Стражи гаремов

В череде отверженных первыми были боги. По одной из индийских легенд, Брахма и Вишну — вступили в спор. Каждый уверял, что Вселенная сотворена его властью и мощью. Внезапно среди распри все осветилось огнем. Пред изумленными богами вознесся пылающий линга (фаллос) невиданных мер.

 

 

И оба бога смиренно признали свою слабость. Звали обладателя фаллоса Шивой.

Изображению его линги многие индусы поклоняются и поныне. Колонну, символизирующую божественный орган, украшают цветами, поливают топленым маслом, медом и соком сахарного тростника. Рвение верующих понятно, ибо, как сказано в одной из тантрических книг «Поклоняясь шивалинге, обретаешь вечность». Вот только сам Шива, как гласит другая легенда, не уберег свое непомерное достоинство и по чужому проклятию лишился его.

Не он первый, не он последний.

Мужчинами правят не женщины

Более пяти тысяч лет при дворах китайских властителей жили евнухи. Какая бы династия ни правила в стране — своя ли, чужеземная, — при императоре содержался целый штат мужчин, «лишенных страстей». На то были свои причины.

После кастрации у человека, перенесшего унижение, меняется характер. Из таких изувеченных людей выходят беспрекословные слуги и рабы, преданные хозяину, как собаки. В истории Срединной империи они бытуют под разными именами: «стражи храма», «привратники», «чиновники внутренних покоев», «церемониймейстеры». Императоры любили своих самоотверженных слуг, равнодушных к утехам жен, и доверяли им не только своих супруг и наложниц, но и важнейшие государственные посты.

Евнух, по имени Тайцзиян, планировал всю систему орошения земель в Китае. Его собрат по несчастью Гуо Шоуцзин построил для своего патрона, великого хана Хубилая (1215 — 1294), большой канал близ Пекина. (В памяти тут же всплывают загадочные строки Самуэла Колриджа, звучащие, как заклинание, как сбивчивый пересказ сна, но навеянные, в том числе, неустанными трудами придворных евнухов:

Построил в Западу Кубла Чертог,
Земных соблазнов храм,
Где Альф, река богов, текла
По темным гротам без числа
К бессолнечным морям.
Там тучных десять миль земли
Стеною прочной обнесли;
Среди садов ручьи плели узор,
Благоухали пряные цветы.
(пер. В. Рогова).

Скопец Лю Чин даже правил всей Срединной империей — с 1505 по 1510 год — при малолетнем императоре Ви-Цу. Этот изувеченный временщик развязал настоящий террор против аристократов, казня неугодных ему сотнями. Отбирая жизни вместе с должностями, бесполый опекун замещал вакансии своими собратьями по несчастью.

Самым знаменитым китайским евнухом был адмирал Чэнг Хо. Он совершал в XV веке морские путешествия в Индию, Шри Ланку, Аравию, плавал вдоль берегов Восточной Африки. Был близок к открытию Европы. Командовал огромным флотом, насчитывавшим триста с лишним кораблей и 30 000 матросов, а вот тело его было бедно и некоторых частей ему недоставало.

Впрочем, все перечисленные имена сродни позолоте, покрывающей серый, безрадостный фон. Большинство евнухов, как и обычных людей, были далеки от важных постов, подвигов и открытий. Они оставались все такими же презренными, третируемыми париями, чуждыми всем. Свое отторгнутое мужское достоинство эти несчастные скопцы неизменно носили с собой, храня его в кармане, в особой шкатулке. По смерти сии засушенные органы надлежало захоронить вместе с телом. Вот как было велико желание снова стать мужчинами — если не в этой жизни, так в иной, загробной.

И пришел евнух.

«Бадр Басим ехал с царицей Лаб и ее приближенными, пока они не подъехали к воротам дворца, и тогда эмиры и вельможи правления спешились, и царица велела всем вельможам правления удалиться, и они поцеловали землю и удалились, а царица вошла во дворец. И, посмотрев на этот дворец, царь Бадр Басим увидел, что подобного этому он не видал: стены его были построены из золота, а посредине был полноводный пруд в большом саду» (пер. М. Салье). По сказочным дворцам, воспетым безвестными авторами «Тысячи и одной ночи», бродят многочисленные, не охочие до слов персонажи, имя которым одно: евнух. («И евнух принес птицу и поставил перед царем», «И евнух подошел к нему и спросил его», «И евнух пошел, чтобы привести царицу».) Женственные, роскошно разодетые скопцы разгуливают по гаремам халифов и сералям султанов. Их повелителей, владеющих сей свитой игрушечных мужчин, нимало не смущают слова пророка Мухаммеда, запретившего оскоплять зверей и людей.

Впрочем, поначалу арабы были верны этой заповеди. Лишь после завоевания Персии (650 г.) изнеженность и сладость шахиншахских традиций, перенятых, кстати, у китайцев, наполняют запретным, отравленным восторгом души дотоле суровых халифов. С гибелью халифа Али (661 г.) и поражением поддерживавших его шиитов традиционные бедуинские ценности отходят в прошлое. Нега и роскошь пьянят арабских правителей. Перед ними чередой мелькают прекрасные юноши, лишенные плоти, и всегда доступные девы-невольницы.

Знаменитый Харун ар-Рашид, правивший Багдадским халифатом в 786 — 809 годах, держал при себе две сотни женщин. Его ближайшим наперсником и оруженосцем был евнух Мазрур. Халиф даровал ему весьма сомнительную привилегию отсекать головы своим врагам.

Сказочные богатства халифа вскоре затмит новая реальность. Пройдет каких-то полвека, и женщины в арабских гаремах будут исчисляться тысячами (известно сообщение о гареме, в котором насчитывалось двенадцать тысяч женщин). Для присмотра за ними нужны были евнухи — люди, которые не возжелают жену своего господина.

Возникают огромные невольничьи рынки: например, в Багдаде и Каире, где торгуют африканками, черными, как южная ночь, и луноликими европейками. Возникают и настоящие центры, где готовят будущих стражей брачных покоев — евнухов. Там их оскопляют и обучают надлежащему поведению. Такие «университеты кастратов» находились, например, в Самарканде и Дербенте.

Вообще торговать евнухами было делом прибыльным. Рабов закупали в Византии, Эфиопии, Нубии, Индии, Франции, Китае. После кастрации их стоимость вырастала раз в двадцать. Торговцев не смущало даже то, что живой товар после подобной процедуры убывал: лишь один из троих оскопленных поправлялся. Остальные, расставшись с частью плоти, вскоре теряли все тело, превращаясь в очередную неудачу раб-медиков. Однако даже при такой мрачной статистике купцы в накладе не оставались. В торговле бесполыми рабами равно преуспевали и мусульмане, и христиане, и иудеи. Чужая смерть и чужие муки их не волновали.

Между тем гаремы, населенные бессчетными красавицами, превратились в особый мир, недоступный непосвященным. Платой за вход сюда была плоть. Дни протекали в однообразных занятиях, принося с собой неистребимую тоску.

В гареме жизнью правит лень;
Мелькает редко наслажденье.
Младые жены, как-нибудь
Желая сердце обмануть,
Меняют пышные уборы,
Заводят игры, разговоры...
Меж ними ходит злой эвнух,
И убегать его напрасно:
Его ревнивый взор и слух
За всеми следует всечасно.
А.С. Пушкин
«Бахчисарайский фонтан»

Естественно, в обширном гареме «эвнух» был не один. Бесполые надсмотрщики, слуги, приспешники и соглядатаи роились среди скучавших жен. Тоскливо было и им. Немецкий востоковед Петер Шольц так описывает чувства, обуревавшие души кастратов, бродивших среди полунагих красавиц; «Их угнетала внутренняя раздвоенность, их души вечно терзались, разрываясь между неутоленной мужской страстью и женственным бессилием, между кротостью и трусостью. Они были чувственны и робки, кичливы и легко ранимы, надменны, мечтательны и ленивы, они были сродни женам, заточенным меж них в гареме». Лишь появление господина изредка и ненадолго прерывало праздную суету, ленивые интриги и утомительную, усыпляющую негу неразличимых дней.

Но тут ее слова прервали клики:
«Султан идет! Султан идет великий!»
Сперва явился дев прелестный рой,
Затем султана евнухи цветные;
Как на параде, замыкали строй
Их пышные кафтаны расписные.

Дж. Байрон.
«Дон-Жуан (пер. Т. Гнедич).

«Прошли те времена, когда...» — хотелось бы сказать, но времена придворных евнухов не миновали по сей день. В 1995 году американская журналистка Циа Джоффри обнаружила, что в индийской провинции Гоа и поныне существует подпольный невольничий рынок, на котором молодых евнухов продают во дворцы ближневосточных шейхов. Поборникам арабской демократии, как видно, понравилось приближать к своим покоям самых обездоленных своих подданных.

Они угодны богам

Мужчин кастрировали по разным причинам. Одних карали за прелюбодейство, других пытали во время дознания, третьих, например рабов, принуждали к покорности. Победители оскопляли солдат побежденной армии. Восторжествовавшие властители расправлялись с опасными для себя противниками. Вот характерная выдержка из «Хронографии» византийского историка Михаила Пселла: «Император изгнанием Орфанотрофа как бы потряс основание рода, а потом принялся искоренять его целиком и всех родственников — а в большинстве случаев были это бородатые мужи во цвете лет и отцы семейств, занимавшие высшие должности, — лишил детородных членов и в таком виде, полумертвых, оставил доживать жизнь». Кастрация во все времена считалась самым страшным наказанием, которое только может постичь мужчину. Тем не менее находились и находятся множество мужчин, добровольно расстающихся со своими чувствительными атрибутами.

...Уже в глубокой древности народы Малой Азии поклонялись богине Кубабе, даровавшей растениям плодородие. В староассирийских документах, датируемых началом второго тысячелетия до нашей эры, упоминается жрец богини Кубабы. Жрец-евнух. Несколькими столетиями позже Кубаба попадает в число основных божеств хеттского пантеона.

Позднее Кубабу (теперь ее звали Кибелой) почитают фригийцы. С ее именем связываются жуткие кровавые оргии.

В 204 году до н. э. культ Кибелы вводится в Риме. В ее честь устраивают пышные празднества. Она приносит плодородие, защищает города, дарует богатство стране. Ее называют Великой Матерью богов. У этой богини страшный нрав: от своих неофитов она требует не обрезания, а отрезания. Каждый год 24 марта отмечают «Кровавый день». В этот день жрецы Кибелы, впадая в транс, устраивали пляски, раздирали себе тело черепками посуды, орошая кровью лик Великой Матери и ее алтарь. В этот день каменные изваяния Кибелы были залиты кровью с ног до головы. Кровь струилась по земле, лилась по телам изувеченных жрецов. «О Мать Кибела, породившая богов! Даруй нам благо и счастье! Даруй нам жизнь!» Под эти крики поклонники богини оскопляли себя, изничтожая презренную плоть.

Счастливые скопцы становились жрецами богини, а детородные органы — дарами, ей принесенными. По легенде, так поступил Аттис, возлюбленный богини, теперь так же поступают они. Возлюбивший Кибелу забывает земных жен. Он им недоступен.

Традиции оскопления не искоренилась и с распространением христианства, тоже не благоволившего к грешной плоти.

Среди первых отцов церкви мы встречаем кастратов, например, философа Оригена (185 — 254 гг.), Леонтия, епископа Иерусалима, или Валерия (ок. 250 г.), учредившего даже секту кастратов.

Самооскопление настолько распространилось, что в 325 году на Никейском соборе пришлось специально осудить эту практику и категорически запретить. Тем не менее оскоплять себя продолжали многочисленные еретики и сектанты. Так, настоящими умельцами в усекновении плоти проявили себя египетские христиане — копты. В недалеком прошлом скопчество было широко распространено и в России.

Дилемма чистоты и греха, превращаясь в спор души и тела, из века в век возникает в воспаленных умах иных одержимых людей. Истовость религиозных фанатиков перетекает в отчаяние неверующих профанов.

Один из персонажей романа Уильяма Фолкнера «Шум и ярость» (в нем описываются события начала нашего века), пытаясь спасти себя от греха, «ушел в лес и, сидя там в овражке, сломанной бритвой отчекрыжил («греховные» части тела. — Н. Н.) и тем же махом через плечо, швырнул их от себя кровавым сгустком. Но и это не всё. Мало их лишиться. Надо, чтоб и не иметь их от роду» (пер. О. Сороки).

Услада мужей

«Вот, по обычаю персов, еще недозрелых годами мальчиков режут ножом и тело насильно меняют для сладострастных забав, чтоб на зло годам торопливым, истинный возраст их скрыть искусственной этой задержкой» (пер. Б. Ярхо).

Герой произведения римского писателя Петрония «Сатирикон» с томительной мечтательностью описывает укоренившийся обычай многих вельмож-сибаритов. Рабов в Древнем Риме кастрировали даже чаще, чем в Арабском халифате или Китае. Евнухов любили использовать «для сладострастных забав». «Эти бедные создания, — писал историк Анри Валлон, — становились жертвами чувственности даже раньше того возраста, когда пробуждаются страсти».

Оскопленные с детства, они долго сохраняли юношескую свежесть, хотя и старились потом сразу. Их гладкие, безбородые лица, мягкая, женственная кожа прельщали многих богатых развратников. Да и кто, кроме богачей, мог позволить себе купить этих бесполых отроков, постельных забавников, если каждая эта кукла из плоти и крови стоила примерно в 250 раз дороже, чем обычный раб — «одушевленное орудие труда»?

Евнух, как известно, не равен евнуху. Есть кастрация «белая» и есть «черная». Римляне четко различали два способа расправы с человеческой плотью. При «черной» кастрации удаляются и семенники, и пенис. При «белой» кастрации у мальчика или у мужчины вырезаются только семенники. Увечье это отнимает способность к оплодотворению, но не мешает заниматься сексом. Сие достоинство немало ценилось женщинами в ту пору, когда на брегах Альбиона не жил еще «сэр Кондом».

В зависимости от «употребления», римляне делили кастрированных рабов на несколько категорий: semivir (полумужчина), eviratus (выхолощенный мужчина), mollis («обабившийся мужчина»), malakos (танцор по образу и подобию женщин).

Судьба кастратов часто бывала трагична. «Деградируя под влиянием гибельного для них благоволения или от дурного обращения, потеряв человеческий облик от ранних пороков, подводил грустный итог А.Валлон, — они жили в полной зависимости от человека, абсолютного владыки всего их существа... они оставались тем, чем их называли в жизни: «телами».

Самым знаменитым римским кастратом был, наверное, Спор — раб императора Нерона. После смерти своей жены император оскопил этого мальчика, и «даже пытался сделать женщиной». Его историю сохранил для нас рассказ Светония. Нерон справил со Спором «свадьбу со всеми обрядами, с приданым и факелом, с великой пышностью ввел его в свой дом и жил с ним как с женой... Этого Спора он одел, как императрицу, и в носилках возил его с собою» (пер. М. Гаспарова). Кто-то из современников сказал по этому поводу: «Счастливы были бы люди, будь у Неронова отца такая жена!» После самоубийства Нерона юного евнуха приблизил к себе вначале Нимфидий Сабин, а затем Отон. В конце концов, не вынеся бесконечного позора и унижений, «красивый жена» покончил с собой.

«Блистательные уродцы»

По приблизительным оценкам, в одной лишь Италии в XVII — XVIII веках каждый год кастрировали около 5000 мальчиков. Более 60 процентов оскопленных отроков умирало в первые дни после операции. Одни истекали кровью, другие гибли от занесенных инфекций. Выживших отдавали в певческие школы. Им предстояло семь лет жестокой муштры. Зато потом поредевшие ряды кастратов могли славить Господа своим пением.

Ответственность за судьбу этих отроков несут римские папы. В католической церкви женщинам было запрещено петь в хоре. Мальчики своими прозрачными сопрано могли заменить женщин, но их детские голоса скоро ломались.

Предотвратить неизбежное могла лишь кастрация. Отроки, лишенные половых желез, отличались поразительными физиологическими возможностями. Гортань их оставалась недоразвитой — детской, зато объем грудной клетки был очень велик — как у всех нормальных мужчин.
Сочетание таких свойств придавало голосу беспредельную высоту — диапазон их голоса охватывал три с половиной октавы. Об их необычайных возможностях — виртуозных певческих фиоритурах — складывались легенды.

Со временем «ангельские голоса» кастратов начинают звучать вне церковных стен, ибо в XVI веке во Флоренции зарождается новый жанр музыки альковного искусства — опера. Лучшие композиторы XVI — XVIII веков — Монтеверди, Палестрина, Гендель, Глюк — писали свои арии в расчете на кастратов. Порой певческая труппа состояла из семи кастратов и лишь одного баритона и одного баса.

Самый знаменитый певец-кастрат Карло Броски, по прозванию Фаринелли (1705 — 1782), своим сопрано доводил слушателей до истерики. Неподражаемые переливы его голоса исцелили испанского короля Филиппа V от маниакальной депрессии. В Мадриде Фаринелли прожил 24 года. Здесь он снискал славу и богатство, был осыпан «алмазами и изумрудами», и даже стал камергером короля.

Другой певец-кастрат, Атто Мелани (1626 — 1693), пленил воображение и сердце Анны, матери короля Людовика XIV.

Однажды ради певческого таланта кастрата прервали даже войну между Швецией и Польшей. Виновником счастливого казуса был придворный польский певец Бальдазаре Ферри (1610 — 1680). Пищали и пушки умолкли, дабы он мог показать свое искусство шведской королеве Кристине.

Вообще, певцы-кастраты были популярны у дам, ибо, лишившись половых желез, по-прежнему сохраняли способность к сексуальной жизни. Целые толпы поклонниц имелись у каждого великого певца, коего природа и искусство хирурга наделили не только чудесным голосом, но еще и мягкой, женственной кожей, гладким и безбородым лицом. Виртуозов сцены ждал ангажемент не только в блестящих театрах Европы, но и в лучших ее постелях. О Фаринелли рассказывали, что он доводил женщин до исступления, а потом внезапно ретировался из алькова, уступая поле сражения своему вполне здоровому брату Риккардо, который и довершал игру с распаленной страстью дамой.

История «папских кастратов» закончилась уже в нашем веке. Последним из них был Алессандро Морески. Еще в 1922 году он пел в Сикстинской капелле. Сохранились даже его граммофонные записи. «Никогда прежде и никогда после того я не сознавал, что человеческий голос есть самый удивительный, самый волшебный из всех инструментов. Лишь во время пения Алессандро Морески я почувствовал это с такой поразительной силой», — вспоминал один из музыкальных критиков.

Но история кастратов на этом не закончилась.

Танцы с хиджрами

В 1990 году индийские газеты облетели фотографии пятнадцатилетнего юноши. Его звали Мохамед Ханиф Вора. На одних он был в приличествующих ему одеждах мужей, на других, закутавшись в сари, выглядел прелестной красоткой, на третьих представал нагишом, грубые рубцы, оставленные кастрировавшим его человеком. Снимки стали сенсацией. Газеты запестрели статьями о евнухах-хиджрах. Их тайные общины существуют в Индии с незапамятных времен. В них принимают людей с самой разной судьбой: уродов от рождения, чьи половые органы так и не сформировались до конца или же сильно искривились, а также гермафродитов и, конечно, кастратов. Для большинства участников общины их содружество остается единственной опорой, только и позволяющей им удержаться и выжить в жестко регламентированном, кастовом обществе.

Вырядившись в женскую одежду, хиджры танцуют на свадьбах и днях рождения, сулят женщинам приплод, благословляют детей. Если же хиджра не получит своей милостыни, он рассердится, поднимет подол сари, покажет увечные места, нашлет проклятие. Индусы по сей день верят в чудесные способности хиджр и потому боятся этих картинно размалеванных и пестро разодетых людей, воплощающих в себе — не мужское, не женское — «унисексуальное» начало.

В наше время страх перед хиджрами, пожалуй, только усилился. Теперь, когда врачи все чаще и чаще помогают мальчикам, родившимся с недоразвитыми половыми органами, естественный приток в ряды этой загадочной общины снизился, и потому старшие ее участники, случается, похищают юношей или соблазняют бездомных детей, попрошаек, приезжих, бродяг, а затем их ждет одно: нож. Меткий удар ножа по-прежнему превращает человека в изгоя. В наши дни так же, как прежде.

В Индии сейчас проживают около миллиона человек, причисляемых к хиджрам. Так что история евнухов продолжается.