Правительства Карла II Испанского

6 ноября 1675 года Карл попытался проявить самостоятельность. Он вознамерился править как совершеннолетний и вызвал из Сарагосы в Мадрид своего сводного брата: «Для этого мне нужно, чтобы особа ваша при мне находилась». И снова с армией вооруженных сторонников, числом в 10 000 (!) человек, как указывали современники, Дон Хуан приближался к столице. И на этот раз почву подготовили публичные письма. В день рождения короля он на несколько часов достиг власти; захватить же ее не смог.

 

 

Переговоры с матерью, в которых Карл хотел сообщить ей о своем вступлении на престол и назначении Дона Хуана премьер-министром, привели к противоположному результату. В своей весьма трогательной речи Мариана, поддержанная королевским духовником, переубедила своего сына: регентство под ее руководством продлялось еще на два года, а Дона Хуана с военным поручением снова отсылали в Мессину.
Решив не доводить дело до конфликта, на следующий день сводный брат Карла повернул в сторону Сарагосы. Снова дворец, т. е. непосредственное окружение, оказались сильнее юного короля. В течение всей своей жизни Карлу так и не удастся обрести настоящую самостоятельность.
Как в свое время на Нитгарда, так и в эти годы Мариана сделала ставку на преданное доверенное лицо для обеспечения правления и доступа к королю. Однако с Доном Фернандо де Валенсуэла в конечном счете вышло не лучше. Сын андалусского поместного дворянина, ставший после службы вице-королем Сицилии и удачной женитьбы на камеристке королевы сначала, в 1671 году, рыцарем ордена Сантьяго, затем, в 1673 году, старшим шталмейстером королевы и, наконец, в ноябре 1676 года, маркизом Вилласьерра и грандом, был назначен официальным премьер-министром. Свое высокое положение он попытался закрепить тем, что занимал столицу строительством и праздниками, стремился завязать отношения со знатью, предоставляя ей придворные должности при дворе Карла II. В связи с последующими событиями следует здесь упомянуть герцога Мединачели и графа Оропеса, которые были оберкамергерами или камергерами.
Этот пример демонстрирует степень популярности политических институтов и процедур, которой правительству удалось достичь в конце XVII века. Важные должности стали доходными местами. Тщательно выверенная, высоко чувствительная система поиска решений была основательно нарушена. Ведь даже некогда строгие и принципиально открытые университеты подпали под чары могущественной придворной камарильи. Вряд ли нужно говорить, что о политических руководящих решениях этого премьер-министра ничего не слышно; он был скорее символом, чем реальным властителем.
В данном случае за крутым подъемом последовало стремительное падение. На провокационное назначение премьер-министра гранды отреагировали неслыханным способом. 15 декабря 1676 года они обнародовали манифест с требованиями: «полностью и навсегда удалить королеву от него [короля], Фернандо де Валенсуэлу взять под стражу, а Дона Хуана приблизить к Его Величеству, с тем чтобы он там пребывал». Подписанный более двадцатью представителями знати, этот документ был подобен консервативному перевороту и сравним с «альянсом знатнейших, предшествовавшим волнениям в Нидерландах». Как бы ни спорен был такой способ, понятно стремление этой публичной акцией понизить чрезмерное влияние двора на центр монархии в лице короля.
Короне, снова понуждаемой к действиям, не оставалось ничего другого, как сместить Валенсуэлу, который ретировался в монастырскую часть Эскориала. Дон Хуан смог 23 января 1677 года мирно и окончательно въехать в Мадрид новым премьером. Однако еще до вступления в должность он распорядился демонстративно взять Валенсуэлу под стражу, так что не осталась забыта и судебная палата монастыря. В конце концов Валенсуэлу сослали на Филиппины, откуда тому уже не суждено было возвратиться. Во искупление посягательства на монастырь Карл II взялся за сооружение пышной ризницы, которую Клаудио Коэльо, в январе 1686 года ставший придворным художником, украсил своей знаменитой «Sagrada Forma» («Святое причастие»), которая после 1700 года надолго определила масштаб и направление испанской живописи.
Служить Дону Хуану оставалось совсем недолго: 17 сентября 1679 года, в день смерти своего отца, он скончался согласно медицинскому бюллетеню от вздутия желчного пузыря. Для надлежащей оценки политики при Карле II следует обобщить все три правительства пострегентского периода. Этого требует единая принципиальная направленность их политики, а также определенные личные черты премьеров — Дона Хуана, герцога Мединачели и графа Оропеса. «В общем, политика герцога [Мединачели] является не более, чем продолжением начатой доном Хуаном». Их объединяет также самоотверженная преданность своему делу и незаурядность. Дон Хуан после успешной службы в Сарагосе рьяно приступил к исполнению новых обязанностей и, по свидетельству современников, работал свыше 13 часов ежедневно. Подобное сообщают также о Мединачели и в особенности Оропесе. Для английского посланника Стэнхоупа это был способнейший из людей, с которыми ему довелось встречаться в Испании. Современные историки даже называют его «способнейшим политиком Испании XVII века».
Абстрагированный от дворцовых событий взгляд отмечает с 1677 года упорное движение вперед, перспективные инициативы, которые скорее предвещали начало всеобщих реформ, чем несли на себе печать уходящего столетия и вырождающейся династии. Однако прежде окинем беглым взглядом поочередно все эти правительства: после смерти Дона Хуана главой правительства в феврале 1680 года был назначен герцог Мединачели. Женатый на представительнице рода Лерма, испанский гранд, член Государственного совета и с февраля 1679 года руководитель Совета Индий, он слыл также умелым тактиком. Выдерживая разумную дистанцию с Валенсуэлой, равно как и с союзом против него, он сумел сохранить близость к королю, которая была определяющей для доступа к власти. Между тем экономические неурядицы, внешнеполитические неудачи и шаткие альянсы в Мадриде вскоре погубили и это правительство. Весной 1685 года Мединачели подал в отставку и вскоре после этого даже покинул Мадрид.
Снова Карл II на короткое время встал у кормила власти. Несомненно, ему было знакомо идеализированное мнение доброжелателей о том, что истинный король обязан сам править. Однако, в конце концов, этому препятствовали как личные качества короля, так и сложность государственного аппарата. Поэтому вскоре обязанности премьер-министра выполнял уже граф Оропеса, который оставался в правительстве до своей отставки в июне 1691 года, после чего было еще короткое возвращение на службу в 1698/99 годах. Образованный выходец из могущественного рода (Альварес де Толедо-и-Португаль, представитель побочной линии дома Браганза), время от времени исполнявший обязанности председателя Совета Кастилии и пользовавшийся поэтому поддержкой этих институтов, он также пал жертвой превратностей внешнеполитической жизни, социальной напряженности в Кастилии и Мадриде и в особенности дворцовых интриг вокруг королевы Марии Анны.
В оставшиеся годы больше никому не удавалось надолго задержаться у власти. Карл II, оказавшийся, в конце концов, неспособным править самостоятельно, не был в состоянии назначать и поддерживать политиков по своему выбору. Столица Испанской мировой державы утрачивала свою роль политического коммутатора; она все больше запутывалась в дворцовых интригах и спорах о регулировании престолонаследия.
Королевы и двор сохраняли, даже после официального совершеннолетия Карла, громадное влияние в Мадриде. В последнем панорамном труде об Испании 1700 года говорится о девяностых годах просто как о «десятилетии Марии Анны Нойбургской». Старая, главным образом монархистски ориентированная историография часто позволяет втянуть себя в дворцовую кутерьму, тогда как молодые историки принимают в расчет собственно государственные дела. Взгляд же на хозяйственную политику правительства с 1677 года рисует новую картину эпохи Карла II.
В плоскости между дворцовыми интригами и правительственной работой лежит кадровая политика. Будь то Валенсуэла, Дон Хуан, Мединачели или Оропеса — каждый старался заполнить решающие должности в администрации и при дворе своими верными последователями, ибо только так можно было надеяться на сколько-нибудь успешную реализацию политических целей. Именно этим были обусловлены частые смены в высших эшелонах власти. Например, руководство Советом Кастилии, центральным институтом управления коренной частью Испании, при Карле II менялось двенадцать раз; два gobernadores (руководители Совета) находились на службе едва по два года. Подобным образом обстояло дело и с другими институтами: Совет Арагона в 1677 году, председателя которого, дона Мельхиор де Наварра-и-Рокафулл, Дон Хуан немедленно заменил кардиналом Паскуалем Арагонским; Государственный совет, в который вскоре после свержения Оропесы в июне 1691 года были приглашены семь новых членов.
Тем не менее в целом можно выделить направления политики, составляющие характерное своеобразие этой эпохи. Это преимущественно денежная система, финансовая политика, поощрение хозяйственной Деятельности и земли короны.
В вопросе кастильской валюты при Карле II Удалось добиться стабильных успехов. Во времена Филиппа IV ввиду огромной нагрузки из-за европейских войн и проблем в сельском хозяйстве, торговле и ремеслах, из-за девальвации, чеканки новых и перечеканки старых монет приближался обвальный крах валютной системы. Кастильскую медную монету, веллон, больше не принимали за границей; для внешней торговли необходимо было возвращаться к дорогим деньгам из благородных металлов.
При Доне Хуане, который еще в бытность вице-королем Каталонии начал решать денежно-хозяйственные проблемы, в марте 1679 года была образована Монетная комиссия. Опираясь на многочисленные предварительные заготовки и прежние попытки реформ, она смогла быстро взяться за работу. Уже 10 февраля 1680 года был издан декрет, по своему воздействию равнявшийся денежной реформе. Стоимость находящихся в обороте денег снижалась на четверть, в огромной массе ходившие фальшивые деньги легализировались на восьмую часть своего номинала, долги прощались. Ближайшие последствия были катастрофичными: разорилось множество торговых домов, для многих наступили нищета и голод. Все же правительство придерживалось взятого курса и в 1684 и 1686 годах последовали другие декреты. Таким образом, после суровых годов аккомодации, наконец, была создана стабильная денежная система как предпосылка экономического подъема Испании в следующем столетии.
В хозяйственной политике было использовано аналогичное средство в виде созданной в январе 1679 года Торговой комиссии. В ней были представлены: прежде всего Имущественный совет, затем Совет Индий, Совет Кастилии, но также и специалисты со стороны, такие как дон Франсиско Сентани. Неоднократно перестраиваемая (1682-1683, 1691, 1707 основательно), она, в конце концов, оформилась в 1730 году в Торгово-денежную палату. Поддерживаемая созданными в 1691-1692 годах в других частях Испании (Севилье, Валенсии, Барселоне) различными специальными комиссиями, она могла вырабатывать важные стимулы коммерции. Главными направлениями реформистской деятельности стали колонизация и развитие шелковой промышленности, поощрение виноделия, усовершенствование цеховой системы организации труда и т. д. Процесс реформирования ускорялся с помощью других объединений, создаваемых премьер-министрами короля: Encabezamiento (для обложения налогами, 1682) или para negocios de Hacienda у alivio de los pueblos (для государственной финансовой политики и налоговых льгот, 1692).
Наряду с этим правительство — пожалуй, при этом украдкой косясь на французскую и, возможно, португальскую модели того времени — прибегло к системе интенданст. С 1687 по 1691 годы в Кастилии было учреждено генеральное суперинтендантство, а также 21 суперинтендантство, которые должны были заботиться о налоговых поступлениях и хозяйственном положении. Сюда же относятся указы против бесчеловечных и неэффективных методов взимания налогов, многочисленных пенсионных платежей в пользу короны, вызывающе роскошной одежды и т. д. При Карле II налоговое бремя на кастильцев заметно ослабло по сравнению со временем Филиппа IV, конечно, не в последнюю очередь вследствие отсутствия политического нажима.
Этими мерами закладывались основы экономического усиления Испании, которые, однако, не сразу дали результаты в виде стабилизации валюты, упрощения системы управления финансами, стимулирования торговли и ремесел. При этом правительство опиралось на Имущественный совет и подчиненные ему органы, тогда как центрами власти по-прежнему оставались Совет Кастилии и Государственный совет. Ведь если бы премьеры Карла II решили в своей реформаторской политике действовать также через еще не окрепший Финансовый совет, то без явной королевской поддержки едва ли смогли бы преодолеть ожесточенное сопротивление, в первую очередь Совета Кастилии и представленных в нем силовых группировок. Этот антагонизм, в сущности, невозможно было решить до 1700 года, и это явно сдерживало успех верно намеченной политики экономической реформы.
Одна из немногих поездок, которые король совершил по Центральной Кастилии, привела его в Сарагосу. Этот визит означал видимое улучшение «федеральных отношений» в монархии Карла II по сравнению с временем Филиппа IV. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что и в этом больше заслуга последовательных действий правительства, чем монаршей воли.
В мае 1677 года в сопровождении своего сводного брата король торжественно открыл заседание арагонских кортесов и после подтверждения фуэрос (гарантированных прав и привилегий) принял присягу штатов. Хотя вслед за этим Карл II и Дон Хуан спешно вернулись в Мадрид, все же кортесы 1677-1678 годов вместе со созванной в 1684 году Верховной хунтой явились высшим достижением арагонской истории XVII века как в экономико-политическом плане, так и во взаимоотношениях между Сарагосой и испанской монархией. Существенно улучшились также отношения и с другими частями арагонской короны. Символично в этом смысле возвращение 30 декабря 1689 года Барселоне привилегии звания гранда относительно короны, которой город был лишен после восстания 1640-1652 годов. Решающим фактором в этом примирении была верность королю служивого и родового дворянства во время крестьянских волнений 1687-1689 годов.
Еще одной части державы, в которой не бывал ни Карл II, ни его предки, принесло пользу это правительство. После издания 1 ноября 1681 года Свода законов для Южной Америки Латинская Америка получила наконец правовые гарантии и универсальный действующий кодекс законов. В этом нашли завершение длительные усилия, начатые еще в двадцатые годы. Впрочем, этим уже невозможно было сдержать процесс медленного перерезывания пуповины, связывавшей Америку с метрополией.

Статья получена: www.world-history.ru