Корабль мечты капитана Верна

Однажды Жюль Верн явился в приемную министра иностранных дел, где секретарь, сама любезность, сказал ему: «Садитесь, пожалуйста, мсье Верн. После стольких путешествий вы, наверное, очень устали…» Поклонники таланта писателя действительно не сомневались в том, что он описывает настоящие путешествия, что его герои реально летают на воздушных шарах и покоряют морские глубины. Его признание было настолько велико, что сам Папа римский благодарил Верна за нравственную чистоту его произведений. А венецианцы под окнами гостиницы, где он жил, устраивали в его честь факельные шествия.

Прекрасная «Корали»

Огонь в круглой башенке дома на Лонгевильском бульваре зажегся, как всегда, задолго до рассвета.

 

 

Амьенцы знают: мэтр Верн встает раньше всех в городе — он работает над своей очередной книгой. Но мэтр Верн занят отнюдь не работой. Да и свет в кабинете он зажигает просто по привычке, ведь он больше не нужен ему — писатель почти слеп. Он с трудом ходит. А недавно узнал из некоего бульварного листка, который прочла ему жена, что он... умер. Да-да, Жюль Верн давно мертв, а издатель Этцель продолжает, используя его имя, выпускать все новые и новые романы из серии «Необыкновенные путешествия», написанные группой авторов.

Мертв. В чем-то бульварный листок прав. Его забывают. Последние романы продаются неважно, да еще эта сплетня про группу авторов… Впрочем, он и сам раньше любил мистификации, чем не раз озадачивал читателя: правда ли, что он — в прошлом капитан дальнего плавания? Правда ли, что он лично знаком с капитаном Гаттерасом и инженером Сайрусом Смитом? Он ни в чем не разуверял их. Но теперь он должен напомнить о себе всему миру. Сейчас он встанет с кушетки, сядет к столу, нащупает специальный транспарант, позволяющий ему ощутить расположение строк, отыщет карандаш. О Боже, когда-то он плавал по морям, а теперь ему трудно даже подняться! Под столом сопит его верный пес — ньюфаундленд Фолли. Так получилось, что они состарились вместе — человек и собака. Мэтр Верн задремал… Он увидел прекрасный корабль. Как же он назывался? «Сен-Мишель»? Нет, кажется, нет. Давно проданный «Сен-Мишель» не был кораблем, он был яхтой-талисманом. После того как писатель с ним расстался, удача будто отвернулась от него. «Дункан»? Тоже нет. «Дункан» — корабль из его романа. На нем дети капитана Гранта отправились на поиски своего отца. «Корали»! Да, он не забыл, судно называлось «Корали».

«Корали» была трехмачтовой шхуной, сплошь пропитанной ароматами колониальных товаров, смолой и далекой Атлантикой. Летним утром 1839 года она готовилась отплыть из Нанта, чтобы к вечеру достичь Пембефа, а оттуда взять курс на Вест-Индию. Стоя на палубе «Корали», 11-летний Жюль ликовал: сонный Нант, окутанный туманом, все отдалялся и наконец исчез, точно мираж в пустыне.

Все сложилось как нельзя лучше. Это раннее утро он провел возле харчевни «Человек, приносящий три несчастья», которую держал дядюшка Кабидулен, отставной моряк. Здесь Жюль наперебой предлагал свои услуги боцманам, шкиперам и капитанам. Но никто из ранних посетителей харчевни в юнге не нуждался. Наконец удача улыбнулась ему — он познакомился с мальчиком своих лет, служившим юнгой на «Корали». После непродолжительного торга тот согласился уступить Жюлю свою должность за небольшую сумму. В суматохе отплытия никто не заметил подмены. «Корали» — у этого судна просто чудесное название! Оно созвучно с именем его маленькой кузины, которая так нравится ему. Жюль непременно привезет Каролине из Индии коралловое ожерелье. И, может быть, хоть тогда она обратит на него внимание. Да, тогда все будет иначе — он сделается настоящим морским волком. А уж если он отыщет знаменитого на весь Нант капитана Самбена, то вернется домой настоящим героем. О капитане Самбене Жюль впервые услышал в 5 лет. Он со своим братом Полем посещал детский сад вдовы Самбен, которая на протяжении 30 лет верила, что ее пропавший муж жив. Она ждала его возвращения каждый день и мечтала, накопив достаточно денег, отправиться на поиски супруга.

А тем временем владелец юридической конторы в Нанте Пьер Верн, обнаружив исчезновение сына, начал действовать. Лодочник с причала рассказал ему, что видел, как Жюль садился в шлюпку, чтобы плыть на «Корали». На паровом катере Пьер Верн бросился в погоню за сыном. Он настиг его близ Пембефа и, взяв с корабля, посадил в почтовый дилижанс. Всю дорогу отец хранил угрожающее молчание. Они уже подъезжали к Нанту, а Жюль все думал о «Корали», прекрасной, как несбыточная мечта.

Жюль был выпорот и посажен на хлеб и воду. Он вернулся домой, но сердцем остался на палубе «Корали».

Родом с «Корабля»

Жюль-Габриэль родился 8 февраля 1828 года на острове Фейдо, образованном одним из рукавов Луары. Своими очертаниями этот остров был и впрямь похож на корабль, плывущий вниз по реке. В носовой части «корабля» располагалась «Маленькая Голландия» — сад, в котором росли редкие тропические растения. Четыре моста соединяли островной Нант с «материковым». Жюль стал первенцем Пьера и Софи Верн — провансальца и коренной бретонки, родившей впоследствии еще четверых детей.

Профессия юриста в роду Вернов была наследственной. Пьер Верн исполнял свои обязанности с такой честностью, что в Нанте ходила поговорка — «Честный, как Верн». Пьер предполагал, что по окончании Нантского королевского лицея Жюль отправится в Париж и станет там лиценциатом права. После чего сын вернется в Нант, женится, будет помогать ему в конторе, а потом возглавит ее. Уже сейчас в лицее Жюль входит в десятку лучших учеников — это ли не верный признак того, что в будущем он сделается блестящим юристом? И Жюль до поры без возражений придерживался отцовского плана. А в апреле 1847 года он стал собираться в Париж. Впрочем, он бы поехал куда угодно, лишь бы только поскорее покинуть Нант. Его кузина, Каролина Тронсон, та самая, которой он когда-то хотел привезти из Индии коралловое ожерелье, отвергла 19-летнего воздыхателя и собиралась замуж. Обида Жюля была сильна. Даже парижские впечатления долго не могли излечить его от тоски и ревности. Когда же рана на сердце затянулась, он сделался ярым женоненавистником.

По прибытии в Париж Жюль поселился вместе со своим нантским другом Эдуардом Бонами в маленькой квартирке на улице Ансьен Комеди. Оба частенько не обедали — экономили небольшие деньги, посылаемые из дома. Пьер Верн считал, что посылать сыну более 100 франков в месяц неразумно. Во-первых, юноша должен знать цену деньгам, во-вторых, лишь скромный образ жизни способен удержать неопытного Жюля от многочисленных парижских соблазнов. У юных квартирантов был один фрак на двоих, который во избежание споров они носили по очереди. Жюль увлекался театром, отчего его бюджет буквально трещал по швам.

Крестный отец

В это время Жюля знакомят с самой колоритной фигурой тогдашнего Парижа — Александром Дюма. Приехавший с визитом в замок «Монте-Кристо» Жюль покидает его лишь через несколько дней. А пока перед его глазами проносятся бесчисленные гости, сад с искусственными фонтанами и гротами, обеды в духе Гаргантюа и фейерверки. Дюма сразу проникся симпатией к Верну: показал ему свою кухню — огромный зал, где писатель готовил блюда по собственным рецептам. Своими кулинарными достижениями он гордился не меньше, чем «Тремя мушкетерами». Ни для кого не было секретом, что «Александр Дюма» не более чем литературная корпорация и что хозяин замка «Монте-Кристо» держит целый штат помощников. Сам он пишет только план романа, все остальное — дело его «подмастерьев». Может быть, этот восторженный провинциал тоже пригодится Дюма? Тем более что недавно его оставил Огюст Маке, самый талантливый из помощников.

Дюма посоветовал молодому человеку попробовать себя в литературе. Позднее Жюль Верн часто говорил, что всегда будет признателен Дюма за то, что тот первым поверил в него. Дюма же, видимо, понял, что этот свободолюбивый фантазер менее всего годится на роль литературного подмастерья.

Выйдя как-то от писателя, Верн воскликнул: «То, что он сделал для истории, я сделаю для географии!» Географический роман? Кто и когда слышал о таком? Решив отложить на потом создание нового жанра, Жюль всерьез занялся драматургией. Ему нужны деньги. Трудно сочинять первый в мире географический роман и одновременно думать о том, где бы купить «перед» для рубашки. Разумеется, рубашка и на спине вся в дырах, но кто это увидит! Письма от отца приходят все более и более тревожные. Пьер пишет, что сын его, судя по тем эксцентричным письмам, что он шлет в Нант, уже растерял последние остатки нравственности. Жюль давно научился разбирать то, что написано между строк в отцовских посланиях: если он забросит учебу, очередные 100 франков высланы не будут. И в 1849 году Жюль становится лиценциатом права. Отец решил, что сыну полезно будет пожить немного в Париже, отдыхая от экзаменов, прежде чем он примется за работу в отцовской конторе. Пьер и не предполагал, что мантия законника давно уже не интересует Жюля: он днем и ночью пишет для театра.

Две исторические трагедии в стихах не произвели на мэтра Дюма никакого впечатления. Зато «Сломанные соломинки» — водевиль в стихах «ему понравился» и он поставил его в своем Историческом театре. «Соломинки» выдержали 12 представлений, но почти не принесли денег их автору. Зато актеры произносили со сцены слова, написанные им, и от одного этого Жюль пребывал в настоящем катарсисе. Не теряя времени, он засел за новую пьесу. Между тем прошел год с тех пор, как он был отпущен отцом «на каникулы». И Жюль решил написать отцу следующее: «Впоследствии я могу стать хорошим литератором, но никогда не сделаюсь ничем, кроме плохого адвоката». Добрый Пьер, получив такое послание, продолжил помогать сыну. Он решил убедиться в серьезности намерений Жюля. Что ж, литератором, так литератором. Хотя вряд ли можно добиться чего-нибудь в жизни, будучи таким непоследовательным.

Два четких правила

Жюль Верн тем временем знакомится со знаменитым путешественником Жаком Араго, который, будучи уже в преклонном возрасте, выпустил интереснейшую книгу воспоминаний. Ослепший и вынужденный осесть в Париже, Араго с удовольствием потчевал Жюля рассказами о своих похождениях. Старый морской волк в такие минуты весь преображался и молодел. Вдохновленный этими беседами, Жюль пишет небольшой рассказ «Первые корабли мексиканского флота». Рассказ этот появляется в журнале «Мюзе де фамий». Первая строка «Кораблей» звучала так: «18 октября 1825 года крупное испанское военное судно «Азия»...» Впоследствии большинство романов Верна будут начинаться именно так — с точной даты. Поскольку «Мюзе» — журнал для семейного чтения, Верн вынужден следовать его концепции — поучать развлекая. Авторы «Мюзе» должны были писать романы и рассказы с благополучным концом и в высшей степени целомудренные. Примечательно, что позднее, работая над своими «Необыкновенными путешествиями», Верн всегда придерживался этих двух правил.

Денег по-прежнему нет. Жюль без устали пишет фривольные пьески, работает репетитором, потом — секретарем Лирического театра и занимает деньги у отца. «Жени меня, дорогая мама. Я приму любую жену, какую ты выберешь для меня. Я приму ее с закрытыми глазами и открытым кошельком», — с невеселым юмором пишет он Софи. Переутомление дает о себе знать. Может быть, и вправду жениться по расчету или вернуться в тихий Нант, в отцовскую контору?

Онорина, похожая на Каролину

В мае 1856 года Жюль едет в Амьен, дабы присутствовать на свадьбе друга. Верна представляют невесте — Эме де Виан и ее сестре Онорине Морель 26 лет. Чем-то Онорина напоминает Каролину — подвижна, женственна, выражение лица такое, словно каждую минуту она готова расхохотаться. Когда садились в экипажи, чтобы ехать на венчание, Верн удивленно осведомился у жениха:
— Как, разве мсье Морель не будет присутствовать на церемонии?
— Надеюсь, что нет. Бедняга не так давно умер.

Присутствующие были слегка смущены такой неловкостью со стороны гостя. Зато он сам — отнюдь. Значит, она вдова. Верн рассчитывал пробыть в Амьене 4 дня, но вернулся в Париж только спустя две недели. Он пишет матери, что «по уши влюблен в очаровательную вдовушку». По возвращении в Париж он твердо решил жениться на Онорине. У нее двое детей, две дочери — Валентина и Сюзанна, но какое это имеет для него значение? На пути к их счастью стоит другое, более серьезное препятствие: отсутствие дома и заработка. Жюль вновь пишет отцу, что нашел замечательный способ обеспечить себе и жене безбедное существование — выкупить место на бирже, «для этого достаточно каких-нибудь 50 тысяч». Пьер, конечно, дал Жюлю денег. Может быть, женившись, сын остепенится.

В январе 1857 года Жюль и Онорина обвенчались в Париже, в церкви Сент-Эжен на бульваре Пуассоньер. Какое-то время молодожены жили в холостяцкой квартирке Жюля на бульваре Бон-Нувель. Онорина с восторгом открывала для себя Париж и с грустью раздумывала о странном поведении мужа. Он вставал в 5 утра, исписывал карандашом листы — заметки для какого-то «романа о науке» — до тех пор, пока не наступало время идти в биржевую контору.

...«Корали» давно не существовало. Шхуна скорее всего была разобрана на какой-нибудь верфи на Луаре. Но другая «Корали», та самая, из мечты, на палубе которой уплыл за горизонт 11-летний мальчик, была цела и невредима. И готовилась, подняв паруса, поймать нужный ветер и уйти в плавание.

В 1859 году Верну представилась возможность совершить бесплатную поездку в Шотландию. Пароход должен был посетить Ливерпуль, Гебридские острова, Эдинбург, Лондон. Верн берет с собой записную книжку для заметок, и — к концу пути в ней нет ни одной чистой страницы. Он побывал на верфи Темзы, где строился «Грейт-Истерн», корабль-сенсация, самое большое судно в мире. Верн дал себе слово, что когда-нибудь обязательно взойдет на его борт.

Дома писатель пробыл недолго. На маленьком пароходе-угольщике он отправился в скандинавские страны — Норвегию, Швецию, Данию. Однако Верну пришлось с полдороги вернуться домой. 3 августа 1861 года Онорина родила сына, которого назвали Мишелем.

Верн не прекращает работать над романом о науке. Както раз, окончательно выведенный из себя ревом сына, писатель вылетел из кабинета, чтобы узнать, почему ребенок не успокаивается. Онорина без тени смущения заявила: «Он требует маятник от стенных часов». Писатель воскликнул: «Так отдайте же ему маятник!..»

К Вернам часто заходил Феликс Турнашон, он же Надар, знаменитый тем, что сделал фотографию жанром искусства. Увлечение фотографированием привело его к увлечению аэронавтикой. В год, когда Верн ухаживал в Амьене за своей будущей женой, Надар произвел первую в мире аэрофотосъемку — запечатлел Париж с высоты птичьего полета. Надар мог часами говорить об аэронавтике. Он знал о ней если не все, то очень много. Вдохновленный этими беседами, Верн решает — его первый роман будет о воздушном шаре. «Корали» наконец-то ложится на правильный курс. Беспокойство Онорины нарастает. «Он не вылезает из своего воздушного шара», — жалуется она знакомым. Пачка исписанных карандашом листов в одном из правых ящиков стола становится все внушительнее.

Этцель, «создавший» Верна

Между тем литературный мир Парижа был взбудоражен. Во Францию вернулся знаменитый издатель Этцель. Бальзак, Санд, Ламартин были его авторами и друзьями. Республиканец 1848 года, бывший член Временного правительства, он много лет прожил в изгнании. После наполеоновской амнистии он покинул Брюссель и вернулся в Париж. Этцель собирался издавать «Журнал воспитания и развлечения» и две серии книг под общим названием «Библиотека просвещения и отдыха». Этцелю снова пришлось начинать с нуля. Здоровье его оставляло желать лучшего. В октябре 1862 года он принял Верна в своем кабинете на улице Жакоб... лежа в большой постели с балдахином. Этцель был величествен: внимательные глаза, длинные седые волосы, откинутые назад. Он открыл папку с рукописью, которую Верн протянул ему дрожащей рукой. Этцель, не одолев еще и двадцати страниц, понял — перед ним то, что он ищет. Никакой дидактики, занимательно на редкость. Идеальное чтение для подростков. Да и не только для них, Этцель и сам с трудом оторвался от романа. Этот Верн нужен ему. Риск велик, ведь пока Жюль Верн — лишь никому не известное имя. Он, Этцель, сделает его известным с большой пользой для себя. Издатель решил сыграть ва-банк. Он не только принял роман о воздушном шаре, но и предложил начинающему автору подписать с ним контракт. В течение 20 лет Верн обязуется поставлять ему по два романа в год. За каждый роман он будет получать около двух тысяч франков. До самой своей смерти в 1886 году Этцель оставался единственным издателем Верна и его лучшим другом. Когда предприятие Этцеля переживало тяжелые времена, Верн всегда приходил на помощь.

Верн вернулся домой окрыленным. Онорина, сказать по правде, была бы рада больше, если б известный издатель отверг рукопись и муж больше не просиживал долгими часами за столом, а уделял внимание семье и биржевой конторе.

В этот день, явившись в контору, Верн обратился к своим коллегам с такой краткой речью: «Дети мои, я вас покидаю. Я написал роман нового жанра. Я буду писать теперь без устали, между тем как вы будете оплачивать наличными бумаги накануне их понижения и продавать их накануне повышения. Доброго дня, дети мои!»

За штурвалом воздушного шара

В начале 1863 года вышел первый роман Верна «Пять недель на воздушном шаре». Парижские издатели недоумевали. Почему такой успех выпал на долю этой книги? В «Пяти неделях» нет ни одной любовной интриги. Да среди героев вообще нет ни одной женщины! «Роман о науке» смели с прилавков во многом благодаря его злободневности. В «Пяти неделях» рассказывается об экспедиции, якобы предпринятой неким доктором Фергюссоном, членом Лондонского географического общества. На управляемом аэростате «Виктория» он должен пересечь Африку для уточнения картографических данных. Доктору Фергюссону улыбнулась удача. «Виктория» всего за пять недель пролетела над «черным материком». После множества приключений Фергюссон открывает истоки Нила.

Первым же своим романом мистификатор Верн ввел читателей в заблуждение. Истоки Нила тогда еще не были открыты. Читатели оказались настолько легковерны, что поверили в существование управляемого воздушного шара. А в том, что доктор Фергюссон действительно существует, они не сомневались. В том же году построенный Надаром огромный воздушный шар «Гигант» впервые поднялся в небо. Вероятно, Надар был обижен, услышав крики толпы: «Да здравствует доктор Фергюссон!» Шар Надара долетел до Ганновера и разбился. Сам Надар едва не расстался с жизнью. У Верна «Виктория» же благополучно достигла Сенегала, и бескорыстный доктор Фергюссон вернулся домой с чувством выполненного долга. Истоки Нила были открыты в действительности менее чем через год после выхода «Пяти недель». В 1863 году путешественники Спик и Грант, вышедшие из Занзибара в конце 1860 года, достигли того места, где Нил вытекает из озера Виктория. Увиденные ими водопады были в точности такими, какими описал их Верн. Писатель, кроме того, довольно точно определил местонахождение истоков Нила.

Итак, «Корали» неслась на всех парусах, и на ее палубе Верн теперь был не один — с ним вместе плыли к неведомым землям все его читатели.

Герои без любви

Людей, которыми писатель восхищался, он удостаивал особой чести — «переселял» их в свои романы. Прототип сурового фанатичного капитана Гаттераса — полярный исследователь Джон Франклин, чья экспедиция пропала без вести. Профессор Лиденброк, один из героев «Путешествия к центру Земли», очень похож на геолога Шарля Девиля, беседы с которым и вдохновили писателя на написание романа. Девиль отстаивал новаторскую по тем временам гипотезу холодной и твердой земли. Верна она не могла не заинтересовать. В то время как ученые-нептунисты и ученые-плутонисты без устали спорили о внутренностях земного шара, профессор Лиденброк со спутниками спустился по жерлу вулкана вниз. Читатели и на сей раз поверили Верну. Да, подземный мир точно такой, каким его увидел профессор Лиденброк: с унылыми лугами, поросшими лишайниками и папоротниками, со страшными животными, давно исчезнувшими с поверхности. В Мишеле Ардане, одном из героев романа «С Земли на Луну», читатели без труда разглядели черты Надара. После «Гиганта» никто бы не удивился, если б Надар вдруг собрался лететь на Луну.

Издатели продолжали недоумевать — романы Верна выходили один за другим и неизменно пользовались успехом, несмотря на то, что в них по-прежнему отсутствовали героини. Даже Этцель стал упрекать своего автора в некоторой сухости. В беседе с одним журналистом Верн объяснил это так: «Любовь — чувство всепоглощающее. Моим героям нужны все их способности, вся энергия, а присутствие рядом с ними пленительной женщины мешало бы им осуществлять их грандиозные замыслы».

Судовладелец и капитан

Верн с семьей переселился в тихий аристократический пригород Отейль. Онорина входит во вкус светской жизни — устраивает в небольшом особнячке приемы, обеды. Муж попрежнему огорчает ее — работает целыми сутками в своем кабинете, не желая вместе с ней развлекать гостей.

На лето Верны уезжали в Кротуа, рыбацкий поселок, что в устье Соммы, в пяти километрах от открытого моря. Здесь, вдали от городской жизни, писатель любил бывать и один: в провинциальной тиши легко пишется. А Верн счастлив, только когда пишет. Он нередко говорил, что, закончив очередной роман, чувствует себя несчастным до тех пор, пока не начнет новый. В марте 1866 года писатель решает перебраться в Кротуа надолго. Здесь же он впервые увидел ее... яхту своей мечты «Сен-Мишель». «Я влюблен в эти сбитые доски и гвозди так, как в двадцать лет любят женщину», — писал он Этцелю. Возможно, «Сен-Мишель», в прошлом обычный рыбацкий баркас, превращенный после перестройки в подобие маленькой яхты, напоминал писателю о «Корали». На первой странице судового журнала стояло гордое: «Судовладелец и капитан — Жюль Верн». Весь экипаж состоял из двух матросов на пенсии. Мэтр Верн, который даже в море вставал рано, чтобы писать, был счастлив почти так же, как капитан Верн, салютующий флагом встречным пакетботам. На «Сен-Мишеле» имелась даже маленькая, «размером с пуделя», пушка.

Как-то раз яхта курсировала у берегов Темзы. Верн, который писал в своей скромной каюте, был оторван от работы одним из матросов.
— Капитан, капитан, смотрите!

Верн поднялся на палубу. В тумане на них надвигалось нечто, похожее на огромный плавучий утес. Мимо «Сен-Мишеля», показавшегося вдруг Верну очень маленьким, промчался «Грейт-Истерн». Корабль-видение так взволновал писателя, что некоторое время он не мог думать ни о чем, кроме него.

Его мечта — постоять на палубе этого корабля — сбылась позднее.

В марте 1867 года Жюль Верн и его брат Поль прибыли в Ливерпуль, чтобы здесь сесть на «Грейт-Истерн», готовящийся к рейсу в Нью-Йорк.

Вскоре вышли «Дети капитана Гранта». Критики признали, что писатель избавился, наконец, от сухости, что роман более чем трогателен. А читателям больше всего пришелся по вкусу рассеянный ученый Паганель. Вспоминал ли Верн, описывая странствия Мэри и Роберта Грант, о вдове Самбен, мечтавшей отправиться на поиски своего пропавшего в море мужа?

Перед тем как приняться за «20 000 лье под водой», свой любимый роман, Верн долгие часы просиживает в Национальной библиотеке. Здесь он был частым гостем. На сей раз его интересует все, что связано со строительством подводных лодок. На столе громоздятся кипы книг и журналов. Создание подводного судна не было идеей Верна. Но американский механик Башнелл, в 1776 году построивший свою «Черепаху», и Роберт Фултон, спустивший в 1800 году под воду сигарообразный свой «Наутилус» (Верн позаимствовал это название), прочитав «20 000 лье», наверняка умерли бы от зависти. По сравнению с их изобретениями судно капитана Немо было верхом совершенства. Фантазии Верна были фантазиями-пророчествами. Реальность шла за писателем по пятам. Через год после выхода романа были изобретены торпеды. Верн хотел было снабдить ими капитана Немо. Но, подумав, решил этого не делать. Быть устаревшим, тем, кто догоняет? Ну, нет. А читатели заключали пари о том, кто же такой капитан Немо (от латинского — «никто»)? Роман был закончен, но властелин «Наутилуса» так и остался таинственной фигурой. Верн писал Этцелю, что и сам еще не знает, кем окажется Немо.

Верн по-прежнему проводит лето в Кротуа, а на зиму перебирается в Амьен. Изредка бывает в Париже. Всякий раз, когда его «Сен-Мишель» швартуется у моста Искусств, яхту встречают толпы поклонников и газетчики. Отношения между Верном и Онориной оставались прежними. То, что интересовало его, ее не волновало, и наоборот. «Когда ему докучает семейная жизнь, он садится на свой корабль и уезжает, и большей частью я даже не знаю, куда. Вы изо всех сил стараетесь сделать из него хорошего писателя. Мне, что же, оставить надежду сделать из него приличного мужа?» — писала Онорина Этцелю. С виду в семействе Вернов царила гармония. Мало кто знал, что уже давно они стали друг другу чужими.

В 1870 году началась война с Пруссией. Император Наполеон III покинул Париж и отправился в действующую армию. Регентшей стала императрица Евгения. Францию лихорадило. Любопытно, что одним из декретов, подписанных императрицей, был декрет о награждении писателя Жюля Верна орденом Почетного легиона.

Во время войны Онорина с детьми по-прежнему живет в Амьене, а Верн — в Кротуа. Он зачислен в резерв и направлен в береговую стражу. На своем верном «Сен-Мишеле» он охраняет побережье Нормандии и Фландрии от нападения прусских рейдеров и продолжает писать. Этцель получил четыре новых романа из цикла «Необыкновенные путешествия». Верну же кажется, что все это вещи нестоящие. Писатель нервничает — Этцель не горит желанием издавать романы, написанные им в годы войны. Страна еще не оправилась, даже довоенные «20 000 лье» продаются неважно. Капитана Верна больше не существует — верный «Сен-Мишель» сожжен пруссаками.

Фоггомания

Верн покупает в Амьене двухэтажный особняк на Лонгевильском бульваре. Это его первый собственный дом. Онорина и Жюль были довольны — он получил уединенный кабинет на втором этаже круглой башенки, она — большую гостиную с мебелью, обитой красным плюшем. Верн верен своим старым привычкам. Он встает в 5 утра, завтракает фруктами и сыром, выпивает чашку шоколада. Потом работает. В полдень отправляется в библиотеку. В 8 вечера он уже отдыхает. Верн твердо решил вернуть себе своих читателей. Они хотели знать, кто такой капитан Немо? Что ж, узнают. «Таинственный остров» должен их встряхнуть. И вот он уже снова Мэтр Верн. Когда критики разбирали научные ошибки, допущенные писателем в его новом романе, поклонники таланта Верна продолжали ему верить. Им не было никакого дела до критических статей.

За «Островом» последовал «Михаил Строгов». А на верфи в Гавре для Верна строили «Сен-Мишель-2», парусник длиной 13 с лишним метров. Однако к этой новой, более роскошной яхте писатель почему-то не испытывал тех чувств, какие питал к своему первому кораблю. Верн продал «Сен-Мишель-2». В том же году на нантской верфи он увидел паровую яхту «Сен-Жозеф», собственность некоего маркиза Прео. Верн решил, что яхта во что бы то ни стало будет принадлежать ему. Но владелец запросил за нее 55 тысяч франков. Решиться на такую покупку — чистое безумие, писал Верн Этцелю. Но искушение было слишком велико, и яхта перешла в собственность писателя.

Этцель и Онорина были не в восторге от этого нового приобретения. Что за удовольствие подвергать свою жизнь опасности, отправляясь в плавание? Газеты пестрят сообщениями о кораблекрушениях. Однажды у берегов Мальты судно едва не отнесло ураганным ветром на скалы. На своей яхте писатель совершил четыре больших круиза по Северному и Средиземному морям. Но в 1886 году вынужден был с ней расстаться — слишком уж дорого обходилось ее содержание.

Когда-то молодой Верн изменил театру ради биржи. Теперь же он решил оставить на короткое время «Необыкновенные путешествия» с тем, чтобы превратить роман «Вокруг света в 80 дней» в пьесу. Читатели так привыкли к верновской суровости, что шутливая история об англичанине Филеасе Фогге стала для них полной неожиданностью. Главы «Вокруг света» печатались в «Ле Тан» по мере их написания. К тому времени, когда героя отделял от цели только Атлантический океан, «фоггомания» достигла своего апогея. «Ле Тан» раскупали, как горячие пирожки. Американские пароходные компании готовы были заплатить писателю большие деньги при условии, что Фогг воспользуется именно их услугами. Однако Верн никому не желал делать рекламу: чтобы вернуться домой, пунктуальный англичанин просто купил себе судно. Осенью 1874 года в театре «Порт Сен-Мартен» состоялась премьера пьесы «Вокруг света в 80 дней». У черного входа толпились желающие посмотреть, как проведут внутрь одного из актеров — живого индийского слона. Один из критиков с иронией заметил, что своим успехом пьеса обязана исключительно этому огромному животному. Постановщики не побоялись расходов. В ход пошел весь арсенал спецэффектов, которым располагала вторая половина XIX века. По сцене ползали ядовитые кобры, бегали дикари. Верн до самой премьеры не верил в успех пьесы. Ведь он не писал для театра очень давно. После премьеры он спросил одного из своих друзей: «Между нами, скажи, это успех?..» — «Успех? Нет, это просто счастье!» — был ответ.

Подарок

Когда сыну писателя Мишелю исполнилось 15, отец задумал сделать ему необычный подарок. Он подарил ему... Дика Сэнда, главного героя его нового романа «Пятнадцатилетний капитан». Дик Сэнд должен был стать для сына примером для подражания. Надо сказать, Мишель нуждался в таком примере — поведение его оставляло желать лучшего. Верну было не до воспитания сына, а мать во всем потакала мальчику. Мишель не отличался крепким здоровьем, был до крайности упрям. Ему еще не было и 16, когда он был помещен в исправительный дом в Метрее. Вышел он оттуда еще более упрямым и обозленным. Казалось, цель его жизни — причинить любящему отцу как можно больше неприятностей. Он делает огромные долги. Наконец, после того как сын в очередной раз был препровожден в городскую тюрьму, Верн решил отправить разгильдяя в дальнее плавание. Мишель в качестве ученика лоцмана покинул родной Амьен. Отец отдыхал от ссор, сцен и требований денег целых 18 месяцев, пока длилось плавание. Потом сын вернулся, и все началось снова — путешествие не излечило буяна. Терпению Верна пришел конец, и он выгнал Мишеля из дома. Назло отцу тот женился на актрисе Дюгазон из Муниципального театра и вместе с ней уехал из Амьена, но вскоре бросил ее. Женившись вторично, он заметно остепенился. Состоялось примирение отца с сыном. Мишель пробовал писать музыку, был журналистом, пытался снимать фильмы по романам отца и, к сожалению, очень часто пускался в коммерческие аферы. За все по-прежнему платил отец. Верн измучил себя работой, не давал себе ни дня отдыха. Свою яхту «Сен-Мишель-3» он вынужден был продать, чтобы спасти неудачливого финансиста от долговой тюрьмы.

Последний причал

В 1885 году Верн получил от Этцеля письмо, которое надолго повергло его в печаль. В письме сообщалось о смерти некой «дамы из Аньера». Имя дамы было мадам Дюшень, она жила одна в пригороде Парижа. Кроме этого и того, что долгие годы ее и писателя связывала более чем нежная дружба, о мадам Дюшень по сей день ничего не известно.

«Корали» отклонилась от своего курса. Ветры трепали ее, она плыла туда, куда они ее гнали. Море хмурилось в предчувствии бури. И она началась.

Весной 1886 года газеты облетела сенсация — в писателя Жюля Верна стрелял его племянник. Мэтр тяжело ранен. Гастон, сын Поля Верна и любимец Жюля, неожиданно сошел с ума. В ходе следствия он заявил, что своим поступком хотел привлечь внимание к своему непризнанному дяде. Пулю, засевшую в ноге, извлечь не удалось. Рана не заживала, а Онорина не знала, как сказать мужу, что неделю назад скончался Этцель.

Верна мучают бессонница, постоянные боли в ноге. И все же, опираясь на массивную трость с золотым набалдашником, он по-прежнему посещает библиотеку и работает одновременно над несколькими романами. Верн слепнет. Приходится диктовать внучкам или писать при помощи особого транспаранта. Жаль, что он так и не совершил кругосветного путешествия. …Но, как и прежде, ровно в 5 утра писатель зажигает лампу в своем кабинете. Свет в окне угловой башенки похож на свет маяка, дарующего надежду заблудившимся в ночном море судам.

24 марта 1905 года Жюль Верн умер в Амьене в окружении своих родных от приступа диабета.

Капитан Немо хотел быть похороненным в своем «Наутилусе». Подводная лодка медленно опустилась на дно с тем, чтобы никогда больше не всплыть. Огни ее погасли. Похороны Мэтра Верна были более прозаическими — писатель обрел покой не в океане, а на Амьенском кладбище Мадлен.

Ровно 100 лет назад «Корали» капитана Верна ушла в свое последнее плавание…