Почитатели змея

Гипотеза, которую предлагает польский ученый, основываясь на кропотливом изучении древних культур, по его же словам,— «это вызов здравому смыслу: откуда вдруг взялось понятие хромосом в Шумере, а потом и в Мексике минимум за четыреста лет до изобретения микроскопа в Европе? Уже одно это утверждение должно было мне раз и навсегда сказать, через какую границу я не смею переступать. И все-таки я это совершил...»

На вершине тайны

…Я вышел на солнце. Ветер нес сухую пыль. Земля в эту пору года совершенно затвердела.

 

 

Я начал подниматься на пирамиду. Камни были мелкие, из вулканической лавы. Часть камней, обработанная в форме брусков, образовывала несущие стены, массив пирамиды был заполнен камнями. Узкие высокие ступени вынуждали идти боком или чуть ли не на пальчиках. Попискивая и ахая, спазматически глотая воздух и размахивая руками, толпа взбиралась наверх.

— Зачем таскают с собой транзисторы? Ведь запрещено!— на ломаном испанском языке вопрошал проводника американец, желавший в тиши насладиться своим присутствием здесь.— Успокойте их!
— Si, senor! Да, господин,— соглашался проводник в соломенной шляпе с черными усиками.— Но они ответят, что находятся у себя.

Я глянул вокруг, всюду смуглые лица цвета кофе с молоком, охры или жженой сиены, живые, словно искорки, дети, раздобревшие матроны, веселая беззаботность, добродушная болтовня, семейная перекличка по-над головами толпы. Да, они были у себя! Больше того, были в своей семье! Черные волосы и глаза, как и их кожа, не были случайностью, они были такими, потому что «создавались» по плану, переданному в виде генов людьми, жившими здесь две тысячи лет назад. Именно эти гены, копируемые на протяжении сорока поколений, ходили сейчас здесь, «облаченные» в эти тела.

Трое детей, стоявших на верхней платформе, наклонившись над крутизной лестницы, скандировали:
— Sube, Igualita, sube! Забирайся, Игуалита, забирайся!

Пожилая служанка, индеанка без примеси белой крови — не то что господа, взявшие ее сюда, — лезла, задыхаясь, добродушно грозя детям. Она с трудом передвигала тяжелые бедра, распухшие икры. Слегка смущенная всеобщим вниманием и ничего не знающая о том, что она здесь — гораздо больше, чем кто-либо другой! — у себя. И больше, чем кто-либо другой, — на своей пирамиде. Она поднимала вверх те же самые гены темного пигмента, обильного потовыделения и индейских черт, которые вбирались здесь некогда с телами строителей пирамид.

Я стоял на верхней платформе пирамиды Солнца, уже примирившийся духовно с ползающим по ней муравейником. Cerro Gordo, Толстая Гора, заслоняла горизонт, лежала неохватным бревном на вылинявшей земле, фиолетово-синяя вдали. На ее фоне, в конце Дороги Мертвых, виднелась пирамида Луны. Стоя на триста шестьдесят пять ступеней — шестьдесят шесть метров — выше окружающей местности, я видел вокруг себя волнистые коричневые поля, покрытые в эту зимнюю пору пылью.

Солнце стояло в зените, и его лучи, словно для того, чтобы согреть меня, падали точно туда, где был я, на самую верхнюю платформу пирамиды.

Мексиканцы верили, что солнечная энергия вырывает материю из состояния инертности и придает ей жизнь. Так оно и есть в действительности. При температуре абсолютного нуля материя спит, в ней не протекают никакие процессы. Из этого исходят ученые, высчитывая тепловую смерть Вселенной.

Современная физика поставила знак равенства между материей и энергией. Они суть два состояния одного и того же. Так вот, солнечное вещество, превратившееся в энергию и посланное на Землю в виде излучения, здесь вновь через процесс фотосинтеза превращается в материю, в буквальном смысле продолжает существовать в живых организмах.

При таком подходе жизнь на планете можно считать частицей Солнца, которая переливается сюда, переносит сюда свою массу, здесь увеличивает свой объем, то есть в определенном смысле тоже радиирует, излучает.

Именно как Солнце, горящее на Земле, воспринимали жизнь древние мексиканцы.

Я сам был его частицей. Здесь, на пирамиде, насквозь пронизываемый лучами, залитый теплом, падающим сверху, ослепленный светом, чувствуя обжигающие прикосновения к коже, я не ведал сомнения: я и оно были одним и тем же.

Да, в Теотиуакане пришло ко мне понимание одного из важнейших символов Древней Мексики. Я покинул руины и отправился в библиотеки, чтобы попытаться разобраться в нахлынувших на меня мыслях.

Боевой барабан ацтеков

Первой тропой, поведшей меня в глубь Древней Мексики, был деревянный боевой барабан ацтеков, точнее, вырезанное на нем изображение рыцаря Орла. Мне, дилетанту, как это обычно бывает, сразу же показалось, что я обнаруживаю в этом предмете нечто совершенно иное, нежели исследователи. Правда, они неоспоримо доказали, что в государстве Священной Войны, царстве ацтеков, существовали кланы рыцарей Орла и Ягуара, шедших в бой под этими регалиями, но здесь? Что за рыцарь? Ведь сразу было видно, что человек появлялся из клюва, а туловище птицы — это двойная спираль, согнутая подковой. Так что человек как бы выглядывал из некоего спирального существа, снабженного крыльями.

Какие ассоциации мог вызвать этот символ у нас, живущих в эпоху, когда Уотсон и Крик (Уотсон Джеймс Кьюи — американский биохимик, вместе с Ф.Криком создал модель пространственной структуры ДНК (двойную спираль).— Здесь и далее прим.пер.) в 1953 году уже открыли структуру дезоксирибонуклеиновой кислоты? Естественно — символическую хромосому, в которой через собранные в ней гены записана вся программа строения и жизнедеятельности человеческого организма. Так я это и понял. Это было краткое изложение нашего генезиса, аллегория происхождения человека.

Орел в Древней Мексике был символом Солнца и именно в качестве такового присутствовал на барабане. Он представлял здесь энергию, позволившую появиться жизни на планете, а может быть, и фактор, вообще присутствующий во Вселенной, некое внутреннее свойство, обеспечивающее материи возможность превращаться из неодушевленной в живую. Христиане называют этот фактор духом и изображают тоже в виде птицы, правда, не орла, а голубя. Но это так, к слову.

Первое сомнение — а не является ли двойная спираль самым обычнейшим декоративным элементом — легко было отбросить. Что это за орнамент, если он занимает центральное положение в столь многозначительной композиции! Ведь это ему приданы солнечные орлиные крылья, хвост и голова! Из него появляется человек. Более того, носителем подобной спирали был каменный орел из Перу. Появлялась она и на печати шумеров как объект поклонения жрецов, настойчиво свидетельствуя тем самым об особом своем значении, а одновременно и о том, что связанные с нею знания некогда были присущи многим народам мира.

Второй вопрос мог относиться к спиральному характеру изображения, поскольку известно, что ДНК представляет собою двухзаходную винтовую линию, так называемую «гелису», расположенную двумя параллельными нитями, которые как бы опоясывают цилиндрическую поверхность. Я принялся искать в школьных учебниках и биологических публикациях, увидевших свет вскоре после присуждения Нобелевской премии за открытие структуры этой кислоты. Что же оказалось?! Бесчисленные авторы словесно определяли ДНК как двойную спираль и нередко именно так схематично ошибочно изображали ее проекцию на плоскость. Поэтому почему бы не простить подобную ошибку ацтекским ваятелям и их работодателям жрецам, возможно, знающим идею, но уж никак не точную геометрическую объемную формулу. И это еще не все! На шумерской печати и на плечах орла из Перу две полоски, как и полагается, бежали параллельно друг другу, а их расположение зигзагами можно было считать как бы намеком на винтовую линию, которую в миниатюре просто невозможно изобразить иначе.

Что же касается двух переплетающихся нитей, видимых на всех трех изображениях, то тут не могло быть никаких сомнений. ДНК построена из двух нитей. Тогда остается только вопрос, почему ленточки на ацтекском барабане разделены на три полоски? Структура ДНК подсказывает сразу два объяснения. Первое: каждая нить спирали построена из трех составляющих компонентов: Сахаров, оснований и фосфорных остатков (Точнее: Сахаров (дезоксирибаза), азотистых оснований (аденин, гуанин, цитозин, тимин) и остатков фосфорной кислоты). Во-вторых, эти элементы расположены именно поясками.

Осталось только понять, почему фигура изогнута в виде буквы U? Многое говорило зато, что это не случайность. Подобные «рогалики», подковы, ярма, согнутые в полудугу палочки часто встречаются по всей Америке. В неисчислимых наскальных рисунках, в рельефах, на керамике, ткани, а прежде всего в кодексах миштеков — рисованных книгах.

Дело в том, что форму согнутой палочки как раз принимает хромосома в так называемой анафазе, одной из стадий деления клетки. Конечно, можно спросить, а почему хромосома именно в этой, а не в какой-нибудь другой фазе обратила на себя особое внимание? Ответить нетрудно: другие фазы, связанные с иным состоянием хромосом в клеточном ядре, тоже были темой искусства, почитания, поклонения, имели силу символа. Возможно, в данном случае речь шла не столько о форме, сколько о хромосоме вообще? О том, до сих пор не изученном теле, которое в различных количествах присутствует в ядрах всех клеток растений, животных и людей?

Биолог мог бы предъявить мне еще одну претензию: «хромосома» на барабане ацтеков и печати шумеров изображена совершенно неправильно, поскольку в реальности ДНК во много тысяч раз длиннее самой хромосомы и умещается в ней только благодаря своему малому диаметру и плотной упаковке. В действительности хромосому можно бы назвать мотком или же шпулькой из нитей ДНК, не забывая, однако, что нити эти отнюдь не упаковывали, наматывая на ось.

Надо согласиться, что оба изображения лишь чрезвычайно упрощенно, но тем не менее правильно повествуют о том, что наиважнейшей наряду с белком субстанцией, входящей в состав хромосомы, является двойная гелиса нити ДНК. Расположенная по ее длине генетическая запись есть информационная основа жизни.

Вторая основа жизни — Солнце, с орлиных крыльев которого стекает энергия, необходимая для того, чтобы вырвать неодушевленную материю из бездействия и позволить ей перейти в состояние более высокой организованности.

Под знаком орла

По мере того как я старался прочесть символику этих знаков, исходя из биологических предпосылок, родилось понимание и того, что она ни в коей мере не противоречит признанному в настоящее время толкованию. Да, это был рыцарь Орел!

Человек не вылезал из клюва. Орел-хромосома только накрывал его, из-под перьев виднелись руки и ноги. Барабан был боевым оружием, его звук своим магическим воздействием должен был призывать к победе на поле брани, придавать отваги. Эти ацтекские войны, именуемые «цветочными», имели ритуальный характер. Убеждение, что для поддержания жизни Солнца необходимо приносить в жертву человеческие сердца, требовало многочисленных пленников для алтарей (Когда ацтекским жрецам недоставало пленников для жертвоприношений, Верховный правитель приказывал подчиненным ему городам начать войну, в которой противник был вооружен «игрушечным» оружием, а захваченные в результате столь варварского действия пленники приносились в жертву богам.). Их добывали профессиональные солдаты, объединенные в кланы рыцарей Орлов и Ягуаров. В этом космическом дуэте Ягуар символизировал земные факторы. Но почему создатель боевого барабана вырядил рыцаря в перья и спирали?

Нам это известно. Половина армий мира и сейчас прикрывается орлами, укрепляет их изображениями свою храбрость и силу. Но сегодня это всего лишь символ из области культуры, давно оторвавшийся от своих пракорней, обросший новыми значениями. Например, сомнительно, чтобы уже римские легионеры знали что-нибудь о древнейших толкованиях своих орлиных знаков. Наверняка последними народами, которые связывали с этим символом вполне определенное значение, были египтяне со своим священным соколом, шумеры, рисующие раскинутые над миром крылья, ну и значительно позже — древние мексиканцы.

Вырядившись орлами либо ягуарами, они отправлялись в бой — думал я — уже не как люди, но как две силы, созидающие жизнь в мертвой, холодной Вселенной. Рыцарь и посылающий его в бой жрец — в этом я был уверен и нашел подтверждающие мою мысль убедительные доказательства — должны были знать о существовании процесса, в котором солнечная энергия, взаимодействуя с гелисообразной структурой, создает новую жизнь, земные тела, в том числе и человека. А кому же еще мог служить рыцарь, как не собственному создателю?

Хромосома, дезоксирибонуклеиновая кислота... Итак, эти слова произнесены. Я не мог не отдавать себе отчета, куда я пытался с ними проникнуть. Больше того — ворваться, вторгнуться, пробиться в замурованный десятилетиями словник культурных понятий, в мир саг, ритуалов, верований, обычаев; в мир, опирающийся на материальную историю народов, с их кремневыми топорами, бронзой и железом. И вдруг — хромосома! Это вызов здравому смыслу: откуда вдруг взялось понятие хромосом в Шумере, а потом в Мексике минимум за четыреста лет до изобретения микроскопа в Европе? Уже одно это утверждение должно было мне раз и навсегда сказать, через какую границу я не смею переступать.

И все-таки я это совершил. В своих поисках я в основном опирался на наследие людей, населяющих центральную и восточную части современной Мексики. К этому району я относил не совсем правильное с исторической точки зрения название «Древняя Мексика». Мексикой во времена, предшествовавшие завоеванию, называли только земли вокруг теперешней столицы государства, тогдашней столицы ацтеков — Теночтитлана.

Иногда я пользовался также термином «Месоамерика», поскольку то, о чем я говорю, было присуще всему этому региону, который, в свою очередь, на востоке выходил за пределы современной Мексики, охватывая Гватемалу, Гондурас и доходя до Коста-Рики.

Вскоре я убедился, что мое исходное положение, будто жившие там народы обладали определенным объемом биологических знаний, хоть и могло показаться полнейшей нелепицей, действовало, однако, магически. Единожды использованное, оно привело к тому, что в моих глазах начали раскрываться герметически замкнутые дотоле изображения, непонятные символы власти и самые священнейшие знаки.

Урны сапотеков

В очередной, хоть и не в последний раз я натолкнулся на «хромосомные» структуры, знакомясь с наследием Древней Мексики. На этот раз речь шла об изображениях, связанных с погребальной керамикой сапотеков, народа, населявшего горную страну к югу от Центрального плоскогорья в Мексике. Антропоморфные урны и барельефы из обожженной глины были выполнены в виде фигур божков, сидящих на земле и наряженных в фантастические одежды. Некоторые из них держали в вытянутой правой руке Х-образный предмет. Такая демонстрация, как и у католических покойников, держащих в одеревеневших пальцах крестик, только подтверждает особое значение фигуры, какую-то глубокую ее связь с таинствами веры. Урны, обнаруженные на Монте-Альбане, горе с плоской вершиной, застроенной десятками святилищ, дворцов, пирамид, заполняли подземные склепы, выдолбленные в скале — месте захоронения вельможных сапотеков.

У многих народов мира склеп представляет собою место, где живое существо переходит в иной мир, царство мертвых, в обитель духов. Чтобы гарантировать покойнику достойный прием там, в его будущей внеземной жизни, организуют церемониальное погребение и снабжают умершего не только предметами обихода, пищей и напитками, но также и молитвами, заклинаниями и символами, изображенными на коре, полосках папируса, глиняных табличках, на бумаге и олеографиях, благодаря чему, как считается, бог либо боги отнесутся благосклоннее к посвященному в таинство существу.

Именно к таким символам относится, как я думаю, делящаяся хромосома, которую держат в руках божки-урны.

Именно они находились в сапотекских могилах. Хромосомы, удвоившиеся в творческом акте умножения информации о жизни. И не только в могилах. Я легко отыскал их на страницах миштекских кодексов — рисованных книг. Когда и те и другие я сравнивал со снимками хромосом, сделанными под микроскопом, то в самих изображениях не нашел ничего, что могло бы принципиально подорвать мои объяснения. А если и были еще какие-то сомнения, то они быстро рассеялись при виде изображения, взятого из современного труда по биохимии. Наш современник-ученый не побоялся представить центромеру как своего рода поясок или застежку, хотя в действительности это место хромосомы выглядит иначе, так как представляет собою всего лишь сужение. Вероятно, автор хотел таким путем выразить идею связи двух палочек. И сделал это, не ведая, что за много столетий до него то же самое уже проделал миштекский художник. Мне пришло в голову, что идея хромосомных разделяющихся палочек объясняет также происхождение иероглифа «оллин» — «движение», «землетрясение», применявшегося в Древней Мексике для обозначения одного из двадцати дней тогдашнего месяца.

Загадочный «оллин»

Этот иероглиф в многочисленных стилизованных вариантах и разновидностях значений встречался на керамике, каменных рельефах, на фресках в святилищах и дворцах. Кроме двух палочек, он часто содержал в себе изображение (одной из двух) окружности с еще меньшими окружностями в середине, напоминающими схему клеток с ядрами. Что же, кроме этих чисто формальных подобий, свидетельствовало о возможности связи иероглифа с клеткой?

Во-первых, этот «клеточный» знак на языке науа назывался «чальчиуитль» — «драгоценный камень» и был синонимом «жизни». Во-вторых, название иероглифа «оллин» происходило от корня «ол», означающего «нечто круглое», но уже глагол «олини» применялся для определения «вращательного движения», и особенно что важно для моих выводов,— «движения, перемещения больших количеств людей». В сапотекском языке название иероглифа звучало «хоо» — «огромный» и «землетрясение». Майя же, точнее, племена цоциль-цельталь звали его «чик», что означало «лишаться»! И наконец, майя с Юкатана для очень похожего знака имели слово «кабан» — «то, что находится снизу».

Отсюда я сделал вывод, что этот иероглиф, так мало общего имеющий по форме с «землетрясением», зато идеально объясняемый в биологическом контексте как «то, что находится снизу», то есть в телах, скорее всего следует считать хромосомой, образованием, которое, будучи укрытым в теле, отделяется от своей копии, оно могуче по своему генетическому воздействию и, наконец, перемещается группой в двадцать три палочки в свою клетку-потомок, а также несметными тучами — из поколения в поколение. Это находило подтверждение в рисунке из миштекского рисованного манускрипта, где «оллин» расхаживал на двух человеческих ногах!

И наконец, что невероятно любопытно, символы, подобные «оллин», были известны уже в каменную эпоху и в разных частях света — в Азии, Европе, даже в Северной Америке — нарисованные или выцарапанные на камнях и выражающие, как утверждали исследователи, «идею человека». Да, это мог быть человек, но в своей хромосомной фазе! Еще одним красноречивым подтверждением сказанного были антропоморфические рукоятки кельтских мечей из Центральной Европы!

Теотиуакан

Древнее сказание, записанное францисканцем Бернардино де Саагуном вскоре после завоевания Мексики и опубликованное в его основном произведении «Полная история Новой Испании», гласит:
«Прежде чем день наступил на свете, собрались боги в этом месте, именуемом Теотиуаканом, и один за другим говорили: «Боги, кто возьмет на себя освящение мира?»

С начала нашей эры в районе, лежащем в пятидесяти километрах к северу от столицы Мексики и названном в память о встрече богов Теотиуаканом, малоизвестный народ возводил первую пирамиду, посвященную Солнцу. Через восемьсот лет огромное строение было покинуто. Пирамиды Солнца и Луны, Птицы-Змеи и Тлалока превратились, особенно после прибытия испанцев, в источник камня для деревушек и церквей в долине.

... Через девятнадцать столетий после основания Города Богов — а именно так переводится с языка науа его название — на автостоянке у шоссе сбилась сотня автомобилей.

Я оторвался от толпы и начал осмотр с дворцов и музея. Пересек еще пустые в утреннюю пору дворы, внутренние галереи и комнаты без окон. Сначала без всякой мысли глазел не на архитектуру, а на то, что ее прикрывает: рисунки, рельефы, фрески и фризы. Всюду на стенах присутствовал змей, понимаемый как символ материи и земли. Снабженный перьями, он своей составной фигурой птицы-гада выражал связь земли с небом и материи с духом. Так понимаемый кецаль-коатль (кецаль — птица, коатль — змей) вещал о небесном происхождении жизни или, точнее, поскольку материя уже была слита с Землей, о происхождении духа, который ее оживил.

В тот же период, когда здесь работали индейские художники, в другой части света Христос проповедовал подобную символику. Птица — Дух Святой—голубь наполнял жизнью прах земной.

Мне предстояло отыскать современный аналог этого духа. Я нашел его в энергии, понимаемой как внешняя сила, постоянное поступление которой необходимо для поддержания жизни в живых системах. В масштабе всей Земли это лучистая энергия, непрерывным потоком изливаемая Солнцем.

Я увидел в комнате шеренгу «кецалей» с взъерошенными перьями и полк солнечных орлов, ленты, сплетенные в двойные спирали, делящиеся палочки. Изображения клеток с ядрами, палочек, изогнутых подобно посоху, наконец, Древо Жизни и Тлалокан, рай, в котором каждый человечек, держа во рту палочку, изогнутую в виде вопросительного знака, радостно или же источая слезы, таким оригинальным образом вещал: «Я — хромосома!»

Я уже начинал понимать здешние послания. В музее я прочел то, что воистину должно изумлять: город и его символы не знали постепенного развития! Из архаических корней сразу же и в законченном виде выросла древнейшая метрополия Центральной Америки, а с нею науки, религия и искусство, преобладающие в этой стране пятнадцать столетий. Возникла система мышления, полностью ясная с самого ее зачатия, выраженная четко и логично.

В Теотиуакане — кто был его пророком, мы не знаем — эта наука, думал я, была чем-то большим, нежели просто вдохновением. Она должна была быть информированием. Наукой о явлениях, повествованием с большой степенью достоверности, а отсюда и сила убеждения, перенесенного красками на стены и резцом на камни. Это должно было быть знание прозрачное и обращенное к разуму. Какое и о чем?

Эр было пять, пять Солнц мира, четыре уже миновали, в пятой эре живут люди — учила легенда о Солнцах. Каждая эра оканчивалась катастрофой, с которой исчезала якобы одна группа живых существ.

О том, что жизнь зародилась в какой-то связи с морем, говорят напрямую книги бытия, имеющиеся у многих народов. Библия, Калевала, Пополь-Вух, папирусы. Говорят они также и о том, что Бог создавал виды не одномоментно. Но ни одна так детально, так логично, в таком соответствии с современными знаниями не представляет собой классификации животного мира, как мексиканский миф о пяти великих эрах или пяти Солнцах.

Таким образом, миф о Солнцах — это изложение эволюции. Графическим же изображением ее принципов было Древо Жизни. Я стоял перед ним, перед стеной, поврежденной натеками, где выцветшие краски, извлеченные из-под развалин Теотиуакана, складывались в самую ценную, насыщенную глубочайшим смыслом и одновременно менее других оцененную фреску мира.

Но то был уже другой мир и — иной разговор.