Город выше гор

Невероятные истории

Утренний туман еще наступал с океана рваными лохмами стеклянной ваты. Пройдет немного времени, солнце растопит туман, и часам к двенадцати падет жара. А мы в это время будем в Куско...

Полет в Куско — столицу древнего государства инков — сулил много интересного. Понимая, что сразу на все вопросы ответа не получить, я избрал осевую тему — камни.

 

 

Иными словами — строительство, работа инков с камнем, то, что могли эти камни рассказать.

Выбор темы был связан с тремя историями. Одну из них мне рассказали в Эквадоре. Как-то при раскопках могилы индейского касика рабочие нашли кожаные мешки с некой жидкостью. Их небрежно бросили на камни, мешки прорвались, а наутро камни оказались как бы оплавленными... Следует ли из этого, что инки владели особым секретом обработки камня и без лишнего труда могли придавать ему любую форму?

Вторую историю я услышал здесь, в Перу: говорили, что инки узнали секрет размягчения камня, подсмотрев, чем питается птица Киличу-Пито, или Кокачо, то бишь тукан. А помет тукана, мол, размягчает камень.

И наконец, третья история... Не история даже, а кадры из нашумевшего в свое время фильма Дэникена «Воспоминание о будущем». Фильм этот прямо адресовал в Куско. На экране — крупным планом — появились огромные камни стены, сложенной инками, рука с ножом. Запомнилось, как рука пыталась просунуть стальное лезвие меж камней, но даже кончик его не входил в щель. Камни были подогнаны с ювелирной точностью. Могли ли древние строить так без помощи инопланетян? — спрашивал Дэникен.

Ненаучность фильма очевидна: строгой критики эта лента не выдерживает. Без сомнения, древние инки САМИ достигли вершины строительного искусства. Но все-таки КАК они работали с камнем?..

После Лимы в Куско дышится легко. Воздух сухой, прохладный, разреженный — высота больше трех тысяч метров над уровнем моря. По опыту поездок в горы знаю, что к вечеру начнет побаливать голова. Начнется «сороче» — так перуанцы называют высотную болезнь. Знаю и способ избавиться от нее: лучшее лекарство — работа, движение. Часа через полтора после приземления я уже шагаю по улицам Куско в сопровождении Фиделя Рамиреса — молодого археолога, занимавшегося в то время раскопками в Храме Солнца.

Невероятные истории о камнях Фидель выслушал с улыбкой человека, которому приходилось слышать басни и похлестче. Слушал, однако, внимательно. А потом сказал:

— Государство инков было велико. Сегодня по его территории от столицы Эквадора Кито до Консепсьона в Чили проходят границы шести южноамериканских стран. И население было не маленьким. Одиннадцать миллионов — даже по нынешним меркам серьезная цифра. А сколько разных племен и народов обнимало то государство?! И у каждого были свои секреты и свои удивительные достижения. Что же касается невероятных историй... Зайдемте. Вот ключ к разгадке одной из них...

Мы остановились около церкви, каких много в Куско. Вслед за Фиделем я вошел внутрь. Он показал на стену церкви и, понизив голос, произнес:

— Посмотрите, с этой картины все и началось. Вы когда-нибудь слышали о ней? Видели репродукции? Обращали внимание на орнамент женского платья?

Я взглянул на картину и сразу узнал ее. Фотографию этой стены в церкви «Компания дель Куско» мне показывала в Лиме Виктория де ла Хара (Подробнее о работах Виктории де ла Хара см. в материале Л. Мартынова «Инки вовсе не молчали» («Вокруг света», № 11, 1972).)...

Платье невесты

В государстве инков любили порядок. В Куско аккуратно поступали подати. Пышно отмечались праздники. На случай войны или неурожая создавались большие запасы продовольствия, одежды, оружия. На средства казны содержалась огромная армия, которой управлял разветвленный бюрократический аппарат, дух «империи» поддерживал сонм священнослужителей. Была здесь и своя система «социального обеспечения». Семьям погибших воинов соседи помогали возделывать участки земли. Заботой окружали инвалидов, калек... Непростые, многоступенчатые отношения складывались в землепользовании — между касиками подчиненных племен и центральной властью — Инкой.

Я прочел о сложной организации общества инков в «Королевских комментариях» перуанского историка Инки Гарсиласо де ла Веги и поразился, когда узнал, что гигантская иерархическая структура держалась, так сказать, на... «честном слове», без писаных законов. Поскольку, как утверждали видные ученые, инки не знали письменности.

Вокруг проблемы письменности велись и идеологические баталии. «Если письменность была, то, значит, испанцы разрушили высокоразвитую культуру»,— говорили одни. «А если письменности не было, то испанцы выступили даже как цивилизаторы, и их жестокость вполне оправдана»,— говорили другие.

Подобные споры сводились к одному. Те, кто защищал жестокость испанских завоевателей и доказывал варварство инков, по существу, оправдывали современный неоколониализм, представляя его как цивилизаторскую миссию по отношению к «еще недавно варварским народам».

Но вернемся к сути. Как же все-таки управлялось государство без письменности? В Перу находились ученые, которые говорили: письменность была! И приводили доказательства, правда, косвенные. Например, записи хрониста Бласа Валера, который свидетельствовал, что Инка «приказал, чтобы каждый (лунный) месяц устанавливались три ярмарочных дня, чтобы каждый житель деревни мог прийти после восьми дней работы в Куско и там мог бы видеть и слышать то, что приказал за это время Инка и его Совет».

Что это значит — «ВИДЕТЬ»? — спрашивали ученые. Значит, были писаные приказы, и, получаем я, письменность существовала! Но если существовала, то куда девалась?! Неужели уничтожена, как кодексы майя?

Многие перуанские ученые искали ответ на этот вопрос. Искала их и Виктория де ла Хара. В десятилетних поисках ей помогла картина в церкви «Компания дель Куско», запечатлевшая трагический момент заката инков.

Как раз церемония свадьбы между дочерью индейского вождя Сайри Тупака «пустой» (принцессой) Беатрис и испанцем Мартином де Лойолой — акт, с помощью которого Испания хотела придать видимость законности своего владычества,— и запечатлена на картине. Беатрис стоит рядом с женихом. На платье невесты скрупулезно выписан необычный орнамент: ровные прямоугольники с полосами, квадратами, ступенчатыми линиями разного цвета. Подобные прямоугольники встречались на некоторых деревянных кубках индейцев — «керос». Но орнамент был все-таки странный. Фигуры в квадратах повторялись без видимой последовательности, в то время как на традиционных орнаментах они или не повторяются вовсе, или повторяются «логично» — по правилам симметрии.

Что толкало художников на нарушение законов орнаментировки? Почему фигуры на керос, найденных в разных концах огромного государства, точно совпадали? Что вдохновляло мастеров вписывать их с такой настойчивостью в узоры кубков и даже вышить на подоле платья Беатрис?

Хронист Кабельо Бальбоа писал, например, что один из знатных инков перед смертью попросил принести ему доску и краски. Он изобразил несколько знаков и сказал, что таким образом оставил потомкам свои последние пожелания...

Виктория не только вчитывалась в хроники и мемуары, она собирала керос, срисовывала значки, изучала их сочетания и расставляла в таблицы.

Виктория стремилась максимально использовать логику. У инков Куско был столицей. В хрониках говорилось, что красный цвет инки считали священным. Из Куско выходят четыре «правительственные» дороги, ведущие к четырем пунктам. Среди знаков часто встречался красный прямоугольник с четырьмя белыми квадратиками по сторонам. Можно было предположить, что так обозначается «Куско». Вскоре удалось расшифровать слова «город», «инка» и несколько прилагательных — «большой», «излучающий свет». И вот прочитана первая фраза: «Куско хатунь джакта» — «Куско — большой город». Это уже успех! Многократная проверка подтвердила правильность расшифровки.

— Орнаменты — это письмена!— заявила де ла Хара.

Крупный конгресс латиноамериканских археологов выслушал сообщение Виктории де ла Хара с огромным интересом. Но Виктория знала, что работа далеко не закончена. Например, известно, что по какой-то причине задолго до прихода испанцев индейцы заменили таблички с надписями чем-то другим. Может быть, они полностью перешли на «кипу» — «узелковое письмо», которое служило для докладов управителей провинций, приказов Инки своим военачальникам, для «бухгалтерии» сборщиков податей...

Обо всем этом я рассказывал Рамиресу.

Камни-«скобы» и камни-«гвозди»

— Завидую... Я вот незнаком с Викторией де ла Хара,— сказал Фидель Рамирес.— О работе ее читал, а лично встречаться не приходилось. Раз уж вы начали знакомство с инками с их «заката», давайте пройдем в обратном порядке и посмотрим, что из былого величия можно разглядеть в этом городе, построенном на развалинах...

Фидель был неутомимый ходок: к концу дня мы успели обойти всю бывшую столицу, побывать в соборах, в храме Кориканча, где Рамирес участвовал в раскопках...

В городе, кажется, не найдешь здания, в котором нет хотя бы одного камня из тех, что использовали в строительстве инки. Некоторые дома просто пристроены к стенам, воздвигнутым пятьсот, шестьсот, а может быть и более, лет назад. Мы видели целые улицы, где здания как бы опираются на стены каких-то построек инков. Я попробовал просунуть в щель между камнями лезвие перочинного ножа. Ничего не получилось. Глыбы объемом полтора-два кубических метра так точно подогнаны друг к другу, что веками держатся без раствора. Симметрия кладки не соблюдалась — это, видимо, не интересовало строителей. Они укладывали большой камень, делали на нем едва заметные скосы по полградуса вправо и влево от середины и на каждый скос клали по камню, который выступал над первым и, в свою очередь, становился опорой для следующих глыб. Ни в горизонтальные, ни в вертикальные щели не проходило даже лезвие бритвы.

— Вот так была построена вся столица инков,— сказал Фидель.— И испанцы не смогли разрушить ее до конца, а ведь хотели. Сил недостало...

Мы подошли к храму Кориканча, и Рамирес начал показывать мне чудеса строительства. Во дворе археологи собрали самые удивительные камни из различных зданий города.

— Камень-«скоба», камень-«гвоздь»,— объяснял Фидель.— Так назывались камни по их назначению в строительстве. На вид они ничего общего ни с гвоздем, ни со скобой не имеют... Вот в этом камне 32 угла. Он держит угол здания. Отдельные его грани выходят по разные стороны строения несколько раз. Настоящая головоломка! Если не знаешь, что это один и тот же камень, никогда угол не разберешь. Можно только взорвать или разбить... Так и поступали испанцы. Верхние этажи они еще смогли разломать, а когда дошли до нижних, выдохлись. И поэтому основание Кориканча осталось старое — от Храма Солнца.

Фидель повел меня по внутренним залам церкви.

— От алтаря Солнца не осталось и следа,— сказал он.— Но каким он был, можно догадаться по алтарю Луны. Его, конечно, разграбили сразу.— Рамирес показал мне глубокие отверстия в мраморной облицовке. Сюда вставляли деревянные крепления, и на них навешивались серебряные и золотые изображения богов.

— Говорят,— продолжал он,— самое драгоценное изображение в этом храме — бога Солнца — досталось испанскому капитану, и тот в пьяном угаре проиграл его в карты прямо здесь. Долго потом плакал. А священную фигуру переплавили на слитки и отправили королю Испании... Во время раскопок мы обнаружили, что полы в храме многослойные. Сначала были земляные, потом мозаичные, выше — те, что настилали монахи, когда здесь был уже католический храм. Сразу видно: монахи в поисках сокровищ перевернули все и вся. Наверное, что-то находили. Но даже и мы обнаруживаем кое-какие предметы доиспанского периода. А искать после монахов — задача нелегкая. Тем не менее недавно раскопали небольшую золотую фигурку...

— А что вы можете сказать о методах обработки камня? Есть ли какие-нибудь подтверждения того, что инки владели особым секретом? — спросил я.

— Если вы имеете в виду таинственную и всемогущую жидкость, то я в нее, пожалуй, не верю. Хотя не исключено, что жидкость или нечто подобное было, но только у жрецов: они показывали чудеса простым людям, колдовали над камнем. Ведь камень инки считали священным даром земли. Там, где пласты твердых пород выходили на поверхность, ставили храмы. Однако в массовом строительстве рабочие не пользовались никакими магическими средствами— это совершенно ясно. Во-первых, камень обрабатывали очень экономно: точно подгоняли только края глыб. Они словно отполированы на два сантиметра в глубину — но не больше,— а остальная часть глыбы обтесана грубо. Если бы инки владели каким-то секретом, что им стоило отполировать весь камень? Не знали они и «метода скрипки» — так резали камень в Колумбии. Глыбы распиливали с помощью веревки, песка и воды. Вода — «смазка» и «хладоагент», песок и веревка — «пила». Может быть, как раз этот метод лег в основу легенды о «плавящей» жидкости. Но в Куско камни обрабатывали постукиванием. Да-да,
постукиванием. Для строительства выбирали особый камень — андезит, это изверженная вулканическая порода,— слои откалываются, как страницы окаменевшей книги. Глыбу с помощью деревянных клиньев выламывали из скалы (места добычи известны), а потом обрубали с помощью других камней — очень твердых. Вокруг храма мы нашли множество таких «молотков» и «зубил». Причем многие орудия изношены в работе. Значит, у инков был один секрет: трудолюбие и упорство. А точность обработки, которая так поражает людей, впервые сталкивающихся с творениями наших предков, говорит об умелости, точном расчете и высокой организации строительства. Но возведение храмов и стен, обработка камня, на мой взгляд, не самое большое достижение инков. Если хотите, завтра я провожу вас к Сак-сауаману — крепости, охраняющей подходы к Куско, и вы увезете с собой еще более удивительные легенды...

Прощаясь в этот день со мной, Фидель нарисовал в моем блокноте схему древнего Куско. Храм Солнца — Кориканча — находился на перекрестке главных дорог государства. Куско, перестроенный, как гласит легенда, при Инке Пачакути, имел в плане контур пумы — священного животного инков и охранителя города. Тело пумы сверху и снизу очерчивали реки Туллу и Гуатанай.

— Интересно,— заметил Фидель, заканчивая набросок плана,— современные жители Куско, даже не знающие истории города, некоторые его кварталы называют частями тела пумы. Вот этот, например, квартал именуется Пумакчуку — «хвост пумы», здесь священное место Гуакайпата — «тело пумы». А голова расположена вот где.— Рамирес показал на волнообразные линии, нарисованные за пределами города.— Это территория Саксауамана, стены ее сделаны в виде зубов. Вот сюда мы и поедем завтра...

Саксауаман — зубы пумы

Десять утра. День солнечный. От Куско до Саксауамана рукой подать. По прямой, если крутой склон брать «в лоб», километра два. А по дороге, наверное, все десять. Машина, одолевая зигзаги пыльной грунтовки, медленно везет нас к крепости.

...Если исходить из данных истории Куско, до конца пока неясных, то город здесь был основан в конце одиннадцатого — начале двенадцатого века. Основателем Куско и всего государства считают Инку Манко Капака. Развалины его дворца Колкампата можно видеть на полпути от Куско до Саксауамана. Есть данные, свидетельствующие о том, что Пачакути — великий преобразователь Куско — перестроил город.

При нем же была воздвигнута и крепость Саксауаман. Для работ в городе этот всемогущий Инка собрал в долине пятьдесят тысяч индейцев со всех концов государства...

— Приехали! — воскликнул Фидель.— А теперь смотрите! — Он первым выскочил из машины и, повернувшись лицом к стенам Саксауамана, раскинул в стороны руки...

Я читал о Саксауамане у Инки Гарсиласо де ла Веги:

«В той части, где гора имеет большой пологий склон и где враги могли войти в крепость, построили три стены, одну за другой, по наклонной, как поднимается гора... Первая стена демонстрировала мощь власти инков, и хотя две другие стены не меньше первой, но первая поражает величиной каменных глыб, из которых она состоит; тот, кто не видел этого сам, не поверит, что из таких камней можно что-то строить; внушают ужас они тому, кто рассмотрит их внимательно...»

Стена не внушала мне ужаса, поскольку мы не собирались брать Саксауаман штурмом. Обстановка была вполне мирная. Под огромной стеной паслись ламы, рядом с ними сидели индейцы-пастухи, они что-то ели и пили, весело разговаривали. Две девочки в юбках колоколом и черных фетровых шляпах приплясывали в отдалении.

Камни крепости вызывали в памяти образы пирамид Египта, каменных истуканов острова Пасхи... Мы с Фиделем ходили вдоль стен Саксауамана, огибали их острые выступы, действительно похожие на гигантские зубы, поднимались на бастионы, рассматривали солнечные часы и лестницы, водопровод, искусно сложенный из камней. Как выяснилось, крестьяне в этих местах до сих пор используют водоводную систему, построенную еще инками. Фидель рассказывал:

— Судя по методам обработки камня, селение на этом месте находилось задолго до образования государства инков. Различные племена приходили и уходили, но каждое оставляло память о себе: стены, хранилища для продовольствия, жилые постройки. Археологические раскопки велись здесь довольно долго, в частности и силами университета Куско. Однако ответов на многие вопросы мы еще не получили. Например, до сих пор не найден лабиринт, о котором писал в своей хронике Гарсиласо де ла Вега. А ведь историк прямо указывал, что любил играть в Саксауамане и спускался в лабиринт под крепостью — ходы, которые соединяли отдельные башни и бастионы. Там легко можно было заблудиться, и воины-инки использовали для прохода по ним длинные разноцветные нити... Интересно было бы с точностью установить, кто и что именно построил в крепости? Каким племенам принадлежат храмы, построенные вокруг Саксауамана и Куско? Кто обожествлял вырезанных на камне обезьян, птиц, змей? Хотелось бы поточнее знать и технику, которой пользовались инки для подъема на такую высоту гигантских камней...

Фидель показал мне камень размером с трехэтажный дом. Позднее, уже в Лиме, я прочел в научном докладе, составленном экспедицией университета Куско, что самый большой камень крепости имеет объем более 60 кубических метров и весит 150 тонн. А ведь инки не знали ни колеса, ни вьючных животных, кроме слабосильной ламы. И каменные глыбы они перемещали не на сотни метров, как было с истуканами острова Пасхи, а на десятки километров. В транспортировке участвовало до двадцати тысяч человек. Они тянули камни на длинных канатах. Представить себе такую работу трудно, но еще труднее было ее организовать, скомандовать так, чтобы все эти тысячи людей тянули одновременно...

— Вы обещали мне легенду о камне...— сказал я Фиделю.

— Значит, вас не очень удивили стены Саксауамана, если вы еще об этом помните,— улыбнулся он.

Рамирес поднял небольшой камень и, размахнувшись, бросил его в каменный куб, возвышавшийся над входом в крепость. Раздался звук, похожий на удар колокола. «Бам-м-м-м»,— понеслось вдоль стены крепости... Фидель рассмеялся как ребенок.

— Этот камень местные жители так и называют — «колокол»,— сказал Рамирес.— Хотел бы я знать, что это: случайное открытие наших дней, странный камень, по прихоти судьбы попавший на самую высокую точку над входом, или же еще инки знали секрет этой глыбы и нарочно доставили ее сюда?..

Поезд набирает высоту

«Поезд набирает высоту!» — без тени юмора, привычно объявил по трансляции молодой женский голос. Поезд действительно поднимался по крутому склону. Выбравшись из долины, еще спящей в тени гор, на яркое солнце, паровозик бодро свистнул, перевалил через гребень и резво побежал, как бы подталкиваемый двумя вагончиками с пассажирами, по едва заметному уклону вниз, к городу легенд — Мачу-Пикчу.

По свидетельствам первых испанских поселенцев, этот город называли по-разному. Бальтасар Окампо называл его Питкос, монахи, которым позволили побывать в окрестностях Мачу-Пикчу, именовали его Вилькабамба Бьеха, Биткос и Витикос. Известно, что здесь находился храм Солнца и дома для его служительниц, девственниц-эскохидас. Этот город часто навещали верховные Инки, и поэтому он был построен с особой пышностью — из белого мрамора...

Проскочив несколько тоннелей, поезд остановился. Со станции к Мачу-Пикчу минут десять-пятнадцать медленного подъема на автобусе по серпантину дороги, и мы перед городом. Древние умели хранить тайны. Они спрятали прекрасный город в горах, и в течение пяти веков никто не мог найти его. А город искали, и, конечно, не только археологи. Ходили легенды, что именно здесь было сокрыто золотое сокровище инков.

Я поднимаюсь на Мачу-Пикчу — вершину горы на севере города — и, держа в руках план, сравниваю его с тем, что вижу внизу. Город был спланирован так, как планировались все города, построенные при Пачакути — великом Инке, воине и архитекторе. По левую руку я вижу на площадке священный камень «интихуатана», ниже — ритуальную площадь, храм и казармы, тюрьму и кладбище...

Я пытался представить себе, что чувствовал Хирам Бингам, в начале нашего века впервые вошедший в город. Экспедиция Бингама работала в Мачу-Пикчу несколько лет. Сам Бингам опубликовал несколько работ о раскопках, а все найденное здесь отвез в Соединенные Штаты. Это впоследствии бросило тень на подлинность его научного интереса. Бингама заподозрили в том, что он вел раскопки исключительно ради личного обогащения. И поэтому заявления участников экспедиции, будто в ходе раскопок никаких ценных золотых предметов найдено не было, вызвали сомнения.

А что же все-таки нашел Бингам в Мачу-Пикчу? Многое: керамику, утварь, около двухсот различных предметов из бронзы. Нашел ножи, топоры, стилеты, зеркала, кольца, иголки, браслеты, украшения из серебра... Большое количество каменных молотков без ручек — без сомнения, они принадлежали строителям города.

Самый большой интерес, однако, вызвали исследования захоронений. На кладбище были обнаружены 109 скелетов женщин и только 22 скелета мужчин. Показалось странным: большинство умерших женщин были молодыми, в возрасте до тридцати лет. Исследователи вспомнили записи Гаспара де Карбахаля, исследователя Амазонки, который пишет, что его извещали о существовании в горах целой провинции женщин — якобы они «живут в каменных домах и одеваются в платья из тонкой шерсти»... Все это напоминало, конечно, миф об амазонках, но, возможно, речь шла о девственницах Мачу-Пикчу? Этот город-крепость был секретной столицей империи, ее священной тайной. Небо и камень здесь сходились так близко, что только отсюда инки могли разговаривать с богами, принимать решения...

Я спустился с горы Мачу-Пикчу в город и еще раз обошел его постройки, постоял возле священного камня «интихуатана», на наблюдательной башне. Солнце садилось, его лучи еще озаряли белые ледники далеких вершин, а от шумящей внизу реки Урубамбы поднималась сиреневая ночь. Постепенно она заполнила ущелье, окутала крутые склоны. На фиолетовом небе зажглись звезды, и город показался мне сказочным кораблем, летящим в пространстве. Я подумал, что, наверное, архитекторы и строители этого города не могли не испытывать такого же удивительного чувства полета. Это была вершина их творчества — каменный город летел меж звезд...