Юрьевецкие кружева

Красоту, скрытую в обыкновенных ивовых прутьях, дарит людям мастерица из древнего Юрьевца Анна Сергеевна Сорокина.

Первые навыки искусного обращения с ломким тальником унаследовала она от отца. Да еще от деда, Петра Михайловича Я снова, весьма известного в свое время на Волге мастера. Каждую зиму подавался он в отход, к Макарьеву, на приработки. Худородный подзол крестьянского надела не мог прокормить семью.

 

 

Нужда выучила пахаря плести из ивовой лозы и черемухового прута не только необходимые для собственного хозяйства корзины, короба, но и вещи незатейливее, предназначенные на продажу. Особенного же искусства достиг он в умении ладить добротные плетеные тарантасы, легкие саночки для упряжи в одну лошадь. Тут Яснову среди многих умельцев, коими славилась Юрьевецкая округа, почитай, не было равных.

Приглядываясь к рукомеслу отца и деда, перенимая их опыт, деревенская девочка сплела первую свою корзину более шестидесяти лет назад. С годами, правда, переехала Анна Сергеевна в город, поступила на службу, вышла замуж, растила детей и перестала было, как она сама говорит, «возиться с лозой». А вновь приохотилась к лозе, только выйдя на пенсию. Властно заговорила в ней память детства, тяга к красоте...

Любое дело в руках юрьевецкой мастерицы ладится. Она и шьет, и вяжет нитяные кружева, лепит из пластилина и рисует. Мало того, Анна Сергеевна умеет делать прекрасные аппликации из сухих цветов. Любит она и разводить цветы. Сейчас ее стараниями главные улицы и площади старинного Юрьевца украшают петуньи, астры.

И все-таки главная привязанность этой богато одаренной женщины — плетение из ивовой лозы. Когда я пришел к ней домой, она охотно показала свои работы, развешанные на стене просторной комнаты.
— Это образцы тех вещей, что я сделала за последние семнадцать-девятнадцать лет, — сказала хозяйка. — Большинство из них было на разных выставках.

Какое же это неповторимое зрелище — кружева из лозы! На голубом поле незатейливых обоев буквально расцветают ажурные вазы для фруктов, конфетницы, хлебницы, тарелки. Легкие, изящные, они словно сотканы из солнечных лучей. Прихотлива вязь из ломкого прута, великолепен в своей кажущейся бесхитростности рисунок...
— Как я рисунок нахожу? — уточняет мой вопрос Анна Сергеевна. — Да они сами собой появляются, едва возьмусь за работу. А то, глядишь, цветок какой подскажет. От них, верно, все у меня и идет. От ласковой их красоты душа как бы мягче делается, что ли.

Цветов в квартире мастерицы великое множество. Тесными рядами стоят горшки и плошки на подоконниках, на подставках у стены, прямо на полу. Зимой и осенью они цветут...

На стене висят и крошечные — уместятся на узкой ребячьей ладошке — тончайшие до мельчайших деталей копии детских санок-кузовков, различных корзиночек-миниатюр. И как тут не дивиться? Ведь под пальцами у мастерицы была не податливая проволока, а хрусткий ивовый прут.

Но, пожалуй, особое восхищение вызывают грозди знаменитых сорокинских погремушек. Невелики они по размерам. Около пятнадцати сантиметров в длину каждая, но ни одна строго не повторяет другую. Ручку в восемь тоненьких ивовых прутиков венчает «луковка», напоминающая одну из глав храма Василия Блаженного. Горизонтально расположенные прутья ее остова пересекают искусно вплетенные золотистые выпуклые «косицы». От этого утолщения маковка, однако, не становится массивнее и тяжеловеснее, наоборот, приобретает какое-то особое изящество. В полость главки вложено несколько сухих горошин. Встряхнешь «побрякушку», как в старину называли эту забаву малышей, и рассыплется веселая трель.

Тут же, у стены с «экспозицией», стоит рабочий стол Анны Сергеевны. На сухих звонких досках столешницы — нехитрый инструмент. Несколько остро отточенных ножей, специальный крючок да рогулька. Последнее — оригинальное, самодельное, конечно же, приспособление для расщепления лозы сразу на три-четыре прута. Ну и, разумеется, сама лоза.

Прежде чем приступить к плетению, мастерица немало сил и времени тратит на обработку лозы и заготовку тала.
— Заготовлять его надо в июле — августе, — разъясняет Анна Сергеевна,— когда идет сок, и поздней уже осенью — в октябре-ноябре. И тут, примечай, своя особинка имеется. Очистить от коры летний тал — труд невелик. Кожура с него чуть ли не сама сходит, ты ей только малость подсоби. А вот осенний просто так не дается. Его сперва выварить надо и уж потом от коры освобождать. Вот он, погляди-ка, какой после выварки становится — золотистый, не чета белому, летнему.

Речь у Анны Сергеевны скорая, слов нужных долго не ищет, пауз не допускает.
— После печки вареный тал надо еще хорошенько высушить. Лозу разобрать по длине, толщине, оттенкам, расщепить на три-четыре прута, если в том нужда будет.
— И тогда можно начинать?
— И тут пока рано. Лозе еще требуется часа два в воде полежать, обмякнуть. Да и в ходе работы прутья не раз и не два в кастрюлю с теплой водой опустишь.

...И замелькали в сноровистых пальцах Анны Сергеевны тонкие прутья. Вроде бы и времени прошло немного, а, смотрю, донышко вазы уже готово. Вот оно, с торчащими вверх и в стороны длинными стеблями.

Каждое свое изделие Анна Сергеевна начинает работать с основания, а не с верхнего обода, как мастера «серого плетения» — так называют тех, кто делает корзины для хозяйственного обихода. Центр донца вазы или тарелки, конфетницы или хлебницы — квадратик из неперекрещивающихся прутьев, но обрамленных по периметру. В квадрат снизу вплетаются расходящиеся лучами прутья. Их по окружности обвивают лозины, очень плотно подгоняемые друг к другу. Оттого, наверное, основание и получается таким упругим и прочным.

Донце по кругу завершается «косицей» более частого, а стало быть, и более прочного плетения. Эта «косица» служит одновременно обрамлением низа тарелки и опорой ее устремленных вверх краев.

Неизменность технологии изготовления многих вещей не сказывается, однако, на их форме, размерах, характере рисунка. Даже вроде бы и совершенно одинаковые изделия чем-либо да отличаются друг от друга. То ли числом прутьев «нитки», то ли особенностью их переплетения в «косице», ее объемом, узором, не говоря уж о геометрии и рисунке полей, стенок, ободков. Почти во всех вещах прутья, составляющие каркас донца, переплетаясь, создают узорчатые стенки ваз или тарелок. Преобладающий мотив рисунка в чем-то напоминает цветущий подсолнух, а точнее — его многочисленные вариации.

Технология создания погремушек и различных миниатюр, естественно, иная.

Немало вещей вышло из рук юрьевецкой мастерицы. Они экспонировались на многих всесоюзных, республиканских и других выставках, стали достоянием ряда музеев страны. Недавно ее произведения, показанные на Выставке достижений народного хозяйства СССР в павильоне «Советская культура», были удостоены бронзовой медали. Эта медаль — вторая в семье потомственных мастеров ивоплетения из деревни Лобаны, что на берегу Волги близ Юрьевца. Первую получил отец Сорокиной в далеком 1913 году на кустарной выставке в Костроме.

Об изделиях А. С. Сорокиной знают ныне искусствоведы, художники, многие любители декоративно-прикладного искусства. А два года назад в Юрьевецкой детской школе искусств был организован специальный класс — художественного ивоплетения. Ведет его Анна Сергеевна Сорокина. И ее радует, что более тридцати мальчишек и девчонок с нетерпением ждут каждого нового урока.
Значит, и впредь будет жить солнечная вязь кружев из тальника.