Если женщины немного помолчат

...То вы услышите шум Ниагарского водопада

Был такой популярный анекдот, и один мой коллега частенько любил его вспоминать, когда поднимался всеобщий галдеж, а ему нужно было сказать что-то важное. Анекдот этот, конечно, не про Ниагарский водопад, а про болтливость женщин, но я почему-то вспомнил его, когда до этого величайшего природного чуда Северной Америки остались считанные километры.

После дня пути автобусом из Вашингтона до Буффало все мои попутчики были немного сонные и молчаливые — даже представительницы прекрасного пола, — и ничто не нарушало тишину. Однако вовсе не шум падающей воды, так когда-то поразивший первых европейских путешественников и породивший множество преданий и верований среди местных индейцев, обнаруживал близость водопада. Казалось, все дорожные указатели, стоило шоссе выйти за пределы Буффало, только и твердили: впереди — Американский водопад.

 

 

И было такое впечатление, будто все те сотни и тысячи машин, что неслись по дороге, двигались только и исключительно к Ниагаре.

Как я позже узнал, на канадской стороне границы все дорожные знаки показывают путь к Канадскому водопаду. Река Ниагара, в том месте, где совершает свой знаменитый прыжок, разделена Гоутайлендом — Козьим островом, и одна часть водопада зовется «Американский», другая — «Канадский». Для всего мира это просто Ниагара, но все дорожные знаки Северной Америки соблюдают полную географическую точность... И название «Ниагара» можно на них встретить лишь в названиях городов Ниагара-Фоле, лежащих по обоим берегам реки.

...Впервые вся панорама водопадов открылась мне в полукилометре ниже их по течению, со смотровой площадки, откуда лифты спускают туристов на дно ущелья. Там, внизу, я увидел два небольших кораблика, выглядевших с высоты игрушками, особенно на фоне огромной, мощной и никак не желающей успокоиться после прыжка реки. Эти суденышки, двигавшиеся, преодолевая течение, от пристани у лифта к водопаду, были синими из-за людей, тесно стоявших на палубе. И эти люди во всем синем невольно вызвали у меня странное и немного неуместное здесь предположение: китайцы? Но неужели они до сих пор, как во времена «культурной революции», ходят в своих синих мешковатых костюмах и почему их тут так много?

Когда я спустился вниз и ступил с очередной партией туристов на борт кораблика, отходящего в рейс к водопаду, сам стал таким же «синим человеком» — каждому пассажиру у трапа вручали плащ цвета «электрик» из плотной непромокаемой ткани. Но на борту я действительно оказался среди китайцев, правда, тайваньских, которые своим видом и роскошными видео- и фотокамерами скорее напоминают японцев, чем своих сородичей образца 60-х годов с континента. А из-за электронной «дудочки», напевавшей одну и ту же короткую музыкальную фразу, которой руководитель их группы собирал вокруг себя своих подопечных и не давал никому отстать и потеряться в толпе на берегу, казались даже большими японцами, чем сами Японцы.

Плащ должен защищать пассажиров от мелкой водяной пыли, что пеленой висит на подступах к водопаду. Корабль, борясь с мощным течением, направился к тому месту, где гигантский поток шириной в 1200 метров низвергался с высоты двадцатиэтажного дома. Назывался он «Дева Тумана-1».

Имя это связано с легендой, одной из тех, какими обычно окружают излюбленные туристами места. Говорят, индейцы, жившие некогда в этих краях, поклонялись богу Хину, или Маниту, обитавшему в пучине водопада. В качестве жертвоприношения ему индейцы ежегодно выбирали красивейшую девушку племени — «Деву Тумана», которую одевали в лучшие одежды и сажали в специальную пирогу без весел выше водопада. Однажды выбор пал на дочь вождя племени. Не в силах вынести разлуки с любимой дочерью, тот последовал за ней...

Впервые эта история появилась на свет божий в «Описательном путеводителе к водопаду», изданном в 1851 году. Кто бы ни придумал эту легенду, она занимает ныне достойное место среди разнообразных историй о Ниагаре. Вполне вероятно, что в ней есть и доля правды — с незапамятных времен люди попадали в водопад — кто случайно, а кто и преднамеренно. Может, «Дева Тумана», которая вернулась к людям в виде духа, и существовала на самом деле. Однако история, поведанная в путеводителе, выглядит весьма банальной в сравнении со вполне реальными эпизодами последних полутора веков, связанными с попытками покорить Ниагару.

Первым из европейцев, кто прослышал о существовании огромного водопада, был в самом начале XVII века основатель колонии Новая Франция Самюэль де Шамплен. Составляя — в основном по рассказам — карту будущих владений Франции, он даже нанес на нее в 1612 году предполагаемое местонахождение водопада. Европейцем, который первым увидел Ниагару, считается Этьен Брюле — правда, современники называли его не иначе как отпетым мошенником. А вот первое зафиксированное в письменных источниках описание водопада появилось лишь в 1678 году — оно принадлежало преподобному Луи Аннепену. В его записках, опубликованных в 1683 году в Париже, высота падения воды оценивается в 500 футов. Четырнадцать лет спустя, при переиздании своей книги, он добавил еще 100 футов, и писал, что шум водопада слышен на расстоянии 15 лиг (около 70 километров!). В 1703 году другой путешественник, барон де Лаонтан в своих «Новых путешествиях в Северную Америку» писал: «Что касается Ниагарского водопада, то высота его 7-8 сотен футов, а ширина — одна лига». Иезуит Пьер де Шарлевуа побывал у водопада в 1712 году и усомнился, видел ли Лаонтан водопад вообще. Шарлевуа определил его высоту в 140-150 футов, а Петер Кальм, шведский ботаник, изучавший природу Новой Франции в 1748-1751 годах, установил ее точно — 137 футов. Кальма вовсе не оглушил шум падающих вод Ниагары, и он отметил, что мог даже беседовать возле водопада, не повышая голоса.

Аннепен, хоть и завоевал в Канаде почетный титул великого лжеца, все-таки был первым, кто сослужил Ниагаре добрую службу — привлек к нему внимание многочисленных посетителей. И ныне он по праву рассматривается в качестве основателя и святого-покровителя туристского бизнеса Ниагары.

...Я не стану описывать вид водопада. За годы, прошедшие со времен Ан-непена, у Ниагары побывало достаточное количество людей, которые, безусловно, смогли сделать это несравненно лучше. Уже с начала XIX века Ниагарский водопад превратился в важнейшую достопримечательность США и Канады. Среди знаменитостей, посетивших его, — Чарлз Диккенс, Лонгфелло, Авраам Линкольн, И.К.Айвазовский, Фридрих Энгельс и Джек Лондон... Но не всех покоряло открывавшееся их глазам зрелище. Один нью-йоркский судья в 1800 году приехал к Ниагаре, бросив взгляд на водопад, спросил: «Что, это все?» и продолжил дальше свое путешествие, даже не сойдя с лошади. Зато первый поэт, который побывал на Ниагаре — Томас Мур в 1804 году, был так очарован открывшимся ему зрелищем, что посчитал английский язык не способным достойно передать впечатления. Свое повествование он закончил словами: «Нам необходимы новые комбинации языка, чтобы описать Ниагарский водопад».

В 1833 году двадцатитрехлетняя Гарриет Бичер, побывав на Ниагаре, написала: «Я чувствовала себя так, будто меня унесли воды. Это была бы прекрасная смерть. В ней совершенно не было страха. Я чувствовала, как скала дрожит подо мной, с какой-то радостью. Это так завораживало, что я бы понеслась вместе со скалой, если бы ее сорвало...» К счастью для американских рабов, Гарриет не унесло. Она вернулась на Ниагару через десять лет, уже как Гарриет Бичер-Стоу, собирать материал для «Хижины дяди Тома» у подлинного «дяди Тома» — преподобного Джосайи Хенсона, который тайком переправлял беглых рабов через Ниагару в Канаду...

Уолт Уитмен, побывавший на водопаде в 1848 году, написал: «Сели в вагон и приехали к Ниагаре: спустился под водопад, видел водоворот и все другие достопримечательности», — слабовато для крупнейшего американского поэта своего времени. Он, видимо, это понял сам, ибо спустя 30 лет вернулся туда и попробовал описать увиденное снова. Чарлз Диккенс вначале был так ошеломлен картиной водопада, что даже не мог оценить все величие сцены, развернувшейся перед ним. Потом он пришел в себя и пробыл у водопада десять дней, погрузившись в раздумья и сосредоточенно работая.

А соотечественник Диккенса, утонченный Оскар Уайльд, написал о Ниагаре лишь следующее: «Это просто огромное ненужное количество воды, текущей не в ту сторону и падающей с совершенно никчемной скалы. Чудо было бы, если бы вода не падала!»

Писатель Энтони Троллоп назвал водопад «более изящным, чем башня Джотто, более благородным, чем Аполлон» и добавил, что «в сравнении с ним альпийские пики не столь поражают своим уединением, а долины Голубых гор на Ямайке — своей зеленью». Зато зарубежный корреспондент лондонской «Тайме», прославившийся своими репортажами о Крымской кампании, Уильям Ховард Рассел, лишь пожаловался на то, что у Ниагары негде было выпить (дело было зимой, все гостиницы были закрыты), и сказал, что водопад похож на болотную воду. Но вот «Живописное описание Ниагарского водопада, рассказывающее об этом выдающемся чуде природы и всех достопримечательностях вокруг него», изданное в 1845 году, начиналось весьма скромно: «Автор отказывается от любой попытки описать водопад лишь потому, что это просто невозможно». А потом он на 200 страницах только это и делал...

На полпути от пристани к Канадскому или, как его еще называют из-за формы, Водопаду-Подкове, наш корабль поравнялся с «Девой Тумана-2», которая возвращалась с туристами в мокрых от водяной пыли плащах обратно к берегу. «Девы» — близняшки. И над обеими два флага — канадский и американский: один — страны приписки, другой — «порта», куда заходят за пассажирами. Матрос нашей «Девы» в ярко-красном, выделяющемся на фоне синих одежд пассажиров костюме больше следил не за своим судном, а за туристами — палуба скользкая, да и чем ближе к водопаду, тем сильнее качает.

— Два флага повесить на мачтах корабля несложно, но соединить канадский и американский берега долгое время казалось невозможным, — сказал он, показывая на арочные мосты, повисшие над ущельем ниже по течению.

В 40-е годы прошлого века железнодорожные линии с обеих сторон подошли к реке и поползли вдоль нее. Нужен был мост, однако все инженеры, которым железнодорожные компании предлагали взяться за проект, отказывались: каньон ниже водопада казался непреодолимым. И лишь двое — Чарлз Эллетт и Джон Реблинг решили попробовать. Главной проблемой было перебросить через ущелье трос. Решение было найдено случайно и самое детское.

Забавой многих ребятишек, приезжавших с родителями на отдых у водопада, был запуск воздушных змеев. Инженеры устроили среди них соревнование, пообещав десять долларов тому, кто перебросит бечеву с американского берега на канадский. В первый день не было подходящего ветра, но на второй американский подросток Хоумен Уолш, по существу, положил начало строительству подвесных мостов над ущельем. Вслед за бечевкой над каньоном был натянут 350-метровый трос, по которому во время строительства двигалась железная бадья. В мае 1848 года Ниагару в ней пересекли первые люди, в июле над ущельем открылось и движение экипажей, а еще через семь лет над ним прошел первый поезд.

В 60-е годы было решено построить еще один мост, затем, в 80-е, — новый мост, собранный из стальных конструкций. Он простоял недолго: дикий шторм сорвал целый пролет. Мост решили заменить арочным. Названный «Мостом медового месяца», он был открыт в 1898 году и стал самым большим по тем временам арочным мостом в мире.

В январе 1938 года на Ниагаре необычно рано тронулся лед. Всю реку запрудило огромными льдинами, которые несло с озера Эри. Гигантские массы льда, гонимые мощным течением, сломали его арки. Сам мост, держась за края обрыва, продолжал висеть, но спасти его было уже невозможно. Четыре дня с обоих берегов реки туристы глазели на необыкновенное зрелище, ожидая, когда колосс рухнет. А он все не падал. Зеваки и фотографы начали терять бдительность. И вот, когда все уже решили, что мост будет просто постепенно разрушаться, он обвалился в считанные секунды, подняв столб снежной пыли до самого верха утесов.

...Эдвин Маклеод, проработавший почти всю жизнь в местной газете — постоянным ведущим рубрики «Водопад», — уже десять лет как на пенсии. Но по-прежнему, чуть ли не каждый день, он приходит к водопаду.

— Сколько ни смотрю на него, всякий раз кажется, что вижу в нем что-то новое, — говорил этот пожилой человек, когда мы с ним шли от смотровой площадки над пристанью к гребню водопада. За время своей работы «на Ниагаре» Маклеод собрал удивительное досье — целый архив, посвященный попыткам людей проплыть через водопад или покорить реку. И этот архив не перестает пополняться. Легенда о Деве Тумана уже давно вдохновляла людей на порой глупые, порой безумные, но всегда рискованные предприятия.

Бизнес, эксплуатирующий популярность Ниагары, начался в 20-х годах прошлого века. Уильям Форсайт, владелец гостиниц на канадском берегу, наживший капитал на контрабанде, дал объявление, что 8 сентября 1827 года корабль «Мичиган» с самыми дикими и свирепыми животными на борту пройдет через водопад. На самом же деле это были два маленьких медведя, бизон, два енота, собака и гусь. С каждого из 30 тысяч зрителей Форсайт собрал по полдоллара. Разукрашенный под пиратское судно «Мичиган» получил пробоины на подводных скалах еще до водопада. Медведи, свободно бегавшие по палубе, прыгнули в воду и благополучно выбрались на Козий остров. Корабль с остальными животными вертикально нырнул в водопад и разбился в щепки. Но все же одно из животных спаслось — гусь, которого потом поймали на берегу.

В 1829 году Форсайт решил устроить новый аттракцион: нанятый им человек демонстрировал прыжки с платформы, сооруженной на Козьем острове, в ущелье с высоты 25-30 метров.

Однако то, что произошло на Ниагаре в 1859 году, затмило все. По канату, протянутому над ущельем километром ниже канадского водопада, прошел знаменитый циркач Блонден. Жан-Франсуа Гравле, взявший себе псевдоним своего светловолосого отца, впервые решил пройти по канату — он был натянут между двух стульев — в возрасте семи лет. Он упал. Это был единственный несчастный случай в его биографии, хотя он ходил по канату почти 70 лет. Когда Блонден приехал на Ниагару, он был уже хорошо известен благодаря выступлениям в английских, французских и американских мюзик-холлах и цирках, но едва ли обладал мировой известностью. Ему даже не хватило денег на 400-метровый канат из манильской пеньки, чтобы протянуть над Ниагарой: пришлось их брать в долг.

Когда Блонден ступил на провисший на высоте 50 метров над ущельем канат, половина собравшихся людей, по сообщениям корреспондентов, была уверена, что он сорвется. Блонден прошел треть пути и присел отдохнуть. Потом прошел еще треть и снова присел. Он помахал пассажирам стоявшей внизу «Девы Тумана», жестами показал, чтобы она подошла прямо под него, и спустил веревку, к которой на корабле привязали бутылку со спиртным. Подняв ее, он выпил все, что в ней было, и продолжил свой путь. Весь переход по канату через ущелье занял у Блондена 15 минут. Обратная дорога потребовала уже вдвое меньше времени.

Слава Блондена затмила славу самого водопада. Он ходил по канату с надетым на голову мешком, толкал перед собой по канату тачку, кувыркался над ущельем задом наперед, танцевал, ходил на ходулях, подпрыгивал. Но ни одного трюка он не повторял. Он взобрался на канат с кухонной плитой, готовил на ней еду и опускал приготовленную пищу пассажирам на «Деву». Он становился на голову, проходил по канату с руками и ногами, закованными в цепи, стоял над ущельем, держа в вытянутой руке шляпу, а человек стрелял в нее с берега из ружья, ходил над ущельем ночью, освещая себе путь лампой.

Блонден предложил перенести кого-нибудь через Ниагару на спине, но никто не отважился на это. Тогда он посадил на плечи своего менеджера Гарри Колкорда. Что заставило того отважиться на это — неизвестно, видимо, страх потерять работу за 125 долларов в месяц. Говорят, что 19 августа, когда они шли по канату, у водопада собралась толпа в 250 тысяч человек.

Год спустя Блонден вернулся на Ниагару и натянул свой канат немного ниже по течению. Он предложил перенести через реку присутствовавшего при его трюках принца Уэльского, будущего короля Великобритании Эдуарда VII, но тот отказался.

Свой последний трюк над Ниагарой Блонден проделал так: надел пару метровых ходуль с крюками и не только ходил по канату, но качался на них вверх ногами...

За Блонденом прочно закрепилась слава покорителя Ниагарского ущелья. Именно в этом качестве он затем уже и гастролировал как мировая известность по свету. Побывал он и в России — Иван Куприн даже посвятил ему один из своих рассказов.

Слава Блондена многим еще не давала покоя. Двадцатидвухлетний Уильям Хант привез на Ниагару невесту посмотреть на подвиги Блондена. Но в то время, как вся толпа восторгалась, он лишь равнодушно сказал своей девушке: «Я бы мог сделать так же». Она засмеялась. В ту же ночь Хант оставил работу в магазине ее отца и начал готовиться к тому, чтобы бросить вызов Блондену, взяв себе псевдоним Гвил-лермо Фарини.

После многочисленных тренировок Фарини наконец протянул канат на том же месте, где и Блонден, но стал пародировать то, что Блонден делал серьезно. Он проносил человека над ущельем, стоял на канате на голове, лежал на нем и свешивался с него. Однажды Фарини даже удалось переплюнуть Блондена: он шел ночью при свете свечей и фейерверка, а на него сыпались искры, а обратно — в кромешной темноте. Единственно, чего не смог повторить Фарини, — хождения на ходулях. Он четыре года пытался придумать нечто менее сложное, но столь же рискованное. В 1864 году Фарини вошел на ходулях на пороги над Американским водопадом. Когда он был уже в 60 метрах от края водопада, одна ходуля застряла в камнях на дне. Все попытки выбраться из плена были безуспешны. Если бы он снял застрявшую ходулю — пришлось бы прыгать на одной, если бы освободился от обеих — его бы унесло течением. Он беспомощно простоял под смех толпы несколько часов, пока его не вытащили на берег канатом. Это был провал. Фарини покинул Ниагару униженный и побежденный.

И все же Фарини прославился. Он стал изобретателем (ему принадлежит идея создания опрокидывающихся театральных кресел и цирковых пушек, выстреливающих смельчаков), художником, скульптором и путешественником. В 80-е годы он отправился в Южную Африку и пересек Калахари, оставив в своей книге об этом путешествии описание затерянного в песках древнего города. Множество искателей приключений и исследователей безуспешно пытались вновь отыскать этот город, но тщетно: считают, что это был вымысел великого трюкача, который своим воображением попытался компенсировать позор на Ниагаре. Но как бы то ни было, его имя вошло в десятки исследований по южноафриканской археологии, попало в «Южноафриканский биографический словарь», а все новые и новые экспедиции по-прежнему отправляются в Калахари на поиски загадочного «Города Фарини»... (О «Городе Фарини» см. очерк Н.Непомнящего «Тайны старой Африки». «ВС» 5/90)

Хождения по канату продолжались до 1890 года. Спринтер Клиффорд Калвери поставил рекорд скорости, перебежав через ущелье за 2 минуты 32,4 секунды. Сэм Диксон, фотограф из Торонто, прошелся по канату над ущельем, заработав на этом уже всего 56 долларов. То был конец помешательства, однако подлинный финал пришел раньше — в 1876 году, когда Мария Спелтерини показала, что Блондену может подражать и женщина. В отличие от предыдущих канатоходцев со звучными фамилиями, Мария была настоящей итальянкой — очень хорошенькой, с прекрасной фигурой и молодой — ей было 23 года. В своей красной тунике, корсаже цвета морской волны и зеленых туфлях она шла не спеша, но столь же уверенно, как и мужчины, даже тогда, когда на ноги надела корзины. Она также прошлась с бумажным пакетом на голове и однажды — пятясь задом наперед.

— Шум вокруг этой молодой леди на время заглушил шум самого водопада, — сказал мне Маклеод. — Она поистине была одной из ярчайших фигур, которые приманивала Ниагара.
...Совершив свой прыжок на водопаде, река снова выплескивает свою мощь и гнев у Верпул-рэпидс, «Порогах водоворота», где она падает еще на пятнадцать метров, прыгая по обломкам доломитовых скал, и кружится, бурля, против часовой стрелки посреди вдающегося в канадский берег расширения диаметром в 500 метров. Это Большой водоворот — «глотка бездонного желудка Ниагары», которая заглатывает все, что а нее попадает.

До 1861 года никто не знал, что способен сделать Водоворот с более или менее крупным судном. И капитан колесного парохода «Дева Тумана-2», предшественника современных «Дев», решил это проверить. Из-за гражданской войны поток приезжих на Ниагару сократился, и «Деву» задумали продать. Но для этого ее нужно было доставить на Онтарио, в Торонто, проведя через пороги и Большой водоворот. За 500 долларов капитан Джоэл Робинсон решил попробовать.

Хотя стосильный двигатель парохода работал на полную мощность, на порогах, где скорость течения достигает пятидесяти километров в час, судно потеряло управление, и его стали захлестывать волны. Когда же пароход втянуло в водоворот, он стал совсем неуправляемым. Но после того, как он четыре раза прокрутился вокруг этого жуткого места, капитану удалось сладить с рулем, и «Дева» вышла на спокойную воду. Она благополучно достигла города Куинстауна, где вместо восторженной толпы капитана Робинсона ждали таможенные чиновники, потребовавшие заполнить документы и заплатить портовый сбор: судно пришло из-за границы — из США. «Дева», долгие годы потом работавшая в качестве парома в Монреале, была первым и последним кораблем, пришедшим на Онтарио с Ниагары.

...Лишь человек, зарабатывающий себе на жизнь изготовлением бочек, мог подумать об их использовании в качестве речных судов. И бондарь из Филадельфии Карлайл Грэхем построил первую плавающую бочку, на которой в 1886 году и пустился в плавание по порогам. Все обошлось благополучно. Лавры Грэхема, ставшего «Героем порогов», не давали покоя его коллегам из Буффало — Хэзлетту и Поттсу, и, соорудив большую двухместную бочку, они преодолели пороги вдвоем. У них был целый ряд последователей, Причем покорение порогов тоже не обошлось без женщин.

Но легенда о Деве Тумана не давала покоя буйным головам. Им было мало, что история об индеанке уже увековечена в названии целой серии туристских пароходов: им хотелось повторить то, что она сделала, и, естественно, остаться в живых.

Анна Тейлор не была похожа на всех ниагарских трюкачей — бездетная вдова сорока трех лет редко покидала свой родной Бей-Сити в штате Мичиган и тем более никогда не искала никаких приключений. Анне были нужны деньги: с ее учительским жалованьем она могла рассчитывать лишь на нищенскую старость.

Для своего прыжка с Ниагарского водопада она выбрала бочку из-под виски, в которой вначале пустила через пучину кошку. Бочка осталась цела, кошка погибла. Но это не остановило отважную учительницу. 4 октября 1901 года она влезла в свою бочку, уложенную изнутри подушками. Крышку заколотили, а потом в течение 20 минут в бочку закачивали воздух. Ко дну ее «плавательного аппарата» была прикреплена трехпудовая наковальня, чтобы бочка все время находилась в вертикальном положении. Анна помнит, как она плыла, как падала, а потом звуки исчезли: когда бочка вошла в воду под водопадом, она потеряла сознание. Через семнадцать минут после падения бочку прибило к канадскому берегу. При всеобщем ликовании Тейлор выбралась из бочки: она была абсолютно мокрой, а из сломанной челюсти текла кровь. Полчаса она была как в бреду, а потом переоделась в парадное платье и с триумфом предстала перед собравшимися.

Но ее триумф длился недолго. Чопорная пенсионерка-учительница не могла рассчитывать на длительный успех у публики. Она вернулась на Ниагару в качестве «Королевы Тумана» и продавала туристам свои фотографии, снятые на фоне бочки. Двадцать лет спустя после своего триумфа Тейлор была похоронена на бедняцком кладбище в Ниагара-Фоле. Вид «Королевы», продающей автографы, чтобы как-то заработать на жизнь, остановил трюкачей на целых десять лет.

В июле 1911 года у водопада появился лондонец Бобби Лич, который решил один переплюнуть всех: проплыть через пороги, прыгнуть в бочке с водопада и прыгнуть на парашюте с моста на пороги. Он использовал плывущий горизонтально стальной барабан с боковым люком. Во время падения с водопада его ударило сильнее, чем предшественницу: он сломал челюсть и обе коленные чашечки и провел полгода в больнице. Это не остановило его, и Лич совершил свой третий трюк. Однако из-за сильного ветра он приземлился не на порогах, а опустился на кукурузном поле.

Так как Лич обладал даром рассказчика, ему повезло больше, чем Анне Тейлор: последующие пятнадцать лет он читал лекции о своих подвигах и неплохо зарабатывал этим на жизнь. А погиб в Крайстчерче, в Новой Зеландии, поскользнувшись на апельсиновой корке.

С развитием технической мысли, похоже, мода на прыжки с Ниагары в бочках стала проходить. Еще в 1928 году канадец Жан Люссье спроектировал металлическую конструкцию, покрытую снаружи автомобильными баллонами, и на ней отправился в плаванье через пучину. Его вытащили на берег абсолютно невредимым.

В 1951 году самый младший из семьи Хиллов — наследственных спасателей, в течение века работавших на Ниагаре и прозванных «Речными крысами», решил спрыгнуть с водопада в конструкции наподобие той, что сделал себе Люссье: тринадцать автомобильных камер были соединены холщовыми ремнями и рыболовной сетью. Все «крысы» отговаривали его, но он не послушался. Шины были разорваны еще на порогах до водопада. Искалеченное тело удалось найти лишь на следующий день.

Полиция по сей день продолжает внимательно высматривать странные объекты на реке над водопадом, ожидая, что однажды кто-то может попробовать вновь. И не напрасно. В 1976 году туристы с Козьего острова увидели застрявший на камнях в нескольких сотнях метров над водопадом металлический цилиндр, соединенный с двумя пивными бочками. На ниагарских электростанциях пришлось полностью открыть водозаборники, дабы цилиндр прочно сел на камни. Прибывшие на вертолете спасатели обнаружили внутри двадцатишестилетнего венгра из Нью-Джерси — Тибора Хетени. «Я спрыгнул?» — спросил он. «Нет», — ответила полиция и оштрафовала его.

Никакой риск и никакие запреты не могут охладить горячие головы. В 1984 году канадец Карел Сучек стал пятым человеком, который успешно преодолел водопад в бочке. А в 1989 году его примеру последовал некто П. Дебернарди, одолевший «спуск» с Канадского водопада. Год спустя он решил повторить свой «опыт» на американской стороне, но полиция успела задержать его на дороге, заподозрив неладное, когда он вез свой плавающий шар к водопаду. Но самый удивительный из всех случаев, связанных с Ниагарой, произошел, как это часто бывает в жизни, вопреки всякому желанию тех, кто оказался его участником.

То, что случилось 9 июля 1960 года, по сей день называют «ниагарским чудом». Семилетний Роджер Вудвард и его семнадцатилетняя сестра Динн поехали с другом отца Джеймсом Ханикаттом на лодочную прогулку в восьми километрах выше водопада. На порогах лодку ударило о камни, и мотор вышел из строя. На веслах выгрести не удавалось. Роджера и Ханикатта волной вышвырнуло из лодки, Динн удалось продержаться в ней, пока суденышко не перевернулось. Девушка пыталась выплыть к Козьему острову. Сотни людей стояли у ограждения, но лишь один — Джон Хейес, негр-полицейский из Нью-Джерси, смог преодолеть оцепенение, перелез через ограждение, и, зацепившись за него ногами, протянул Динн руку. Ей удалось ухватить его за палец, когда она была в пяти метрах от водопада. Хейес держал ее, но вытащить не мог. Он звал на помощь, но люди были по-прежнему парализованы страхом. И вновь только один — Джон Кваттроки — перелез через ограждение, схватил Динн за другую руку и вытащил ее. «Мой брат, мой брат», — бормотала она.

Роджера тоже спасли. Капитан «Девы Тумана» увидел что-то оранжевое на воде, когда уже собирался идти от водопада в обратный рейс к пристани. Это был спасательный жилет, надетый на мальчика. Его вытащили на борт. Ханикатт же разбился на скалах. Сегодня Роджер Вудвард жив-здоров, занимается продажей медицинского оборудования в Новом Орлеане и время от времени приезжает на Ниагару.

— Все истории, связанные с водопадом в последние два века, кроме «ниагарского чуда» — это дань явлению, которое мы называем «ниагаризацией», — говорил мне с легким сожалением в голосе Эдвин Маклеод.

Это слово, понятное сегодня многим американцам, родилось в конце первой половины XIX века, когда вокруг водопада стал расцветать туристский бум. Рядом строились смотровые башни, открывались магазины, бары, появилась даже китайская пагода. В пещеру, которую обнаружили в толще скал под водопадом и которую тут же превратили в место паломничества туристов, нельзя было попасть, минуя бар. В обоих городах-близнецах по берегам реки как грибы после дождя стали расти заводы, фабрики и мельницы. Два британских священника Эндрю Рид и Джеймс Мэтисон предупреждали в свое время о превращении Ниагары в огромное коммерческое предприятие: «Ниагара не принадлежит Канаде или США. Такие места должны быть отданы в собственность всего цивилизованного человечества». Лишь в самом конце XIX века власти Онтарио и Нью-Йорка стали приобретать земли около водопада, дабы превратить их в национальные парки, и только к середине нашего столетия все окончательно поняли: туризм — самая прибыльная из всех отраслей, которые могут кормиться от водопада...

После путешествия по дорогам «американской глубинки» я и у Ниагары ожидал увидеть идиллию «одноэтажной Америки». Но толпы разноязыких туристов напоминали мне скорее космополитичный Нью-Йорк, чем сельский уголок одноименного штата. Попав в компанию тайваньских китайцев на «Деве Тумана», я затем растворился в большой группе немцев, зашедших вслед за мной в сувенирный магазин. Около ограждения у самого водопада я заметил пару, говорившую по-русски. Я фотографировал Ниагару, а они фотографировали меня на фоне Ниагары.

В какой-то момент мне показалось, что единственный «настоящий» американец у Ниагары это только мой собеседник Маклеод.
— Кстати, приезжих сюда манит не только вид водопада, — сказал он. — Ученые считают, что ионы положительно действуют на психику. А громада воды, падающая здесь в ущелье, рождает их в изобилии. Может, поэтому Ниагара — мировая столица «медового месяца». Первой знаменитостью, которая провела здесь медовый месяц в 1803 году, был брат Наполеона Жером Бонапарт. По его следам сюда отправились миллионы счастливых пар.

Как мне поведал служащий туристского бюро в парке у водопада, «Ниагара резорт энд турист ассосиэйшн» ежегодно вручает как минимум 15 тысяч удостоверений приехавшим сюда молодым парам. Те, кто отмечается в специальном регистре, получают право на бесплатный вход на два десятка различных аттракционов. Причем для этого не требуются никакие документы о бракосочетании. «Новобрачных мы сразу же и безошибочно определяем по их виду», — сказал мне служащий турбюро.

Власти городов Ниагара-Фоле — и канадского и американского, — утверждают, что ежегодно водопад посещает 16 миллионов туристов. Некоторые скептики оспаривают точность этой цифры, считая ее завышенной. Тем не менее более 7 тысяч номеров в гостиницах на канадской стороне всегда заполнены, хотя, конечно, большинство посетителей водопада — это «туристы одного дня».

— Вся туристская зона тянется вдоль реки на 50 километров, от Эри до Онтарио, — говорил мне служащий «Ниагара резорт энд турист ассосиэйшн». — Кроме водопада, здесь есть еще что посмотреть. Вы были в «Замке Дракулы»? Многим очень нравится. Обязательно зайдите в Волшебный зал славы Гудини. Нет, сам великий маг не был на Ниагаре. Но зато в 1977 году его последователь — Восхитительный Рэнди — повторил здесь один из трюков Гудини: он высвободился из смирительной рубашки, подвешенный на кране над водопадом. Его должны были заснять в кино, и режиссеру потребовалось полгода, чтобы убедить местные власти, что это совершенно безопасно. Вы знаете, здесь с порядками очень строго. Но у полиции свои представления о безопасности. Хождение над водопадом по канату, например, запрещено не потому, что это опасно — еще сто лет назад было доказано, что это не так. Просто власти боятся, как бы не собралась огромная толпа и народ не передавил бы друг друга или не спихнул кого-нибудь в воду. Наш шеф, Джим Мойр, управляющий ассоциацией, рассказывал, что когда Рэнди проделывал свой номер, людей собралось — тьма! Могу себе представить, что здесь, в городке, творилось в 1953 году, когда снимали фильм «Ниагара» с Мэрилин Монро в главной роли!

Сегодня города-близнецы по берегам реки и их растянувшиеся на много километров окрестности напоминают огромный парк, в центре которого место фонтана занимает водопад высотой пятьдесят метров. Один мой знакомый из Дании — участник экологического движения Йорген, побывавший у Ниагары на канадской стороне, выразился гораздо более резко: «Это ужасно. Потрясающий водопад превратился в аттракцион». Да, «ниагари-зация» нанесла, видимо, непоправимый ущерб природе, но самые тяжелые дни для Ниагары уже, похоже, позади. Газетные статьи об «отравленной Ниагаре» и «умерших Великих озерах» остались, слава Богу, в прошлом. И не потому, что люди перестали обращать на это внимание, наоборот, они вовремя отреагировали на экологические проблемы бассейна Великих озер. Объявленное в 60-е годы экологически мертвым Эри ожило, а в Ниагаре вновь появились лосось и форель...

Видимо, это и привело к водопаду большую группу участниц «Ассоциации женщин-рыболовов», которые, смеясь и громко разговаривая, фотографировались с удочками и спиннингами на фоне Ниагары. Они так и источали жизнерадостность и неистребимую энергию. Но даже их дружные голоса не могли здесь тягаться с шумом водопада.

...Все три столетия, что человечество знает о Ниагаре, люди попеременно пытались вначале усилить грохот ниагарских вод, а затем — заглушить его. Но, несмотря на все людские проделки с водопадом, которые должны были заставить его славу померкнуть, превратить его в аттракцион и покориться, ничто не смогло превзойти чудо самой природы...

...Я ехал обратно, в сторону Буффало. Автобус спешил. Гудел двигатель, свистел ветер. Оживившиеся после долгой прогулки на свежем воздухе, громко разговаривали мои спутники. Но еще очень долго в ушах у меня стоял только шум Ниагарского водопада...