«А что же дальше, мучачос?»

Первый день июня — Международный день защиты детей.

Когда народы Земли смотрят в будущее, они прежде всего думают о поколении тех, кто через пятнадцать-двадцать лет станут полноправными гражданами XXI века. Однако далеко не везде в мире дети живут в благополучии. Сто миллионов мальчиков и девочек в капиталистических и развивающихся странах страдают от недоедания, двести миллионов не имеют возможности учиться, каждый день сорок тысяч детей на планете умирают — главным образом от голода и отсутствия медицинской помощи. Одна из острейших проблем — детский труд.

 

 

По данным ООН, сто сорок пять миллионов детей в мире заняты на разных видах работ. Наконец, самая главная задача, перед которой стоит человечество: предотвратить ядерную катастрофу, обеспечить чистое небо над головой нынешнего и всех грядущих поколений.

В решении проблем защиты мира и прав ребенка большую роль играет СИМЕА — Международный комитет детских и юношеских организаций при ВФДМ. Весной этого года президиум СИМЕА поддержал инициативу Ленинского комсомола о проведении в Москве в 1985 году XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов, в рамках которого пройдут и мероприятия детских и юношеских организаций.

«Человечество обязано давать ребенку лучшее, что оно имеет» — этот принцип, провозглашенный ООН в Декларации прав ребенка, нужно помнить всегда.

Первое впечатление: их очень много. Потом убеждаешься: их действительно очень много — тысячи, но меньше, чем показалось в первый момент. Просто с непривычки взгляд то и дело останавливается на странных детских фигурках. Вот мальчишка в не то чтобы рваной, но до безобразия заношенной рубашонке не спеша бредет в толпе, воровато косясь на сумочки женщин и оттопыренные карманы мужчин. Вот девочка в засаленной юбке остановилась между столиками открытого кафе, заученно и устало протягивая руку: «Хороший сеньор, пожалуйста...» Вот группа мальчишек плещется в фонтане, бросив на бортик свои лохмотья. Вот ребята чистят туфли прохожим, поштучно продают сигареты, подскакивают к машинам на перекрестках, протирают и без того чистые ветровые стекла в надежде на пару монеток. И еще малыш, певший в автобусе, протягивает шапочку. И разновозрастная детвора, утром разбредающаяся из заброшенного дома — места ночлега.

Эти дети — беспризорники, бедствие крупных колумбийских городов.

Таких же беспризорников в соседней Бразилии Жоржи Амаду назвал «генералами песчаных карьеров». Судьба колумбийских «генералов трущоб» не менее трагична. Как правило, все они выходцы из «бидонвилей», которые, словно грибы-паразиты, опоясывают город. Как некоторые птицы вьют гнезда из всего, что попадает под клюв, так и дома «бидонвиля» строят из чего попало, например из ящиков. Нужда выгнала огромные массы крестьян в города, но и тут их не ждал рай.

Родителям не до детей. Дети почти не видят их. Мать — и это большая удача — в прислугах. Отец скорее всего «частично занятый» — то чернорабочий, то пристроится где-нибудь на улице чистить обувь, но чаще слоняется по городу в поисках приработка.

Подобно щенкам, дети сперва осторожно обследуют окружающий мир, с каждым разом все смелее удаляясь от родного угла. Они все реже и реже возвращаются в то грязное и тесное место, которое называется «домом».

Наконец, они уходят навсегда, становятся «ниньос де ла калле» — детьми улицы. Чаще всего их усыновляет или удочеряет «галлада» — шайка беспризорников, детей от семи до пятнадцати лет.

Большинство беспризорных — мальчики, «мучачос де ла калле». За бездомными девочками охотятся, как коршуны, хозяйки ночных притонов.

В галладах свои традиции и неписаные законы. Законы кулака. И хотя старшие оберегают и защищают младших, а ночами все тесно жмутся друг к другу где-нибудь в холодном подъезде в доме на снос, в пригородных пещерах Боготы или Кали, третьего по величине колумбийского города, но атмосфера в галладе еще сильнее огрубляет души ребят. Перед «рейдами» старшие подростки заставляют младших для храбрости покурить марихуану.

Время от времени отдельные энтузиасты, добровольные педагоги предпринимают попытки перевоспитать малолетних преступников. Так, патер Николо после восьми лет тщательной подготовки сумел организовать в пригороде Боготы Флориде «детскую республику».

Это тридцать два дома, построенных на частные пожертвования, в которых проживает тридцать две группы подростков общей численностью в пятьсот ребячьих душ. Во главе каждой группы — выборный командир, а всей «республикой» управляет совет командиров.

Ребята учатся в школе, приобретая одну из восьми профессий, предлагаемых на выбор. Например, профессию столяра, механика или типографского работника. Как только они начинают трудиться в мастерских, созданных при «республике», и выдавать качественную продукцию, им начисляется зарплата во «флоринах», имеющих хождение исключительно в «детской республике». На флорины можно приобрести товары в кооперативной лавочке, а можно поменять их на песо.

— Тридцать четыре года назад девятнадцатилетним юношей я приплыл в Колумбию из Италии, чтобы помогать бедным,— рассказывает патер Николо.— Я был священником в самых жалких больницах, участвовал в комиссии по распределению социальных пособий: исходил вдоль и поперек беднейшие кварталы портового города Барранкильи. Чего-чего, а нищеты я повидал немало... Проблема «потерянных детей» мучит меня давно. Я даже попробовал быть духовником в колонии для несовершеннолетних. Бессмысленное дело. Атмосфера там такова, что подросток, попавший туда, навсегда потерян для общества. Если до заключения его можно каким-то образом спасти, то после тюремной «выучки» он законченный преступник.

Но какова реальная отдача от нынешних начинаний «детской республики»? Патер Николо хотя и полон оптимизма, однако не строит воздушных замков.

— Предположим,— говорит он,— что мы добьемся замечательных успехов в деле перевоспитания. А дальше что? Ведь наши ребята вернутся в тот же мир, который их искалечил.

Здоровые вернутся в зараженное место. Поэтому, как ни печально, но мы вынуждены не создавать у наших воспитанников иллюзий.

Да, не исключено, что лучшие ученики, самые способные, найдут со временем место в жизни. А большинство? Те, кто учился не блестяще? Отведав лучшей жизни, опять на дно общества?

И не в силах мы охватить всех беспризорников своей опекой. Сейчас у них недетская жизнь. Но еще страшней их будущая судьба — ни образования, ни профессии. Ну, вы живут они, не умрут от голода и холода, а что же дальше, мучачос?

Для них есть, по-моему, один выход — вернуться в деревню, к сельскому труду. Но кто им даст землю? В нынешнем мире много разговоров о возвращении к природе, а голод и нищета гонят колумбийцев из деревень, чтобы они разбивали себе головы о кривые зеркала городов...

Патер Николо тяжело вздыхает. Увы, одиночки не могут переиначить социальный строй. И «детские республики» не решают проблему, не сокращают число беспризорников, практически не влияют на социальную среду, породившую галлады. Те самые галлады, которые тоже можно назвать «республикой», но с противоположным знаком — «республикой обреченных».