Говорят, что первое слово, которое произнес Джералд Даррелл, было «zoo» — зоопарк. А его самым ярким детским воспоминанием стала пара улиток, которых он обнаружил в канаве, гуляя с няней. Мальчик никак не мог понять, почему этих удивительных существ она называла грязными и ужасными. А местный зверинец, несмотря на невыносимый запах нечищеных клеток, который буквально валил посетителей с ног, для Джералда оказался настоящим клондайком впечатлений и начальной школой понимания животных.
 Джералд Даррелл.
Август 1966 года |
Так шли годы, а вокруг супругов менялись только города — Дарджилинг, Рангун, Раджпутана... Зимой 1925 года, в период затяжных дождей, когда семья жила в провинции Бихар, на свет появился их четвертый ребенок — мальчик, которого назвали Джералдом. Луиза и Лоуренс и сами родились в Индии и, хотя являлись подданными Британской империи, по образу жизни, скорее, были индийцами, чем англичанами. Поэтому и рождение детей в Индии, и воспитание их айей — няней-индианкой — считали в порядке вещей.
Но однажды этот семейный «рай» был разрушен. Когда Джерри исполнилось 3 года, неожиданно умер глава семейства. Взвесив все «за» и «против», Луиза приняла нелегкое решение: переехать с детьми в Англию.
Ларри, Лесли, Маргарет и Джерри нужно было дать образование.
Они поселились в пригороде Лондона в огромном мрачном особняке. Оставшись одна после смерти мужа, Луиза пыталась находить утешение в спиртном. Но душевное спокойствие не наступало. Положение усугубилось тем, что миссис Даррелл стала утверждать, что в доме живет привидение. Чтобы избавиться от этого соседства, пришлось переехать в Норвуд. Но на новом месте обитали целых три призрака. И в начале 1931 года Дарреллы перебрались в Борнмут, правда, тоже ненадолго… Здесь Джерри попытались отдать в школу, но он мгновенно возненавидел это заведение. Всякий раз, когда мать начинала собирать его в школу, он прятался. А когда его находили, с воем цеплялся за мебель, не желая покидать дом. В конце концов у него поднималась температура и его укладывали в постель. Луиза только пожимала плечами: «Если Джерри не хочет учиться, так тому и быть. Образование — ведь не главный ключ к счастью».
Остров мечты
В Борнмуте было неуютно не только Джералду. Не привыкшие к холодному английскому климату, остальные Дарреллы полностью разделяли его чувство. Страдая без солнца и тепла, они решили перебраться на Корфу. «Я чувствовал себя так, словно со скал Борнмута меня перенесли на небеса», — вспоминал Джералд. На острове не было ни газа, ни электричества, зато живности — хоть отбавляй. Под каждым камешком, в каждой трещине. Настоящий подарок судьбы! Восторженный Джерри даже перестал противиться учебе. У него появился преподаватель Тео Стефанидис — чудаковатый местный доктор. Старший брат Ларри считал его опасным человеком — тот подарил мальчику микроскоп и часами рассказывал ему о нелегкой жизни богомолов и лягушек. В результате живности в доме стало столько, что из «клоповника», как назвали домашние комнату Джерри, она стала расползаться по всему дому, вызывая шок у домочадцев. Однажды из спичечного коробка, лежащего на каминной полке, который Ларри взял, чтобы зажечь сигарету, появилась скорпиониха с кучей маленьких скорпиончиков на спине. А Лесли чуть было не лег в ванну, не заметив, что она уже занята ужами.
Чтобы привить ученику азы математики, Тео приходилось сочинять задачи вроде: «Если гусеница съедает в день по пятьдесят листьев, сколько листьев съедят три гусеницы за …» Однако, несмотря на все ухищрения учителя, кроме зоологии, Джералда всерьез ничего не интересовало. Впоследствии многочисленные почитатели Даррелла с трудом верили, что известный писатель и натуралист фактически человек без образования. Факт остается фактом, хотя научиться чувствовать и понимать мир животных нельзя ни в одном университете мира. С этим даром нужно родиться.
…Однажды ночью, когда Джерри спустился к морю искупаться, он неожиданно очутился посреди стаи дельфинов. Они пищали, пели, ныряли и играли друг с другом. Мальчика охватило странное чувство единения с ними, с островом, со всем живым, что только есть на Земле. Позднее ему казалось, что именно той ночью он понял: человек не властен ткать паутину жизни. Он — всего лишь ее ниточка. «…Я высунулся из воды и смотрел, как они плывут вдоль светлой лунной дорожки, то выныривая на поверхность, то с блаженным вздохом снова уходя под воду, теплую, как парное молоко», — вспоминал Даррелл. Даже в старости этот человек с вечно улыбающимися голубыми глазами, убеленный сединами и похожий на Санта-Клауса из-за своей пышной бороды, мог взорваться как пороховая бочка, стоило ему почувствовать, что собеседник считает человека венцом творения, вольным делать с природой все, что ему заблагорассудится. В 1939 году над греческим островом стали сгущаться тучи — начиналась война. Пробыв на Корфу пять незабываемых лет, Дарреллы вынуждены были вернуться в Англию. Они прибыли в обществе трех собак, жабы, трех черепах, шести канареек, четырех щеглов, двух сорок, чайки, голубя и совы. А Корфу навсегда остался для Джералда частью огромного мира, многим большего, нежели просто воспоминание о безмятежном детстве. На Корфу его мечты пели цикады и зеленели рощи, а в реальности — падали бомбы… Вокруг покинутой Дарреллами виллы итальянские войска устроили палаточный лагерь. Слава богу, Джерри этого не видел.
Первая экспедиция
В 1942 году Джерри призвали в армию. Убежденный космополит, он не рвался защищать родину, тем более что Англию он таковой и не считал. На медкомиссии врач спросил его: «Скажи честно, ты хочешь идти в армию?»— «В этот момент я понял, что спасти меня может только правда, — вспоминал Даррелл и потому ответил: Нет, сэр». — «Ты трус?» — «Да, сэр!» — без запинки отрапортовал я. «Я тоже, — кивнул эскулап. — Не думаю, чтобы им пригодился трус. Убирайся. Чтобы признать себя трусом, требуется немалая храбрость. Удачи, парень».
Удача Джерри понадобилась. Диплома у него не было, желания получить его — тоже. Оставалось одно — идти на неквалифицированную низкооплачиваемую работу. Подвернулась работа дежурного в зоопарке Уипснейд Лондонского зоологического общества. Работа изнуряющая, Джерри с иронией говорил, что его должность называется «мальчик на позверюшках». Однако это его совершенно не угнетало, ведь он среди животных.
Когда Дарреллу исполнился 21 год, по завещанию отца он унаследовал 3 тысячи фунтов. Это был шанс изменить судьбу, которым Джерри пренебрег, без колебания вложив эту довольно приличную сумму в экспедицию.
14 декабря 1947 года Даррелл с напарником — орнитологом Джоном Йелландом отплыл из Ливерпуля в Африку. Прибыв в Камерун, Джерри почувствовал себя ребенком в кондитерской. «Несколько дней после приезда я точно находился под воздействием наркотиков, — вспоминал он. — Как школьник, я принялся ловить все, что меня окружало — лягушек, мокриц, многоножек. Я возвращался в гостиницу нагруженный банками и коробками и разбирал свои трофеи до трех утра».
Семь месяцев пребывания в Камеруне без остатка съели все средства. Джерри пришлось срочно телеграфировать родным о высылке денег: впереди был самый трудный этап экспедиции — возвращение домой. Животных надо было перевезти на побережье, припасти им еды на дорогу.
Прибытие даррелловского «ковчега» было замечено прессой, а вот представителями зоопарков почему-то нет, несмотря на то, что он привез из Камеруна редкого зверька ангвантибо, которого не имел ни один европейский зверинец.
 Правитель Бафута Фон признал Джералда своим другом. Камерун, 1957 год |
Зимой 1949 года этот «звериный маньяк», как его называли домашние, раздобыв денег, снова отправился в Камерун. В деревушке Мамфе удача улыбнулась ему — он поймал тридцать редких сонь-летяг. Следующим пунктом остановки стала равнинная область под названием Бафут. Местный чиновник поведал Джерри, что правит Бафутом некий Фон, завоевать расположение которого можно только одним способом — доказать, что вы можете выпить не меньше его. Джералд с честью выдержал испытание, и на другой день ему понесли животных. Во всем Бафуте наутро все знали о том, что белому гостю нужны звери. Окрыленный натуралист без устали торговался, сколачивал клетки, рассаживал в них животных. Спустя несколько дней радости поубавилось: казалось, людскому потоку не будет конца. Положение становилось катастрофическим. Так же как и в прошлую экспедицию, Дарреллу ничего не оставалось, как отправить домой телеграмму с просьбой помочь: ему не на что купить еду для животных. Чтобы прокормить зверей, он даже продал свое ружье. Разместив клетки на корабле, Даррелл наконец-то мог отдохнуть. Но не тут-то было. Его ждало еще одно приключение. Неподалеку от порта рыли дренажную канаву и случайно наткнулись на змеиную нору, полную гибонских гадюк. Время поджимало — наутро корабль должен был отплыть. Даррелл отправился за змеями ночью. Вооруженного рогатиной зверолова спустили в канаву с помощью веревки. В норе оказалось около тридцати змей. Через полчаса потерявшего фонарик и правый ботинок Джералда вытащили наверх. У него дрожали руки, но в мешке копошилось двенадцать гадюк.
…Путешествие обошлось Дарреллу в 2 тысячи фунтов. Продав всех животных, он выручил всего четыреста. Что ж, это уже кое-что. Пора готовиться к третьей экспедиции. Правда, на сей раз зоопарки охотно давали ему авансы под заказы, ведь Даррелл стал звероловом с именем.
Муза по имени Джеки
Чтобы договориться относительно заказа от зоопарка Бель-Вью, Джералду пришлось ехать в Манчестер. Здесь он поселился в небольшом отеле, владельцем которого был Джон Вулфенден. В это время в городе гастролировал театр «Сэдлерз Уэллс» и отель был полон балеринами из кордебалета. Все они поголовно увлеклись голубоглазым звероловом. В его отсутствие они трещали о нем без умолку, чем несказанно заинтриговали Джеки — девятнадцатилетнюю дочь Вулфендена. «В один дождливый день покой нашей гостиной был нарушен хлынувшим в нее каскадом женских фигур, который увлекал за собой молодого мужчину. Судя по нелепым выходкам эскорта, это мог быть только сам Чудо-бой. Он сразу уставился на меня словно василиск», — вспоминала Джеки.
Через две недели «командировка» Даррелла закончилась, и в отеле воцарилось спокойствие. Джеки перестала думать о нем, всерьез увлеченная занятиями вокалом. Девушка обладала хорошим голосом и надеялась стать оперной певицей. Но скоро Даррелл снова объявился в гостинице. На сей раз причиной его приезда была Джеки. Он пригласил девушку в ресторан, и они проговорили несколько часов. Рядом с ней ему хотелось остановить время.
Но не меньше пытливого исследователя привлекала и очередная экспедиция. Все шесть месяцев пребывания в Британской Гвиане Джералд вспоминал о возлюбленной: и когда ловил лунного увари в городке со звучным названием Эдвенчер, и когда гонялся по саванне Рупунуни за гигантским муравьедом. «Обычно во время путешествия я забывал обо всех, но это личико упорно преследовало меня. И тогда я подумал: почему я забыл обо всех и обо всем, кроме нее?»
 Почти цирковой трюк. Красноклювый тукан ест виноград изо рта Джеки. 1954 год |
И вот однажды, слушая, как некий автор читает по радио свой рассказ, Даррелл принялся нещадно критиковать его. «Если можешь написать лучше, сделай это», — заявила Джеки. Что за чепуха, он же не писатель. Время шло, безденежье стало напрягать, и Джерри сдался. Рассказ о том, как зверолов охотился на волосатую лягушку, вскоре был готов и отослан на Би-Би-Си. Его приняли и заплатили 15 гиней. Вскоре Даррелл прочел свой рассказ по радио.
Воодушевленный успехом, Джералд засел за роман о своих африканских приключениях. За несколько недель «Перегруженный ковчег» был написан. Книгу приняло к печати издательство «Фабер и Фабер». Она вышла летом 1953 года и сразу стала событием. Свой гонорар Джерри решил потратить на новую экспедицию — в Аргентину и Парагвай. Пока Джеки закупала снаряжение, он наскоро дописывал новый роман — «Гончие Бафута». Даррелл был убежден в том, что никакой он не писатель. А Джеки всякий раз уговорами усаживала его за машинку. Но раз люди покупают эту писанину...
Тяжкая роль жены
В южно-американских пампасах Джеки начала осознавать, что значит быть женой зверолова. Как-то они поймали птенца паламедеи. Джерри с ним измучился — птенец не желал ничего есть. Наконец он проявил некоторый интерес к шпинату, и Джеки пришлось несколько раз в день жевать шпинат для него. В Парагвае она делила свою постель с Сарой, детенышем муравьеда, и новорожденным броненосцем. Лишившиеся своих матерей, звереныши могли простудиться. «Мои возражения не мешали Джерри носить ко мне на кровать разных животных. Что может сравниться с матрацем, мокрым от звериной мочи? Невольно ощутишь, что весь мир — твоя родня», — иронизировала Джеки в своих мемуарах, которые так и назвала — «Звери в моей постели».
Их лагерь в деревушке Пуэрто-Касадо был битком набит собранными животными, когда в Асунсьоне, столице Парагвая, произошла революция. Чета Дарреллов вынуждена была покинуть страну. Зверей пришлось отпустить на волю. Из этой экспедиции зверолов не привез ничего, кроме впечатлений. Но как раз они и пригодились Дарреллу, когда по возвращении в Англию он засел за новый роман «Под пологом пьяного леса» об Аргентине и Парагвае. Окончив роман, Джерри внезапно заболел желтухой. Он лежал в комнатке в доме Маргарет, не имея возможности даже спуститься в гостиную, и от нечего делать стал предаваться воспоминаниям о детстве. Результатом «желтушного заточения» стал роман «Моя семья и другие животные» — лучший из всех, созданных Дарреллом. Это произведение было включено в Великобритании в обязательную школьную программу.
Собственный зоопарк
Гонорар за «Мою семью» был потрачен на третью по счету поездку в Камерун, к Фону. Впервые Джералд не получал удовольствия от экспедиции. Он скучал по прежней авантюрной жизни, но главной причиной депрессии Джералда было то, что они с Джеки перестали понимать друг друга. Даррелл запил. Лекарство от скуки нашла Джеки. А что если они не станут продавать животных в зоопарки, а создадут свой собственный? Джерри вяло пожал плечами. Чтобы купить землю, построить на ней здания, нанять служащих, требуется по меньшей мере 10 тысяч фунтов, где их взять? Но Джеки настаивала. А что, если она права? У него всегда сердце кровью обливается, когда приходится расставаться с пойманными животными. И вот Джерри заявил газетчикам, что эту партию животных он привез для себя и что он надеется устроить собственный зоопарк, предпочтительно в Борнмуте, и выражает надежду, что городской совет отнесется к этой идее благосклонно и выделит ему участок земли, иначе его животные сделаются беспризорниками.
А пока он пристроил зверей у своей сестры. Марго беспомощно стояла на крыльце своего дома, наблюдая, как из грузовика выгружают на ее аккуратную изумрудную лужайку клетки с животными. Выскочивший из кабины Джерри одарил сестру своей чарующей улыбкой и пообещал, что это всего лишь на неделю, от силы — две, пока власти не выделят место под зоопарк. Прошла зима, но место для зоопарка Джерри никто предлагать не собирался.
 Дальний родственник лошади — тапир в вольере даррелловского зоопарка |
Джеки вернулась в Англию, а Даррелл остался в Буэнос-Айресе и впал в уныние — со дня свадьбы они не расставались ни на один день. Он ежедневно строчил письма, стремясь залатать трещину, возникшую между ними. «Мне не на кого кричать, никто не знает, какой я паразит, никто не говорит, какой я хороший. Все что я прошу — не принимай никаких решений до моего возвращения... Я не обещаю тебе измениться, потому что это была бы ложь, а ты слишком хорошо знаешь меня. Все что я могу обещать, если ты останешься со мной, что буду таким же паразитом, как всегда, может, чуть лучше».
Джеки сумела забыть обиду и занялась обустройством квартиры в усадьбе Огр. По всему поместью стучали молотки — зоопарк готовился к открытию. В Огр-Мэнор все должно быть подчинено удобству зверей, а не посетителей. Дарреллу хотелось, чтобы каждый человек хоть раз в жизни испытал то же, что он испытывал на Корфу, окруженный дельфинами. Мечты Джеки были более скромными. Она надеялась, что больше в ее постели не появится ни одно животное. Но не тут-то было. Их квартира в Огр-Мэнор в скором времени наполнилась разнообразными зверями — ослабленными детенышами или просто подхватившими простуду зверьками, которым требовались тепло и уход.
Открывшийся в марте 1959 года зоопарк не окупал себя. Джерри признавался Джеки, что его администраторскому «таланту» место на помойке. Супруги пребывали в режиме строгой экономии: орешки, которые посетители роняли у клеток, кормя обезьян по вечерам, собирали и упаковывали заново, доски для клеток добывали на ближайшей свалке, скупали по дешевки подгнившие овощи, а потом тщательно вырезали из плодов гниль, едва где-то поблизости издыхала лошадь или корова, как мигом прознавшие об этом «огрмэноровцы» устремлялись туда, вооружившись ножами и мешками: хищников фруктами не прокормишь. Времени писать у Даррелла не оставалось. Поэтому Джеки пришлось взять бразды правления в свои руки. Она управляла зоопарком железной рукой, и постепенно «звериное поместье» стало выбираться из кризиса.
Между тем Даррелл и Джеки все больше отдалялись друг от друга. «У меня такое чувство, что я вышла замуж за зоопарк», — любила повторять миссис Даррелл. Одно время Джеки надеялась, что рождение ребенка сблизит их, но после перенесенной ею операции она не могла иметь детей. Джерри окружил ее заботой, всячески стараясь развеять ее печаль. Как только Джеки оправилась, Дарреллы, прихватив с собой съемочную группу Би-Би-Си, отправились в очередную экспедицию в Австралию, где им удалось снять уникальные кадры рождения кенгуренка.
Печальная встреча с детством
Летом 1968 года Джералд и Джеки отправились на Корфу, чтобы отдохнуть от своего «зверинца». Перед отъездом Даррелл был несколько подавлен. «Всегда рискованно возвращаться в места, где ты когда-то был счастлив, — объяснил он Джеки. — Наверное, Корфу сильно изменился. Но ведь цвет и прозрачность моря изменить невозможно. А мне сейчас нужно именно это». Джеки обрадовалась, услышав, что муж хочет ехать на Корфу, — в последнее время он говорил, что чувствует себя в Огр-Мэнор, как в клетке. Неделями сидел взаперти, не желая даже выйти в зоопарк посмотреть на своих зверей.
Они уже побывали на Корфу годом раньше, когда Би-Би-Си решила снимать на острове фильм «Сад богов» по одноименному роману Даррелла о его детстве. Джералд несколько раз едва не срывал съемки: его приводили в ярость валяющиеся повсюду пластиковые бутылки и бумажки — Корфу уже давно не был первозданным Эдемом.
Радостная Джеки паковала чемоданы. В тот раз съемки помешали Джерри насладиться природой Корфу, теперь все будет иначе, он вернется домой другим человеком. Но прибыв на остров, Джеки поняла, что Корфу — самое последнее место в мире, куда ей следовало везти впавшего в уныние мужа. Побережье обросло отелями, по Корфу колесили цементовозы, при виде которых Даррелла бросало в дрожь. Он стал без видимой причины разражаться слезами, много пить, а однажды сказал Джеки, что испытывает почти непреодолимое желание покончить с собой. Остров был его сердцем, и теперь в это сердце вбивали сваи, заливали его цементом. Даррелл чувствовал себя виноватым, ведь это он написал все эти солнечные книги о своем детстве: «Моя семья...», «Птицы, звери и родственники» и «Сад богов», после выхода которых туристы валом повалили на греческие острова. Джеки увезла мужа в Англию, где он на три недели лег в частную клинику лечиться от депрессии и алкоголизма. После его выписки они с Джеки расстались.
Женщина — просто богиня
В начале семидесятых в Джерсийском Фонде дикой природы, который основал Даррелл, созрел заговор с целью вывести его из состава членов, фактически отстранив от управления зоопарком и Фондом. Джералд кипел от ярости. Кто изыскивал деньги на покупку самца гориллы, когда у Фонда не было ни гроша? Кто отправился прямиком к самому богатому человеку на Джерси и выпросил у него деньги в обмен на обещание назвать гориллу именем богача? Кто наведывался к женам сильных мира сего, когда в зоопарке надо было построить Дом рептилий или еще что-нибудь, и получал от них чеки? Кто нашел для Фонда могущественных покровительниц — английскую принцессу Анну и принцессу Монако Грейс?
И хотя Джералд сумел остаться на своем посту и сформировать новый совет, эта история стоила ему больших нервов…
Летом 1977 года Даррелл колесил по Америке. Он читал лекции и собирал деньги для своего Фонда. В Северной Каролине на торжественном приеме, который устроил в его честь Университет Дьюка, он познакомился с 27-летней Ли Макджордж. Окончив зоологический факультет, она два года изучала на Мадагаскаре поведение лемуров, а вернувшись, засела за диссертацию. «Когда она заговорила, я уставился на нее с удивлением. Красивая женщина, которая изучает животных, — просто богиня!» — вспоминал Даррелл. Они проговорили до ночи. Когда речь заходила о повадках животных, собеседники принимались пищать, фыркать и хрюкать, наглядно иллюстрируя свои слова, чем немало шокировали почтенных профессоров.
 Появление в жизни Даррелла Ли Макджордж открыло для него второе дыхание. 1986 год |
Из Индии, куда отправился этот неугомонный странник, он писал ей длинные любовные письма, больше похожие на стихи в прозе. Радужное настроение сменялось приступами меланхолии, он терзался сомнениями, Ли колебалась, не решаясь порвать со своим женихом.
Они поженились в мае 1979 года. Ли была откровенна с ним — она восхищается им, но не любит. И все же черная полоса в жизни мэтра кончилась. Они колесили по миру, собирая животных или читая лекции, а когда хотели покоя, возвращались в Огр-Мэнор.
Даррелл никогда не умел быть один. Итак, с ним его «дорогая Макджордж», как он называет жену. Фонд и зоопарк процветают. Программа разведения в неволе исчезающих видов успешно осуществляется. Когда журналисты спрашивали его, что он делает, чтобы заставить своих подопечных размножаться, он шутит: «По ночам я хожу вокруг их клеток и читаю им Камасутру».
Всемирное признание
Он любил прогуливаться по зоопарку рано утром, пока нет посетителей. И вот какой-то юноша здоровается с ним. «Кто это, служитель?» Что-то он не замечал его раньше. Ну, разумеется, это кто-то из «армии Даррелла».
Так себя называют его студенты. Они обожают своего преподавателя, могут цитировать наизусть целые главы из его книг. Как часто ему приходилось слышать: «Видите ли, сэр, прочитав в детстве ваш роман, я решил стать зоологом и посвятить свою жизнь спасению животных...» Да, у него теперь есть ученики, у него, по сути неуча. Это он создал на Джерси подготовительный центр, где студенты из разных стран могли изучать разведение животных в неволе.
В 1984 году на Джерси с помпой отпраздновали 25-летие зоопарка. Принцесса Анна от лица сотрудников преподнесла ему в подарок спичечный коробок из серебра с золотой скорпионихой внутри, так похожей на ту, живую, которая много лет назад напугала Ларри.
В октябре 1984 года Ли с Джералдом вылетели в Советский Союз для съемок документального фильма «Даррелл в России». Ему хотелось своими глазами увидеть, что делается в СССР для сохранения исчезающих видов. Москва показалась ему серой и тоскливой. Писатель был бесконечно удивлен, узнав, что в этой далекой стране он — культовая фигура. Его русские поклонники, так же как и его студенты, цитировали целые абзацы из его романов, только, разумеется, по-русски. «Русские напоминают мне греков, — писал Даррелл в дневнике, — своими бесконечными тостами и готовностью целоваться. За последние три недели я перецеловал больше мужчин, чем Оскар Уайльд за всю свою жизнь. Они все стремятся расцеловать и Ли, и это лишний раз убеждает меня в том, что за коммунистами нужен глаз да глаз».
Когда Даррелла всю ночь везли на поезде из Москвы в Дарвинский заповедник, он удивил своих сопровождающих крепкой головой, до утра на равных угощаясь с ними водкой в купе.
 Памятник Джералду Дарреллу, установленный в Джерсийском зоопарке |
Осенью 1990 года Даррелл совершил свое последнее путешествие на Мадагаскар, чтобы поймать редкого зверька ай-ай. Но походная жизнь оказалась для него уже не в радость. Он вынужден был сидеть в лагере, мучаясь от артритных болей, в то время как его молодые и здоровые спутники охотились за руконожкой.
В начале девяностых на писателя навалились болезни. А в марте 1994 года он перенес тяжелую операцию по пересадке печени. «Я вышла замуж не по любви, — вспоминала Ли, — но когда поняла, что могу его потерять, я по-настоящему полюбила его и сказала ему об этом. Он был поражен, ведь я так долго не произносила этих слов». Операция прошла успешно, но началось общее заражение крови. Ли перевезла его на Джерси, в местную клинику.
30 января 1995 года Джералда Даррелла не стало. Его похоронили в саду поместья Огр. Джерсийский Фонд был переименован в Даррелловский. Атеист Джералд, уже тяжело больной, не прочь был поразмышлять о том, что ждет его по ту сторону. Стая дельфинов, плывущая прочь по лунной дорожке, — как часто эта картина возникала перед его мысленным взором. Быть может, он, как и хотел, стал одним из них, чтобы уплыть и отыскать свой собственный остров, который никто никогда не найдет.
Противовирусные препараты: за и против
Добро пожаловать в Армению. Знакомство с Арменией
Крыша из сэндвич панелей для индивидуального строительства
Возможно ли отменить договор купли-продажи квартиры, если он был уже подписан
Как выбрать блеск для губ
Чего боятся мужчины
Как побороть страх перед неизвестностью
Газон на участке своими руками
Как правильно стирать шторы
Как просто бросить курить
- 2365 -
