Эльф, танцующий в темноте

НА ЕЕ глазах юноша приставил пистолет к виску и медленно нажал на курок. «Это ты виновата в моей смерти, Бьорк», — были его последние слова. Худенькая девушка смотрела не мигая, как оседает тело и пол заливается кровью. Когда револьвер выпал из рук мертвого человека, она перемотала видеокассету на начало: долговязый юноша с гладко выбритой головой признавался в любви к ней и заряжал пистолет под ее музыку. Бьорк казалось, что она сходит с ума.

 

 

Она снова перемотала пленку на начало…

БОМБА с серной кислотой пришла по почте. На посылке под красивым подарочным бантом значился лондонский адрес певицы. По словам сотрудников Скотленд-Ярда, перехвативших смертельную бандероль, мощности бомбы хватило бы, чтобы разорвать невысокую женщину на сотни кусков. Зато сыщики передали певице видеокассету, приложенную к посылке, — и запись, на которой Рикардо Лопес, сумасшедший поклонник исландской девушки, пускал себе пулю в лоб, была сильнее по воздействию, чем серная кислота.

Неделю Бьорк просидела дома. Она не помнила, когда в последний раз ела, пила или приводила себя в порядок. Видеозаписи и реальность смешались в ее голове и превратились в один долгий, мучительный, кошмарный сон. Она устала плакать, но не могла остановить слезы. Горстями пила успокоительное и, когда оно начинало действовать, с циничной натуралистичностью представляла, как она бы открыла посылку, как взорвалась бы самодельная бомба… «Кто ты, Рикардо? Из-за чего ты отправился на тот свет в 24 года? И зачем тебе понадобилось, чтобы я умерла? Почему именно я?» — задавала в пустоту вопросы.

Из состояния прострации Бьорк вывел сын Синдри — он гостил у бабушки в Исландии и каждый день звонил маме в Лондон. После очередного его звонка женщина выпрямила спину: «Неужели из-за какого-то ублюдка я забуду все, что было смыслом моей жизни? Ну уж нет, я всегда была сильной, и это лишь очередной способ проверить себя на прочность».

Взрослое детство

БЬОРК Гудмундсдотир родилась в маленьком Рейкьявике, столице Исландии, у хиппующей четы с труднопроизносимыми именами Гудмундур и Хилдур. Через год после появления дочери они развелись. Отец, уставший от чудачеств жены, нашел себе новую, спокойную и уравновешенную супругу, а мать, не обращая внимания на маленькую дочь, превратила их дом в коммуну хиппи — вокруг Бьорк всегда толпились люди, и никто не обращал внимания на ребенка. Она росла сама по себе, удивленно смотрела своими раскосыми глазами на окружающих и никогда не плакала — просто потому, что это было бесполезно.

«Кого ты больше любишь, маму или папу?» — часто задавали ей вопрос взрослые. Маленькая Бьорк хмурила брови и отвечала: «Обоих. Маму — потому что у нее самые длинные в Исландии волосы и она знает айкидо, а папу — потому что он у меня один».

Едва научившись ходить и говорить, она стала навещать отца, живущего на другом конце города, — пятилетняя девочка сама ездила к нему на автобусе по выходным. Тот сажал ее за стол со своей новой семьей и поражался взрослому, не по годам серьезному выражению лица девочки. А Бьорк уже тогда чувствовала, что она должна быть сильной и самостоятельной, потому что другого выхода просто нет.

В 11 лет она записала свой первый альбом. Местная радиостанция, на которую учительница музыки Бьорк принесла ее записи, предложила ей выпустить пластинку скромным тиражом для распространения в Рейкьявике. «Я записала десять песен с профессиональными музыкантами, значит, я уже большая», — решит Бьорк и станет работать, чтобы полностью обеспечивать себя.

После школьных уроков она убирается в кофейне, играет на ударных в панк-группе, выполняет самую неприглядную работу на рыбном заводе — вечно серьезная девочка с умудренным опытом лицом и морщинкой на лбу вызывает у взрослых уважение и жалость. «Она такая умная и такая странная, — говорят о Бьорк люди, — она похожа на эльфа и никогда не улыбается». В 15 лет девушка покидает коммуну хиппи и снимает квартиру вместе с подружкой — чтобы стать до конца самостоятельной. Теперь уже родители приходят к ней в гости, и она, хмуря брови, угощает их воскресным обедом.

Загадка без ключа

УВЛЕКШИСЬ музыкой с самого детства — еще когда она ездила по утрам к отцу, Бьорк слышала, что ветер поет замысловатые мелодии в трубах спящих домов, — девушка постоянно играет то в одной, то в другой исландской группе. В «Kukl» она знакомится с Тором Элдоном, и музыкант сразу влюбляется в Бьорк.

«В тебе есть загадка, тебя постоянно хочется разгадывать, я не могу прожить и дня без того, чтобы не смотреть на тебя и не думать, что скрывается за твоим безразлично-отстраненным взглядом, больше всего на свете мне хочется узнать, почему ты сейчас хмуришь брови…» — признается в любви Бьорк ее будущий муж. Едва достигнув совершеннолетия, она выходит замуж за Элдона и рожает ребенка — сына Синдри. Ребенок как две капли воды похож на мать, только в отличие от нее часто улыбается, глядя вокруг.

А Тор, так и не поняв, как найти подход к этой далекой, живущей какими-то своими мыслями женщине, уходит от жены и малыша. «Знаешь, Бьорк, в тебе есть загадка. И я не знаю, как ее разгадать. К ней нет ключа. И даже сейчас, после того как ты родила мне сына, я понимаю, что совсем не знаю тебя», — объясняется Элдон.

Хилдур, мать Бьорк, — пожилая хиппи с самыми длинными в Исландии косами, корила себя: «Я не уделяла ребенку должного внимания, и теперь ее жизнь испорчена. Единственно, что ей остается, — в одиночку воспитывать малыша, всю жизнь влача полунищее существование, потому что без образования ее возьмут разве что на тот же рыбный завод». Но дочь огорошила ее новой идеей: «Завтра мы с Синдри уезжаем в Лондон. Начинать новую жизнь нужно в равнодушном мегаполисе, где спешащим людям нет до тебя дела. А у нас в Рейкьявике все знаю друг друга, и мне уже не стать кем-то другим». Хилдур провожала их, уверенная в том, что через пару месяцев дочь вернется, убедившись в фантастичности собственных идей, и никак не могла понять, что чувствует Бьорк — ее лицо было, как всегда, непроницаемым.

Когда живописная Исландия уменьшилась в иллюминаторе до крошечных размеров, Бьорк притянула к себе сына и, казалось, впервые улыбнулась: «Теперь у меня есть ты — человечек, который любит меня. И все обязано быть по-другому».

В темноте

В ЛОНДОНЕ Бьорк легко нашла работу — с ее музыкой там уже были знакомы по альбомам группы, развалившейся вместе с браком. Но она старается не повторить ошибки, сделанной ее родителями, и много времени проводит с сыном. Они спят в одной комнате (сначала в гостинице, после — в съемной квартирке) и перед сном рассказывают друг другу о том, как прошел день. На каникулы Бьорк отправляет Синдри в Рейкьявик, к бабушке — как бы хорошо им ни было вдвоем в Лондоне, отдохнуть здесь некогда, а живописная Исландия — лучшее место для отдыха. В тот день, когда смертельная почта не застала Бьорк дома, Синдри как раз был у бабушки. Он позвонил маме вечером, уже услышав в новостях о том, что произошло, и серьезным тоном, совсем по-взрослому прошептал в трубку:

«Мама, все ведь хорошо. Главное, что они не причинили тебе боли. А каждому, кто причинит тебе боль, я этого никогда не прощу».

Так режиссеру Ларсу фон Триеру, снявшему «Танцующую в темноте», Синдри не простил этот фильм. Он смотрел историю слепой Сельмы, держа маму за руку, и не плакал лишь потому, что мужчины не должны этого делать. А внутри все перевернулось и потеряло смысл. Синдри смотрел фильм Триера так, как Бьорк когда-то смотрела запись Рикардо Лопеса — сходя с ума от происходящего на пленке. Выйдя из кинотеатра, ребенок долго молчал. Бьорк шла рядом с ним и не находила нужных слов. Ей самой фильм дался очень тяжело — казалось, она отдала пленке часть себя. Сколько раз она ссорилась с режиссером, сколько раз в сердцах кричала Триеру, что и близко подходить не будет к съемочной площадке. Но доиграла роль до конца. «Синдри, милый, — нарушила тишину Бьорк, — я сыграла эту роль, потому что этот фильм про меня. Про сильную и одинокую женщину, которая остается честной с собой до конца и больше всего на свете любит своего ребенка».

Глядя на нахмуренные брови мальчика, она вспоминала ту злополучную пленку, присланную самоубийцей, и понимала чувства сына. Синдри молчал два дня. Он как-то моментально повзрослел.

Спустя какое-то время, когда Бьорк сидела на диване и смотрела новости, в комнату тихо вошел Синдри. Он сел рядом и обнял маму за плечи. «Мама, — начал он, — забудь все, что было раньше. Ты теперь не одна. Теперь у тебя есть я. И я всегда буду с тобой».

И теперь, когда Синдри исполнилось 18 лет, а Бьорк стала звездой, совершающей мировые турне, мать и сын по-прежнему остаются лучшими друзьями. Когда у обоих выдается свободное время, они едут в Исландию, в Рейкьявик, и долго молчат вдвоем, сидя на берегу. Теперь, доказав всем, что она способна начать новую жизнь без чьей-либо помощи, Бьорк не стесняется ездить на родину. Теперь, когда она не должна каждую минуту быть сильной, маленькая Бьорк счастлива.