Pia

Я хочу рассказать об одной своей знакомой. Ее зовут Рiа Каhrа (это по-шведски, а в Финляндии она взяла другое имя — Sade, что буквально по-фински означает «дождь»).

Мы познакомились еще в Стокгольме и обнаружили, что живем близко друг от друга. Наше знакомство развивалось. Она лет на восемь меня младше.

 

 

Мне было интересно с ней общаться, она рассказала многое из того, чего я не знал про жизнь в Скандинавии.

Есть вещи, которые надо пережить, о них мало знать понаслышке. И Рiа была именно тем человеком, которая помогла мне увидеть здешнюю жизнь ее глазами. Она очень наблюдательна, и во многом ее мировоззрение оказалось близко моему собственному. Ее дед воевал против РККА в «зимней войне».

Мой дед тоже участвовал в той же войне, правда, на стороне РККА. Рiа, как и многие другие финны, любит пить пиво и из многочисленных сортов предпочитает одно — под названием Каrjаlа. Именно так называлась (да, впрочем, и сейчас называется) та область с центром в Выборге, которая перешла к России после той войны.

Сама она из финской семьи, которая приехала в Швецию в середине 60-х. В то время в Швеции ощущался явный недостаток рабочих рук, и представители крупных компаний ездили по всей Европе, вербуя людей. Основной приток в страну был из Югославии, Португалии и, конечно, из соседней Финляндии.

Семья Рiа не меняла гражданства и не запрашивала разрешения на работу в Швеции (у скандинавов — шведов, финнов, датчан, норвежцев и исландцев уже тогда был общий рынок рабочей силы).

Рiа родилась уже в Швеции, там же и ходила в школу. Дома она говорила и по-фински, и по-шведски. Но после школы захотела уехать в Финляндию. Что-то тянуло ее назад. Ведь несмотря на многие схожести, финны и шведы разные по темпераменту.

Правда, на финском Рiа говорила недостаточно хорошо, чтобы продолжить там образование, и поэтому она почти год ходила в подготовительную школу где-то на побережье, в тех районах, где живет много шведско-говорящих финнов (таких в Финляндии семь процентов от всего населения, а вообще государственными считаются оба языка, и большинство госслужащих говорят и на шведском. Даже на деньгах надписи сделаны на двух языках.) За это время Рiа поднатаскалась в языке и решила поступать в Школу искусства и дизайна в Хельсинки.

Эта школа, надо сказать, одна из сильнейших в своей области не только в Скандинавии, но и во всем мире. В школе есть несколько отделений: фотографии, графики, стекла и керамики, а также промышленного и сценического дизайна. Рiа решила поступать на отделение фотографии.

Она и до этого любила фотографировать и делала это со вкусом и чувством. Тем не менее поступить в школу не так-то просто. Вначале надо выслать на конкурс свои фотографии.

Приблизительно из 300 абитуриентов две трети отсеиваются именно на этом этапе. Потом вторая часть конкурса: сочинение и рисунок. И здесь оценивается не столько твое мастерство, сколько то, как ты можешь работать с идеей. И последнее задание дается по фотографии.

В тот год задание было следующим: сделать фотографии людей в городе. Это было наиболее интересно: Рiа рассказывала о том, как у нее появилась своя идея. Она пришла на место съемки и застала там кучу экзаменующихся.

Им приходилось гонять друг друга, чтобы люди с камерами не попадали в объектив. И тогда она решилась на достаточно смелый и неожиданный шаг: пошла в туалет магазина Stockmann, расположенного в самом центре города, и, спрятавшись в кабинке с полузакрытой дверью, начала снимать, как дамы делают перед зеркалом макияж.

Дело это было непростое, приходилось каждый раз громко кашлять, чтобы звук щелкающего затвора не был слышан. И к тому же снимать в магазине, являющемся местом не общественным, а частным, тоже было делом рискованным...

Ее фотографии понравились, и она была единственной на курсе, кого приняли на учебу с первой попытки, хотя сама она не была уверена, что пройдет по конкурсу. В основном у них на курсе учатся люди, которые поступали по два-три раза (одна девушка попала в школу с седьмой попытки).

Все это я уже знаю, и мы с ней встречаемся в фотостудии ее школы, расположенной на окраине Хельсинки рядом со всемирно известной фабрикой по производству посуды и керамических изделий Аrаbiса. Собственно говоря, окна ее студии выходят во двор фабрики, заваленный битой посудой.

Я пришел, увы, слишком поздно — хотел поснимать Рiа за работой, но ее модель только что ушла — все съемки закончились прямо перед моим приходом. И потому Рiа, воспользовавшись моим появлением, снова принимается за работу, фотографируя меня.

Потом мы долго сидим и разговариваем о жизни студенчества, меня интересует многое и даже финансовая сторона их жизни. Для начала узнаю, что образование в Финляндии бесплатное, разве что надо платить 400 FIМ (5 FIМ = 1 доллар) в год для членства в союзе студентов (что само по себе уже дает кучу скидок — проезд по ж/д и т.д.).

В Финляндии есть, конечно, и частные учебные заведения, которые далеко не бесплатны, но школа, где учится Рiа, считается государственным университетом. Время от времени школа дает деньги на фотопленку под различные проекты (где-то 300 FIМ на семестр), хотя этих денег не хватает и всегда приходится добавлять свои для того, чтобы купить материал получше. Квартплата — тоже большие расходы, но жилье учащихся оплачивает государство на 75 процентов. И это безвозмездно.

Живет Рiа в центре города, в десяти минутах ходьбы от вокзала. Правда, у нее всего одна комната, да и та без душа (хотя с туалетом и раковиной). Такие квартиры в Хельсинки довольно редкие — обычно в подвале здания находится сауна и стоят стиральные машины, которыми жильцы могут пользоваться.

Но моей знакомой все равно как жить, лишь бы было близко от центра. И еще; ее обучение тоже субсидирует государство, в размере 1500 FIМ в месяц — и это просто помощь. На эти деньги хотя прожить и можно, но довольно сложно, поэтому Рiа берет еще и заем в размере 1300 FIМ в месяц. В отличие от Швеции, где все студенческие займы происходят через госструктуры и человек может растянуть погашение долга на всю оставшуюся жизнь (и даже не выплатить его за срок трудовой деятельности), в Финляндии действует другая система — все займы проходят через частные банки.

Каков процент и условия выплаты — Рiа не помнит. Просто она пользуется этим займом для того, чтобы жить сейчас, а не после выхода на пенсию. Она любит путешествовать и раза два в год ездит во всякие экзотические страны, вроде Индонезии или Бали. Потом у нее мобильный телефон — это необходимо ей для работы. И хотя она уже заканчивает третий курс, а впереди еще два года учебы, она уже давно работает как фотограф. Ей, учащейся, это очень удобно: не надо покупать свои камеры (которые очень дорогие) и снимать свою фотостудию — все это она может делать бесплатно через школу.

Она уже успела сделать много серьезных работ (в том числе и сезонную программу для Шведского театра в Хельсинки). Я сам работаю в параллельной области, и мне очень интересно узнать, как же происходят все выплаты у них. Никаких вам ожиданий гонорара по нескольку месяцев, как это происходит во многих русских журналах. У них деньги выплачиваются, максимум, через две недели после сдачи работы. Работает Рiа в основном по контракту, который обязательно подписывается обеими сторонами, а если делает что-то небольшое, например, оформление альбома каким-нибудь музыкантам, то можно и без контракта — потому что в этой области все друг друга знают и обманывать не станут.

Интересно, как ей живется в Финляндии? Не хочется ли опять вернуться в шведское королевство, подданной которого она является? В Финляндии ей очень нравится, и назад в Швецию она ехать не собирается. Здесь мы долго начинаем обсуждать различия финнов и шведов. Я больше знаю шведов, а Рiа знает и тех и других. Финны — люди менее контактные, чем шведы. Шведы более американизированы что ли, в том смысле, что они разговорчивее и как-то в целом порезвее.

Финны иногда производят впечатление заторможенных людей. Я замечал, когда обращаюсь к кому-то в Хельсинки на улице с вопросом, то люди иногда отскакивают от меня и что-то себе под нос нечленораздельно бормочут. И все потому, что контакт с неизвестным человеком для них непривычен. Шведы в этом смысле попроще.

Однако, если вы уж пробили эту финскую броню, узнали человека, то он может стать вам другом на всю жизнь. Здесь финны честны и преданны. И я это чувствую.

Со шведами несколько иначе. Можно людей прекрасно и долго знать, но так с ними близко и не сойтись. Ты можешь позвонить знакомому шведу (или шведке) по телефону и сказать что-то типа:

— Я умираю, мне нужна помощь.
— Ой, извини, мне некогда, — получите ответ, — мне надо срочно в туалет...

Я, конечно, утрирую немного, но в целом это так. Сложно (да и не нужно) всех под одну гребенку причесывать, но такая общая тенденция, бесспорно, есть. Есть даже некоторые лингвистические различия, на которые мне Рia указывает. Например, в шведском есть слово соmpis (сродное слову соmrad), что буквально значит: приятель, товарищ. Это самое распространенное слово, если ты в Швеции говоришь о знакомом или друге.

Слово van (буквально: друг) в шведском тоже есть, но оно очень редко употребляется. Вес кругом знакомые, а друзей нет. В Финляндии, наоборот, больше употребляется слово друг — уstava, и это нормальная и приемлемая форма обращения, отражающая человеческие отношения. Финны более русские, что ли.

Потом, добавляя уже с точки зрения русского человека, я должен сказать, что всегда приятно находиться в стране, где о твоей родине люди знают не понаслышке (и причем много!), ее уважают, в стране, имеющей давние исторические связи с Россией.

В Хельсинки, например, есть районы, построенные исключительно русскими, где живут респектабельные и далеко не бедные люди. Особенно в южной части города, не на окраине, а в центре. Да и вся площадь с памятником Александру II, Успенским собором и зданиями университета построена тоже нашими соотечественниками.

Скоро настает время прощаться. Мы едем в центр. По пути проезжаем памятник, на котором видны следы разрывов снарядов, которыми русские обстреливали Хельсинки во время «зимней войны». Так во всяком случае говорит мне Рiа. Как было на самом деле, не знаю. Даже если оно и было так, мы не живем в плену у истории, хотя история, конечно, вещь важная.