Годы несовершеннолетия Изабеллы II Испанской (1833—1843)

Бремя испанской короны легло на Изабеллу еще в детском возрасте. Тем, что она вообще смогла взойти на трон, она была не в последнюю очередь обязана своей честолюбивой матери, Марии Кристине. Последняя в 1829 году в двадцатитрехлетнем возрасте приехала в Мадрид из неаполитанского двора своего отца, Франца I, короля Обеих Сицилии, дабы сочетаться браком со своим дядей Фердинандом, который был почти на двадцать лет старше ее. Свою задачу — подарить наследника бездетному после трех браков Фердинанду, она выполнила незамедлительно. По настоянию Марии Кристины, тяжело больной муж еще во время ее беременности обеспечил ребенку престолонаследие, даже в случае рождения девочки.

 

 

К негодованию своего брата Карлоса и его сторонников, он повелел обнародовать утвержденную в 1789 году кортесами, однако хранимую в тайне «Прагматическую санкцию», которая отменяла введенный в Испании в 1713 году Филиппом V салический, ограниченный мужскими потомками порядок престолонаследия. Именно этот возврат к старым испанским правовым отношениям отвергался как незаконный Карлосом, выступавшим предводителем непоколебимых традиционалистов. Он домогался короны для себя, но угрозой войны добился лишь кратковременного восстановления действия «Салической правды» и сразу же после смерти брата вверг страну в кровавую гражданскую войну.
Мария Кристина, которую ее муж в завещании назначил регентшей тогда еще трехлетней Изабеллы, не видела иной возможности обеспечить свое и дочери право на власть, оказавшееся под угрозой, как искать поддержки у крупных военных и нелюбимых либералов, с которыми ее муж боролся как с врагами короны и которые, потерпев поражение от французских интервенционных войск в 1823 году, эмигрировали тысячами. Еще в течение последних месяцев жизни Фердинанда, в которые она уже приняла на себя регентство, Мария делала все, чтобы снискать их расположение. Она начала осторожные реформы, объявила амнистию, сделавшую возможным возвращение изгнанников, и заботилась о том, чтобы посадить на руководящие посты в гражданской и военной администрации благосклонно относящихся к ней политиков.
Под давлением обстоятельств Мария Кристина, полностью одобрявшая авторитарный политический стиль своего супруга, вскоре вынуждена была пойти на уступки. В октябре 1833 года маленькая Изабелла на руках своей матери принимала участие в мадридских празднествах по поводу провозглашения ее королевой. Дон Карлос же мобилизовал верные ему войска, чтобы, как он объявил в воззвании, защитить религию, закон престолонаследия и права своих сыновей. В начале следующего года сменилась верхушка правительства: сторонник просвещенного абсолютизма Франсиско Сеа Бермудес уступил место умеренному либералу Франсиско Мартинесу де ла Роза. Несколько месяцев спустя регентша навязала разработанный правительством Мартинеса де ла Роза по образцу Французской хартии от 1814 года Estatudo Real.
После двадцатипятилетней борьбы короны за абсолютную власть для Испании началось столетие конституционной монархии, прерывавшееся лишь на короткие периоды. Конец ей суждено было найти с провозглашением в 1931 году республики. Мария Кристина смогла полностью перенести самоограничение своей власти в рамках «Estatudo» ценой поддержки праволиберальным крылом, умеренными. Корона давала ей право законодательной инициативы; пусть даже министры были ответственны перед парламентом, все равно народное представительство в кортесах, благодаря крайне высокому имущественному цензу, было ограничено самыми богатыми слоями населения страны и для выражения своих политических представлений располагало единственным эффективным средством — правом подавать петицию.
Однако совместные действия с умеренными ни в коей мере не гарантировали Марии и ее дочери права на власть. Консервативные великие державы: Австрия, Пруссия и Россия, равно как и Священный престол — отказали Изабелле в признании, которое ей высказали исключительно конституционные монархии: Франция и Англия. Король Сардинии и Обеих Сицилии, хотя там правил брат Марии Кристины, признал законным монархом Испании Карлоса. В этом контексте следует понимать сплочение в июле 1834 года Англии и Франции с иберийскими «младшими партнерами» — Испанией и столь же пораженной династическими и политическими неурядицами Португалией. Четверной союз открыто противопоставил себя реставрационному Священному союзу. Ориентация на Францию и Англию, а также на принцип безусловного приоритета собственных внутренних дел над внешними, будет определять испанскую внешнюю политику целое столетие.
Характерное для посленаполеоновского времени противоборство двух европейских строев и идеологий, в основе которого лежала борьба между абсолютной и конституционной монархиями, выявилось в конфликте за испанский трон. Так карлистские войны стали событием международной значимости. Историки часто указывают на определенные параллели между испанскими гражданскими войнами тридцатых годов XIX и XX столетий: идеологические противоречия европейских масштабов, участие иностранных добровольцев, иноземных войск и военно-морских соединений, военные поставки великими иноземными державами, особенная жестокость в отношении своих соотечественников. Однако своим эпидемическим и затяжным характером война, которую вел Дон Карлос против войск своей золовки и племянницы, обязана не более или менее скрытым иностранным вмешательствам и неразрывной связи с международной политикой, но той поддержке, которую приверженцы Дона Карлоса, карлисты, находили в значительной, пусть даже регионально и социально весьма ограниченной части местного населения.
Под лозунгом «Бог, отчизна, король и фуэрос» [т. е. региональные и местные привилегии] карлистское движение собрало мелких крестьян и арендаторов, частью также городских мелких ремесленников, мелкое дворянство и духовенство, все группы, считавшие себя жертвами разрушения старого общественного и экономического порядка. В сущности, база карлистов оставалась ограниченной Страной Басков, Наваррой и внутренними районами Каталонии. После свержения Изабеллы в 1872-1876 годах они предприняли вторую попытку захвата власти военным путем, и еще в гражданскую войну 1936 году традиционалистское движение на стороне приверженцев генералов-путчистов играло определенную роль.
Однако Марии Кристине не пришлось в одиночку сражаться против могущественной абсолютистской оппозиции. Рядом с олигархическими либералами, умеренными, к власти изо всей силы рвались их противники, прогрессисты, представлявшие левое крыло либерализма. Они опирались прежде всего на городские нижние и средние слои и созданные Кадисскими кортесами для борьбы против абсолютизма вооруженные отряды горожан (Milicia Nacional), выступали за суверенитет народа и претендовали на выражение его воли. Ввиду чрезвычайно элитарного избирательного ценза, они требовали для себя права на «законную революцию» и сумели при поддержке части военных и повстанческих движений в провинциальных городах в 1835, 1836, 1840 годах и еще раз в 1854 году силой протиснуться в правительство.
После военного поражения карлистов в 1840 году Марии Кристине пришлось пережить серьезное испытание своей власти: генерал Балдомеро Эспартерос, сын деревенского ремесленника, сделал в войне против национально-освободительных движений в Латинской Америке и победой над армией Карлоса и окончанием гражданской войны в 1839 году стремительную карьеру. Вергарскими «объятиями» вырос в национального героя и стал могущественнейшей военной фигурой в стране. Он выступил против подписанного Марией Кристиной Общинного закона умеренных, который путем усиления централизации и повышения имущественного ценза должен был раз и навсегда лишить прогрессистов базы власти в городских общинах и вызвать там большие волнения.
Эспартеро отказался применить войска против строптивых прогрессистов, заставил Марию Кристину отречься, отправил ее во французское изгнание и держал в качестве главы правительства и регента под надзором Изабеллу, а также ее младшую сестру Луизу. Мария Кристина позволила так легко себя удалить от власти и от своей дочери после того, как оппозиция пригрозила объявить о ее державшемся в тайне морганатический браке с унтер-офицером королевской лейб-гвардии Фернандо Муньосом.
Изабелла была разлучена с матерью, когда ей было всего десять лет. Последующие три года регентства Эспартероса были единственными годами, в которые определявшее ее жизнь придворное окружение не проявляло явно выраженного консервативного характера. Прогрессисты доверили воспитание принцесс таким знаменитостям, как поэт Кинтана Лоренсо, известному своими риторическими способностями либералу Аргуэльесу и вдове выдающегося либерального генерала графине Эспос-и-Мина. Вскоре они обнаружили, что до них не предпринималось слишком больших усилий по надлежащему воспитанию наследницы престола. Более того, как они считали, в девочках даже поощрялись врожденное равнодушие к духовности, рассеянность и инертность, все чаще порицаемая учителями.
Распорядок дня для Изабеллы начинался с часовой процедуры одевания с помощью камеристки, посещения столовой и завтрака. Для занятий после продолжительных трапез, короткого занятия спортом и прогулок оставалось не слишком много времени. Девочка увлекалась собаками, лошадьми и открытыми экипажами, которыми вскоре научилась управлять сама. Что касается обучения, Изабелла проявляла интерес исключительно к урокам пения и игры на фортепьяно. Повзрослев, она охотно пела на придворных концертах. Любимыми занятиями для нее стали посещения театра и оперы. С возрастом к этим увлечениям, полностью соответствующим ее общественному положению и полу, прибавилась еще и подчеркнуто чувствительная религиозность. Возникшая на этой почве слабость к клерикальным советникам, вызывала у либералов большое неудовольствие и неоднократно приводила к серьезным политическим осложнениям.
Новые воспитатели были изумлены прямотой и наивной доверчивостью, которую проявляла по отношению к ним оторванная от матери «маленькая королева». Вашингтон Ирвинг, присланный к мадридскому двору послом Соединенных Штатов во времена регентства Эспартероса, был очарован ее детским шармом, однако описывал ее как «всего лишь символ королевского величия в руках государственных мужей» и сетовал на то, как сильно стесняла ее сухая официальность и чопорность государственных церемоний. Изабелла и впоследствии славилась своим небрежным отношением к протоколу и придворным условностям. К окружающим она всегда обращалась на «ты»; общалась же на прямом, «народном» языке, который употребляла и в своих изобиловавших орфографическими ошибками письмах. Темперамент и спонтанная широта натуры, почти небрежное обращение с деньгами, в чем она разительно отличалась от своей корыстолюбивой, во все вмешивающейся матери, сочетавшееся, впрочем, со слабостью к дорогим, хотя порой и безвкусным предметам роскоши — таковы были другие выдающиеся качества подрастающей королевы, отмечаемые современниками и биографами.
Хотя прогрессисты оберегали ребенка Изабеллу как залог своей власти и дали ей известных воспитателей, они не побеспокоились об улучшении образования своей питомицы. Их задачей было показать девочке ее роль и ответственность как конституционной королевы. Когда в 1843 году в возрасте тринадцати лет, после изгнания матери и для внесения «ясности» в политическую ситуацию, Изабеллу преждевременно объявили совершеннолетней и она принесла присягу Конституции, на вершину испанской монархии взошла девочка, лишь ступившая на порог юности, «с беспредельной властью, малым пониманием и без всякого опыта», жизненного и политического, — как не без оснований заметил ее учитель слова Божия.

Статья получена: www.world-history.ru