодаря Франклину по уровню интеллектуальной активности на тот момент с Филадельфией могли сравниться лишь два города (в рамках Британской империи) — Лондон и Эдинбург.

«Никогда не проси должности, но и не отказывайся от нее и не покидай добровольно», — эти слова Франклин часто повторял в кругу друзей, когда те пытались обвинить его в чрезмерно активной общественной деятельности. Зачем было, скажем, отказываться от должности почтмейстера, если эта работа позволяла ему сочетать собственную выгоду с общественной пользой. Он не только наладил почтовое дело (лично выбирал самые быстрые и удобные маршруты, разъезжая по окрестностям Филадельфии в своем экипаже), но теперь его издания, а также типографские заказы распространялись куда быстрее и вовремя доставлялись по назначению. Недаром Франклин любил повторять, что нет ничего более полезного и благодарного (а также в наибольшей степени способствующего удовлетворению тщеславия), чем реализация проектов, которые улучшают не только жизнь общества, но и собственное существование. Разве приятно выходить в дождь и слякоть на немощеные улицы, когда проезжающие мимо экипажи обдают тебя грязью, от которой не спасают ни широкополые шляпы, ни толстые широкие накидки? Вскоре после того, как Франклин в юмористической форме обрисовал на страницах «прессы» эти явные неудобства, мостовые были приведены в порядок, а дворники с утра пораньше насухо и начисто соскребали с них грязь и лошадиный помет. Его интерес к науке тоже был спровоцирован не только природным умом и любознательным тщеславием самоучки, но и присущим ему прагматизмом. Когда губернатор Пенсильвании предложил Франклину запатентовать его ставшую невероятно популярной железную печь (она была более безопасной, требовала меньше дров и лучше прогревала дома, до сих пор ее называют «печью Франклина»), он отказался: «Получая удовольствие от чужих изобретений, приятно сознавать, что и ты можешь оказать услугу людям». Искусством извлечения самой важной выгоды — удовлетворения своего самолюбия — Бенджамин овладел в совершенстве. Ну а слава не заставила себя ждать: Оксфордский университет в 1762 году присвоил ему звание доктора. Позже он будет удостоен золотой медали престижного Лондонского королевского общества и вскоре станет его почетным членом. Он давно подозревал, что молния — это всего лишь электрический разряд, а вовсе не знамение Божие. Так, в июне 1752 года Франклин провел свой знаменитый эксперимент с воздушным змеем, который, правда, лишь по счастливой случайности не лишил его жизни. Он, кстати сказать, верил в могущество Провидения, хотя, как и полагается человеку эпохи Просвещения, сомневался, что Бог действительно занимается всеми человеческими деяниями. Во время грозы он привязал к мокрой от дождя веревке железный ключ и запустил змея в воздух. Молния мгновенно сожгла веревку, вокруг ключа сверкали искры. Франклин получил подтверждение своей гипотезы: молния — это электричество. Однажды увлекательные опыты с электричеством снова едва не лишили его жизни, когда со свойственной ему склонностью к остроумным решениям Бенджамин попытался умертвить индюшку с помощью электрического разряда.

Брачный копромисс

В 1730 году Франклин стал гражданским мужем Деборы Рид. Во время его пребывания в Англии она вышла замуж, но вскоре ее муж сбежал от своих должников и обвинений в полигамии в Вест-Индию (у него была еще одна женщина, которую он называл своей женой и открыто жил с ней). Дебора осталась соломенной вдовой, никуда не выходила из дома, не показывалась на люди. После того как она получила сообщение о смерти супруга (так никем официально и не подтвержденное), брак с Франклином, который уделял ей внимание и всячески поощрял к повторному, пусть и несколько спорному, замужеству, стал реальным. Помимо симпатии к Деборе с давних времен решающим мотивом для женитьбы стало чувство вины (Франклин искренне раскаивался в причиненном ей зле). Но не только. Налицо были и прагматические причины. Франклин боялся заразиться венерической болезнью, пользуясь услугами проституток (он писал в автобиографии, что лишь чудом избежал этой печальной участи). Впрочем, в одном из писем другу, советуя тому жениться как можно быстрее, он пишет, что брак вопреки распространенному у мужчин чувству страха перед ним действительно очень полезный институт. Брак дает возможность не только избежать неприятностей известного рода, но и обрести в качестве жены верного друга и помощника. Правда, в этом послании Франклин дает и довольно циничные советы, к примеру убеждает друга жениться на женщине старше него, ибо «ночью все кошки серы, а умудренная житейским опытом женщина гораздо меньше внимания уделяет своим прихотям и гораздо больше — делам мужа, не отвлекая его капризами и заботой о своей внешности». Искусство разумного компромисса обеспечило Франклину удобную и спокойную жизнь с женой, не требовавшей слишком многого и ставшей его верной помощницей. Более того, Дебора стала преданной матерью внебрачному сыну Франклина (кстати, усыновление им мальчика, которого родила одна из его любовниц, скорее всего, служанка, стало еще одним мотивом для скорейшей женитьбы). Дебора родила мужу двоих детей — Фрэнсиса и Сару. Фрэнсис умер в четырехлетнем возрасте от оспы. Франклин, человек в принципе не склонный к сентиментальности, до конца жизни не мог себе простить, что отказался сделать ему прививку. В тот момент здравый смысл исследователя и просвещенного человека уступил место эмоциям обывателя: тогда немногие решались на вакцинацию, ведь бытовало мнение, что вероятность погибнуть после прививки была не меньшей, чем от самой болезни.

Дуализм, или английский агент

Дебора боялась морских путешествий, поэтому в Англию на долгие 18 лет Франклин в качестве представителя от колоний отправился в 1757 году в одиночестве. Еще за 20 лет до начала Революции и Войны за независимость колоний Франклин в своих статьях пропагандировал идею «американской нации» и «союза» колоний. Но союз этот виделся ему только под английской короной, иначе говорил он, «все передерутся». Миссия Франклина заключалась в том, чтобы убедить английского короля и парламент в обоюдной заинтересованности колоний и в разумной имперской колониальной политике. В привезенной им петиции выражалось несогласие колонистов с чрезмерным увеличением аппетитов семьи Пеннов, владеющих самым большим и экономически развитым штатом Пенсильвания. В английской газете The London Tribune Франклин опубликовал статью, где писал: «Благополучие и стабильность Британской империи во многом зиждется на Америке. И хотя колонии не сильно развиты пока в экономическом отношении, но в будущем они могут стать достаточно сильны, чтобы поддерживать мощь величайшей из всех созданных в мире образований — Британской короны». Впрочем, историки утверждают, что немалую роль в роялистских настроениях Франклина сыграли его личные амбиции. У него был разработан план (к счастью для его репутации, не получивший широкой огласки и неосуществленный): лоббировать с помощью своих связей в парламенте и при дворе короля оформление земель (Иллинойс и Огайо) на северо-востоке Северной Америки в новую колонию. Была еще одна причина хранить верность короне: его первый сын Уильям не без помощи отца был назначен губернатором штата Нью-Джерси и прославился не только своими блестящими административными способностями, но и необычайной верностью, проявленной к тем, кто назначил его на эту должность. Уильям, к разочарованию отца, продолжал оставаться роялистом даже после начала Войны за независимость. А после выхода из тюрьмы, куда его посадили сограждане, он не простил отца и не помирился с ним… Последней каплей для радикальных колониальных политиков послужил принятый парламентом так называемый закон о гербовом сборе. Суть его заключалась в том, что любая бумага и документ с печатью, производимые на территории колоний, должны были облагаться налогом. Франклин попытался смягчить ситуацию, пообещав, что сумеет назначить на должность главного сборщика налогов своего английского друга. Англичан же он пытался образумить, объясняя им простую истину: с какой стати колонисты должны платить внутренний налог, если они уже давно протестуют против внешнего — выплат Англии пошлинных таможенных сборов на ввоз чая, индиго, риса и других товаров. В результате этот налог был отменен, но парламент в своем стремлении усилить колониальную политику повысил пошлины. Тогда-то у Франклина и возникла реальная опасность стать персоной нон грата в Америке. В довершение его вызвали в парламент и заставили отвечать на вопросы, связанные с кризисом в колониях. Но умелый пиарщик смог повернуть эту неприятную ситуацию себе на пользу: после «допроса» он сочинил сатирический памфлет Examination, где жестоко высмеял всю процедуру и отправил его для публикации в Америке. Этим он окончательно утратил свое влияние в Англии и вернул былую популярность на родине после «эпизода» с письмами губернатора штата Массачусетс Томаса Хатчинсона. В своих письмах королю и в парламент Хатчинсон предлагал меры по ужесточению имперской политики.

Франклин через своих агентов раздобыл эти письма и отправил их обратно в Америку, где они попали в руки радикалов и были опубликованы. После разразившегося по обе стороны Атлантики скандала Франклину, которого вновь вызывали на заседание парламента, обвинили в «воровстве» и неджентльменском поведении, ничего не оставалось, как вернуться домой. Встретившись с дочерью, Бенджамин пожаловался: «Я чувствовал себя в Англии слишком американцем, а в Америке слишком англичанином. Но я сыт по горло тем, что каждый англичанин считает себя лично владельцем и сувереном американских земель». Дебора, к сожалению, умерла, так и не дождавшись возвращения мужа.

С дуализмом было покончено навсегда. В июле 1776 года на Втором континентальном конгрессе Франклин поставил свою подпись под Декларацией независимости.

Французская миссия

Годом раньше, когда в колониях началась Война за независимость, Бенджамина, ставшего, по сути, первым американским послом, отправили во Францию с целью добиться от французов помощи в борьбе с англичанами, которые были на тот момент злейшими врагами. Восемь с половиной лет, проведенные им в тихом предместье Парижа Пасси, возможно, стали самыми счастливыми в его жизни. Эпоха Просвещения была идеальной средой для доктора Франклина. Он был своим среди равных ему по настроениям, уму и убеждениям людей. Его инициировали в масонскую ложу («Девять сестер») вместе с Кондорсэ, Вольтером, Бриссо, братьями Монгольфье, Дантоном, Гильотеном. Бенджамин участвовал и во всех важнейших событиях жизни французского общества. Например, король включил его в комиссию по расследованию воздействия магнетического флюида Франца Антона Месмера на здоровье людей. Франклин вел образ жизни настоящего светского льва, несмотря на свой уже весьма преклонный возраст. Умение очаровать своей простотой (он никогда не пудрил в соответствии с тогдашней модой волосы, не носил надушенных и напудренных париков, его одежда не была отделана кружевами и атласом), блестящим знанием французского языка и остроумием, а также умение обращаться с дамами сделали его всеобщим любимцем, что значительно облегчало дипломатическую работу. По вечерам он отправлялся в театр, потом на прием или на заседание ложи. Предпочитал общество дам, с удовольствием развлекая их в салонах беседами, анекдотами и игрой в шашки и карты, помогал раскладывать пасьянсы. Среди его дипломатических помощников был Джон Адамс, который ревностно относился к его успехам у французов и старался всячески очернить Франклина перед конгрессом. Но никакие доносы не могли отменить непреложные факты: он блестяще справился с возложенной на него миссией. Франция отправляла целые корабли, груженные одеждой, провизией, лошадьми и пушками в помощь колонистам. Ему удалось добиться долгосрочного кредита (и не одного) в десятки тысяч ливров для Америки и даже уговорить короля и Учредительное собрание послать на войну с англичанами французских солдат, которые сыграли решающую роль в победе под Йорктауном, одержанной американской армией под предводительством Джорджа Вашингтона. Во многом благодаря популярности Франклина во Франции стало возможным подписание в 1778 году важнейшего для Америки документа — Договора Франции о сотрудничестве с американцами. Позже — Парижского Договора с англичанами в 1783 году. Под этим документом тоже стоит подпись Бенджамина. Революционная война закончилась в пользу бывших колоний.

В свободное время Франклин особенно любил бывать в доме на улице Сен-Анн у вдовы знаменитого просветителя, поэта и философа Клода Адриана Гельвеция, одного из идеологов Французской революции. Его привлекала в этом роскошном парижском особняке не только вольная и интеллектуальная атмосфера, которую Анна-Катрин, преданная памяти мужа, всячески поддерживала. Франклин влюбился в эту образованную 53-летнюю моложавую француженку с аристократическими чертами лица, живым умом и женским обаянием, столь ценимым старым искушенным ловеласом. Не боясь показаться смешным, он предложил ей незадолго до отъезда в Америку руку и сердце. Но Анна-Катрин отказалась под предлогом, что намерена хранить верность мужу и к тому же считает столь утомительное путешествие через океан бессмысленным и ненужным приключением. Франклин довольно долго не сдавался. В одной багатели (несложной музыкальной пьесе) он придумал сюжет, будто во сне побывал на небесах и встретил там покойного мужа мадам (они повстречались во время прогулки по Елисейским полям), который, оказывается, женился на его покойной жене и чувствует себя вполне счастливым. «Так давайте же отомстим им за измену и сами станем счастливы!» — говорил влюбленный даме своего сердца. Но вместо жены-француженки он увез на родину подарок, врученный ему одним из французских поклонников — Людовиком XVI: портрет короля в искусно отделанной 400 бриллиантами раме.

…Вернувшись в Америку, Бенджамин намеревался уйти на покой. Но его три раза подряд избирали президентом Пенсильвании. «Политическое служение съело мою плоть, теперь понадобилось догрызть кости», — говорил Франклин друзьям, но не отказывался от столь почетных должностей, верный выведенному им в юности правилу. В качестве делегата он поставил свою подпись и под проектом Конституции Соединенных Штатов Америки. Одна из его идей заключалась в создании двухпалатной системы в конгрессе для достижения необходимого и разумного компромисса. Правда, он часто говорил дочери, что не одобряет то, что символом страны в гербе Америки стала такая «злобная и непорядочная птица», как орел. Он лично предпочел бы веселую, добрую и преданную индейку. В своем огромном доме на Маркет-стрит Бенджамин провел последние годы жизни, окруженный вниманием и заботой дочери Сары и ее семьи — мужа и шестерых детей. Сара была почтенной матроной — преданной женой, дочерью и матерью. Она мало чем напоминала отцу его французских дам и тех женщин, которые ему всегда нравились — живых, образованных, остроумных, светских, умеющих вести интересную беседу наравне с мужчинами и вместе с тем не скрывающих свои женские чары. Но к дочери он относился с уважением и искренне ценил ее любовь и добродетели. «Ты непременно поправишься», — говорила ему Сара за несколько дней до смерти. «Надеюсь, что нет», — улыбался в ответ Франклин.

Бенджамин Франклин умер в 1790 году. Ему было 84. На его похороны пришли двадцать тысяч. Были приспущены флаги, а на кораблях моряки по приказу своих капитанов звонко ударили в колокола, а члены конгресса целый месяц носили на рукавах траурные повязки. На мраморной могильной плите согласно воле усопшего были выгравированы только его фамилия и дата смерти.